Глава восемнадцатая. За рекой

 

 

Весь мир хотел посмотреть на прибытие марсиан. Большая часть жителей Земли это и делала. Когда «Алгонкин-9» вышел на посадочную орбиту, готовясь к приземлению на мысе Канаверал, телестанции всего мира прекратили свои обычные передачи. По всем каналам третьей от Солнца планеты показывали подготовку к встрече гостей с четвертой. Дневные покупатели на лондонской Оксфорд-стрит и парижских Елисейских полях останавливались у витрин магазинов, чтобы посмотреть передачу с мыса. В московских троллейбусах возвращавшийся по домам рабочий люд в меховых шапках следил за полетом корабля, слушая маленькие транзисторные приемники, как и загорелые жители Кейптауна. Дети в домах токийских служащих засыпали перед своими телевизорами, а в Перте детишки, которым позволили не ложиться спать в обычное время, закинув голову, смотрели в небо.

Это была, если так можно выразиться, электронная публика. Но было и много других. Тем, которые могли по-настоящему присутствовать на мысе, радио и телевидения было недостаточно. Нужно было оказаться на том или ином берегу Банана-ривер, и все, у кого были колеса, бензин и время для поездки, в эти дни направлялись туда.

Святая Обитель Преподобного тем утром опустела в шесть часов. В четверть восьмого четыре укомплектованных микроавтобуса пробирались по переполненному шоссе к берегу реки. Сорок два постоянно улыбающихся миссионера, среди которых были Сет Маренгет и Эванджелина Берди, выгрузились из автобусов Преподобного и смешались с готовящейся к встрече толпой на берегу Банана-ривер.

Сета трясло от возбуждения. Он почти забыл о депрограммерах, о беседе с адвокатом по имущественным делам, почти совсем забыл о своих надеждах, связанных с Эванд-желиной. Он глубоко вдохнул знойный воздух флоридского утра и устремил взгляд за реку, туда, где вдали стоял Космический центр имени Кеннеди.

- Ты сюда не баклуши бить приехал! - крикнул ему вестник, возглавлявший их группу. - Давай, принимайся за дело Его Преподобия!

- Хвала Его Преподобию, - по привычке сказал Сет, однако бросил еще один, последний взгляд на громадные здания и остроконечные башни взлетно-посадочного комплекса. Как же все это было чудесно!

Как жаль, что все было так далеко и казалось таким маленьким! Но он был здесь, во Флориде! Ждал прибытия марсиан! Здесь были пальмы! Здесь были яркие тропические лианы - каким-то чудом сотни тысяч ног не растоптали их.

И еще здесь была Эванджелина, которая коснулась его руки и улыбнулась ему, прежде чем отправиться на назначенный ей пост на берегу.

А там за какие-то дни вырос целый город - по подсчетам, там уже было с полмиллиона народу, а люди все прибывали и прибывали. По забитым дорогам ползли всевозможные машины - домики на колесах, жилые автоприцепы, фургончики, иногда семейные автомобили со специальной кроваткой для младенца на заднем сиденье и припасенными в багажнике одеялами для мамы и папы. В счастливой толпе были дети всех возрастов - от грудных младенцев до почти уже вышедших из подросткового возраста тинейджеров со спальными мешками и переносными стереоприемниками на плече. Почти у каждого был телевизор на батарейках, чтобы постоянно быть в курсе того, что творится за рекой, а также портативные кухонные плитки, пластиковые стаканчики и холодильные ящики с бутылками пива и содовой.

Среди них парами ходили дорожные полицейские штата Флорида, которые по возможности отлавливали карманников и утихомиривали пьяниц. Для встречи потока фанатов космоса штат Флорида организовал не только полицейский контроль. Приезжие действительно причиняли штату много хлопот, но они были здесь и желанными гостями. Большой бизнес! По расчетам, каждый из этих тысяч приезжих оставит примерно девяносто пять долларов на бензозаправках, в закусочных «7-11» и «Бургер Кингз». Штат устроил торговлю питьевой водой, привлек к работе полицейские радиофицированные фургоны и организовал по крайней мере три передвижных пункта первой помощи. На берегу реки были поставлены несколько сотен передвижных туалетов, и перед ними уже выстроились очереди неловко переминавшихся с ноги на ногу людей. Были устроены огороженные площадки для потерявшихся детей. Здесь были даже бойкие девочки-гиды из туристского бюро Флориды в белых шапочках домиком и красных, белых и синих шортах, которые ходили в толпе и отвечали на любые вопросы насчет того, где можно устроиться, как найти дорогу и на прочие всевозможные вопросы, которые пожелали бы задать девяностопятидолларовые гости.

Сет с завистью смотрел на мужчину, спокойно гревшегося на солнце на крыше «Эконолина» и смотревшего на экран переносного телевизора. Из телевизора доносился голос Питера Дженнингса, убивавшего время в трансляционном командном центре в ожидании события.

«…«Алгонкин-9» должен сделать еще три витка вокруг Земли, прежде чем ляжет на курс, необходимый для посадки на мысе Канаверал, - вещал он. - Когда корабль приземлится, первым прибывших встретит президент Соединенных Штатов. Затем астронавтов немедленно доставят в карантинное помещение, где НАСовские врачи осмотрят их, чтобы выяснить, насколько их самочувствие позволяет им принять участие в последующих торжествах. В то же время специально подготовленная команда экзобиологов взойдет на борт «Алгонкина» и приступит к деликатной работе по переноске марсиан в специально приготовленные для них передвижные жилища. Но сейчас им, как и всем нам, остается только ждать».

Но затянувшееся ожидание, казалось, никого не беспокоило. Всем хотелось, чтобы этот день никогда не кончался.

 

В Лос-Анджелесе, Сиэтле и Мехико ранние пташки (или наоборот, те, кто поздно ложится), позевывая, уже настраивались на передачи с мыса. В Нью-Йорке начали открываться офисы, но только самые дисциплинированные из служащих пришли сегодня без портативных телевизоров или транзисторных радиоприемников. В Атлантик-Сити, Нью-Джерси…

В Атлантик-Сити в казино «Юбилей» с доходом в 40 миллионов долларов исполнительный вице-президент спорила со своим боссом, председателем правления.

Спор велся на английском, чтобы мог понять ее муж, что стоял рядом с ней.

- Я же только прошу вас на три часа включить телевизоры, - убеждала Эмили Сэнфорд, бывший полковник Блистательной Армии Ириадески Аррагингама-улутхиата. - Это же историческое событие!

- Да ты знаешь, что за три часа мы потеряем на одних только платных телевизорах более сорока пяти тысяч долларов? Что может быть более историческим, чем сорок пять тысяч долларов США? - ответил бывший генерал (ныне просто мистер) Пхенобумгарат.

- В «Ура» показывают посадку, - ответила Эмили. -В «Алмазной подкове», наверное, тоже. Вы хотите, чтобы наши игроки отправились в «Ура» или «Триумф»?

Пхенобумгарат содрогнулся. Он посмотрел на ее мужа.

- Что скажет наш директор по общественной информации?

- Включите, - немедленно ответил Чарли Сэнфорд. -Не забывайте, сейчас еще утро. Мы пока работаем только на девятнадцать процентов наших возможностей и… - он замялся, затем упрямо закончил: - И, между прочим, это настоящие марсиане, дядюшка Пхенобумгарат. Прошу вас, мне бы хотелось, чтобы мы поступили правильно.

Бывший генерал помедлил. Затем, приняв решение, сказал только одно:

- Йом.

Подумал еще немного и добавил:

- Ладно, но только в комнатах платного телевидения. В конце концов, игроки вполне могут потянуть за рычаг пару раз, пока будут смотреть за посадкой. К тому же, как ты говоришь, моя дорогая Аррагингама-улутхиата, это историческое событие.

Как всегда, объясняли на занятиях вестники Преподобного, для установления контакта требуется: пять секунд - чтобы подойти, пять секунд на то, чтобы прикрепить Цветок Мира на груди возможного клиента и, самое большее, десять секунд для того, чтобы выяснить, хочет ли клиент побеседовать. Даже в худшие времена миссионер мог установить до трех контактов в минуту, и, согласно статистике, из сотни контактов в среднем восемь заканчивались удачно. На каждый такой контакт требовалось - опять же, в среднем, - минут семь: чтобы принять пожертвования, пригласить посетить Обитель или продать книгу. Вдобавок, хороший миссионер в хорошей толпе за час мог установить двадцать пять контактов, из которых, по крайней мере, четыре или пять были удачными.

Однако после часа работы Сету удалось раздать только четыре Цветка Мира. Пожертвований же не было вовсе. Никому это не было интересно. Поговорить хотели почти все - с ним, с кем-нибудь еще, с кем угодно - но только о марсианах.

Когда он сделал круг по отведенному участку, он снова оказался у белого «Эконолина». Подойдя к фургону с другой стороны, он увидел, что на нем кто-то нарисовал потухший марсианский вулкан, Олимпус Монс. Как красиво, с завистью подумал Сет.

Хозяин фургона вытаскивал что-то из задней дверцы. Он бросил взгляд на Сета.

- Вы мне не поможете? - по-дружески попросил он. Сету следовало бы предложить ему цветок, но он не

сделал этого. Он положил букетик в тени фургона и взял у мужчины тяжелый ящичек. Это был телескоп «Квестар». Когда мужчина забрался на крышу фургона и протянул руку за телескопом, Сет жадно спросил:

- Можно, я вам помогу его установить?

- Конечно, - ответил мужчина. - Забирайтесь. Меня зовут Бернард Сэмпсон.

Он сказал это так, словно ожидал, что его узнают. Сет немного покопался в своей памяти. Миссионеры не следили за последними мирскими новостями, но когда человек укрепил телескоп на подставке, Сет вдруг вспомнил.

- О! - изумленно сказал он, - вы же знаменитость! -Он с удивлением показал рукой на огромные трибуны для ОВП. - Почему же вы не там, среди всех этих важных людей?

- Стукачей на приемы не приглашают, - сказал Сэмпсон без всякой злобы или обиды - он просто констатировал факт. - Меня довольно охотно допрашивали по поводу подделки исследований для марсианской экспедиции, но когда все закончилось, я стал непопулярным.

Казалось, это не заботило его. Он повернул «Квестар» так, чтобы можно было смотреть за реку, затем с улыбкой поднял взгляд.

- Хотите посмотреть?

- О, да!

Сет удивился, увидев перевернутое изображение, но через минуту сориентировался. Огромные трибуны за рекой были пока почти пустыми. ОВП было незачем приезжать заранее. Им не нужно было пихать друг друга локтями, чтобы занять себе местечко - им места зарезервировали. Наиболее важные из Очень Важных Персон, как видел Сет, все еще прибывали на лимузинах и даже на вертолетах, что кругами заходили на посадку прямо за трибунами.

С экрана маленького портативного телевизора вещал Дэн Рэйзер:

«…теперь перенесемся на борт «Алгонкина-9», экипаж которого готовится к возвращению на Землю».

Оторвавшись от окуляра, Сет увидел на экране размером с ладонь изображение в необычном ракурсе плавающих в невесомости людей, которые проверяли пенопластовый гамак, в котором безропотно лежал марсианин, глядя в камеру своими печальными глазами.

- Ублюдки, - беззлобно сказал Сэмпсон. - Знаете, почему они задерживают посадку? Они ждут, пока в Калифорнии все проснутся, чтобы избиратели могли видеть, куда пошли их деньги. После этого витка будут еще два.

- А мы увидим в телескоп, как они выйдут? - волнуясь, спросил Сет.

- Боюсь, что нет. Их никуда не выпустят, пока… О, черт! - выругался он, глядя вниз, на берег. По узкой полосе дороги, которую полиция освободила для проезда автомашин, медленно ехал большой голубой фургон телекомпании Тернера. Гулявшие тут и там зрители неторопливо отходили с дороги, стараясь помахать рукой и улыбнуться в камеры на его крыше, дававшие панораму толпы.

- Что случилось, мистер Сэмпсон?

- Послушайте, не могли бы вы посидеть немного здесь наверху, пока я, хм, побуду в фургоне?

- Конечно, - ответил Сет, но Сэмпсон уже спускался. Однако недостаточно быстро. Кто-то из телевизионщиков узнал его, и фургон остановился прежде, чем Сэмпсон успел спуститься по лесенке. Приятный чернокожий мужчина спрыгнул вниз с микрофоном в руке, и камеры резко нацелились на них.

- Бернард Сэмпсон? - сказал телевизионщик. - Я из программы Всемирных Новостей. Не могли бы вы сказать несколько слов нашим телезрителям?

- Я не хотел бы… - начал было Сэмпсон, но телевизионщик уже говорил в микрофон.

- Рядом со мной доктор Бернард Сэмпсон, имя которого прошлым летом было в заголовках всех газет, поскольку он сделал заявление по поводу фальсификации данных исследований, проведенных для осуществления посадки первого корабля экспедиции капитана Сирселлера. - Он ободряюще посмотрел на Сэмпсона. - Я уверен, что сейчас вы полны гордости, доктор Сэмпсон… Сэмпсон повернулся и посмотрел прямо в камеру.

- Честно говоря, да, - ответил он. - Я до чертиков горд. Естественно, не за себя, - быстро добавил он, - а за все человечество.

- Я удивился, увидев вас на этом берегу реки, -продолжал телевизионщик. - Почему вы не на трибуне для ОВП?

- Здесь компания получше, - сказал Сэмпсон, улыбнувшись Сету. - Конечно, есть и другая причина. Не в обиду будет сказано, но мне ради разнообразия захотелось побыть вдали от телекамер. Они мне до черта надоели еще во время допроса.

Репортер кивнул.

- Мы не будем беспокоить вас дольше, чем нужно. Не могли бы вы сказать нам, какие результаты вытекают из ваших показаний?

Сэмпсон пожал плечами.

- А что вы можете сказать о вашем партнере?

- Моем бывшем партнере, - вяло сказал Сэмпсон. -Мой бывший партнер сейчас где-то в Европе, пытается скрыться от выдачи. Вместе с моей бывшей женой. Я думаю, что больше никого из них никогда не увижу.

- А вы, доктор Сэмпсон?

- Что же, мне дали место в Северо-Западном университете. Я буду возглавлять специальный институт марсианских исследований. Он начнет работу в начале года, а сейчас я провожу собеседования с кандидатами.

- Мы желаем вам всего наилучшего, - тепло сказал телевизионщик. - Теперь мы расстаемся с вами, так что отдыхайте на здоровье!

Как только фургон уехал, Сэмпсон снова забрался на крышу. Он с любопытством посмотрел на Сета.

- Что-то не так? - спросил он.

- Нет. Вовсе нет. Только… - замялся Сет. Он действительно не понимал до конца, что сейчас творится у него в голове, где теснились всевозможные за и против. И то, что он хотел спросить у Сэмпсона, совершенно расходилось с его прежними планами на оставшуюся жизнь. И все же он спросил:

- Доктор Сэмпсон! А с какими именно кандидатами вы ведете собеседования?

 

Даже в вестибюле афинского отеля «Интерконтиненталь» телевизор показывал царившее на мысе возбуждение, хотя зрителей было не так уж и много. Большинство гостей сидели в баре, потягивая перед ужином аперитив.

Владимир Малженицер подошел к консьержу, чтобы сообщить, что готов сопровождать пару, нанявшую его на этот вечер. Походя он бросил взгляд на телеэкран. За этот месяц он никогда еще не был в таком хорошем настроении. Счастье на самом деле повернулось к нему лицом! Эти туристы были не просто американцами, а американцами из Вашингтона, к тому же они были явно каким-то образом связаны с космической программой. Значит, еще не поздно. И пусть «Алгонкин-9» готовился к приземлению, американцам еще предстоит свершить великие дела по освоению космоса. Какая удача, что он встретил этих двух людей! Это будет воздаянием за все его прежние несчастья.

Малженицер, донельзя довольный, прошел через вестибюль прямо к телевизору. С экрана говорил чернокожий человек, показавшийся Малженицеру почти знакомым.

«Как известно моим избирателям, никогда у космической программы не было в Конгрессе более горячего сторонника, чем я…»

Малженицер осознал, что никогда прежде его не видел, но совершенно определенно встречался с его братом. На прошлой неделе он получил чек на сорок пять долларов, и это было последним, что он слышал о торговце недвижимостью, но приложенное к чеку письмо было достаточно теплым, хотя давало ясно понять, что программа застройки уже выполнена и гонораров больше не будет. Малженицер философски пожал плечами. В конце концов, ему это ничего не стоило, да к тому же оставалась надежда, что брат бизнесмена на самом деле может походатайствовать за него, равно как и та пара, для которой он нынешним вечером собирался провести одну из своих наиболее выдающихся частных экскурсий по Афинам.

К нему спешил управляющий отелем, негромко окликая его по имени. Малженицер обернулся.

- Господин Сериакис! - сказал он. - Добрый вечер. Я жду двух ваших гостей, мистера и миссис Уильям Уайт…

Управляющий был мрачен. Он покачал головой.

- Выписаны, - сказал он. - Уехали.

- Уехали? - поперхнулся Малженицер. - Но это же невозможно! Мы же договаривались…

- Они не по своей воле уехали, - печально сказал Сериакис. - Час назад их забрали в кутузку. И зовут их вовсе не мистер и миссис Уильям Уайт, Малженицер, а мистер Вэн Попплинер и мисс Бернард Сэмпсон. Представляете! Здесь, в моем отеле! Вы помните эти имена?

Малженицер в ужасе уставился на него. - Попплинер? Жулик? Тот, что фальсифицировал научные исследования?

- Он самый, - сурово сказал управляющий. - Так что сегодня вечером они с вами не пойдут. Не тратьте время, Малженицер. Идите домой.

Когда он добрался до своей комнаты, думая, что сегодня больше уже ничего не случится, его ждал сюрприз. Домохозяйка с ворчанием поднялась к нему, чтобы передать посылку из американского посольства. Из посольства! Лично для него, с печатью Соединенных Штатов на ярлыке! Неужели еще возможно?..

Малженицер, уже почти осмелившийся поверить, вскрыл жесткую коробку… набор стаканов, на которых было вырезано изображение «Алгонкина-9» на поверхности Марса и записка на почтовой бумаге Палаты Представителей США. Она была подписана Уолтером Таргудом Тэтчером, эсквайром, конгрессменом от 24 округа штата Иллинойс.

 

 

«Уважаемый мистер Малженицер!

Я весьма опечален тем, что вынужден сообщить вам о том, что мы не имеем возможности изменить решение Иммиграционной службы Соединенных Штатов в отношении вашей просьбы о выдаче визы. Но, зная о вашем интересе к нашей космической программе, я подумал, что вам будет приятно получить этот памятный подарок.

Примите мои поздравления с Рождеством и Новым годом. Желаю вам всего наилучшего.

Сердечно ваш Уолтер Таргуд Тэтчер».

 

 

Хотя и стоял декабрь, солнце на мысе Канаверал припекало все сильнее. Сет оглянулся по сторонам, но вестников не было видно, и он стянул с себя белую рубашку с длинными рукавами.

- Так вы всерьез намерены расстаться с Преподобным? - спросил Сэмпсон.

- Я сам хотел бы это знать, - с несчастным видом ответил Сет.

Сэмпсон кивнул и протянул ему пластиковую бутылочку с солнцезащитным кремом.

- Помажьтесь-ка, - посоветовал он.

Толпа внезапно взорвалась возгласами, и Сэмпсон быстро посмотрел на экран. По всем четырем каналам одновременно сообщили, что «Алгонкин» вышел на последний виток.

- Теперь недолго, - усмехнулся Сэмпсон, затем спросил: - Сет, ничего, если я спрошу вас, как вы попали на крючок к Преподобному?

Сет подумал. Затем медленно ответил:

- Я искал цель в жизни, доктор Сэмпсон.

- Ну и как? Нашли? Сет нахмурил лоб.

- Не окончательно. - Он подумал еще немного, глядя на толпы людей под палящим солнцем. - Тем не менее, почти нашел. Я сейчас скажу вам, что я нашел. Я встретил множество людей, которые, как и я, пытались понять суть вещей. Так приятно было находиться среди людей, которые стремились стать порядочными…

- На свете много порядочных людей, которые не идут на службу к таким, как ваш Преподобный.

- Я знаю. Наверное, они мне просто не попадались. -Он замотал головой и поправился: - Или когда я встречался с ними, я не считал их достойными людьми. Похоже, они казались мне слабаками.

- Но когда вас возводят в культ… - начал было Сэмпсон, но замолчал на середине фразы. Он усмехнулся Сету. - Я не критикую вас, - сказал он. - Многие из нас совершают ошибки. Вам повезло. Вы еще молоды, но уже поняли, в чем ошибались. Я имею в виду, - торопливо добавил он, - если вы сами решили, что сделали ошибку.

На миг воцарилось неловкое молчание. Затем его глаза округлились, и он сказал, глядя через плечо Сета:

- Вон та хорошенькая девушка, что машет нам рукой - она не вас ли зовет?

Конечно, это была Эванджелина. Она вся раскраснелась от возбуждения и счастья, и Сет с первого же взгляда увидел, что в ее руках тоже больше нет Цветов Мира.

 

На борту «Алгонкина-9» капитан Сирселлер еще раз проплыл по вонючим, загроможденным помещениям корабля, проверяя, хорошо ли упакованы измученные безропотные марсиане и хорошо ли пристегнуты ремнями безопасности еще более измученные оставшиеся в живых члены его экипажа. Люди сейчас тоже были относительно безропотны - по сравнению с последними несколькими годами. Шарон баз-Рамирес даже потянулась поцеловать его в знак прощения.

- Мы почти дома, - прошептала она. - Еще час…

- Еще час, - пробормотал сидевший рядом с ней Мануэль Эндрю Эпплгейт, - пожалуй, больше я не выдержу! Господи Иисусе! Неужели мы когда-нибудь снова станем чистыми?

Капитан моргнул. Сирселлер почти забыл о том, что все эти месяцы после взлета с поверхности Марса они жили в невероятной, всепроникающей, почти болезнетворной вони. Теперь Эпплгейт об этом напомнил. Воняли люди, марсиане, изношенные механизмы и электроприборы, но больше всего воняло разлагающейся плотью. Если бы за шесть недель до приземления не вышла из строя холодильная система…

Однако это случилось. Еще и по этому поводу будут неприятности, подумал Сирселлер. Да и не только по этому. Как только они вернутся, неприятностей будет выше крыши, и по многим причинам. Сирселлер очень внимательно слушал передачи о расследовании, проводившемся на Земле, и потому смел надеяться, что, поскольку вину за фальсификацию данных повесят явно на кого-то другого, то он после приземления, может, и не угодит под суд.

Но этого было недостаточно. Обвинений хватит с лихвой. В конце концов, это была его экспедиция. Он капитан. Капитан не должен принимать на веру чьи-либо заверения о том, что его расчеты и планы полета правильны. Капитан обязан дважды все проверить, и если все пойдет черт знает как, то подставлять свою задницу потом придется именно капитану.

Сирселлер вздохнул, больше не замечая вони.

Сидевшая рядом с ним Шарон баз-Рамирес вдруг зашевелилась.

- Что такое? - спросил он, увидев, как она расстегивает пояс. - Вы что?

- Вы разве не слышите? Кричат со стороны склада. Кристофер снова выбрался из своей тары!

Прислушавшись к крикам из помещения, где содержали марсиан, он понял, что так и есть - Кристофер выбрался из слоев пенопласта, в которые его завернули, чтобы уберечь от перегрузок при вхождении в атмосферу. От контейнеров с водой отказались, поскольку марсиане слишком много ее выплеснули в атмосферу корабля. Пенопласт был последней надеждой. Передние ноги Кристофера все еще были в пенопласте, но все остальное свободно плавало в невесомости. Он качался вверх-вниз, глядя на капитана своими кроткими спокойными глазами. Самка Гретель тоже начала яростно выбираться наружу.

- О дьявол, - простонал Сирселлер, - они же минуту назад были в порядке! Шарон, немедленно вытащите их и перепакуйте снова.

- С какой стати я? - спросила она с затравленным видом.

- Ну не я же! - резонно заметил капитан. - Возьмите себе в помощь грузовую команду. И поторопитесь - у нас осталось мало времени!

Сирселлер поспешно ретировался на свое сиденье у пульта управления на случай, если нужно будет передать на мыс что-нибудь еще. Но сейчас они вышли из зоны радиовидимости и потому сбежать на законном основании ему не удалось. Когда он вернулся на место, вонь была сильнее, чем прежде. К сожалению, при конструировании гамаков, которые должны были уберечь марсиан от перегрузок, не приняли в расчет их естественных отправлений. Пенопласт был пропитан их экскрементами, и люди, перепаковывавшие марсиан, естественно, перемазались.

- О Господи! - простонал капитан. - Да посмотрите же на себя! Как это будет выглядеть, когда мы выйдем наружу! Там же повсюду телекамеры, там президент и все такое!

- Если вы думаете, что можете справиться с этим лучше, так, может, сами попробуете? - отрезала Шарон. -А если нет, так отойдите с дороги!

Сирселлер послушался, и довольно охотно, насколько это было возможно в загроможденном помещении. Все марсиан© тихонько, печально перешептывались, шевелясь в своих путах. Кристофер и Гретель, освобожденные от своих уз на время, пока команда старалась снова привести в порядок их койки, плавали вокруг, вцепившись друг в друга. Но то, как они вылизывали и обхаживали друг друга, заставило Сирселлера присмотреться к ним повнимательнее.

Кристофер перекинул одну из своих длинных лапок через Гретель.

- Прекратить! - заорал капитан. - Эй вы, остановите этих грязных тварей! Вы что, не видите, что они пытаются заниматься любовью?

 

До приземления оставалось только двадцать минут, и все люди на мысе Канаверал - по обе стороны реки - и почти повсюду на Земле забыли о своих собственных делах и, перешептываясь, смотрели, чувствуя, как колотится от возбуждения сердце.

Тем не менее, Сет и Эванджелина были сейчас в своем собственном мире. Они сидели, болтая ногами, на краю крыши фургончика Бернарда Сэмпсона и шептались. Сэмпсон старался не прислушиваться к шепоту у себя за спиной.

- Знаешь, Сет, - серьезно сказала Эванджелина, - ты так храбро дрался с этими депрограммерами. Я не знаю, как и благодарить тебя.

- А, с этими ублюдками, - проворчал он. Он не хотел сквернословить, просто не смог удержаться, когда подумал, что они посмели прикоснуться к Эванджелине.

Она, похоже, не заметила.

- Дело в том, - мрачно сказала она, - что они делали это не по собственной воле. Это папа их послал. Может, мне стоило с ними поговорить…

- Но они же хотели похитить тебя! Да к тому же ты так и так знаешь, что они могли бы тебе сказать. Они просто попытались бы уговорить тебя оставить служение Преподобному.

- Сет, - очень серьезно сказала она, - я по своей воле последовала за Его Преподобием. По своей воле и уйду.

Сет выпрямился и посмотрел на нее.

- Неужели ты…

Она не стала дожидаться, пока он договорит, продолжая рассказывать о своем.

- Сет, папа всегда обращался со мной, как с пятилетней девочкой. Мне кажется, он просто ничего не мог с собой поделать. Может, он любил меня так. Но я не могла этого вынести. Мне нужно было уйти. Вот так я пришла к Его Преподобию.

- Чтобы убежать от невыносимой домашней обстановки, да? - кивнул ей Сет. Она посмотрела на него.

- Да, но потом… Ну, раз ты прямо об этом заговорил, Сет, то подумай - как обращается с нами Его Преподобие? Может, даже хуже, чем с пятилетними. Ох, Сет! Я ведь действительно люблю всех своих дорогих братьев и сестер. Они самые милые, самые добрые люди на свете. Но они же все как дети, Сет. Может, я хочу перестать взрослеть…

Сет глубоко вздохнул и коснулся руки Эванджелины прежде, чем заговорить.

- Эванджелина… Когда ты сказала, что любишь всех своих братьев, может, ты думала о ком-то одном?

Она бросила на него долгий взгляд. Но только она открыла рот, как толпа снова зашумела. У них за спиной Бернард Сэмпсон сказал, извиняясь:

- Только что пришло еще одно сообщение с борта «Алгонкина». Они почти пересекли Тихий океан и уже видят мексиканское побережье. Через несколько минут они будут здесь.

- Спасибо, - вежливо ответила Эванджелина и снова повернулась к Сету. - Так о чем мы говорили?

 

В двадцати девяти сотнях миль оттуда, в деловой части Лос-Анджелеса, Сэм Харкоурт стоял в очереди в закусочной торгового центра «Арко» за сандвичами с чили и прочим. Со всех сторон доносилось бормотание телевизоров, установленных по всему подземному торговому залу. Но Сэм не слушал. Голова у него была занята более важными вещами.

На него снова снизошло вдохновение. Конечно, никто в Лос-Анджелесе не ходил обедать в деловую часть города, но Сэм сделал для себя исключение. Этот поход он предпринял с целью рассмотрения своего нового замысла - марсиане живут под землей и врываются в торговый центр вроде «Арко». Сэм абсолютно точно знал, что это очень хорошая идея, хотя Олег отказывался браться за нее. Это показывало только, какой тупица его агент. Но Сэм был уверен, что он сразу же изменит свое мнение, как только увидит набросок того, что собирался сделать Сэм, только вот наберется впечатлений в «Арко».

Тем не менее, и гению надо кушать. Когда Сэм Харкоурт получил свой чили, он стал подыскивать место, где бы сесть. Все столики в закусочной были заняты. В основном здесь сидели люди, смотревшие вверх на экраны телевизоров, передававших репортаж из Флориды. Сэм презирал их. Он знал, где найти местечко, надо было только пройти несколько шагов.

Через минуту Сэм сидел перед радиотрансляционной рубкой зала. Здесь было не слишком много конкурентов. Все те, кто хотел убить время за какой-нибудь электронной развлекаловкой, отправились к телеэкранам. Конечно, даже маленькая радиостанция УКВ передавала что-то о марсианах. Поскольку всю программу транслировали через громкоговорители, установленные за стеклянной стеной, Сэм все-таки кое-что слышал.

Сэм знал ведущего передачи. Его звали Джонни Труба. Когда-то он был джазовым музыкантом, теперь вел передачу, специализирующуюся на борьбе с фреонами, на людях, пишущих книги о коммунистических шпионах и женщинах, твердящих о соответствии права и жизни. Сегодняшние его гости, как видел Сэм через стеклянную стену, были несколько более необычными. Один из них был лысым кругленьким человечком в сиреневом одеянии, другой - в черно-белом, с тростью с золотым набалдашником.

Сэма как током ударило. Он ведь и их знал! На самом деле знал, хотя до этой минуты ничто не могло заставить его признаться в этом вслух - это были те самые люди, которые способствовали рождению идеи фильма о живущих под землей марсианах. Он хмуро уставился на них. Что они делают в Лос-Анджелесе? Почему они не копаются где-нибудь в своих пещерах? Вдруг кто из них пронюхал о замысле Сэма и, черт его знает, затеял против него какой-нибудь сумасшедший, совершенно безосновательный процесс об авторских правах? Он смотрел на них с подозрением и ненавистью… и вдруг через мгновение к нему из ниоткуда или из волшебного откуда-то, откуда берутся все великие, сногсшибательные идеи, снизошла мысль - снизошла и двинула его прямо промеж глаз. Он понял, как сделать свой замысел совершенно окупаемым.

Тридцатью секундами позже Сэм был в телефонной кабине в нескольких ярдах от столика. Он звонил своему агенту, не сводя глаз с дверей студии.

- Олег, это ты? Слушай, Олег, ты помнишь ту историю о марсианах под землей, которую ты не знал, как продать?

- Ох, Сэм, - послышался измученный голос его агента, - Сэм, Сэм… Когда ты очнешься? Марсиане уже здесь, Сэм. Практически уже здесь. И дешевых фильмов о них никто смотреть не захочет, поздно, Сэм! Когда же ты поймешь, что если кончено, то кончено?

- Еще не кончено, Олег, если учесть ту концепцию, которую я разработал. Дело даже еще и не начиналось. Давай сейчас забудем о театральной постановке, ладно? Займемся телевидением. Конечно, - продолжил он, воодушевляясь, - после телепостановки, которая в любом случае пойдет минисериалом, будет театральная постановка в Канаде и по всему миру, и кто знает, может, даже в США…

- Сэм!

- Ладно, ладно, ты только послушай! Эти два типа, Маркезе Бокканегра и Как-его-там-Мур - мы пригласим их в качестве ведущих шоу! Понимаешь, что мы получим? Имена! Научное одобрение всему, что мы скажем! Мы запустим их в дело со всем их роковым видом и …

- Сэм! - вскричал Олег. - Прекрати! Ты когда-нибудь слушаешь, о чем я тебе говорю?

- Слушаю, - сказал, поутихнув, Сэм.

- Тогда послушай-ка это! Эти двое, Сэм, они бывшие. Все это знают. Они жулики! Джонни Карсон больше даже не пародирует их в монологах. Кому нужны двое ведущих, над которыми все смеются?

- Они прямо сейчас в студии, и над ними никто не смеется, Олег, - весело возразил Сэм. - Ты слышал, что я сказал? Они прямо сейчас выступают в радиошоу Джонни Трубы, это же престижно, ты сам можешь их послушать!

- Сэм, Сэм, - устало сказал агент. - Что ты считаешь престижным? «Сегодня» престижно. Шоу Донахью престижно. Вечерние новости Си-Би-Эс престижны. А участие в передаче какой-то пятиваттной УКВ-станции, транслирующей свои передачи из клетушки - не престижно. Отстань от меня, Сэм. Почему ты не пытаешься найти верный путь?

Мрачно повесив трубку, Сэм сразу же отмел мысль о верном пути. Во всем происходящем здесь что-то было. Это можно было увидеть. Почти ощутить запах. Он чувствовал, что это нечто вроде большой сделки с заурядными людьми всего мира, людьми, которые, как видел Сэм, не имели ни гроша на жизнь, независимо от того, прилетели ли марсиане или нет.

Он непонимающе уставился на окружавших его людей, таких воодушевленных, таких радостно возбужденных. Он задумался. Как же отразить это… как же это назвать… эти чистые эмоции! В сценарии фильма? В телесериале? Может, так он и сам сможет хотя бы немного ощутить эти эмоции?

Но дело в том, что он не знал - как.

 

На маленьком экранчике телевизора Сэмпсона они увидели минутную панораму огромных трибун для ОВП. Они стояли втроем - Сет и Эванджелина обнимали друг друга за талию, рядом с ними улыбался Сэмпсон.

- Это он! - вскричала Эванджелина.

Сет посмотрел - действительно, он. Он появился на экране только на какой-то миг, но это был Преподобный собственной персоной - единственный на трибуне, кто сидел, в то время как все вокруг него то и дело вскакивали, всматриваясь в небо. Он ел сандвич с сосиской и вовсе не казался святым. У негр не стоило бы покупать даже подержанный автомобиль, не то что надежду на вечное спасение. Это был просто маленький пожилой человечек, который никак не может до конца понять, чего это тут все так радуются.

- Бедный старый Преподобный, - спокойно сказала Эванджелина.

Сет нежно посмотрел на нее. Затем он наклонился и прошептал ей на ухо:

- Эванджелина, я хочу жениться на тебе.

Она подняла на него взгляд. Казалось, это ее не удивило. Она смотрела на него тепло и слегка насмешливо:

- Сет, милый, - сказала она, - а ты знаешь, что до вчерашнего дня мы с тобой и пяти минут не разговаривали друг с другом?

- А мне больше и не нужно. Я и так знаю. Доктор Сэмпсон говорит, что на время, пока я буду заканчивать учебу, он даст мне работу на полставки в своем институте… а еще я получил шесть тысяч восемьсот долларов в наследство от тети Элен. Если, конечно, не считать серебряного чайного сервиза. Правда, он не полностью серебряный, но вроде трижды посеребренный, увесистая штука…

Он замолчал, увидев, что она смеется над ним. Дружески, может, даже любя. Но прежде, чем он окончательно разобрался, толпа взревела. Все, кто был рядом с портативным телевизором или приемником, услышали одно и то же:

- Вот они!

На маленьком экране телевизора Сэмпсона они увидели «Алгонкин-9», маленькую точку в небе среди светлых легких перистых облаков где-то над Мексиканским заливом.

- Ребята, они летят! - орал с экрана голос Тома Брокоу. - Как сообщают из Космоцентра имени Кеннеди, примерно через семь минут корабль коснется новой взлетно-посадочной полосы, проложенной специально для этого случая!

Сет, Эванджелина и Сэмпсон обнимали друг друга. Сет удивился, увидев, что щеки доктора Сэмпсона мокры от слез. Тот коснулся своего лица, усмехнулся.

- Понимаете, - сказал он извиняющимся тоном, -право же, так забавно видеть всех этих людей, таких счастливых… я хочу сказать, вы же знаете, каковы люди.

У них свои заботы и маленькие секреты, свои подлости… и вдруг случается нечто вроде этого. И тогда хотя бы на миг…

- Я понимаю, - сказала Эванджелина. - В конце концов, люди не так уж и плохи, правда?

 

Там, за рекой, президент Соединенных Штатов отодвинул от своего лица руки визажистки.

- Хватит, хватит, - проворчал он, поднимаясь с кресла.

- Еще минуточку - я поправлю вашу прическу, -взмолилась она, но он покачал головой.

- Пора выходить, - сказал он, тоскливо оглядывая комнату.

Это было его личное убежище под огромным<