Спасибо всем коллегам поисковикам за их труд.

АрГиС

 

 

Крепкие объятия

 

Есть в «Долине» ряд поверий. И одно, как бы странно не звучало, заключается в том, принимает тебя «Долина» (это усыпанное солдатами войны место), или не принимает. И нет этому разумного объяснения, и не зависит это ни от чьего-то мнения, ни от самого человека. И это место настоящее, «Долина», и силой обладает невероятной — говорят поисковики.

Нередко человек всей душой радеет, приехал издалека, работает — дай Бог каждому. А через пару вахт перестал «Долину» посещать. Может, оттого, что не сам солдатика нашел или медальон. А ложка, котелок, подписные, не ему, а другому под руку попали. Кому-то рядом, у самого твоего, так сказать, носа, а не ты. И настроение от этого, полагаю, иное, и стремления сюда — от вахты к вахте меньше. Кто-то скажет, разочаровало, отсутствие личного результата – вот и перестал человек ездить.
Ответ на этот вопрос поисковики по-своему, дают, говорят — «Долина» не зовет. Бывалые поисковики болезнью жизни это называют, говорят: зов «Долины» — сильная вещь, ни с чем не перепутаешь. Но это вроде как первая стадия «заболевания» — на раннем этапе ещё и излечится, «сорваться» вроде можно. А вот если «Долина» примет тебя, — пиши пропало, как говорится. Это всё, приплыл. Назад дороги нет, и лекарства нет, не пытайся. Хлеще любого омута — чем дальше, тем крепче.

Опытный поисковик рассказывал:
— Знаешь, как оно бывает? Решил я так сказать по юности одну вахту пропустить — дела накопились разные, весна опять-таки, шуры-муры разные. До этого как заведенный года четыре или пять уже отвахтил, о словах этих — «зовет», «примет- не примет», вообще не задумывался. Да и некогда, молодой, энергии тьма, дел куча, — когда думать? Выспаться некогда. Ну, думаю, пропущу, что тут такого. Вот оно и началось.
Как только отряд уехал, настроение будто заменили, состояние как у больного, всё из рук валится, а самое жуткое — по ночам. То поезд бегу-догоняю, то на рюкзаке сижу всю ночь, жду чего-то, а то совсем беда, как сейчас помню — несу останки, и много, а несу их в Мясной Бор на братскую Второй Ударной. Несу будто бы из родного города, где живу, верст пятьсот, значит, с гаком пехарем переть. И в голове одно: не успею к захоронению. Как быть, не знаю, и пру, пру — потею и пру. Проснешься, на другой бок, глаза закрыл, и снова всё одно и тоже. Вот пытка, иначе и не назовёшь.
Ну вот, «зовет» — вроде худо-бедно понятно. А на счет «приняла» – это лично я так понимаю: с родни – доверила. Подпустила тебя к себе, не как всех, и вроде балует тебя даже, как родная маманя, сладким пряничком, придя с работы. Ты уже этот пряничек за должное принимаешь, суверенностью некой.
Чего этот труд физический стоит? Да каких переживаний душевных? Только бывалые знают, это им — за терпение, да веру в дело, солдатики подскажут и упорство поможет. А не зная этого, — со стороны взглянешь — чудеса, да и только. И как в народе говорят? Собой неказист, а как работает — сразу не поймешь (все больше вроде думает о чем-то, идет вроде как наугад, щупом землю трогает не везде, а проверяет вроде так, как придется). Да только не он (иной раз кажется) солдат ищет, а они -
его, куда бы он ни пошел. Находят и дожидаются, пока не придет. И сны им снятся разные про поиск и про солдат, часто реальные. А уж поехать на вахту или нет, вообще вопроса такого не существует. Не успел с одной экспедиции приехать, отоспаться, как следует — рука сама собой в календарь, а в голове — сколько до вахты? За три месяца в магазине ловишь себя на мысли, что все, куда взгляд попадает, оцениваешь. А нужно ли это на вахте или нет, а если нужно – где деньжат раздобыть? А за месяц — и говорить не приходится, это только тело еще не приехало, да по болоту еще не тащится. А все, что кроме этого самого тела, — уже там, на болотах мох дергает, упрямые коренья деревьев режет, да из воронок и блиндажей залитых, воду черпает.
Вот и не верь потом в эти суеверия.
«Приняла», «не приняла». Приняла! Да так обняла, что из этих объятий и не вырвешься. Зуд внутри какой-то, а почесать не можешь. В лес по грибы ходить бесполезно, уже через десять минут понимаешь, что за грибами — это ты только собирался, а ищешь совсем иное. То за каким-то псом… под гнилую корягу руку запустишь, землю всей пятерней щупаешь… То мимо старой банки, кем-то брошенной, пройти не в силах, какие уж тут к черту грибы!
Вот ведь как «приняла» — приобняла и не отпускает. «Долина» ли, солдатики ли, или ты уже сам тянешься к ним туда? – Поди объясни.

Вот так в обнимку и живешь — от вахты до вахты. Или же бывают эти «объятья» только на вахте, а в остальное время скучаешь по ним, время подгоняешь. Как лекарство для больного — без него никак уже и невозможно.

АрГиС

 

Знаки

 

Все хотел об этом написать.
История того что солдаты которых мы поднимаем говорят нам спасибо. То что души их и вправду успокаиваются и обретают покой. Это было неоднократно с нами на одной и той же дороге, правда места лагерей были на разных озерах.2012 год, тогда мы работали на одном из мест бое столкновения 186 сд. И каждый день поднимали по несколько бойцов, и каждый день возвращаясь с работы поздно вечером выходя на дорогу нас провожал серый заяц, каждый день мы даже по времени начали засекать, в одно и то же время идем с работы, выносим солдатиков поднятых сегодня и заяц выходит на дорогу смотрит на нас и убегает в лес. Провожания зайца длились пока мы не подняли всех, на том месте их было 29. В следующем году мы подняли конечно же ещё четверых там же. И ждали зайца. Но он не пришел. Видно съел его более крупный зверь.
Но тот случай как в одно и то же время нас провожал заяц, как будто солдаты говорили спасибо в лице этого зверя.не забыть!

А второй случай произошел в этом году в разведке.
В один день мы подняли троих солдат и все трое были именные. Шёл сильный дождь накрывавший нас в раскопе пока мы их поднимали. Подняли, стали выходить из лесу, вышли на дорогу, дождь закончился, а на небе прямо над головой появилась большая радуга, как божий знак и очередное спасибо.
Нам поисковикам грех не верить в мистику, так как таких случаев у каждого из нас очень много. И это можно объяснить только тем что солдаты очень хотят чтоб мы их нашли, и многие из них говорят спасибо ребята!!

Александр Щетнев

 

 

Дорога домой

 

Это продолжение казалось бы законченной истории. Истории о летчике Александре Большакове и его брате Петре.
Каждый раз, спеша описать свои эмоции и чувства об экспедициях, найденных героях, я думаю что нельзя спешить, что еще будет продолжение, но эмоции рвутся наружу и остановить их нельзя! Рассказав о том как был найден летчик Александр Кузьмич Большаков, я знал что эта история будет продолжена, я чувствовал это.

УАЗик весело подпрыгивая на дорожных неровностях своими подрессоренными мостами несет нас в город Вольск. За рулем Лешка Буравлев, я за штурмана и он — Саша Большаков в пассажирском салоне, он едет домой!!!
Поиски всем миром родственников Героя увенчались успехом! Через базу данных ОБД «МЕМОРИАЛ» были обнаружены учетные документы его родного брата Петра Кузьмича Большакова, геройски погибшего в нацистском концлагере «Маутхаузен». Да, я не ошибся — именно геройски погибшего, а не умершего, как написали нацисты в его учетной карточке. Он геройски погиб в бою защищая свою Родину! Потому что не предал, не продался за сытную пайку и снисходительность новых хозяев, не купился на посулы врага, не дал врагу увериться в том что русского солдата можно купить за жратву и теплый половичек у ног нового хозяина и погиб, пал смертью храбрых. Два брата, два героя.
У Петра была семья -две дочери и мы нашли их. Они живут там же откуда уходили на фронт отец и дядя. И вот один из них едет домой, а второй навсегда остался в чужой земле пеплом из печи крематория, памятью в сердцах двух русских старушек, ставших вдвое старше своего отца.

В стекло моросит осенний дождик, за окном проплывают осенние пейзажи. Почему осень у многих вызывает тоску, я не знаю. Мне кажется осень, после буйства весны и веселья лета, просто более задумчивое что ли время года, которое дает повод задуматься, осознать что все в этой жизни бренно, что рано или поздно придется подводить итоги делам, жизни. Я ехал, смотрел в окно и думал, думал о жизни, о Саше Большакове, о той войне. Я практически физически ощущал его присутствие, может это не нормально, может это профессиональная деформация, а может просто я очень хотел это чувствовать. Я видел, что в пассажирском отделении УАЗика сидит и смотрит в окно молодой парень в гимнастерке с голубыми петлицами и двумя орденами на груди, начищенных до блеска хромовых сапогах.
Он ехал домой спустя 74 года. Ехал и курил папиросы «Казбек», смотрел в окно. Смотрел на ту страну, которую он нам подарил. По салону сизым туманом плыл дым, а мы молчали. Я был его проводником в этом мире и смотрел в окно вместе с ним. Я видел как он улыбался проезжая мимо огромных красивых супермаркетов, одобрительно кивал глядя на возделанные поля и комбайны, чертыхался подпрыгивая на колдобинах разбитой дороги, как бы говоря: «Так и не построили за 75 лет».
Он хмурился и с укором смотрел на меня проезжая брошенные, умирающие деревни и мне нечего было сказать в свое оправдание. Я не мог понять чего больше в его глазах одобрения или осуждения? Мы ехали и смотрели в окно на то что получилось, в том числе нашими с Вами трудами. Ехал и как бы отчитывался о сделанном перед главным судьей, молодым парнем, подарившим мне право жить. И знаете я понял, что как-то не очень все, не так все как виделось ему, да и нам наверное.
И вдруг я увидел как он побледнел, его крупные красивые черты лица заострились, он приник к окну провожая побелевшими от ненависти глазами придорожный забор, исписанный готическими буквами, рунами и свастикой…. Он отвел взгляд от окна и посмотрел на меня, и столько было боли в его глубоких карих глазах, что я ощутил ее всей своей душой. Что я мог сказать ему? Как оправдаться? Как объяснить ему, отдавшему жизнь за то чтобы уничтожить нацизм, тому чей брат стал пеплом в печах нацистских палачей, почему их правнуки, родившиеся на выжженной нацизмом земле кричат «Хайль Гитлер» и убивают под эти лозунги своих братьев? Мне нечего было сказать.
Я отвел глаза и молча смотрел вперед на дорогу, еще долго чувствуя на себе осуждающий взгляд усталого человека, солдата, возвращающегося с войны, туда где как оказалось война не закончилась.

 

Чушь Вы скажете и бред ненормального, разговаривающего с мертвыми? Может быть. Но мне так проще. В своем кабинете я поставил фотографии всех тех, кого мы нашли и чьи имена восстановили. Они смотрят на меня с черно-белых фотографий каждый день и мне стыдно сделать что-то плохо! Мне нельзя поступать подло и нечестно. Потому что они смотрят на меня. Нет не подумайте, я не стал разом «ангелом», я абсолютно такой же, как Вы, просто я очень стараюсь быть лучше, делать лучше свое дело, не думать о всяком барахле, возводя его в культ, мне стало проще, потому что у меня теперь есть цель! Цель сделать эту страну лучше, красивее и честнее, такой о которой мечтали они.

Город Вольск — красивый купеческий город, где живут, добрые отзывчивые люди. Это город воспитал 39 Героев Советского Союза. Школа где учился Саша Большаков воспитала ДЕВЯТЬ ГЕРОЕВ. В этой школе учился Виктор Талалихин, они одного года рождения, наверняка знали друг друга, может учились в одном классе, дружили. Легендарная школа, легендарные люди, легендарное поколение. Знаете всегда когда везешь воина на Родину, переживаешь. Как встретят? Не нас их. Нужны ли они там по-настоящему, ждали ли их, будут ли помнить, не просто ли это очередная акция для отчета. Нет, здесь не так. Здесь живут две прекрасные русские женщины племянницы Александра, дочери его геройски погибшего брата Петра. Они рассказали мне что каждый год приходят к обелиску Погибшим Героям и вспоминают отца и его брата, поминают всех не пришедших с войны, а теперь благодаря Всем неравнодушным людям у них есть свое место, где лежит их Герой, плоть от плоти.

Я стоял вечером на балконе гостиницы, смотрел на широкую Волгу вдали и думал. Мы везли его два дня, полторы тысячи километров из города Ржева с берега Волги, где он погиб на берег Волги откуда он уходил защищать свою Родину. Круг замкнулся, что-то во вселенной встало на свое место. И тишина и мир над тихим красивым русским городом на берегу Великой русской реки тому подтверждение.
А утром в светлом недавно восстановленном православном храме его отпевали. Я боялся что мы будем с Лехой и родственниками одни, но храм едва вместил всех желающих. Были ветераны, солдаты той войны, молодежь и большая семья Александра, хотя мы все теперь его семья. Все кто из ямы вынимал его тело, кто в архивах устанавливал его судьбу, кто вычислял по номеру на деталях его имя, кто искал его родственников, мы все, кто соприкоснулся с его нелегкой, но яркой и героической жизнью, теперь его семья, кто-то по праву крови, а кто-то по воле души. Он стоял у алтаря, высокий, статный, в отутюженной гимнастерке с двумя горящими золотом и рубиновой эмалью орденами, смотрел на всех нас и улыбался. Я знаю он был счастлив. Он счастлив, что он дома, что его ждали и помнили, он уверен, что все не зря! Я держал в руках свечу и говорил ему, что мы будем стараться жить лучше и честнее, мы будем правильно растить своих детей, мы будем делать эту землю богаче и краше, я говорил, а он стоял и улыбался. Потом он тихо повернулся и медленно пошел туда, за алтарь, поднялся по ступенькам, обернулся, подмигнул мне, как бы ободряя и говоря: «Я вам верю!» и ушел.

 

Я понял, что все что было дальше: речи, митинг, салют это уже для нас, для живых, а он уже дома! Но они нам верят, слышите верят, они нам доверили страну и память о них, ведь если не станет этой страны, сотрется и память о них, ведь если нас купят то вместе со своей душой мы продадим и память о них.
Придумал? Сумасшедший фантазер? Может быть. Но я видел слезы в глазах простых пацанов из города Вольска, и мы с моими друзьями рассказали за что боролся и как погиб парень Саша Большаков из их красивого города.

Сергей Мачинский

 

 

Младший лейтенант Тимофеев

 

Младшего лейтенанта Тимофеева Виктора Александровича нашли в 2006 году.
Это молодой парнишка 1922 года рождения, погиб в 20 лет в роковом 1942 году.Командовал минометной батареей на участке Квадратной поляны Урочище Гайтолово Синявинских высотах Ленинградской области. Так и нашли его в обнимку с ещё одним товарищем по длинной берёзкой проросшей с войны.
Солдатиков похоронили вместе в том же 2006 году на мемориале Синявинские высоты.

В 2007 году на месте гибели поставили памятник с фотографией, фотографию разместили на кругляше от той берёзы под которой и нашли солдат.Приехали родные, помянули, племянница читала прекрасные стихи что протыкали душу на сквозь.И с момента как установили памятник мы стали каждый год приходить и вспоминать Виктора Александровича, родные часто приезжали на место гибели.Но потом смогли приезжать только на мемориал.За отсутствием сил и возможностей.
А мы перед выходом на работу заходили в гости к лейтенанту Тимофееву. Ведь часть души солдата все равно осталось на месте его гибели.Только это уже спокойная душа. В этом вся и мистика, хочешь верь хочешь нет.
У каждого поисковика есть понятие пруха и не пруха. Бывает что приходишь на старое место и как поперло, как пошли бойцы. А бывает ходишь день два и ничего не получается. Вот такое бывало неоднократно, и тут сыграл свою роль этот наш лейтенант.

2010 г один раз как то работали мы в районе Нового ЛЭП, кто там работал знает, ну и вот работа совсем не шла, за несколько дней не одного солдата, а ходили мы по тропе вдоль реки и выходили там же. Но как то один раз решили срезать, и вышли на Квадратную поляну что в принципе не реально.Но вышли мы прямо к памятнику. Решили это знак завтра пойдём к лейтенанту. Следующий день пришли поклонились, покурили и пошла работа и прямо за памятником подняли двоих солдат, неподалеку ещё троих. И так того 10 солдат там нашли.

2011 год, такая же история, ещё четверо и всё там же у нашего лейтенанта.

2012 уже в шутку говорим пошли может Тимофеев нам ещё покажет товарищей. Пришли и нашли ещё двоих. Мои поисковые товарищи приехали первый раз на Синявинские высоты, и говорят мест не знаем веди. Я говорю есть одно место,только надо поздороваться.Пришли к лейтенанту поздоровались и ребята нашли по бойцу. Это вошло в традицию. И с тех пор этой традиции мы не нарушаем. Хоть и работаем уже в другом месте,проходя мимо мы заходим к нашему лейтенанту. В этом году зашли мы к Тимофееву и верь не верь в этот же день подняли солдата, но правда уже на Гайтолово. Итого 24 в эту вахту. Я думаю хочет он, как и многие другие чтобы их товарищи тоже обрели покой... А преемственность она должна быть всегда и везде в нашем деле… Вот такой вот рассказ... А таких не счесть...

Александр Щетнев