Октября 1981 года, 13.40, ПЛ С-178 1-й отсек.

В первом отсеке затонувшей подводной лодки стояла холодная, влажная темнота. Даже циферблаты приборов, израсходовав ресурс нанесённого на них светонакопителя перестали светиться. От углекислого газа голова наливалась свинцом, а кровь, как будто кувалдой стучала в виски. Моряки понуро сидели где придётся, одевшись, чтобы окончательно не замёрзнуть по плечи в спасательные гидрокомбенизоны. Не было ни разговоров, ни времени, ни мыслей, ни дела, всё пространство отсека заполняли томительное, давящее ожидание, перемешанное со старательно скрываемым отчаянием.

Старший помощник сидел, прислонившись к телефону аварийно-сигнального буя. Телефон вселял надежду. Он, не давая окончательно впасть в отчаяние, постоянно напоминал морякам, что они ещё живы, что там на верху, о них помнят, о них беспокоятся, их ждут. Каждые пятнадцать-двадцать минут, старший помощник вызывал штаб руководства спасательной операции и обращался с одними и теми же словами: «Где спасательная подводная лодка?», и слышал в ответ одно и то же: «Ждите! Она наводится на ваш отсек.» Нужны были шесть комплектов ИСП-60, нужно было аварийное бельё, и всё это нужно было ждать.

В очередной раз пытаясь вызвать по телефону поверхность, старший помощник вдруг с ужасом обнаружил, что связи нет. Телефон молчал. Он молчал не смотря ни на какие ухищрения его починить.

- Нас бросили!- Резанула голову шальная мысль. – Кинули подыхать как отработанный материал!

- Нет! Не может этого быть! – Пришла следующая, более трезвая мысль. - Наверху собрался весь флот, да и не припоминается что-то, чтобы кого-нибудь в беде бросали. А молчащий телефон, это наверняка из-за шторма, пройдёт минут двадцать-тридцать и его починят.

 

- Ну что там, наверху? – Задал вопрос механик.

- Шторм наверху, и из-за этого связь прервалась. Думаю, минут через тридцать восстановят, - постарался как можно спокойнее и безразличнее ответить старпом.

Однако весть о потере связи с поверхностью мгновенно поменяла настрой моряков. Ожидание вдруг всем опостыло хуже смерти, каждому вдруг отчаянно захотелось уйти прочь из отсека, прочь из подводной лодки, пусть боль, пусть смерть, но прочь отсюда!

Отсек вдруг наполнился спорами, злобой и руганью. Главный вопрос был обращён к старпому, его выкрикивал почти каждый: «Сколько можно ждать!?»

Ситуацию нужно было гасить. Но как?

Старший помощник нашёл выход.

- Всем молчать! – Рявкнул он. – Да, связи с поверхностью нет! Ситуация неопределённая! Для того, чтобы её разрешить, на разведку пойдут трое. Первым командир БЧ-4/РТС, вторым штурманский электрик, замыкающим начальник штаба бригады. Названным товарищам готовить спасательное снаряжение, торпедистам подготовить к шлюзованию торпедный аппарат №3.

Напряжённость спала. У людей появилось дело. Торпедисты на ощупь готовили торпедный аппарат к шлюзованию, кто-то так же на ощупь, готовил аварийную буй-вьюшку, кто-то спасательное снаряжение.

Нельзя сказать, что в данной ситуации старший помощник поступил правильно. Наверное ему, как и всем в затонувшей лодке, нужно было ждать, ждать когда наведётся «Ленок», ждать, когда водолазы подадут наконец недостающие комплекты спасательного снаряжения и аварийного белья, и лишь после этого начинать самостоятельный выход. Однако подобные мысли, основанные на здравом смысле приходят в головы людей стоящих на палубе спасательного судна, либо в отсеке спасательной подводной лодки. В отсеке затонувшей подводной лодки здравого смысла нет. Там человеком управляет либо воля командира, либо наизусть заученная инструкция, либо паника.

Старший помощник командира подводной лодки добился главного, его подчинённые вновь стали управляемым воинским коллективом.

За работой время прошло незаметно, и вот назначенные на выход подводники доложили о своей готовности. Короткий инструктаж и командир БЧ-4, РТС пропихнув впереди себя спасательную буй-вьюшку, первым пополз по трубе торпедного аппарата, к его передней крышке. За ним матрос-штурманский электрик. Третьим начальник штаба бригады. Каждый в руке держал гаечный ключ, для докладов стуком о самочувствии и исполнении действий по выходу. Когда ноги шачальника штаба скрылись в трубе, заднюю крышку закрыли и торпедисты приступили к шлюзованию. Однако при подъеме давления из трубы торпедного аппарата раздалась серия из четырёх ударов (дробь) означающая, что кому-то плохо. Давление сбросили, открыли заднюю крышку. Оказалось, что сигнал подал начальник штаба, у него разболелось сердце. Изолирующие дыхательные аппараты на выходящих были включены, то есть пошла реакция регенеративного вещества. Старший помощник решил оставить начальника штаба в отсеке и шлюзовать двоих.

Повторно подняли давление в торпедном аппарате, заполнили его водой и открыли переднюю крышку. Дважды прозвучавший сигнал «три удара» оповестил всех, что подводники благополучно ушли на поверхность.

В 15.45 их подняла с воды спасательная шлюпка «Машука» и доставила в барокамеру для лечебной декомпрессии.

Улёгшиеся было в процессе подготовки к выходу страсти вдруг вспыхнули вновь. По видимому старший помощник, где-то упустил руководящую инициативу.

- А почему это вы на поверхность только офицеров выпускаете!? – Услышал он гнусненький вопрос из темноты отсека. – И почему, если можно выходить, мы должны здесь торчать и постепенно дохнуть?

- Вы здесь торчите вместе со мной, для того, чтобы выжить! Выходить сейчас, это сильно рисковать. Нет аварийного белья! Наверху уже стемнело, и вас просто могут не найти! – Пытался он убедить темноту, а оттуда в ответ неслись обвинения и чем дальше, тем гнусней и нелепей!

- Связи нет! Нас просто здесь всех бросили сдыхать, а Вы ещё и контролировать будете, чтобы мы гарантированно сдохли! – Неслись вопли из темноты.

Старший помощник окликнул механика, - расскажи хоть ты им, что без аварийного белья выходить на поверхность в ИСП-60 нельзя!

Однако лекция по правилам использования снаряжения в исполнении механика необходимого эффекта не произвела. Буза вызревала. Дошло до того, что кто-то из темноты начал грозить взорвать торпеду, если его прямо сейчас не выпустят на поверхность.

Старший помощник готов был удавить этих бузатёров, их было два-три человека, но попробуй, поймай их в непроглядной темноте отсека. Чувствуя его беспомощность, а стало быть, свою безнаказанность, эти несколько матросов срочной службы медленно и постепенно накалили эмоциональную ситуацию в отсеке до такого предела, после которого возникает коллективное безумие, кончающееся, как правило, гибелью всех!

-Ну и хрен с вами! – Проворчал старший помощник. - Желающим выходить на поверхность сейчас, готовить снаряжение! Торпедисты! Готовить торпедный аппарат №-4 к шлюзованию! – Отдал он команды.

Их было трое. Обыкновенных военнослужащих срочной службы, отслуживших по два с половиной года. Может быть в спокойной ситуации, они были не плохими матросами, не плохими людьми. Они так же как все их сослуживцы ждали дембеля, ждали своего возвращения домой, к родным, к знакомым. Может быть, они мечтали вернуться домой героями. Может быть, они бы ими и стали, однако в сложившейся непростой ситуации, они просто не выдержали, они вдруг решили, что достойны жизни больше, чем все остальные. Они стали опасны.

Ребята надели спасательное снаряжение, включились в него и по одному полезли в трубу торпедного аппарата. Заднюю крышку закрыли, и началось шлюзование. Вот наружную крышку открыли и в отсеке воцарила тишина. Три удара по корпусу, это значит первый вышел! Вновь три удара, значит вышел второй! Ещё три удара, означающие, что третий подводник вышел и можно закрывать переднюю крышку.

В отсеке облегчённо вздохнули, ещё трое ушли к жизни, к свету!

Однако на поверхности их никто никогда так и не увидел. Высказывались предположения, что их затянуло под винты маневрирующего «Ленка», но это не возможно, потому, что уж слишком велико расстояние. Очевидно, у них не хватило положительной плавучести, чтобы всплыть сразу. Увеличить её, открыв пальчиковые баллоны поддува полостей спасательного гидрокомбенизона, или прикрыв травяще-предохранительный клапан дыхательного мешка они, по видимому, не догадались из-за слабого знания спасательного снаряжения. Поэтому течение унесло их под водой из контролируемой спасательным отрядом зоны куда-то в Японское море.

 

Октября 1981 года, 19.42, ПЛ БС-486.

Василий Иванович стоял склонившись над планшетом обстановки и напряжённо думал. Водолазы до носовых торпедных аппаратов дотянуться не смогут. Всплывать на поверхность, чтобы перейти ближе нельзя. Там волна и ветер быстро снесут лодку в сторону. Выход один, ползти! Нужно сначала подруливающим устройством отбросить носовую оконечность влево, на курс 300 градусов. Затем, секунд на 15 дав средний ход вперёд, выползти на левый борт затонувшей лодки, после чего спустить водолазов. А дальше, действовать в соответствии с информацией, которую они сообщат. «Ленку» предстояло ездить по донному грунту как автомобилю, однако командира это не смущало. Уж слишком много было поставлено на карту.

Вновь водолазы ушли на грунт. Задача та же: найти затонувшую подводную лодку. Вновь первый водолаз вышел на всю длину шланг-кабеля в корму «Ленка» и пошёл по кругу, описываемому его длинной. Вновь время потянулось вяло и медленно. И вдруг взволнованный голос рабочего водолаза: «Затонувшую лодку вижу! Подхожу к ней с левого борта в районе ограждения боевой рубки!»

Лейтенант Петрович закашлялся от радости.

- Давай к торпедным аппаратам! – Выдавил он сквозь кашель команду водолазу, и отдышавшись, - Второй! Куда смотрит шланг-кабель первого?

- Я второй, шланг-кабель первого ориентировочно 100 градусов правого борта.

- Ну слава Богу! Теперь слабины хватит! Теперь спасём! – Вырвалось у лейтенанта. Теперь нужно было подготовиться к приёму подводников к себе на борт. Лейтенант знал, что оставшиеся в живых подводники могут выйти только через «Ленок». Что в связи с продолжительным пребыванием под давлением тридцати трех метровой глубины, путь их на поверхность, путь к здоровой жизни, лежит только через водолазный комплекс «Ленка», только через прохождение декомпрессии. В противном случае декомпрессионного (кессонного) заболевания не миновать. А это либо гибель, либо вся оставшаяся жизнь на таблетках и под присмотром врача. Но подводник, одетый в ИСП-60 имеет положительную плавучесть, поэтому после выхода из трубы торпедного аппарата сила плавучести повлечет его наверх, а этого допустить нельзя. Один водолаз троих подводников в приемно-выходной отсек не доставит, как бы ни старался. Что же делать?

Интересная это штука, стрессовая ситуация! С человеческим сознанием она делает чудеса! Лейтенант Петрович как-бы раздвоился в себе самом. Один - командир, жестко контролировал процесс водолазного спуска и руководил действиями находящихся под водой водолазов и персонала обеспечивающего водолазный спуск. Другой - мыслитель, лихорадочно искал приемлемое решение, которое, не вступая в противоречие с Правилами Водолазной Службы и эксплуатационными инструкциями, обеспечило бы перевод подводников от торпедного аппарата в приемно-выходной отсек «Ленка». И решение пришло. Обыкновенная веревка, направляющий конец, натянутый между торпедным аппаратом затонувшей лодки и водолазной нишей «Ленка» позволит водолазу просто цеплять подводников имеемыми в составе снаряжения карабинами на натянутый конец, как на буйреп, а дальше, они уж сами доползут. В нише их примет страхующий водолаз и поможет войти через водолазную шахту в приемно-выходной отсек, где обеспечивающий водолаз снимет с них снаряжение и переведёт в жилой отсек водолазного комплекса, под надзор докторов для лечения и декомпрессии.

Доложив свои соображения в Центральный, и получив командирское утверждающее «давай!» Петрович приступил к исполнению задуманного.

- Нахожусь на грунте в носовой оконечности у торпедных аппаратов. Крышки обтекателей закрыты. Внешних повреждений не обнаружил. От правого торпедного аппарата наверх идёт какая-то верёвка! - Раздался доклад водолаза из динамика телефонной станции.

- Поднимись на корпус и зафиксируйся у обтекателя правого верхнего торпедного аппарата. Будем измерять расстояние от ПВО. Пока будем мерить, разберись, что это за верёвка! - Дал команду водолазу Петрович и распорядился шлюзовать в ПВО сигнальный водолазный конец для использования в качестве направляющего.

-Я первый! Верёвка, это буйреп от спасательной буй-вьюшки. Он перехлестнул буй-вьюшку, из-за чего та не всплыла, а зависла над корпусом лодки метрах в четырёх, - поступил очередной доклад от работающего водолаза.

На собравшихся в водолазном отсеке, как будто вылили ушат холодной воды. Наличие буй-вьюшки означает, что подводники начали самостоятельный выход. Начали, не ожидая доставки не хватающих комплектов спасательного снаряжения и аварийного белья! Но ведь изготовленное из верблюжьей шерсти аварийное бельё не только предохраняет от переохлаждения, оно даёт начальную положительную плавучесть! Без него подводнику будет очень трудно всплыть на поверхность!

-Водолазу немедленно обыскать грунт с обоих бортов носовой оконечности! – Дал команду командир «Ленка» и лейтенант тут же репетовал её водолазу.

Водолаз тщательно осмотрел донный грунт и ничего не обнаружив, вернулся к торпедным аппаратам. Расстояние от них до ПВО было замерено обеспечивающим в ПВО водолазом по маркировке шланг-кабеля, оно оказалось довольно значительным и составило 36 метров. В течение 15 минут направляющий был заведен и обтянут, и Петрович направил водолаза осматривать состояние «эпроновской» выгородки, торпедопогрузочного люка, входного люка первого отсека и комингс-площадки. Данные по осмотру он тут же репетовал в Центральный, где их записывал вахтенный офицер.

На осмотр носовых аварийно-спасательных устройств затонувшей подводной лодки ушло 40 минут, после чего Петрович направил водолаза вновь к носовым торпедным аппаратам с указанием ждать открытия подводниками наружной крышки для загрузки имущества. Водолаз доложил о своем прибытии в район наружных крышек обтекателей торпедных аппаратов. Петрович репетовал доклад в Центральный. И вновь время стало вязким и утомительным. Вновь началось напряженная тишина ожидания, нарушаемая лишь доносящимся из динамика звуком дыхания водолазов.

В 21 час водолаз доложил о стуках доносящихся из корпуса подводной лодки и каком-то трос-кабеле, свисавшем с правого борта затонувшей лодки. Передав доклад водолаза в Центральный, Петрович в ожидании ответа на вопрос: «Что за кабели висят на корпусе затонувшей лодки?» дал команду водолазу пройти по свисающему кабелю и установить его принадлежность. Минут через 5 водолаз доложил, что один конец кабеля свободно, то есть без натяга лежа на грунте, уходит куда-то вправо, а второй входит под легкий корпус затонувшей подводной лодки и, повидимому, является трос-кабелем её носового аварийно-сигнального буя. Не вдаваясь в анализ доклада водолаза, Петрович тут же репетовал его в Центральный пост. Ответ из Центрального он получил тут же: Кабель АСБ должен лежать на грунте ровно, а не висеть с корпуса лодки! Уяснили лейтенант! И после секундной паузы, повидимому необходимой для полного осмысления доклада: Чего!? Кабель буя оборвали!? И уже в другой адрес: Акустики! «Машук на связь!».

О чем говорил командир с руководителем спасательных работ, Петрович не знал, он передав командование водолазным спуском своему начальнику, занялся регулировкой подачи дыхательной смеси на своём водолазном аппарате, однако через небольшой промежуток времени из Центрального пришла команда, подготовить таблицы перестукивания, вернее, они называются таблицей основных условных сигналов, применяемых для связи водолазов с личным составом аварийной подводной лодки и таблицей сигналов при передаче букв перестукиванием.

Переговоры с помощью условных сигналов - вещь простая и понятная, хотя и не очень удобная для подводников, кроме того, времени занимающая достаточно много. Для того чтобы передать одно коротенькое предложение, необходимо минут 10, а то и больше. Сначала, надо буквы зашифровать в условные сигналы передаваемые стуком, затем, водолаз должен по командам командира спуска передать эти сигналы стуча по корпусу затонувшей лодки чем-нибудь металлическим. Подводники, находящиеся в отсеке затонувшей подводной лодки, должны записать передаваемые им сигналы, после чего, расшифровать. Значения букв указанные в таблице, отличаются от всем известной с детских лет «азбуки Морзе», заучивание таблицы наизусть не предусмотрено курсом боевой подготовки, поэтому для расшифровки полученных сигналов нужно, по меньшей мере, иметь освещение, бумагу, карандаш и саму таблицу.

Анализ заданных вопросов и полученных ответов показал, что водолазы и терпящие бедствие подводники говорят на разных языках. Подводники попросту дублировали стуком все сигналы передаваемые водолазом. Текущей информации по состоянию дел они не передавали. В сложившейся ситуации было решено неукоснительно следовать заранее, ещё при наличии связи через АСБ, оговоренному плану действий, по которому первоочередным мероприятием являлась подача водолазами в два этапа на аварийную лодку недостающих комплектов ИСП-60, аварийных фонарей, провизии и средств регенерации воздуха. Подводники в отсеке затонувшей лодки были предупреждены, что наверху бушует шторм, поэтому выход через торпедный аппарат разрешается производить только после получения недостающих комплектов спасательного снаряжения и только после получения разрешения с «Ленка». Выходить подводники должны были тройками с последующим переходом по ходовому концу в приемно-выходной отсек правого борта водолазного комплекса «Ленка». Рабочий водолаз должен был пристегивать их карабином к ходовому концу, а страхующий снимать с карабина и препровождать в ПВО.

 

Октября 1981 года, 00.00, ПЛ БС-486.

Закончились очередные переговоры с личным составом аварийной лодки, из которых выяснилось, что подводники к приему имущества через торпедный аппарат ещё не готовы. А в 00 часов 10 минут Петрович снова заступил командовать водолазным спуском, сменив отработавшую тройку водолазов.

Время тянулось медленно. Водолазы начали замерзать. Пришлось каждые двадцать минут менять рабочего и страхующего водолазов местами. У страхующего была возможность согреться, поднявшись в осушенную водолазную шахту. У рабочего водолаза, находящегося на торпедных аппаратах, такой возможности не было.

 

Октября 1981 года, 00.10, ПЛ БС-486.

Старший помощник командира «С-178» сидел на стеллаже торпеды и тяжело дыша думал. Связь с поверхностью по телефону аварийно-сигнального буя вдруг ни с того ни с сего прервалась. Аккумулятор радио-сигнального устройства, к которому механик приделал лампочку совсем сел, светить нечем. Психологическое состояние личного состава подавленное и внушает большие опасения. Теперь по корпусу лодки постоянно стучали водолазы, но о чем? Этого старший помощник выяснить не мог никак. Таблица основных условных сигналов в отсеке была. Да если бы и не было, старпом всё равно помнил её наизусть. Но водолазы явно стучали что-то другое! Они явно передавали буквенный текст, но сигналы были совсем не похожи на азбуку «Морзе»! Чтобы понять, что они передают нужно записать сигналы и расшифровать их значение по таблице передачи букв. Но для этого нужно видеть таблицу, нужен свет. А его как раз нет! Что же делать?

Во, блин! Что делать! Совсем память отшибло! Ведь первым номером идёт приём недостающего имущества!

-Торпедисты! Заполнить торпедный аппарат №3 водой! Открыть его переднюю крышку, - дал он команду.

 

Октября 1981 года, 02.35, ПЛ БС-486.

Наконец-то, кроме докладов о самочувствии от водолаза пришло радостное: «Слышу журчание воды, по видимому из района торпедного аппарата №-3!»

- Центральный водолазам! – Вызвал лейтенант. – Идёт заполнение торпедного аппарата водой! По видимому подводники готовы к приёму имущества! Все оживились. Петрович вновь заполнил шахту со страхующим водолазом водой. Он решил не снимать рабочего водолаза с торпедных аппаратов. Подумав, распределил обязанности: обеспечивающий водолаз подает имущество страхующему, тот несет его рабочему водолазу, который, в свою очередь, укладывает его в торпедный аппарат. Страхующий возвращается в ПВО за новым комплектом имущества. И так до тех пор, пока имущество первой очереди не будет полностью загружено.

В отсек прибыл командир, и выяснив что будет подаваться в первую очередь, приказал развязать мешок с провизией и вложил туда записку, в которой подробно изложил план последующих мероприятий и порядок перехода подводников по ходовому концу в ПВО «Ленка».

Опасаясь забить торпедный аппарат так, что оттуда невозможно будет ничего извлечь, решено было передавать имущество на затонувшую подводную лодку в два приёма. В первую очередь шесть недостающих комплектов ИСП-60, два гидрокомбинезона СГП с вложенным в них аварийным бельём, мешок с провизией, аварийными фонарями и вложенной в него запиской. Во вторую очередь, ещё 10 комплектов ИСП-60, фонари, воду, пищу.

Имущество первой очереди загружено в торпедный аппарат №-3. Водолаз дал людям в отсеке условный сигнал на закрытие наружной крышки и начало шлюзования. Наружная крышка медленно закрылась.

Собравшиеся в водолазном отсеке «Ленка» вздохнули с облегчением. Теперь путь к спасению подводникам открыт, даже если по каким бы-то ни было причинам передача имущества второй очереди и не состоится! Теперь у них есть всё, что для этого нужно!

Водолазы очередной тройки ушли под воду и заняли свои места. Вновь началось ожидание. Ожидание, когда подводники выгрузят имущество и откроют наружную крышку торпедного аппарата для приёма следующей партии.

 

Октября 1981 года, 03.03, ПЛ С-178.

В темноте отсека, слив воду из торпедного аппарата в трюм подводники приступили к его разгрузке.

- Ну вот и укомплектованы! – Подумал старший помощник. В отсеке вдруг резанул глаза яркий свет от включённого кем-то аварийного фонаря!

- Ура! Теперь со светом! – Выразил радость механик, но никто даже не улыбнулся. По прежнему было холодно. Зашкаливающий все мыслимые пределы углекислый газ туманил сознание и заставлял болеть головы. Регенеративные дыхательные устройства с очисткой атмосферы явно не справлялись. Подтравленными людьми овладело равнодушие.

Старший помощник присел на торпедный стеллаж, его, как и всех вдруг пленило равнодушие. Равнодушие к своей судьбе и к своей жизни, к тому, что было и к тому, что будет. Сидя на стеллаже, он всё глубже и глубже начал погружаться в дрёму. Однако через неё, через равнодушие, в затуманенном сознании как-то незаметно, а затем всё яснее и яснее начала проступать простая и неприятно колючая мысль: «Ни хрена себе! Офицер Флота! Ладно, сам сдыхай, если хочется, но подчинённые-то тут причём? Они должны жить!» Мысль неприятно беспокоила, будоража окутанный дурманом сна и недостатка кислорода разум, заставляла болеть голову и наконец согнала дрёму напрочь. Старпом начал думать.

Начальник штаба еле стоит на ногах, болезнь сердца его совсем доконала. При выходе методом затопления отсека, он вряд ли выдержит, стало быть, его нужно шлюзовать отдельно, - думалось старшему помощнику. - Но наверху шторм! А может он уже стих, ведь столько времени прошло!? В любом случае, чем дольше начальник штаба здесь находится, тем меньше у него шансов выжить. Ладно, этот вопрос сейчас решим, сейчас начнём шлюзовать очередную тройку, - думал старпом, - а что делать с сигналами подаваемыми водолазами, что они стучат? А хотя! А какая разница, что они стучат! Недостающее спасательное снаряжение они уже подали. Сейчас выпущу тройку, приму снаряжение, затем морально подготовлю оставшихся, одену в снаряжение, затоплю отсек и вперед на волю. Водолазы рядом, снаружи, если что, помогут.

Старпом решительно поднялся со стеллажа, назначил тройку выходящих и дал команду одевать снаряжение. Подозвал к себе матроса-трюмного, дал команду взять в руки кувалду и с точностью дублировать ударами по корпусу все сигналы, поступившие от водолазов.

Моряки одели спасательные гидрокомбенизоны, аппендиксы зажгутовали. Старпом лично проверил изолирующие дыхательные аппараты каждого. Первым в трубу торпедного аппарата пополз командир электро-технической группы, за ним надоевший уже всем штурманский электрик, замыкающим пошел начальник штаба. Заднюю крышку торпедного аппарата закрыли на кремальерный запор и начали процесс шлюзования.

 

Октября 1981 года, 05.40, ПЛ БС-486.

Лейтенант Петрович взглянул на часы, - пора будить очередную тройку водолазов, - дал он команду вахтенному в отсеке. Подходил к концу третий час работы водолазов за бортом, их нужно было менять на следующих. Водолаз находящийся на торпедных аппаратах через каждые пять минут, условным сигналом по корпусу запрашивал у подводников о их готовности принять вторую партию имущества. Подводники, так же, сигналом отвечали, что готовы, но крышку торпедного аппарата почему-то не открывали. Время медленно двигалось вперёд, дело стояло. Вдруг, рабочий водолаз доложил, что слышит тихое периодическое постукивание, предположительно из района расположения третьего торпедного аппарата. При этом все наружные обтекатели неподвижны. Это сообщение озадачило Петровича.

Он знал, что при заполнении водой торпедного аппарата должно не постукивать, а булькать, должно журчать. Ведь для того, чтобы его приготовить к приему имущества нужно закрыть внутреннюю крышку, заполнить аппарат водой выровняв давление с забортным, а потом открыть наружную крышку, и всё. При этом постукивание возможно только в период открывания наружной крышки, а при заполнении должно быть бурление воды в трубопроводе и торпедном аппарате!

Петрович переспросил.

Однако водолаз упорно докладывал, что постукивание продолжается. Как будто по торпедному аппарату кто-то ползет.

Петрович доложил свои подозрения о начавшемся выходе подводников командиру. Однако командир «Ленка», только что получивший с аварийной лодки условный сигнал о готовности принимать имущество, дал указание успокоился, усилить бдительность и продолжать водолазный спуск по ранее намеченному плану.

Вот постукивание закончилось и действительно началось побулькивание.

Побулькивание закончилось, и крышка обтекателя медленно двинулась с места.

Страхующий, взяв сколько смог комплектов спасательного снаряжения, потащил его рабочему водолазу. Принес, отдал и начал возвращаться. Тем временем обтекатель и наружная крышка торпедного аппарата №3 открылись совсем и от туда появилась сначала рука, одетая в СГП, а затем и остальные части тела выходящего подводника.

- Это подводники! Они выходят! - Заорал рабочий водолаз. И его услышали не только в четвертом, водолазном отсеке, но и в Центральном.

- Брось снаряжение, принимай подводников! - Дал команду Петрович, и тут же страхующему, - возвращайся к рабочему, принимай у него подводников и сопровождай их по ходовому концу до ПВО, где передашь обеспечивающему.

Из динамика телефонной станции донесся сдавленный крик рабочего водолаза: «Они вырываются. Одного застегнул карабином к ходовому концу, а он отцепился и рвется наверх. Я его за ногу держу, чтобы не всплыл. Поймал второго! Цепляю на ходовой. Он брыкается!» Из динамика по отсеку полилось шумное и деловитое сопение, которое закончилось лязгом зубов и неразборчивой жалостливой бранью в адрес спасаемых.

- Первый! Ты где! – запросил Петрович рабочего водолаза.

- Я на грунте у лодки. Он, зараза, меня ногой, по голове! Я кажется свой язык откусил.

- Где подводники!?

- Я их упустил, но их поймал и держит страхующий. - Неразборчиво просипел водолаз.

Он сидел на грунте, у носовой оконечности аварийной лодки, пытаясь ослабить прижимные резинки обтюратора шлема. Тот подводник, которого он держал за ногу, исхитрившись, пнул его по голове второй ногой. От боли и неожиданности водолаз его выпустил и сорвавшись с корпуса упал на грунт. Но в дело вмешался вовремя подоспевший страхующий. Помня о грозящей подводнику после всплытия кессонной болезни, он в прыжке успел перехватить его.

- Я второй! Подводники у меня. Держу их за нижние брасы. Ногой держусь за ходовой. Двигаться не могу. Пришлите на помощь первого.

Положение второго (страхующего) водолаза было грустным. В каждой руке он держал, как воздушные шарики, по подводнику. Держал их за нижние брасы спасательного снаряжения, в районе спины разведя в разные стороны на сколько хватало рук. Подводники находились в горизонтальном положении, лицом вверх. Усиленно брыкали ногами, махали руками, но ни друг друга, ни водолаза достать не могли. Но и водолаз, увлекаемый вверх имеющими большую положительную плавучесть подводниками, удерживался от всплытия, едва зацепившись носком бота правой ноги за ходовой конец, натянутый между торпедными аппаратами аварийной лодки и приемно-выходным отсеком «Ленка». Двигаться он не мог. Поэтому висел, держал подводников и взывал о помощи.

Тем временем с грунта на корпус аварийной лодки поднялся первый водолаз. Оглядевшись, оценив ситуацию и доложив об увиденном командиру спуска, он сев и зажав ходовой конец между своих ног, крепко обняв и удерживая одной рукой ногу страхующего и подтягиваясь второй, медленно двинулся по ходовому концу вниз к ПВО. В этом ему помогал обеспечивающий водолаз, подтягивая за шланг-кабель.

Медленно и постепенно вся эта «гимнастическая пирамида» добралась до «Ленка». И здесь случилось непредвиденное. Подплыв в виде воздушных шариков к корпусу спасательной подводной лодки, казалось уже все понявшие и смирившиеся со своей участью спасаемые подводники, вместо того, чтобы зайти в открытую водолазную нишу, а из неё через водолазную шахту в ПВО где их ждали доктора и радушие экипажа, цепляясь руками за шпигаты лёгкого корпуса и усиленно пиная ногами водолаза рванули вверх. Долго выдерживать удары ногами по голове водолаз не смог и разжал пальцы своих рук удерживавших нижние брасы. Освободившиеся подводники с крейсерской скоростью 1 метр в секунду, помчались вверх, навстречу ждущим их неприятностям.

После доклада водолазов о случившемся, в водолазном отсеке наступила унылая тишина. Командир «Ленка», доселе тихо и незаметно стоявший за барокамерой и наблюдавший происходящее на водолазных постах, устало сел на кучу приготовленного на всякий случай про запас спасательного имущества. Он знал, что всплывших подводников из воды выловят и погибнуть не дадут. Получив доклад командира водолазного спуска, он тут же вышел на связь со стоящим сверху ОСБ «Машук» и в категорической форме проинструктировал и командира «Машука» и прочих больших начальников, которые в это время там находились о порядке подбора с поверхности воды всплывших подводников и порядке проведения лечебной декомпрессии. Он это сделал так, на всякий случай, чтобы подстраховать спасаемых и нагнать «холода» на командира «Машука». И лишь теперь, после всего случившегося осознал, насколько мудро он поступил. Ведь подводники вышли безо всякого предупреждения. Собирались подавать спасательное снаряжение, а пришлось вылавливать подводников. И не вина его водолазов, что не смогли довести подводников до ПВО.

Но почему же подводники так агрессивны, думал он. Неужели желание и возможность всплыть на верх, туда, где воздух и голубое небо, затмевают у людей сидящих в отсеке затонувшей подводной лодки здравый смысл, затмевает рассудок? А может, это нерадивые матросы в самовольную отлучку рванули!?

Однако, будучи человеком эмоциональным Василий Иванович не мог вот так просто, без «оформления воспитательного момента», уйти из водолазного отсека. Он встал с кучи имущества, снял с головы пилотку, и с силой швырнув ее на палубу, с презрением в голосе заговорил: «Ну что папуасы бестолковые, клизмы десяти ведерные, водомуты доморощенные! Промухали подводников! Морды отъели - в шлем трехболтовки не лезут! А двоих хилых, изможденных, замученных братух к себе в лодку затащить не смогли! Позорники! Видеть вас не хочу!» После чего, грустно опустив голову, развернулся и полез по вертикальному трапу на выход из отсека.

Всем стало стыдно. Матросы-водолазы подобрали брошенную пилотку и отнесли старпому. Повторно попадаться на глаза командиру никто не решился.

 

Октября 1981 года, 06.10, ПЛ БС-486.

Нужно было в процессе смены водолазов собрать и загрузить в торпедный аппарат разбросанное по донному грунту снаряжение и имущество, предназначавшееся для подачи в аварийную лодку. На счастье, наружная крышка торпедного аппарата оказалась открытой и водолазы без промедления приступили к его загрузке. На всякий случай загрузили не 4, а 7 дополнительных комплектов спасательного снаряжения, фонари, провизию, медикаменты. Уложили в трубе торпедного аппарата так, чтобы подводникам удобно было вынимать. Проверили чистоту комингса трубы торпедного аппарата и наружной крышки, и сигналом из шести ударов по корпусу оповестили подводников, о том, что торпедный аппарат загружен. В 06 часов 40 минут получили ответный сигнал и стали ждать закрытия крышки. Однако проходили минуты, десятки минут, часы, а крышку всё не закрывали.

В 09 часов 10 минут, сменив в соответствии с графиком водолазов, Петрович, передал командование водолазным спуском старшему лейтенанту Нюку. Обстановка была тревожно-спокойная. Рабочий водолаз сидел на корпусе аварийной подводной лодки и ждал закрытия торпедного аппарата, страхующий, чтобы размяться и не замерзнуть, бродил по донному грунту у ПВО. В атмосфере водолазного отсека как будто повис вопрос: «Ну почему они не забирают из торпедного аппарата имущество, почему не выходят?»

Передав командование водолазным спуском лейтенант Петрович направился на верхнюю платформу отсека в каюту старшин команд с намерением вздремнуть сколько получится. Он не спал уже более двух суток и от этого где-то внутри организма чувствовал дискомфорт и усталость. Однако поспать не удалось. Только присел на койку, из динамика «каштана» донеслось: «Командиру водолазной группы прибыть в Центральный!»

«А теперь ответьте мне товарищ лейтенант, почему они не забирают из торпедного аппарата поданное имущество? Почему они даже наружную крышку аппарата не закрывают? Ведь на запросы отвечают, значит живы. Ведь доложили, что по средствам регенерации протянут еще более суток! Провизия у них есть, теперь и спасательным снаряжением они полностью укомплектованы. У них даже спирт есть!»

Петрович стоял перед командиром и хлопал глазами. Ему нечего было ответить. Хотя последняя фраза командира и натолкнула его на определенные предположения. Но озвучил их старпом.

- Василий Иванович, Вы там что-то про спирт говорили!

- Да, ну! Не может быть! Хотя!? Я бы в такой ситуации граммов 150 бы принял. И подчиненным налил бы, для разрядки напряженности.

А ведь ты, Сергей Иванович пожалуй прав! И нечего нам тут от нетерпения подпрыгивать. Надо ждать. Подготовиться и ждать!

А Вы, товарищ лейтенант, готовы? Кому там из Ваших подчиненных подводники по голове настучали? А ведь это их только двое вышло! А что будет, когда они все сразу пойдут?! Сможете!? Вы сможете, имея двух водолазов хотя бы половину из них к себе в ПВО затащить? Сможете?

Этот вопрос уже давно не давал покоя Петровичу. И, как оказалось, командир думал о том же.

Организация проведения водолазных работ с борта «Ленка» была четко расписана, наизусть заучена и понята. Она устанавливала поочередное проведение водолазных спусков из приемно-выходных отсеков правого и левого бортов. Работать одновременно двумя тройками запрещалось. Единственный случай, когда это разрешалось, это при оказании помощи рабочему и страхующему водолазам одной из троек. Изучая организацию Петрович недоумевал: «Это во что же нужно вляпаться одновременно и рабочему и ст<