Анатомическая схема с указанием основных телесных повреждений, зафиксированных судебно-медицинской экспертизой трупа Герды Грибановой.

- на отрезанной правой руке в верхней трети плеча рана длиною 3,0 см. (поз.12);
- часть правой ноги от колена вниз отделена (поз.13);
- на левой голени спереди в средней трети кровоподтёк размером 1,0*1,5 см. (поз.15);
- в нижней трети левого бедра с наружной стороны кровоподтёк 2,0*2,0 см. (поз.14);
- мизинец левой стопы отсутствует. Из текста акта №877, подписанного Сизовой, невозможно понять идёт ли речь о давней ампутации пальца или ещё одном ранении, полученном во время фатального для жертвы нападения (поз.16).
При внутреннем осмотре эксперт зафиксировала следующие существенные для следствия детали:
- в теменной области 5 ран, пробивших кости черепа. Именно эти ранения и дали то обильное кровотечение, на которое Сизова обратила внимание при внешнем осмотре (поз.17);
- правая височная область несколько гиперемирована, т.е. наполнена кровью и отёчна;
- мозговое вещество желеобразной консистенции грязно-серого цвета. Это наблюдение указывает на степень далеко зашедшего разложения;
- в правой височной области небольшое количество жидкой крови;
- в околосердечной сумке примерно 15 граммов мутной крови, сердце грязно-бурого цвета;
- желудок пуст;
- края заднепроходного отверстия растянуты и гладкие, без трещин;
- девственная плева выражена в форме валика, повреждена вследствие ранения половых органов.
После проведения внутреннего осмотра крышка черепа, грудная кость, влагалище, прямая кишка с заднепроходным отверстием изъяты.
По мнению Сизовой причиной смерти явился паралич сердца, вызванный внедрением осколков кости черепа в твёрдую мозговую оболочку и вещество мозга. Смерть наступила быстро, но не моментально. Сначала преступник нанёс удар тупым предметом в правый висок, затем, когда девочка упала, последовали удары ножом в лицо. Убийца использовал нож, имеющий лезвие с односторонней заточкой. Основные повреждения причинены посмертно. Половой акт в традиционной форме не мог иметь места, однако состояние заднепроходного отверстия и прямой кишки указывают на возможность полового акта в посмертном состоянии.
Последующее исследование мазков, взятых из влагалища и прямой кишки, не привело к обнаружению сперматозоидов. Строго говоря, это ничего не доказывало и не опровергало - презервативы в Свердловске того времени свободно продавались и это, кстати, зафиксировано в материалах расследования.
К сожалению, эксперт в своём заключении не указала на несовпадение трупных пятен тому положению тела, в котором оно было найдено. Сначала (не менее 12 часов с момента наступления смерти) труп находился в положении "лёжа на спине", но затем кто-то его перевернул. Также не последовало разъяснений со стороны эксперта относительно червей, обнаруженных во множестве на теле. Личинки мух и настоящие земляные черви отличаются друг от друга и развиваются в различных условиях - для первых нужен приток воздуха, для вторых - нет. Поэтому если судмедэксперт действительно увидела червей, то можно было заподозрить закапывание тела. Последнее, кстати, хорошо согласовывалось с обнаруженной мацерацией, наличие которой Сизова тоже никак не прокомментировала (впрочем, для полноты картины заметим, что мацерация могла образоваться и при нахождении тела под листьями лопуха в условиях сырости и отсутствия циркуляции воздуха).
Через неделю, изучая в лаборатории изъятые в ходе экспертизы биологические объекты, Сизова сделала чрезвычайно важное открытие - она обнаружила, что в крышке черепа находится... отломанный в момент нанесения удара кончик ножа! Он до такой степени крепко сидел в кости, что был почти незаметен и догадаться о его присутствии можно было лишь при тщательном ощупывании. Быстро достать драгоценную улику не удалось и судмедэксперту Сизовой пришлось изрядно попотеть, чтобы её извлечь с минимальными повреждениями черепной крышки, которая также являлась важной уликой.
Прежде чем перейти к изложению процесса розысков убийцы, сделаем небольшую паузу и попытаемся с точки зрения современных представлений оценить картину, зафиксированную документами 1938 г. Это совершенно необходимо сделать для того, чтобы помочь читателю сориентироваться в последующем шквале криминалистической и судебно-медицинской информации, её будет в этой книге много. К сожалению, место обнаружения тела Герды Грибановой никто из сотрудников уголовного розыска не потрудился сфотографировать, хотя теоретически работники следственных органов в то время уже прекрасно знали о том, что "ложе трупа" является источником весьма ценной информации. Криминалистическая фотография активно развивалась в дореволюционной России, фотолаборатории с качественным специальным оборудованием существовали при отделахсыскной полиции более чем в ста городах Империи. Курс криминалистической и судебной фотографии преподавался в школах Рабоче-Крестьянской милиции как один из важнейших профильных предметов уже с начала 1920-х гг. Поэтому нельзя сказать, что сотрудники свердловского уголовного розыска не понимали важности фотографирования. Понимать-то они, может, и понимали, да только не фотографировали… Впрочем, как станет ясно из дальнейшего, такого рода небрежность в работе являлась отнюдь не самой серьёзной проблемой советской милиции.

Итак, что же сказать об убийце и совершенном им преступлении, опираясь на данные протокола осмотра места обнаружения трупа и результаты судебно-медицинской экспертизы тела Герды Грибановой?
1) Место обнаружения трупа, по-видимому, не являлось местом убийства. Преступление было очень кровавым, учитывая, что убийца нанёс серьёзные прижизненные ранения и отделил конечности, кровопотеря должна была составить около 3/4 литра, это разумная, отнюдь не чрезмерная оценка. В протоколе осмотра места обнаружения трупа ничего не говорится об обнаружении на окружавших тело густых растениях следов крови, а это означает, что их там не было. В пользу этого предположения работает и уверенность Петра Грибанова, отца девочки, в том, что тела девочки не было в том месте, где его нашли, ни в ночь на 13 июля, ни в тот же день позже (он дважды осматривал эти кусты, в т.ч. и с собакой). Это означает, что девочка была убита в другом месте - так, кстати, и не найденном органами следствия - и принесена в кусты черёмухи спустя значительный интервал времени с момента совершения преступления.
2) Первые 12 часов после убийства (а возможно и дольше) тело Герды Грибановой находилось в положении "лёжа на спине", на что однозначно указывает расположение трупных пятен. Впоследствии телу придали другое положение, перевернув его лицом вниз. Возможно, изменение положения связано с переносом трупа из одного места в другое. Какова бы ни была причина подобного изменения, оно означает то, что убийца возвращался к трупу. Это наблюдение хорошо согласуется с предположением судмедэксперта Сизовой о посмертном половом акте; убийцы-некрофилы действительно склонны возвращаться к телу жертвы для совершения повторных половых актов и делают это порой не один раз.
3) Чрезмерная жестокость убийцы, выходившая за всякие рациональные границы, свидетельствовала о том, что страдания жертвы являлись для него не средством добиться подчинения, а целью нападения. Его половое возбуждение напрямую было связано с ощущением своего всевластия и причиняемым страданием. Западные криминологи относят таких сексуальных убийц к категории т.н. "дестройеров" (от анг. "destroyer"-разрушитель), в советской криминологии тех лет их называли "садисты-разрушители". "Дестройеры" обычно не осуществляют половых актов с жертвами, ограничиваясь причинением тяжких, обезображивающих ранений. Сексуальную разрядку во время нападения они получают посредством мастурбации, коитус, т.е. непосредственное совокупление с жертвой, не является целью посягательства. То, что в случае убийства Герды Грибановой убийца продемонстрировал сильно различающиеся модели поведения, характерные как для некрофила, так и убийцы-дестройера, наводит на мысль о действиях двух человек. Хотя одного этого довода не может быть достаточно для уверенного заключения о действиях двух человек, тем не менее, его следует запомнить; в дальнейшем мы увидим, что подобных намёков в этом деле окажется очень много.
4) Место обнаружения трупа до известной степени представлялось упорядоченным. Тело девочки, предметы её одежды и обувь были прикрыты пальто и замаскированы листьями лопуха. Понятно, что детское пальто не могло иметь большую площадь, а значит все предметы были расположены очень компактно. Подобная упорядоченность свидетельствует о самообладании преступника. Интересно то, как были расположены предметы одежды и части тела, их не просто сбросили на грунт, а разместили в некотором порядке. Ботинки были поставлены у головы трупа слева, чуть ниже, также с левой стороны, если смотреть на тело, убийца поместил отрубленные части тела - руку и ногу. Размещение каждого из этих предметов требовало отдельного движения рукой и то, что все они оказались с левой стороны наводит на мысль о левшизме преступника. Это не означает, что он левша, скажем менее категорчно - перед нами неявное указание на то, что подсознательно этот человек отдавал предпочтение левой руке. Возможно, он переученный левша, в те годы советская школьная программа требовала непременного обучению письму правой рукой. Конечно, можно предположить, что преступник правой рукой укладывал предметы слева от трупа, но такое допущение представляется, всё же, не очень достоверным. Мы видим действия рефлекторные, такие, над которыми убийца вряд ли задумывался. Он оставил труп в таком виде, который казался ему оптимальным в силу каких-то внутренних потребностей, которые он сам вряд ли смог объяснить. Так что предположение о левшизме убийцы не лишено здравого зерна. На этой детали сейчас тоже следует сделать акцент, поскольку в последующем нам придётся к этому вопросу возвратиться с довольно неожиданной стороны.

Итак, каким же образом развивались события после обнаружения трупа пропавшей четырьмя днями ранее девочки?

Опросом жителей дома №19 по Первомайской улице и их ближайших соседей сотрудники уголовного розыска выяснили, что убитую девочку в последний раз видела Дымшиц Рита Львовна. Ошибка со стороны свидетельницы исключалась, поскольку Дымшиц проживала с Гердой в одном доме и хорошо знала девочку. Видела она её около 21 часа 12 июля, во вторник. Похищение Герды с большой вероятностью произошло в считанные минуты после этого, поскольку примерно в то же время через ворота во двор дома вошли и вышли несколько человек, да и по улице Первомайской ходили жители района, которых милиционерам удалось опросить. Время исчезновения ребёнка и результаты вскрытия трупа - это были те исходные материалы, с которых свердловский уголовный розыск приступил к расследованию.
Утром 17 июля - в то самое время, пока в морге при 1-й городской больнице производилось вскрытие тела Герды Грибановой - её отец давал первые показания в присутствии сотрудников 1-го отделения Отдела уголовного розыка Управления Рабоче-крестьянской красной милиции (УРО УРКМ). Пётр Михайлович подробно рассказал оперативникам о событиях 12 июля, последнего дня жизни его младшей дочери. Днём он, его отец Михаил Андреевич и обе дочери - Ираида и Герда - ходили в цирк, а вечером Пётр вместе с женою отправился в Театр музыкальной комедии имени Луначарского. Супруги ушли из дома около 19 часов, а вернулись в 00:20, т.е. в то время, когда Герда уже исчезла и дед самостоятельно вёл её поиски.
Показания звучали довольно тривиально до тех пор, пока прораба не спросили о его врагах и подозрениях. Тут Пётр Михайлович оживился и выдал очень интересную информацию. По его словам, в похищении и убийстве дочери он подозревает своих соседей по дому, неких Леонтьева и Ляйцова, ранее судимых и имевших с Грибановым конфликт прежде. Тут самое время заметить, что и Пётр Грибанов тоже был не без грешка по криминальной части - в 1925 г., т.е. в возрасте 19 лет, он был осужден на 3 года условно по обвинению в неумышленном поджоге дома соседа в родном селе Черемхове. Правда, Петру Михайловичу вскоре удалось кассировать приговор, а затем переехать в город и даже найти работу в структурном подразделении органов внутренних дел.
Если следовать логике Грибанова, злобные соседи по дому задались целью сжить его со света. Комната Грибановых 5 раз обворовывалась и по мнению Петра Михайловича этими проделками занимались его соседи. Иван Леонтьев был спекулянтом, который подвергался за это аресту. Прежде он служил в органах НКВД Свердловска и Челябинска, но был изгнан оттуда из-за должностного преступления и осужден за растрату. Грибанов написал на Леонтьева донос во 2-е отделение РКМ, в котором сообщил, что тот спекулирует растительным маслом, но Леонтьев, используя свои давние связи в милиции, вышел сухим из воды и, узнав, кто автор доноса, заявил Грибанову, что убьёт последнего. 12 июля к Леонтьеву приезжал друг, они выпили и ранним утром 13 числа друг уехал, что по мнению Грибанов, было чрезвычайно странно. Он так и аявил на допросе: "такого прежде не бывало". Наконец, Иван знал, что Грибанова с женою не будет дома вечером 12 июля, поскольку билеты в театр приобретались по коллективной заявке и все соседи были осведомлены о предстоящей супругам культурной программе.
Не менее интересным персонажем оказался и Коля Ляйцов. Если верить словам Грибанова 27-летний оболтус, хотя и считался "снабженцем", на самом деле руководил духовым оркестром в Управлении пожарной охраны и был судим за воровство. Отец убитой девочки на него тоже писал донос, только не в НКВД, а в прокуратуру. Причиной доноса явилось то, что Ляйцов пускал жить в свою комнату некоего Егорова, который останавливался там без прописки. После доноса и вызова Ляйцова в прокуратуру, таинственный Егоров исчез и более не появлялся, но Пётр Грибанов не сомневался в том, что Ляйцов до времени затаился и лишь выжидает удобного случая для сведения счётов...
В общем, налицо была типичная коммунальная склока. Подобные конфликты наполняли собою быт советских людей того времени, а доносы во всевозможные инстанции - от парткомов по месту работы до пожарной инспекции - придавали весьма специфический колорит и редкостное остервенение. Михаил Афанасьевич Булгаков, метко заметивший, что "москвичей испортил квартирный вопрос", на самом деле сильно польстил советскому народу. Квартирный вопрос испортил жителей не только столицы, но и всех более-менее крупных городов Советского Союза. Разрушение деревенского уклада жизни и стремительная урбанизация привели к колоссальному дефициту городского жилья, который во многом не преодолён и ныне. Во время описываемых событий в крупных городах отдельные дома и квартиры имели очень-очень немногие, это были сплошь представители госпартноменклатуры и тонкая прослойка наиболее обласканной Властью научной и творческой элиты. На каждой коммунальной кухне Советского Союза жили свои ляйцовы-леонтьевы-грибановы, сволочные мастера эпистолярного жанра, неистово строчившие доносы друг на друга и подозревавшие окружающих в неистрибимом зломыслии.
Так что, ничего удивительного для себя опер А уголовного розыска не услышали, но профессионально насторожились. Не надо упускать из вида то обстоятельство, что ещё очень свежи были воспоминания о кровавых событиях "Большого террора" 1937 года, когда на доносах стремительно строились и ломались карьеры и судьбы. Да и 1938 г. не очень-то отличался от года предшествующего, Ежов всё ещё оставался у власти и "ежовые рукавицы" продолжали чистку всех этажей советского общества. Так что донос для тех дней - это весьма актуальное и перспективное направление для оперативной разработки, к доносам относились тогда с большим вниманием и интересом как работники полиции политической, так и уголовной.
Грибанов, рассказав о своих подозрительных соседях, моментально определил первое направление расследования убийства собственной дочери, а именно - убийство совершено соседями с целью мести и сведения счетов с политически сознательным прорабом. Вот только хитромудрый прораб не учёл одной мелкой, но важной детали: донос - это дверь, которая открывается в обе стороны. Ведь и на самого доносчика можно донести...

Обломанный кончик ножа, которым убийца наносил удары в теменную часть черепа Герды Грибановой, был обнаружен совершенно случайно. Судмедэксперт Сизова, проводившая вскрытие тела, его банально не заметила, но её заинтересовал череп, как потенциальный экспонат музея судебно-медицинской экспертизы, который как раз в конце 1930-х гг. стал создаваться в Свердловске руководителем Лаборатории СМЭ Урусовым. Сизова отпилила крышку черепа и оставила его у себя для последующей обработки. Прошла почти неделя - точнее, 6 дней - пока у судмедэксперта дошли до экспоната руки. Герду Грибанову, кстати, за это время уже успели похоронить... Очищая внутреннюю поверхность черепа, судмедэксперт к своему немалому удивлению нащупала пальцем кончик ножа, застрявший в толще кости. Обломок почти невозможно было увидеть - он весь находился в кости. Извлечь его руками не представлялось возможным, пришлось использовать инструмент и частично разрушить прилегающую кость. Зато следствие обогатилось ценнейшей уликой - теперь обнаружение ножа, которому соответствовал обломанный кончик, гарантированно доказывало причастность подозреваемого к преступлению.

Расследование с самого начала велось энергично, с привлечением больших милицейских сил, при участии Начальника Отдела уголовного розыска лейтенанта Цыханского. Григорий Исаевич принял личное участие в обысках комнат, в которых проживали Леонтьев и Ляйцов. Эта деталь свидетельствует о большом значении, придававшемуся этим следственным действиям.
Цыханский считался одним из самых опытных и компетентных сотрудников уголовного розыска, хотя по возрасту лейтенант был младше многих подчинённых. Родившийся в 1909 г. Георгий Исаевич закончил школу 2-й ступени, поработал рабочим сцены в театре до 18 лет, а потом поступил на вечерние 6-месячные юридические курсы. Это был, конечно же, далеко не университет, но октябрьский 1917 г. переворот и последующая Гражданская война до такой степени проредили ряды образованных людей, что даже такое обучение считалось уже серьезной профподготовкой. На службу в Рабоче-Крестьянскую милицию (РКМ) Цыханский определился 2 октября 1927 г. и с самого первого дня ставил перед собой весьма амбициозные цели. В 1930 г. он вступил в ВКП(б), что в то время являлось совершенно необходимым условием кадровго роста, закончил школу старшего начальствующего состава РКМ, в 1936 г. стал начальником 2-го отделения Отдела уголовного розыска (ОУР). "Большой террор" и связанные с ним чистки аппарата НКВД его не затронули, он стал заместителем Начальника ОУР областного управления НКВД, а потом и начальником Отдела, благополучно пережил Великую Отечественную войну и в 1950 г., будучи начальником милиции Якутской СССР, ему довелось организовывать расследование довольно известного массового убийства в посёлке Качикатцы Орджоникидзевского района Якутии. Тогда с целью ограбления были убиты 12 человек, в т.ч. 3 малолетних ребёнка, а с целью маскировки преступления устроен поджог юрты. История эта довольно интересна тем, что для раскрытия массового убийства Министерство госбезопасности Якутской автономной ССР в районе проживания подозреваемых внедрило оперработника, который легендируясь под глухонемого скорняка на протяжении 5,5 месяцев осуществлял негласный сбор информации. В профильных ВУЗах современной России этот случай приводят в качестве одного из классических примеров внедрения специального агента в криминальную среду. В отличие от выдуманной от начала до конца истории проникновения старшего лейтенанта Шарапова в банду "Чёрная кошка", положенной с основу сюжета телесериала "Место встречи изменить нельзя", растянувшаяся на многие месяцы легендированная работа Филиппа Лукина полностью исторична. К разработке этой нетривиальной по замыслу и опасной в реализации операции Георгий Исаевич имел непосредственное отношение. В 1957-1959 гг. Цыханский возглавлял Управление милиции по городу Вильнюсу.
Также в обысках принял участие помощник Начальника ОУР Александр Кандазали, один из самых опытных сотрудников отдела. Родился Александр Иванович в 1892 г., закончил 4 класса коммерческого училища, один курс рабочего вечернего университета и это обстоятельство делало его, пожалуй, самым образованным на тот момент оперсотудником Отдела. Заполненные им протоколы действительно читаются легко благодаря выработанному почерку и умению автора связно выражать мысли. Кандазали повоевал в Гражданскую, закончил войну помощником командира полка по хозчасти. На милицейской ниве Александр Иванович подвизался с марта 1920 г., на момент описываемых событий его стаж был наибольшим среди сотрудников ОУР. Его без преувеличения можно было считать ветераном уголовного сыска Свердловска и да всего Уральского края. Он участвовал в расследовании таких преступлений, которые на момент описываемых событий воспринимались современниками уже не иначе, как седая быль. Например, в 1924-1925 гг. Кандазали с группой оперов уг-ро выловил знаменитую банду Кислицына-Ренке, снискавшую самую дурную славу жестоким убийством семьи торговца Кондюрина в Невьянске. Тогда в ноябре 1924 г. в ходе циничной уголовной расправы погибли 11 человек, в т.ч. пятеро детей в возрасте от полутора до 13 лет. В ноябре 1937 г. Кандазали в числе большой группы сотрудников НКВД был награжден орденом "Знак почёта". В приказе о награждении значилось: "за выдающиеся заслуги в деле охраны социалистической собственности и революционного порядка". Ни прибавить, ни отнять!

Милиция явно рассчитывала раскрыть убийство в кратчайшие сроки и личное участие в расследовании в таком случае всегда можно было обернуть к собственной выгоде. Не зря же говорится, у победы множество отцов и только поражение - всегда сирота! Правда, результат обысков оказался мягко говоря, так себе, небогатый. В комнате Леонтьева сотрудники уголовного розыска изъяли брюки, на левой штанине которых имелись бурые пятна, похожие на кровь, да кинжал с ножнами. Имея в виду, что Леонтьева подозревали в убийстве, связанным с частичным расчленением тела, крови на его одежде оказалось маловато.
В тот же самый день, 17 июля 1938 г., ближе к вечеру, в том же самом кабинете 1 отделения ОУР оказался на допросе Иван Алексеевич Леонтьев, главный антагонист Петра Грибанова по коммунальной кухне. Допрашивал подозреваемого лично начальник 1 отделения Кузнецов, видимо, придававший этому процедурному моменту немалое значение. Кузнецов явно намеревался всерьёз "колоть" Леонтьева на "сознанку" в убийстве, а потому никому перепоручить это важное дело не мог и не хотел.
Нельзя не признать того, что Иван Леонтьев был из разряда тех людей, про которых говорят "не лыком шит". Он был старше Петра Грибанова на год (родился в 1905 г.) и явно имел немалую толику природной сметки. Рос Иван в кулацкой семье, имевшей 6 коров, 2 лошади, молотилку, веялку и засеивавшей 8 десятин земли. После службы в РККА в период с 1928 по 1931 гг., он подался в рабоче-крестьянскую милицию, почуял видимо, что деревенской вольнице приходит конец, а в советском колхозе ловить нечего. Начинал молодой милиционер свою карьеру в Суксунской райотделе, но быстро, уже через 5 месяцев, был переведён в Свердловск, в 6 отделение во ВТУЗ-городке. Работа в органах милиции, да притом в крупном городе, Ивану понравилась - тут тебе и должное почтение ширнармасс, и места культурного отдыха, синематограф там, театр какой, цирк, музкомедия, опять же-шь, какая-никакая! Кроме того, у милицейских товарищей имелось сравнительно хорошее по тем временам снабжение, магазины наркомвнудельской кооперации исправно отоваривали талоны, пусть это и не закрытые распределители совпартноменклатуры, но тоже неплохое подспорье в эпоху голода и народных страданий. В общем, работал бы Иван рабоче-крестьянским милиционером и далее, но... вычистили его за связь с дядей-кулаком! Изгнали из милиции в марте 1932 г. прилюдно и с позором. Иван поэтому поводу очень сокрушался, ведь и его отец, и дядя раскулачиванию не подлежали, как сражавшиеся на стороне Красной армии! Тоже, кстати, интересный штришок к портрету эпохи, оказывается, не все кулаки были равны и одинаковы перед советским Законом, были упыри и кровососы, а были и не совсем плохие кулаки, не совсем, так сказать, эксплуататоры несчастных батрацких масс. В общем, не всех в те времена надо было ссылать и раскулачивать, имелись среди них более заслуженные, которым Власть обещала неприкосновенность и всяческие блага, но... обманула! Экая неожиданность... Положа руку на сердце следует признать, что это был отнюдь не первый и совсем не последний обман народа этой самой Советской властью.
В общем, Леонтьева из свердловской милиции выперли, но хлебнувший прелестей городской жизни Иван в деревню возвращаться не пожелал. Имея свердловскую прописку в доме №19 по Первомайской улице, комната 7, он стал искать варианты трудоустройства в городе. И трудоустроился в стройбюро НКВД. Помогли, видимо, скрытые связи с товарищами по милицейской работе. Что тут скажешь, ловкий парень, его в дверь, а он - в окно! Потрудившись на ниве строительно-монтажных работ, Леонтьев дождался реорганизации органов внтуренних дел на южном Урале, проводившееся ввиду вычленения Челябинской области из состава Уральской, и в начале 1933 г. добился перевода в аналогичное подразделение создававшегося Управления НКВД по Челябинской области. Там он работал до ноября 1934 г. и уволился непосредственно перед убийством Кирова. Уволился, кстати, очень удачно, ибо выстрел в Смольном аукнулся по всей территории Советского Союза большой проверкой кадров НКВД на лояльность. Но поскольку Иван Леонтьев выскочил из этого капкана до того, как он захлопнулся, то жизнь, вроде как, подарила ему очередной шанс на успех.
С декабря 1934 г. по июль 1938 г. Иван сменил 5 мест работы и на момент описываемых событий являлся экспедитором треста Главлегснаб. По советским меркам 5 мест работы за 3,5 года - это очень много, просто даже неприлично много, таких любителей "длинного рубля" в Советскую пору называли "летунами". Но Леонтьев не просто менял место работы, он ещё и честно объяснил младшему лейтенанту милиции Кузнецову, почему так поступал - его не устраивала зарплата. В Советском Союзе жаловаться на зарплату было опасно, можно было получить репутацию "стяжателя". Не Леонтьев ничуть не боялся, видимо, испортить своё реноме в глазах начальника 1 отделения ОУР и на допросе в "чекистском городке" рубил правду-матку невзирая на лица. Такой вот, понимаешь ли, правдолюб, летун и стяжатель... Но наверное, мужчина не лишён был харизмы, а потому убеждать умел и не казался, в общем-то, явным негодяем.
Прежде всего, Леонтьев подчеркнул, что несудим и это, кстати, подтвердила проверка по учётной базе осужденных. Его увольнение из НКВД в марте 1932 г. судимостью не являлось - это было именно увольнение по компрометирующим основаниям, не более того. Таким образом получалось, что потерпевший Пётр Грибанов, отец убитой девочки, своего соседа оговорил. А это нехорошо, более того, это прямое нарушение статьи 95 УПК РСФСР, грозящей наказанием за дачу ложных показаний во время официального допроса, вроде даже как преступление.
Но ладно, далее стало только интереснее!
Понимая, видимо, в чему клонится интерес сотрудников Уг-ро, Иван Леонтьев сообщил, что отношения у него с Грибановым нормальные, но вот только был один случай в 1934 году... И рассказал, что же это был за случай. Купил Иван масло растительное в магазине Торгсин, принёс его домой, а Грибанов сделал донос во 2-е отделение милиции, будто масло это похищенное. Началась проверка сообщения, масло у Леонтьева изъяли, но потом вернули, выяснилось, что приобретено оно законно. В общем, Пётр Грибанов по словам Ивана Леонтьева "нехорошее сделал". Причём, узнал Грибанов о масле во время совместной выпивки, т.е. ситуация по меркам советского обывателя выглядела совсем уж отвратительно: сначала вместе пьём водку, а потом собутыльник бежит строчить донос. Ну куда такое годится?!
Рассказал он о Грибанове и ещё кое-что интересно: оказывается, к Петру утром 12 июля заходил друг, с которым они выпили пива. Ну а что такого - вторник, начало дня, мужики набираются сил, картина, скажем мягко, узнаваемая. Душа у мужиков развернулась и потребовала продолжения возлияний. Пётр обратился к супруге с просьбой дать ему денег, на что последняя ответила бранью, помянула про развод, изгнание из дома и прочих сопутствующих деталях семейного конфликта. В результате сконфуженный Пётр Грибанов попрощался с другом и от дальнейшего пития вынужденно отказался. Деталь эта была в глазах оперативников уг-ро весьма немаловажна, она означала, что родители убитой девочки жили недружно, конфликтно, несчастливо и дети могли им мешать и быть обузой.
Относительно событий 12 июля, т.е. того дня, когда пропала Герда Грибанова, подозреваемый дал ответ весьма дотошный и даже исчерпывающий. Согласно его заявлению, поутру он отправился на товарный двор железнодорожной станции "Свердловск-сортировочная", где проследил за погрузкой вагона треста, после чего вернулся домой. Произошло это примерно в 13:30. Затем, около 15:30 он с женою Надей, отправился на велосипедах в гости к своему родному брату Александру, проживавшему на площади Коммунаров. Брата дома не застали, но тут подошёл друг брата и они втроём выпили четверть литра водки. Домой они отправились примерно в 19:15, но по пути заехали на станцию "Сортировочная", где Иван расплатился с грузчиками, работавшими на погрузке вагона утром. В общем, домой на Первомайскую улицу супруги Леонтьевы вернулись к 21 часу, т.е. к тому моменту, когда Герду Грибанову в последний раз видела гражданка Дымшиц. Девочку они, однако, не видели, а это заставляет думать, что возвращение имело место чуть позже 9 часов вечера. Однако далее Леонтьев сказал самое интересное. По его словам он вышел во двор помыть велосипеды перед тем, как заносить их в жилую комнату. Во дворе он видел деда пропавшей девочки - Михаила Грибанова - который, вообще-то, поисками не занимался. Во всяком случае Леонтьев не понял, что дед кого-то ищет: тот к нему не обращался, ничего не говорил, не кричал, не суетился, ходил по двору и всё! А чего он ходит, кто ж знает?
Леонтьев занёс велосипеды в дом и опять отправился с женю на прогулку. Гуляли они по улице Ленина с 21:30 до 23 часов, встретили, кстати, заместителя Управляющего трестом Главлегснаб товарища Альтера и поговорили в ним некоторое время. После возвращения домой супруги легли спать. В этой связи интересен следующий нюанс - даже в 23 часа, т.е. во время возвращения Ивана и Надежды Леонтьевых с прогулки - никакого переполоха из-за пропажи девочки не было. Никаких криков, никакой беготни... ну разве так ищут пропавшего ребёнка? Об исчезновении Герды он узнал только в 3 часа ночи или даже позже: в дверь комнаты Леонтьевых постучала Варвара Грибанова, жена Петра и мать Герды, о осведомилась не у них ли находится девочка? Леонтьевы открывать дверь не стали, просто ответили, что девочки тут нет и стали спать далее.
Забегая вперед, отметим, что сотрудники уголовного розыска тщательно поверили показания Ивана Леонтьева и они нашли полное подтверждение. Леонтьев действительно был там и в то время, где и когда об этом сообщил при допросе.

Заслуживают интереса ответы этого человека на несколько принципиально важных вопросов, заданных лейтенантом Кузнецовым. Говоря о том, когда он видел Герду Грибанову в последний раз, Леонтьев заявил, что это было примерно в 13:30 12 июля, когда он вернулся с утренней погрузки вагона. Об исчезновении он узнал, как отмечено выше, только в 3 часа ночи 13 июля. О том, что в кустах за домом найден труп Герды он услышал в 19 часов 16 июля, но деталей случившегося не знает и не ходил смотреть на труп. Это, между прочим, весьма важная поведенческая модель - человек, никак не связанный с преступлением, стремится отгородиться от травмирующих деталей, способных лишить покоя и доставить беспокойство. Преступник же, либо лицо, каким-то образом связанное с преступлением, искренне интересуется деталями расследования, разного рода новостями и нюансами, связанными со следствием. Эта реакция внерассудочна и ею сложно управлять, но как показывает практика данное наблюдение очень часто подтверждается. Именно поэтому органам следствия и сыска важно тщательно фиксировать всех свидетелей и зевак, собирающихся поглазеть за работой криминалистов на месте преступления. В этом смысле важны и иные мероприятия, связанные с жертвами преступлений - их похороны, облагораживание могилы и т.п. Лица, связанные с преступлением, выражают ко всему этому искренний интерес, в то время как посторонний человек интуитивно старается дистанцироваться от подобных, скажем прямо, тягостных моментов.
(...)

Дом, в котором проживала семья Грибановых (вид с улицы и со двора).

В показаниях Ивана Леонтьева весьма любопытен один момент, возможно, не вполне понятный современным жителям России, но заслуживающих акцента. Рассказывая об эпизоде, связанном с доносом Грибанова, Иван мимоходом упомянул о том, что злополучное растительное масло он приобрёл в магазине Торгсин (Всесоюзного объединения по торговле с иностранцами). Эти магазины в каком-то смысле являлись предтечами валютных магазинов сети "Берёзка", о существовании которые ещё помнит старшее поколение российских граждан. Торгсин не торговал за рубли, в качестве платёжных инструментов выступали "валютные ценности" - драгоценные металлы и камни, изделия из них и наличная валюта. Простым гражданам Страны Советов в залах магазинов Торгсин делать было нечего, туда входили только те, кто имел при себе реальные ценности, а не фантики советского Госзнака. Сеть магазинов Торгсин, созданных во всех крупных городах Советского Союза, являлась своеобразным "пылесосом", вытягивавшим из населения ценности в обмен на потребительские товары, прежде всего продуктовые. За 5 лет своего существования - с января 1931 г. по январь 1936г. - Всесоюзное объединение по торговле с иностранцами принесло Наркомфину около 273 млн.руб чистой валютной выручки. Для того времени это была колоссальная сумма, достаточно сказать, что стоимость импортного оборудования для оснащения Уралмаша не превышала 15 млн.рублей. Нас, впрочем, интересует в данном случае не экономические показатели работы Торгсина, а то, что его посетителями в своей массе являлись люди зажиточные, имевшие за душой не просто "заначку до зарплаты", а драгоценности и валюту. Иван Леонтьев, как видим, был как раз из таких людей. Случайно или нет, но жена его, Надежда Ивановна, работала в магазине №1 Управления НКВД, ведомственной торговой точке. В общем, семейка по советским меркам далеко нерядовая: он - снабженец, она - торговый работник в наркомвнудельском магазинчике, масло растительное покупают в Торгсине...
Нельзя не отметить того, что Иван Леонтьев хотя и имел "сельское образование", как сам же выразился во время допроса, оказался мужиком ловким и смышлёным. Он не только дал очень разумные показания, максимально отводившие подозрения от него лично, но и легко, как бы мимоходом, накинул подозрений в адрес Грибанова. Картина действительно получалась презанятной: отец убитой девочки заявляет о своих подозрениях в адрес соседей, но при этом почему-то забывает упомянуть о конфликте с женою; к нему из деревни 10 июля приезжает отец, т.е. дед девочки, который отпускает супругов в театр, а сам остаётся дома и именно в это время Герда исчезает. Надо же, какое совпадение! Дед вообще ведёт себя подозрительно - шума не поднимает, слоняется молча по тёмному двору и только за полночь выходит на улицу и заговаривает с одним из соседей, жалуясь на исчезновение ребёнка. Такое ощущение, чт