Пять сладких картофелин на ужин

15 октября 1961 года мы провели торжественное слу­жение, посвященное открытию церкви в районе Содэмун, на том самом месте, где недавно проходили собрания пробужде­ния Сэмюеля Тодда. Палатка была уже установлена, и места в ней было более чем достаточно. По другую сторону Сеодайских городских ворот уже начались работы по возведению «Центра пробуждения», который мы планировали построить к следующему году.

Народ постепенно стекался в новую палаточную цер­ковь в Содэмун. Собрания начали посещать верующие из Таеджо-Донг. Неделя за неделей росло число людей на служе­ниях и чудеса исцеления продолжались. Наш образ жизни, однако, не слишком изменился с того времени, когда мы жили в Таеджо-Донг. В нашем распоряжении ежемесячно оказыва­лась совсем небольшая сумма денег, поэтому мы сняли кро­хотное жилище на вершине холма. Это была двухкомнатная квартирка, где я занял одну комнату, а сестра Чой со своими детьми — вторую.

Наши ежедневные заботы о хлебе насущном тоже ни­куда не делись. Помощи ждать было неоткуда, и даже мисси­онерская группа, которая отвечала за проповедь Евангелия нуждающимся людям, не могла нам помочь. Иногда по вече­рам у нас был на ужин только сладкий картофель. Мы дели­ли его на пять равных частей и пили много воды, чтобы хоть чем-то наполнить пустые желудки. В такие дни мы обычно отмалчивались и старались побыстрее уснуть. Матушка Чой, которая всегда была готова оказать поддержку страждущим, до поздней ночи молилась в своей комнате, а потом, рано утром, едва заслышав звук сирены, оповещающей об окон­чании комендантского часа, шла в церковь. Она шла туда помолиться на языках и пожаловаться Богу на то, что ее се­мья голодает. Выживать на одном сладком картофеле можно было лишь некоторое время, и нам становилось все труднее справляться с нестерпимым голодом.

Однажды утром я неожиданно почувствовал, как серд­це мое наполняет ощущение, которое я определяю для себя как «взрыв веры». Это было действие Духа Святого, Который собирался использовать мои уста для провозглашения про­рочества. И вот уже я стоял перед зеркалом, до боли сжав ку­лаки, и, бодро глядя на свое отражение, провозглашал:

— Йонги Чо, ты не нищий! Йонги Чо, ты богатый! Наша церковь вырастет до тысячи прихожан к следующему году! Йонги Чо, в прошлом ты страдал от туберкулеза, но по­смотри на себя сейчас: ты здоров! Йонги Чо, у тебя есть вера,чтобы сдвинуть даже горы. Верующему все возможно!

Внезапно мне показалось, что я не один в комнате. Я, быстро подойдя к выходу, рывком открыл дверь и наткнулся на стоящую у порога сестру Чой. Я избегал смотреть ей в гла­за и чувствовал себя неловко, понимая, что кричал слишком громко.

 

Ловушка для самоуверенных

Перемена окружения, произошедшая после того, как наша церковь переехала в район Содэмун, породила в моем сердце новую мечту — построить самую большую церковь в Южной Корее. Самый большой известный мне церковный приход на тот момент насчитывал около шести тысяч человек, и одна только мысль превзойти этот результат отзывалась в моем сердце дерзким вызовом, брошенным самому себе. За три года наша церковь выросла с пяти до шестисот человек, и я знал, что у нас имеется весь необходимый потенциал из церкви среднего размера превратиться в действительно мно­гочисленную церковь. Мысли о сверхъестественном умноже­нии церкви, о безудержном росте числа прихожан охватили мой разум, делая меня гордым и надменным. Я уже видел себя в центре великого пробуждения, которое собирался во­плотить за ближайшие три года. Я был исполнен самообо­жания, постепенно забывая о благости Божьей. Я чувствовал себя настолько опытным и сведущим проповедником, что однажды заявил: «Если я смог собрать за три года шестьсот людей, что может остановить меня от того, чтобы сделать эту церковь самым большим приходом в Сеуле?»

Движимый любопытством, я решил заглянуть в самую крупную сеульскую церковь с приходом в шесть тысяч чело­век. Я хотел собственными глазами увидеть церковное зда­ние и даже захватил с собой рулетку, чтобы точно знать его размеры. Я измерил длину и ширину строения, после чего за­шел внутрь, чтобы сосчитать церковные скамьи. Здание мог­ло похвастаться максимальной вместимостью в две тысячи человек. Я присел на одну из скамей; внутри быстро созрел очень и очень амбициозный план. Я решил: «Я построю зда­ние церкви гораздо больше этого, и Бог будет на моей сторо­не, помогая воплотить этот план в жизнь».

Господь давно научил меня важности постановки це­лей и ожидания в вере, которые как нельзя лучше стимули­руют Божье движение. Он научил меня молиться согласно моим насущным нуждам и визуализировать рост людей в со­брании. В молитвах Дух Святой подкреплял мою веру, указы­вая на определенные места Писания и наполняя сердце уве­ренностью, что, о каком бы количестве людей я ни молился, Он даст мне их.

В первый год я просил Его о 150 прихожанах, и мои молитвы были услышаны. В следующем году я попросил Его, чтобы число прихожан увеличилось, и оно действительно не­уклонно росло. На третий год я снова попросил, чтобы при­ход умножился вдвое, и снова Бог услышал мои молитвы: церковь выросла до 600 человек. Бог слышал каждую мою мо­литвенную просьбу об увеличении числа прихожан, и затем исполнял их все.

Запланировав следующий скачок роста, я решил мо­литься и просить у Господа, чтобы Он увеличил нынешний приход — 600 человек — в пять раз в течение трех лет. Это оз­начало, что число прихожан возрастет до 3 000 человек к 1964 ^году. Я был способен поверить в эту цифру; количественно ото казалось мне выполнимым.

Каждый раз, когда я молился, Бог заверял меня, что Услышал мои молитвы, и я был твердо уверен, что Он даст ^Не церковь большую, чем моя нынешняя церковь в шесть­сот человек. Мой разум заполнили мысли о распростране­нии церковных пределов, а не о том, что Господь, возможно, желает подготовить меня к достижению этой дерзкой цели. Я не допускал и доли сомнения в том, что Бог одобряет все мои действия. До сих пор моей веры было достаточно, что­бы Он благословлял нашу церковь чудесами и на собраниях спасалось множество людей. Поэтому я начал думать, что я, Йонги Чо, был у Него на особенном счету. А как иначе, если Бог совершал Свои планы именно через меня? Ничто в нашей церкви не пойдет как надо без моего участия, полагал я. И эта мысль была фатальной ошибкой.

День, которого мы так долго ждали, наконец настал. В начале 1962 года завершилось строительство «Центра про­буждения» вместимостью 1 500 человек. 18 февраля мы про­вели торжественное служение открытия центра. 26 апреля мне присвоили сан священника, а 13 мая мы изменили назва­ние на «Центральная церковь полного Евангелия» и приняли новое начало. Это новое начало обещало быть просто потря­сающим. В новой церкви я был пастором, администратором и ответственным за программу воскресной школы. Я даже назначил самого себя сторожем. Я был центром этой малень­кой вселенной и собирался руководить всеми ее процессами, поэтому делегирование полномочий вовсе не входило в мои планы.

Я родился во времена японского империализма и в детские годы пережил ужасы войны. Поэтому вырос я с ве­рой, что мне не удастся избежать нищеты, принимая это как неизбежность. Вдобавок ко всему в подростковом возрасте я перенес туберкулез и был весьма близок к смерти. Неудиви­тельно, что мне хотелось сделать себе громкое имя и доказать всем, что мое прошлое не способно удержать меня от успеха. Одно время я даже подумывал о том, чтобы стать врачом — специалистом в области внутренних органов — и зарабаты­вать много денег. Это было еще до того, как я встретился с Иисусом Христом.

Когда я только делал первые шаги в служении, вну­три меня цвели буйным цветом непомерные амбиции, жела­ние прославиться и страсть к успеху. Когда я стал пастором, это желание начало подниматься на поверхность, и я затаил план сделать себе имя, став успешным и всеми уважаемым проповедником. Да, я хотел любить Бога всем своим серд­цем и посвятить всего себя на служение Ему, но в глубине са­мых потаенных уголков моего сердца было начертано слово «успех». Я был чрезвычайно зациклен на себе и хотел, чтобы Бог действовал в моем служении по моим правилам. Господу не оставалось ничего другого, кроме как разрушить во мне всякое неправильное понимание. Иначе служение стало бы моим, а не Божьим.

Бог пошатнул мое физическое здоровье, чтобы пока­зать мне, что если я хочу служить Ему, мне понадобится серд­це слуги и усердие верного управителя Его церкви, неустанно благодарящего Его за все, что Он мне дал. И мне не следовало путать, кому в действительности принадлежит собрание свя­тых. Они — Его, и только Его.

 

Перенапряжение

Закончился 1963 год, и наступил 1964, а я все неустанно бежал к своим целям. Этот год стал самым жутким периодом в истории нашей церкви. Число прихожан росло как на дрож­жах; каждую неделю к общине присоединялись пятнадцать и более новых людей. Поэтому по воскресеньям нам при­ходилось проводить четыре служения, чтобы вместить всех членов церкви. Если бы приход продолжал расти такими тем­пами, то к 1965 году мы достигли бы 7 500 человек. Но если говорить о плане роста церкви, который я лелеял в сердце, Мы все-таки отставали от заданной цифры в 3 000 человек к1964 году. Общее число прихожан выросло до впечатляющей цифры в 2 400 человек, но я не был удовлетворен таким ходом событий.

В это время мое положение становилось все более за­труднительным, так как я без оглядки бежал навстречу своей цели, полагая, что Богу нравится, что я совершаю ради Него великие дела. Я работал с раннего утра и до поздней ночи. Я спешил, как только мог, понимая, что внутри давно пуст, и все больше уставал. Но для того, чтобы поддерживать в церкви жизненные процессы, у меня не было иного выбора, кроме как работать на износ. Я проповедовал и консультиро­вал прихожан. Я посещал людей по домам и навещал в боль­ницах. Я одновременно пытался войти в несколько дверей и всегда находился в движении.

Кризис нагрянул в один из насыщенных событиями воскресных дней. Я запланировал провести обряд водного крещения для трехсот новообращенных христиан. Мисси­онер Джон Херстон, который с самого начала активно под­держивал меня в служении, стоял рядом, готовый помочь. Однако я был твердо уверен, что все должен сделать сам, и только сам. Джон отлично знал, что я давно «перегорел». И все же я объявил миссионеру, что лично крещу всех людей. Как избранный Божий сосуд, я полагал, что должен быть единственным каналом для передачи Божьих благословений Его народу. Как только я вошел в воду, чтобы крестить перво­го человека из длинной очереди, Джон подошел, чтобы узнать, в порядке ли я.

— Преподобный Чо, я могу присоединиться к вам для совершения обряда? — спросил он.

— Нет, все в порядке. Я справлюсь, — ответил я.

Но я сильно преувеличивал свои возможности. Внача­ле мне нужно было поддерживать каждого человека во время погружения и одновременно говорить: «Я крещу вас во имя Отца, и Сына, и Святого Духа». После я должен был поднятьего из воды. Я весьма неплохо крестил пару человек, но по­том в воду зашли несколько полных женщин, и чтобы под­нять их из воды, мне пришлось приложить максимум уси­лий. Руки мои ослабели. Миссионер Херстон смотрел на меня внимательно и сочувствующе; вероятно, я был очень бледен и выглядел нездоровым. Но я успокаивающе кивнул ему, давая понять, что со мной все в порядке. В этот момент я мысленно умолял Бога помочь мне.

В тот день я крестил триста человек, но когда подошел последний, у меня закружилась голова. Я до смерти устал, хотя мой день еще не закончился. Вечером у меня была за­планирована встреча с американским проповедником, после которой я должен был послужить в церкви его переводчи­ком. Джон Херстон, который всегда был добросердечным и кротким человеком, исполненным Духа Святого, решительно высказал беспокойство относительно состояния моего здо­ровья:

— Преподобный Чо, почему бы вам просто не отдо­хнуть сегодня днем? — спросил он. — Давайте я пойду на встречу с проповедником.

— Но у него назначена встреча со мной, — возразил я и упрямо проговорил: — Нет уж, я сам встречусь с ним.

Еще я сказал ему тогда, что, будучи пастором церкви, должен сам делать все то, чего от меня требует мой сан. По­этому я, не успев пообедать, отправился в аэропорт, чтобы встретить проповедника и отвезти его в гостиничный номер. Я чувствовал, как от усталости у меня дрожат колени.

 

Гордый пастор

Многие члены церкви переживали за мое здоровье, но сестра Чой и миссионер Херстон волновались больше всех. Дьяконы попытались найти другого переводчика, чтобы вэтот вечер я мог отдохнуть. Когда я узнал, что они замыш­ляют, я подумал: «Кто, кроме меня, может переводить этого проповедника? Через меня течет Божья сила, и я являюсь единственным компетентным переводчиком во всей округе». Пытаясь остановить их намерения, я раздраженно вскричал: «Нет, я и сам могу справиться!»

Наступило время вечернего служения. Приезжий слу­житель начал свою проповедь. Я сразу смекнул, что имею дело с типичным пятидесятническим евангелистом, который всегда проповедует с большим чувством и огнем. Он говорил очень громко, быстро передвигаясь вокруг кафедры. Поэтому я следовал за ним, подражая его движениям и переводя про­поведь тоже очень громко. Но поспевать за ним становилось все труднее, ведь он был очень помазанным человеком, а я на тот момент не являлся таковым. Когда проповедник услы­шал, что я говорю громче него, он на мгновение остановился, взглянул на меня и еще больше повысил голос. Теперь мы оба говорили чересчур громко, стремительно передвигаясь во­круг кафедры.

Атмосфера зала была наполнена оглушительным зву­чанием двух разных языков, которые быстро сменяли друг друга. Мы проповедовали около получаса, как вдруг я почув­ствовал, что моя грудная клетка сжимается, а тело начинает биться в конвульсиях. Мне моментально стало трудно ды­шать, у меня судорожно затряслись колени. Неудивительно, ведь я был очень изнурен и знал, что силы мои на пределе. Падая на пол, я краем уха слышал испуганные возгласы лю­дей, которые вскакивали со скамеек. Некоторое время я еще слышал голос проповедника, но перед глазами быстро сгуща­лась пелена, пока, наконец, не наступила кромешная тьма.

Лежа в поглотившей меня темноте, я попытался мо­литься Богу, а точнее, пререкаться с Ним. «Господи, почемуТы наказал меня перед толпой людей? — с обвинением в тоне спросил я Его. — Ты бы мог сделать это в офисе или еще где-нибудь, где никто не видит, как я падаю на пол!» На короткое время тьма прояснилась, я открыл глаза, увидел Джона Хер- стона и обреченно сказал: «Джон, я умираю!»

Сквозь туман в голове я слышал, как он кричит: «Па­стор Чо! Пастор Чо! Очнитесь!» Мое сердце начинало бешено колотиться, когда я отчаянно пытался сделать хотя бы один вдох. Все мое тело и каждая его клеточка молили о кислоро­де. Тут я потерял сознание. Придя в себя, я попытался снова встать за кафедру. Я оперся руками об пол и собирался с си­лами, чтобы подняться, но потом понял, что служение закон­чилось и в церковь прибыли медики, чтобы забрать меня в больницу.

Мне было стыдно за то, что я — пастор и проповедник. Я молился за больных, и они получали исцеление по милости Божьей, но сам я никак не мог совладать с недугом. Я придер­живался твердого убеждения, что сам могу исцелить себя, и это было правильно. Я был уверен, что Бог чудесным образом восстановит мое физическое состояние и отправит из боль­ницы домой. Я так и заявил врачам. «Пожалуйста, отпустите меня, — попросил я. — Я верю в Слово Божие, где написано, что «ранами Его мы исцелились» (Ис. 53:5).

Я отказался от любых уколов или лекарств. Даже док­тора оказались неспособны переменить мое решение. Дер­жать меня в больничной палате без лечения не имело смысла, и врач выписал меня домой. За мной уже приехали дьяконы, но все еще не было никакого признака Божьего действия.

Я цитировал места из Библии, где шла речь об исце­лении болезней. Сначала я молил Бога о том, чтобы Он ис­целил меня, а после начал требовать совершить чудо. Лежа в Постели в своей квартире, я искал в Писании новые стихи иссылки, говорящие об исцелении, настаивая на Божьем вме­шательстве. Я провозглашал вслух все подходящие к случаю библейские обетования, которые мне только удалось найти. «Бог, это же Твои обещания! — не отчаивался я. — Ты не мо­жешь отказаться от Своих обещаний. Я должен быть исцелен во имя Твоего Сына Иисуса Христа!»

Но по-прежнему не было видно никаких признаков исцеления. Я боролся за каждый вздох. Некоторые дьяконы в нашей церкви были медиками, но я упорно отвергал их за­боту. «Я буду твердо стоять на Твоем Слове и на Твоих обе­щаниях», — заявлял я Богу.

Я так и делал. Это была самонадеянность гордого хри­стианского проповедника, у которого была только причина, но не вера. В этот период Господь преподал мне ценный урок об отличии жизни веры, основанной на причине, и жизни веры, основанной на вере. Когда я запоминал и цитировал места Писания относительно исцеления, я прибегал к Слову Божьему в форме «логос». В этом состоянии Слово Божье до­ступно и применимо ко всему человечеству. Но как только я высказывал Богу свои требования, я приобретал Его Сло­во и начинал относить его на свой счет. И если я все делал правильно, Дух Святой давал мне особое подтверждение на уровне сердца. Наконец-то я понял, что мне делать. Я должен был ухватиться за Его Слово, которое может проникать до разделения души и духа, и сделать его своим. Именно так че­ловек получает веру, способную сдвинуть даже горы.

Какое-то время я отрицал проявление любых симпто­мов болезни. Мысль о том, что я могу быть прикован к посте­ли до конца своих дней, никогда не приходила мне на ум. Яприлагал искренние усилия для того, чтобы не обращать вни­мания на дух смерти, витающий в комнате. У меня не было ни малейших намерений сдаваться.