Молитва святым Небесным Силам Бесплотным

 

Все святии Небесные Бесплотные Силы, удостойте меня вашей силой сокрушать всё зло и страсти под ноги моя.

 

Святые бесплотные Серафимы, удостойте меня иметь пламенеющее сердце к Богу.

Святые Бесплотные Херувимы, удостойте меня иметь премудрость во Славу Божию.

Святые Бесплотные Престолы, удостойте различать Истину от неправды.

Святые Бесплотные Господства, удостойте меня господствовать над страстями, чтобы дух порабощал плоть.

Святые Бесплотные Силы, удостойте иметь мужество в исполнении Воли Божией.

Святые Бесплотные Власти, удостойте меня иметь силу победы над злом.

 

Отец Владимир предупреждал, что серьёзное припадание к Небесным силам поддержит нас в годы грядущих испытаний, когда обольщения слуг антихриста будут столь изощрёнными, что могут быть прельщены избранные.

Многие духовные дети получили от батюшки молитву, написанную им самим:

 

Богородице Дево, радуйся, благодатная Марие, Господь с Тобою. Благословенна Ты в жёнах и благословен плод чрева Твоего, яко спаса родила еси душ наших.

Пресвятая Богородице, защити нас перед последней кончиной нашей.

Богородице Дево, радуйся…

Пресвятая Богородице, защити нас, когда поведут по мытарствам.

Богородице Дево, радуйся…

Пресвятая Богородице, защити нас на Страшном судищи. Аминь

Господу помолимся, Господи помилуй.

Господи, помяни о здравии и спасении рабов Твоих (имена) и избави нас от злохитрого антихриста и печати его. Аминь.

 

Батюшка мог говорить на исповеди очень простые и ясные вещи: «Известно, что Бог, создавая материальный мир, дал ему физические, химические и прочие законы существования. Все знают: нельзя протянуть руку в костёр и не получить ожога, нельзя выпить цианистые калий без последствий… Столь же неоспоримые законы существуют в жизни духовной. Нельзя прелюбодействовать и не попасть после этого в озеро огненное, нельзя приучать себя к жестокости – и миновать тартар. Но разве для ада нас с вами создал Бог?!

Почему мы так плохо видим свою греховность? Потому что далеко отстоим от Бога. Если человек близок к источнику света, и он в светлых ризах, то каждая капля грязи, попавшая на его одежду, начинает зиять. Если человек находиться далеко от источника света, он будто бы живёт в комнате без окон. В темноте или полутьме он не видит, в какой грязи, заросший паутиной, он обитает.

Сегодня множество людей чувствуют себя одинокими. Вспомним известный образ: если центр круга условно назвать Богом, а радиусы от края круга к центру – путями, ведущими к Нему, значит, чем ближе люди к Богу, тем ближе они и друг к другу»

 

Раба Божия Вероника (Москва): «Пришла к батюшке в состоянии хронической придавленности, похоронив одного за другим двух близких. Я была в столь тяжёлом угнетении духа, что, глядя на людей, которые улыбались, смеялись, совершенно искренне думала: «Ч е м у можно радоваться в этой жизни?» Исповеди батюшки вернули меня к Богу. После первой же мне стало значительно легче. Батюшка открыл мне серьёзную вещь: если мы ищем общения с людьми ради самих себя – мы всегда будем неудовлетворенны и несчастны, себялюбиво ожидая, что будут потворствовать нашему эгоизму, и не получая этого. Если мы будем общаться с людьми ради любви о Господе – мы узнаем истинную радость, любовь Христову. На такую любовь, отвечают всей душой. Нет на земле ничего прекраснее Божественной души человеческой, великое богатство – общение православных душ. И тогда исчезает чувство одиночества. И можно приобщиться тому счастью, которого все ищут, но просто не знают, в чём оно».

 

(не хватало листа в книге, с другой перепечатал с целой)

Раба Божия Александра: (245 стр. конец пропуска)

 

Раба Божия Александра: «Какие незабываемые у отца Владимира были общие исповеди… «Однажды Паисий Великий молился о павшем брате своей обители. Он отказался исповедовать Христа, женился на иноверной, принял иудаизм, впал и в другие тяжкие грехи. Преподобный месяц за месяцем просил о нём Бога. Он молился так, что ему явился Христос и сказал: «О чём ты Меня просишь?! Этот человек отрёкся от Меня, предал Меня!» Авва Паисий упал перед Спасителем на колени: «Господи, помилуй его!» Христос посмотрел на Своего ученика и произнёс: «О Паисие, ты мне уподобился в Любви». «Понимаем ли мы, - сказал батюшка с чувством, которое пронзало насквозь, - что Господь хочет спасти каждого человека?! Самого последнего прокажённого грешника Он жаждет - простить, пощадить, помиловать… Чем мы отвечаем Богу на Его Любовь? Почему так слабо каемся? Так робко просим о помиловании наших близких?»

 

Раб Божий Григорий: «Соседям моим после исповеди батюшка вручил большой пакет шоколадных конфет: «Принимай, Николай, чтобы жизнь у тебя стала сладкая». И точно, у них все проблемы ушли.

Были на исповеди у отца Владимира жена и муж в гражданском браке. Последний был из бандитов. Батюшка ему: «Брось ты это своё дело, уезжай куда-нибудь, ведь тебя убьют». А он подумал и отвечает: «Да и у меня врагов-то нету…» И ровно через месяц, было это 9 апреля, а 9 мая его застрелили.

Матери одной семьи он сказал: «Не надо брать на себя лишнего греха. Господь может наказать». Но она не послушалась, давала ключи от квартиры сомнительным людям. Когда её сын женился, у них родился очень больной ребёнок. И жизнь сложилась очень тяжёлая. Батюшка всё предвидел, накануне звал: «Приезжайте скорее», - желая предупредить всё это. Но они откладывали, месяц за месяцем, А когда приехали, было уже поздно».

 

Раба Божия Анна, г. Воронеж: «Постоянно получала от батюшки огромную духовную помощь на исповеди. Он раскрывал глаза на многое мне не известное. Например, что богохульные и блудные помыслы могут быть наказанием от Бога – з а о с у ж д е н и е. Он пояснил это примером: к одному старцу пришла восьмидесятилетняя духовная дочь и с переживанием созналась: «Батюшка, какая на меня напасть! Таких блудных помыслов в молодости не имела». «Наверно, блудницу осудила?» - спросил схимник. «Да как вы знаете? У меня-то соседка впала во все тяжкие, что с ней творится. И уж я-то её костерю…» - «Духовный закон таков: Что осудила, то и получила!» - сказал старец.

«Когда очень хочется осудить, - советовал отец Владимир, - полезно, например, подумать: «Все хорошие, кроме меня» или любую другую мысль, приводящую к реальному взгляду на себя. Ведь осуждение – от гордости. Исцеление от превозношения – смиренный помысел.

Страсть гордости – хуже сребролюбия и блудной страсти: из-за неё Божии ангелы стали демонами. Но, как правило, мы волнуемся нашествием откровенно грязных помыслов и хронически не боремся с самолюбием, тщеславием, обидчивостью… Не замечаем, что и начало не положили привычки не словах, а на деле считать себя - хуже других. Как облегчается жизнь человека, который начал прививать себе эту благую память».

 

Батюшка любил цитировать нам слова из жития преподобного Нектария Оптинского: «Смотрите, какая красота: солнце, небо, звёзды, деревья, цветы… А ведь прежде ничего не было! Ни-чего! – медленно говорил старец, протягивая рукою слева направо. – И Бог из «ничего» сотворил такую красоту. Так и человек: когда он искренне придёт в сознание, что он – ничто, тогда Бог начнёт творить из него великое».

 

Раба Божия Марина: «Одной приехавшей женщине отец Владимир вдруг говорит: «А это соловей-разбойник с большой дороги». Оказывается, она работала начальником и потихоньку из своей организации… тащила домой.

Накануне приезда к батюшке, моя знакомая справляла памятный день, выпила лишнего и пела задорные песни. Через несколько дней сидят у батюшки, пьют чай. Отец Владимир сел напротив, смотрит: «Ну что, Ольга, запевай свою любимую песню». Она вспыхнула, из-за стола пошла, каяться батюшке.

Однажды приехала женщина из нашего посёлка, батюшка вскрыл её тайное. Она вышла после исповеди, слёзы градом: «Опомниться не могу, что он мне сказал. Даже имя назвал – откуда он знает?»

Раб Божий Евгений: «Батюшка всегда учил не падать духом, сколь бы не тяжелой была борьба с грехом. Вспоминал «Отечник»: когда послушник исповедал старцу своё падение, тот ответил: «Вставай». На следующий день он принёс отцу тот же грех. Старец снова прочёл над ним разрешительную молитву. На третий раз ученик услышал то же слово: «Вставай» И, утешая брата сказал: «Сколько бы не грешить, должно не медленно подниматься с покаянием».

Батюшка добавил: «Один человек во всю жизнь не мог отстать от непростого греха. Но прибегал к церковному покаянию постоянно. Когда он умер, дьявол встретил его с радостью: «Он – мой, потому что так и не отстал от греха». «Нет! Он – Мой! – возразил Господь. – Потому что он до конца – каялся».

Батюшка утешал тех, кто не верил, что можно сдвинуть с мёртвой точки их неверующих близких: «Проявление Любви к человеку способно спасти и великого грешника. Не забывайте Евангельского слова. Друзья принесли расслабленного к ногам Христа, - чтобы это сделать – они разобрали кровлю дома, в который невозможно было пройти за многолюдством. И Господь, видя веру их, сказал наказанному за грехи – неподвижностью: «Прощаются тебе грехи твои». Так неужели мы не желаем того своим неверующим, расслабленным на всё благое, - родным и близким?! Любовь покрывает всё. Воспользовавшись нашей немощною любовью. Господь творит Свою великую Любовь, для которой нет невозможного».

 

Духовная дочь отца Владимира Надежда: «Наша первая встреча с батюшкой произошла в Задонске. Здесь у нас мужской монастырь, мощи святителя Тихона Задонского и женский скит. В те годы в нём служил отец Пётр – духовный отец матушки Ирины, сыгравший немалую роль в жизни отца Владимира. Батюшка приезжал к отцу Петру в монастырь. На всю жизнь Бог даровал мне радость этой встречи. Мы попали в скит, как казалось, совершенно случайно; я из Липецка, поездка сопровождалась рядом искушений. Был день Иоанна Крестителя, 7 июля. Небесный покровитель батюшки и над нами простёр свой покров. Хотели только искупаться в источнике. Но заехали в скит и нас не благословили пропустить службу: «Побудьте на литургии, потом источник». Раз уж так получилось, решила причаститься. Исповедовал священник, которого я видела впервые. Господь послал мне эту удивительную встречу, чтобы понять ещё раз, как Бог любит нас, грешных, и что мы ещё на земле можем соприкоснуться с Царствием Небесным.

Встала, как обычно, в конце толпы. Батюшка не по очереди приглашает исповедников, а, наверное, по мере готовности каждого человека, потому что, когда я уже стояла перед аналоем, передо мной всегда кто-то возникал, или батюшка кого-то приглашал из гущи толпы. И я продолжала ждать своего времени. Вдруг передо мной появилась какая-то бабулечка, и я почувствовала раздражение: ещё одна отнимет, драгоценные минуты, мы задерживаем нашего водителя: ему надо было торопиться на работу. Батюшка начал исповедовать бабушку, как мне показалось, очень сурово. Окончив исповедь, он осенил её крестным знамением. Благословение батюшки особенное: он как будто печатает крест на человеке. И бабушка, как мне кажется, не выдержала этого, начинает падать. Я в ужасе пытаюсь её поддержать, но отец Владимир произносит: «Не поддерживайте её, не дотрагивайтесь…» И она со всего размаха падает на пол. Нужно добавить, это был 1995 год, когда я едва соприкоснулась с верой. Церковью, и о существовании одержимых бесами, о свойственных им особенных реакциях на святыню ещё не подозревала. Испугалась я невозможно, уже моя очередь: «Сможет ли выдержать моя душа подобное благословение»? Вдруг и я сейчас же рухну со всего размаха!» Старушка лежала неподвижно на полу, батюшка пригласил следующего. Подумала: слава Богу не меня, потому что я ещё не готова, не способна ничего исповедовать и нахожусь просто в паническом состоянии.

В это время он исповедует худенькую, измученную женщину, потом её мужа, затем их обоих. Они уходят с новыми лицами, по-видимому, батюшка примирил людей, находящихся в глубокой ссоре. Ещё одна пара: мать и дочь. Дочке лет пятнадцать. Батюшка вдруг начинает повышать на неё голос: «Как ты смеешь поднимать руку на мать?» А она: «Буду бить, буду бить!» Мама рядышком стоит, плачет. Тогда батюшка требует: «Кайся! Делай поклоны!» Она сопротивляется. Он берёт её за руку и вместе с ней опускается на пол в беззвучной молитве: один раз, второй, третий… до бесконечности. Она всё твердит, как страшный заведённый механизм: «Буду бить!» Вдруг начинает плакать навзрыд: «Не буду бить мать!!!» Тогда батюшка, как своего ребёнка, прижимает её к сердцу, ладит по головке: «Ну, что же ты теперь плачешь?! Господь принял твоё покаяние. Радуйся!» И неизвестно, кто счастлив больше: дочь с матерью или священник.

А бабушка, которая лежит на полу, вдруг начинает приподниматься, отрывает головушку свою от пола… Батюшка снова осеняет её сверху крестом, как бы и не глядя на неё, та снова падает. Отец Владимир приглашает из толпы молящихся мужчину, что-то шепчет ему. Тот наклоняется к старушке, пытается её приподнять. Батюшка: «Я что тебе сказал сделать?!» Мужчина что-то произносит ей на ухо. Исповедь идёт своим чередом: один за другим, батюшка продолжает сам вызывать людей из толпы исповедников. Слава Богу, не меня, потому что по-прежнему чувствую себя не готовой. Смотрю на отца Владимира – всему поражаюсь. Уйти уже не могу, потому что происходит что-то невиданное, почти нереальное. И исповедоваться не могу, потому что у меня буквально язык отнялся.

Бабушка, наконец, встаёт потихонечку сама. Отец Владимир снова осеняет её необыкновенным крестным знамением – опять падение со всего размах. Теперь знаю, что за этими впечатляющими вещами стоит один бесовский эффект: больной никогда не получает в таких случаях травмы. Старушку уже не пытаются поддержать. Батюшка полностью спокоен, продолжает исповедовать. Годы спустя, насмотревшись на батюшкины труды, понимаю, чего стоит это спокойствие. Какой поток напряженнейшей внутренней молитвы сопровождает подобные явления. Через минуты больная таки поднялась, уже пытается к нему приблизиться. После крестного знамения она начинает шататься во все стороны, но с видимым усилием удерживается на ногах. В очередной раз отец Владимир поднимает крест – к нашему удивлению, она твёрдо стоит на ножках. Ещё одно крестное знамение… и отец Владимир даёт ей приложиться к Евангелию и Кресту. В это мгновение всех охватывает невыразимая радость и облегчение, как будто свет вспыхнул, как будто произошло что-то большое, чему я не знаю названия. В следующее мгновение батюшка приглашает меня к аналою. Исповедоваться я не в силах, но в это время литургия заканчивается, звучат первые слова проповеди. Батюшка берёт меня за руку: «Пойдёмте, послушаем отца Петра». Была довольно длинная проповедь об Иоанне Крестителе. У меня неожиданно всё в сердце улеглось, умирилось, и я поняла, что сейчас могу исповедать всё. В момент этого осознания ч последним словом проповеди слышу: «Теперь пойдём к аналою». Мы идём, и я знаю, что сейчас всё-всё скажу. Никогда до этого и после, никому, кроме него – я не могла так исповедоваться. Никому не умела с такой серьёзностью открыть сердце. Своей неотмирной любовью он проникал в глубокие тайники души моей, помогая забыть ложный стыд. Его молитва являла мне собственные грехи с небывалой ясностью и силой, казалось: к а к я м о г л а э т о и э т о

с д е л а т ь? Перед лицом своей падшести – хотелось плакать. И я исповедовалась из самой глубины. Это было в первый раз в жизни. Исповедь длилась больше часа. Помню, как после неё он предупредил: «Ты должна сделать то и это. Если не сделаешь, произойдёт это и это». В немощи своей, не исполнить заповеданное. И этот год оказался очень тяжёлым для меня и близких. Всё предсказанное батюшкой сбылось именно от моего нерадения и непослушания. Он добавил «Ты понимаешь, что происходящее между священником и исповедником – должно оставаться между ними и Господом». – «Конечно, батюшка, понимаю». Но моё сердце было так переполнено, я получила столько ответов на внутренние вопросы, о чём долгие годы могла только мечтать. И не успела дойти до выхода из храма, как тут же, встретив подругу, выболтала всё, что только могла. Вернулась в Липецк, стала обзванивать друзей и всё им рассказывать. Они тоже только вошли в Церковь, у всех – масса вопросов. Позже батюшка писал: «Запомните, то, что полезно Вам, может оказаться неполезным другому. Данный Вам совет нельзя распространять для общего пользования. Та благодать, которую Вы получаете во время исповеди, не может откуда-то взяться ещё раз и излиться на другого человека. Это происходит по милости Божией, в момент именно это исповеди и касается только Вас. Не нужно об этом рассказывать другим. Это не просто не полезно – вредно».

И на следующий день я полностью лишилась покоя, утратила всё, что получила. Поняла, что виновата, и без исповеди батюшке просто не смогу жить. Хотелось вернуться в Задонск, просить его стать моим духовным отцом. Уговорила знакомого отвезти меня. Водитель дал мне пятнадцать минут. Влетела в храм, тут же увидела отца Владимира, подбежала к нему: «Батюшка, я вчера была у вас на исповеди. – «Я помню». – «Вы меня благословили никому не рассказывать: в чём каялась, что вы мне сказали, а я – всё выболтала». А он: «Но это от избытка чувств. Вы ведь больше так не будете делать?» - «Нет, не буду!» Но хватило моей решительности ненадолго. Чаще всего я была столь переполнена открывшимся мне, этой несравненной исповедью, что всё рассказывала друзьям. И мои близкие, хоть многие батюшку так и не видели, любят его необыкновенно.

Спросила у отца Владимира во вторую встречу: «Откуда вы?» - «Из Дивеева». Тогда засомневалась: «Всё-таки для духовного окормления большое расстояние. Ездить часто не смогу, а как иначе?» Не решилась попросить благословения стать его духовным чадом, но сказала: «Батюшка, можно я буду за вас молиться?» Он отнёсся к этому неожиданно серьёзно: «Молиться – большой подвиг. Это ведь – кровь свою проливать за кого о ком молишься». Но через паузу произнёс: «Если вы будете поминать меня на своих утренних молитвах, я буду вам благодарен».

В следующий раз мы встретились через много месяцев. Ждала поездку целый год. Приехала с сыном и дочкой. И первого увидела в храме батюшку. Он исповедовал: сначала меня, потом – дочь, сына, затем нас всех вместе. «Так вот и идите, - ручка в ручку нам вложил, соединил нас и повторил, - так вот и идите по жизни», - со свойственной ему одной улыбкой.

В этот приезд попросила отца Владимира разрешения писать ему, если возникнут вопросы. Он, слава Богу, благословил. В жизни были нередкие ситуации, о которых я могла доверительно рассказать только ему, к нему одному обратиться глубиной души. Казалось, благословленное им обязательно исполню.

Однажды было серьёзное искушение. Батюшка напутствовал сына поступать в семинарию, а я: «Ведь он ещё молоденький, семнадцати нет, только школу закончил!» Не хотела отпускать его от себя. Это был ребёнок, с которым мне всегда было легко, сердца наши близки и думала: вдруг в семинарии он испортиться потеряет веру, духовно опустошится от дурного общения. Всё это рассказала батюшке, все сомнения. Отец Владимир отправил нас к отцу Петру. Благословение было повторено: «В Курскую духовную семинарию». Но моё материнское сердце разрывалось перед необходимостью разлуки с сыном. Ещё раз написала отцу Владимиру, казалось, идеально ясно, разумно. В ответном письме: «Все доводы – от лукавого». Это было непонятно и горько. После смерти отца вспоминаю свои письма и понимаю: каждая строчка – сплошное лукавство, недоверие к промыслу Божию. Небесными молитвами батюшки, мой ум прояснел, и я поняла, что так долго понять была не в силах.

Каждый год мы приезжали в Дивеево к отцу Владимиру на исповедь. Это была самая большая радость года. Хотя всегда вокруг него море людей. Приходилось идти даже на ухищрения, направлять к нему ребёнка. Батюшка очень деточек любил. И потом маленькая говорит: «Я с мамочкой». Таким образом, мы, слава Богу, попадали к нему. Самое драгоценное, оставшееся на всю жизнь – батюшкины письма. Понимаю, если жить, исполняя советы и благословения, которые он преподал – это верный путь ко спасению. Ничего не надо додумывать, мудрить. Все вехи расставлены: напутствие на оставшуюся жизнь.

Из писем отца Владимира моим детям:

 

«Дорогая Галина!

Получил весточку от вашей семьи и рад молитвенной памяти о Дивееве!

Сейчас в самом деле время трудное, и однако, как и всегда, у человека есть возможность выбора: между тем, что хочется, и что на самом деле – нужно! Как говорил апостол Павел: «Всё мне позволено, но не всё полезно». Поэтому постарайтесь воспитывать в себе способность рассуждения, прежде чем сделать тот или иной шаг. Увы, в Вашем возрасте меня этому не очень учили, хотя правильные слова говорили: как поступать, общаться с кем-либо и т. п. И вот, повторяю, самостоятельно выбирать – учусь до сих пор, ибо в юности не был научен!

Далее, Девушка просто обязана соблюдать целомудрие – в одежде (скромно, не ярко); в быту (аккуратно заправлять постель); в поведении (жесты, слова, взгляд – отличают православных от неверующих. Вы и сами обращали на это внимание), - и такие люди, и юные и взрослые, нисколько не выглядят отсталыми, глупыми, скучными, некрасивыми. Наоборот, счастье, если Господь посылает их для встречи с нами!

И наконец, воспитывать в себе сострадание, молить Бога, чтобы Он сердце наше соделал жалостливым – к маме, родным, к бедным, убогим. Без этого ведь нет истинного православного исповедания веры! Маме Вашей отвечать добром на добро. (В отношении Вашего вопроса: отдавать лучше, чем брать). Жене надо также посоветоваться с отцом Петром – куда идти, может быть по духовной части…

Ленивый богомолец иерей Владимир».

 

«Благословение Божие с Вами, дорогая Надежда!

Рад весточки и рад вопросам в письме – ответы на них – в Вашей жизни. Она, эта жизнь (Ваша и Ваших деток) – в сопротивлении мирским соблазнам и мелкому мусору культурному!

Коли уж Евгений и Галя занимаются музыкой и - шире – музыкальной культурой, пусть усваивают высокие классические образцы сей культуры, чтобы понять: основа настоящее, серьёзной культуры – в культе, в религиозном переживании любой темы жизни! И это понимание должно отвести от толпы, любопытной, всеядной, поверхностной.

И тогда неминуемо им (и Жене и Гале) предстоит просить у Господа горячей, упругой веры, чтобы откликнуться на зов Бога, который поведёт их и выведет из мира зла с его соблазнами.. Пока же Евгений и Галя пробавляются, так сказать, молочком веры.

По настоящему же веровать – значит не уменьшать, а увеличивать собственную ответственность за свою духовную бездеятельность и расслабленность. То есть Бог силён довершить любое дело человека. Однако от человека требуется активность

(см. Мк. 5.34; 5.36). Человек должен откликнуться на зов Бога, повторяю, подготовленным для принятия Божественной помощи! И второе условие следование за Господом («Аз есмь Путь, Истина и Жизнь») – неминуемое отвержение греха, зла. Для чего нужны пост и молитва, то есть воздержание.

Так вот, дорогие, молитвенно желаю встать Вам на путь подвига! На этом пути не должно быть остановок. Господь же благословляет и ласково напутствует таких людей и никогда не оставит без помощи.

Храни Вас Господь!

По поводу вопросов о старце Феодосии. Изданы 1-2 книги о нём, в них всё написано. Он памятно учил: «Земными страданиями мы зарабатываем вечность. Кто Бога знает – тот всё терпит». Есть и акафист преподобному Феодосию. Господь откроет Вам его.

Ленивый богомолец иерей Владимир».

 

Осенью прошлого года узнаем, что батюшка очень тяжело болен, смертельно. Скорбь ужасная и протест: «Господи, этого не может произойти, потому что батюшка нужен людям, он несёт им столько любви с Небес. Все отогреваются, оживают подле него… Была полная уверенность, что страшное не может случиться. Написала: «Батюшка, я знаю о Вашей болезни, но твёрдо верю, что Вы исцелитесь». И решаюсь, наконец, просить, чтобы он принял меня в духовные чада. Почему до сих пор этого не сделала? Потому что, наблюдая за собой, поняла, что я человек не очень послушный. То есть слушаюсь, в конце концов, но всё происходит без колебания, сомнения. При этом понимаю: ослушаться нельзя, а сразу всё выполнить – не хватает крепости духовной. Когда прочла в батюшкином письме: «Просите Господа, чтобы Он послал Вам духовника, которому бы Вы могли доверительно обо всём говорить», - подумала: «О ком мне просить, у меня есть батюшка, всё, что я ему говорю, больше никогда никому не доверяю». Решаюсь, и очень спокойно выговариваю всё:прошу его стать моим духовным отцом, которым он на самом деле давно является. К моей радости, батюшка присылает свою фотографию, которую подписывает: «Духовному чаду Надежде в канун Прощеного воскресения»». На ней алтарь, перед батюшкой Крест, он молится. Этот подарок я получила за двенадцать дней до кончины отца Владимира. Самое ценное, дорогое до слёз в этом последнем письме – его слова: «С к о л ь к о х в а т и т с и л – б у д у м о л и т ь с я о в а с…» Это главный дар, неоценимый.Мы знаем: батюшка на Небесах. И нерасторжимо, незабвенно – его духовные чада – с ним, под неусыпаемым покровом его святых молитв».

 

Батюшкино отношение к исповеди не было стандартным. Как-то моя подруга, крестившееся в тридцать восемь лет в Москве, созналась отцу Владимиру, что её продолжают мучить воспоминания о грехах, совершённых до Крещения: «Считается, что они «смыты единообразно» таинством, но никак не могу обрести покоя…» - «В чем, же дело?! – тут, же отозвался батюшка, - немедленно всё пиши». Многочасовая исповедь оказалось знаменательной. Батюшка совершено по-новому осветил ей всю жизнь. Хотя много лет прошло после Крещения, и ей казалось, что вполне понимает глубину и тяжесть всех грехов. Это было пять лет назад, но по-прежнему она не может удержаться от слёз, вспоминая своё состояние в те часы.

 

Духовная дочь отца Владимира Лариса: «Однажды я совершила тяжёлый грех и ещё не вполне осознала, что натворила. Исповедовалась у батюшке в келье. Вдруг он упал на колени, залился слезами и – воплем: «Господи прости её!» Это было с таким ярким видением моего преступления, что, сама того не ожидая, - вдруг повалилась на колени, как перед присутствующим живым Богом, которому отец Владимир здесь предстоял, и плакала, как никогда раньше… Потом думала: «Мы не знаем, с какой отдачей всего существа батюшка на самом деле молился, это страшное дело…»

 

Духовная дочь отца Владимира инокиня София (Ново-Девичий монастырь): «Господь через батюшку на каждом шагу укреплял мою слабую веру. Это было ещё до моего пострига. Приехала в Дивеево зимой. Почти всю ночь в гостинице писала исповедь батюшке. Просила благословения на очередные послушания. Простояла службу, а его нет. Исповедовалась, как могла, у другого священника и стою со слезами у иконы преподобного Серафима, изливая ему свою скорбь. И уже смирилась, согласилась, что недостойна, каяться батюшке. Милостей не заслуживаю. Едва успокоилась, вдруг чувствую, что отец Владимир стоит за моей спиной. Ощущение столь реальное, что я ужаснулась. Оборачиваюсь – это он. Посмотрела на него с испугом. Он благословил с улыбкой: «Доставай из кармана, что ты там всю ночь писала». Вынула и протянула ему свою исповедь. Он быстро-быстро прочёл. Прочитал надо мной разрешительную молитву».

 

В письме к духовной дочери Т. П., отвечая на вопрос, как удержаться от осуждения, живя в этом страшном мире, батюшка, в частности, привёл наставление преподобного Серафима Вырицкого: «Всемогущий Господь управляет миром, и всё совершающееся в нём, совершается или по милости Божией, или по попущению Божию. Судьбы же Божии непостижимы для человека. Три святых отрока в пещи Вавилонской исповедовали Бога и воистину веровали, что все духовные и гражданские бедствия, попущены на них и на израильский народ, попущены по праведному суду Божию. Только такое воззрение на сущность всего происходящего привлекает в душу мир, не попускает увлечься разгорячением. Направляет зрение ума к вечности и доставляет терпение в скорбях. Да и сами скорби представляются тогда кратковременными, становятся ничтожнее и мелочнее».

 

Раба божия Нина: «Помню батюшкины общие исповеди. Однажды он начал словами: «Святой Иероним молился в Рождественскую ночь в Вифлеемской пещере, там, где родился Христос. Слёзы струились из глаз старца. И мысли его переносились в те времена, когда волхвы принесли Богомладенцу свои дары – золото, ладан и смирну. И вопрошал старец: «Господи, какой дар принесу Тебе я, нищий человек?» И услышал в ответ: «Принеси Мне грехи твои, Иерониме». «Нередко и мы ищем, чем послужить Богу, - с волнением говорил отец Владимир. – Но первое, чего Он ждёт от нас, чем мы можем Его утешить – наше собственное покаяние». А закончил исповедь словами: «Дивный батюшка, игумен Никон (Воробьев), оставил нам свой завет умирающего: «Кайтесь! Считайте себя, как мытарь, грешниками. Считайте себя негодными для Царствия Божия. Умоляйте о милости Божией. И ж а л е й т е д р у г д р у г а».

 

Духовная дочь отца Владимира Анна: «Однажды, совершая нехороший поступок, я совершено забыла, что и за это придётся исповедоваться. Когда приехала в Дивеево, ещё издали увидела батюшку и расплакалась. Подошла к нему на исповедь и поняла, что не могу даже рта открыть. А батюшка посмотрел: «Как ты могла это сделать?» Я разрыдалась и говорю: «Я не буду исповедоваться». На что он сказал: «Дело сделано, а раз так, то каяться надо». Потом я раскаялась и с тех пор подобных поступков стараюсь больше не совершать.

Приезжая в Дивеево, я у батюшки Серафима просила избавления от некоторых грехов. И однажды на исповеди слышу от батюшки: «Ну что ж ты, Анна, ведь со слезами просишь и опять повторяешь?!» Мне стало так стыдно, ведь он не видел, что я плакала и просила преподобного Серафима избавить меня от некоторых грехов.

В нашем посёлке жила семья: мать, бабушка, внучка. Они поехали на экскурсию в Дивеево. У младшей давно было желание поступить в монастырь. Мама только удивлялась и е принимала это всерьёз. Когда они вошли в Троицкий собор и девочка увидела множество сестёр, она напугалась, и думала, что её суда не возьмут. Встала в очередь на исповедь. Толпа – огромная. Увидели худенького батюшку, который вдруг отошёл от аналоя, и это женщине, которую видит впервые: «Татьяна, пойди сюда…» А дочери: «Ты, Люда, не расстраивайся, будешь в монастыре». И на самом деле, сейчас эта девочка уже инокиня, а мама с бабушкой приехали в Дивеево.

Когда батюшка приехал к нам домой, он вскрыл маме всё прошедшее – все грехи юности. Когда она первый раз была в Дивеево, он не дал ей рта раскрыть и рассказал, под её слёзы, и то, что она давно забыла. Когда я, повторяя исповеданное, снова стояла у аналоя, батюшка всегда огорчался: «Ну вот, опять с семьюдесятью грехами приехала».

Очень многие из нашего посёлка стали пользоваться помощью батюшки. Мои соседи – молодая семья. Сосед очень любил выпить, хотя совсем молодой, двое детей. Батюшка исповедал их, благословил искупаться в источнике. Одел ему крест со словами: «Не снимай никогда! Молись! Пусть даже смеются над тобой. А молиться бросишь – всё будет плохо». Прошёл год, сосед перестал пить. Семья зажила очень хорошо. На следующий год мы поехали к батюшке пособороваться. Он благословил всех вместо 9-ти раз – только 3 раза окунуться. А сосед подумал: «А зачем? Всё нормально, мне уже не надо». И не стал купаться. Вернулись с источника. Батюшка его возвращает: «Вернись обратно». А тот: «Да когда-нибудь потом». Только мы отъехали от Дивеева, а у нас одно за другим полетели четыре колеса на «Волге». Был вечер, и мы с такими трудностями добирались. Вернулись, и на следующий день сосед запил. Чтобы батюшкины молитвы действовали безотказно, нужно было его во всём слушаться.

Очень многие люд, которых я привозила к отцу Владимиру, думали, что я ему накануне что-то о них говорила. Но этого никогда не было. Как правило, я о них и не знала ничего. Господь батюшке всё Сам открывал. Он знал даже дела очень глубокой давности. Например, маме вскрыл то, что она беременная ходила плясать в клуб, который был сделан из кладбищенской церкви. В то время храмы осквернялись, а мы только благодаря батюшке узнали, что клуб был сделан из храма».

 

Раба Божия Марина: «Многие завидовали тем, кому отец Владимир, нередко на бегу, что-то говорил на ушко. Они и не подозревали, что этим «счастливцам» подчас приходилось краснеть от услышанного. Мне батюшка в первый раз сказал именно так – мимоходом, шепотом, с большой отцовской любовью то, что пронзило меня насквозь: «Тайная блудница». Помню, я была ошеломлена. Мужа похоронила. Никаких преступных связей не имею. И оскорбилась, и обиделась. Но слово почему-то не выходило у меня из ума. И вот я в первый раз у батюшки на исповеди. И с достоинством ему говорю: «Что это вы мне непонятное сказали?» И рассказываю ему о том, какая я серьёзная христианка. И потом пришлось мне облиться стыдом. Потому что батюшка, как, будто он незримо присутствовал при моих мыслях, обличил меня в грехе, которому я не придавала никакого значения, и в жизни бы за грех не сочла. И оказалась, что мои «невинные» воспоминания о покойном муже являются перед Богом настоящим грехом. Как это у нас естественно происходит, особенно когда тяжко, вспомнишь, как муж когда-то приголубил, да пожалел… И при этих воспоминаниях, оказывается, человек вступает в общение с бесом, предаётся духовному блуду. Подобные подсказки отца Владимира многим людям поставили совершено новую планку для духовной жизни. Благодарю батюшка».

 

Духовный сын отца Владимира Николай: «Не забуду первую исповедь батюшки. Начал что-то говорить, и неожиданно меня разобрал неправдоподобный смех. Отец Владимир сначала тоже пошутил. А потом говорит: «Иди, положи 20 поклонов перед Распятием Христовым». Начал я поклоны совершать и вдруг неудержимо разрыдался. Когда в глубоком раскаянии вернулся к батюшке, он спросил: «Ты понял, почему ты смеялся?!» - «Почему?!» - «Потому что у тебя нет страха Божия».

Раб Божий Д.: «После длинной жизни заблуждений, псевдопоисков (так как к искателям Итины я отнюдь не относился), повторив неоригинальный путь блудного сына, я попал на исповедь к отцу Владимиру. За считанное время он без единого обидного слова открыл мне, каким комом грязи я являюсь. Одновременно излил на меня поток такого участия, понимания и любви, что считаю этот день – днём своего духовного рождения».

Слушая эти слова, вспомнила рассказ о молодом человеке, который увлёкся теософией. Настрадавшись на ложном пути, он, наконец пришёл в Церковь, хотя это было ему нелегко. Вместо слов обличения служащий иеромонах просто крепко обнял его и с состраданием произнёс: «Ничего, ничего – в с ё п р о й д ё т». И в это момент благодать Божия хлынула в душу А.С. Без проповеди, без объяснений он понял, что Истина в Православии. Понял раз и навсегда. Думаю, что такие священники были на Руси во все времена. И невозможно им на нашей святой земле – не быть.

 

Послушник Фёдор: «Наш отец Владимир точно так же, как батюшка Алексей Мечев, - «это переживание того, что тебя когда-то искренне пожалели, приголубили, полюбили, но этого одного недостаточно. С батюшкой, чувствовалось, был Бог, и здесь человеческое уже отступает, ч е р е з б а т ю ш к у т о г д а т е б я ж а л е л,

л а с к а л и л ю б и л С а м Б о г. М о ж н о л и в ы р а з и т ь ч е л о в е ч е с к о й

р е ч ь ю р а д о с т ь Б о г о о б щ е н и я? Б а т ю ш к а ж е э т у р а д о с т ь

д а в а л.

Когда умирает человек, который весь заключается в наших умственных воспоминаниях, такого человека, как ни трудно, но всё же легче заменить другим, но батюшку – как переживание и трепет нашего сердца – заменить другим невозможно.

В противоположность уму, сердце отличается верностью, оно не в силах забыть те исключительные святые переж