Сегодня мы рассмотрим срыв с точки зрения духовной.

А иначе Вы не в программе. Если Вы допускаете мысль, что это не так, Вы не сделали второй и третий шаг. Простая логика.

Я еще раз хочу процитировать вот эту книжку, которая подтверждает мои слова: «Отрицание и первый шаг сражаются в нашем уме. Если мы позволим тяге взять верх (обратите внимание, пишет анонимный наркоман, не религиозная программа), мы обречены. Только полное и окончатель­ное принятие первого шага может спасти нас. Мы должны всецело по­святить себя программе» (смотрите второй и третий шаг).

Еще там же: «Самоубийцы перед самым самоубийством своим (напо­минаю, что наркомания это один из способов самоубийства, только медлен­ного и болезненного) совсем не знают, что около них стоит невыразимо гадкий злой дух, понуждая их убить тело, разбить драгоценный сосуд, хра­нящий душу до сроков Божьих. И советует этот дух, и убеждает, и настаи­вает, и понуждает, и заглушает разными страхами, только чтобы человек перескочил через подоконник, убегая от жизни, от своего нестерпимого том­ления.

Человек и не догадывается, что оно не от жизни, а от того, от кого и все мысли, обосновывающие убийство себя. Человек думает, что это он сам так рассуждает, но это совсем не он, а его мыслями говорит тот, кого Бог назвал человекоубийцей искони. Человек только безвольно соглашается, невидимо для себя берет грех дьявола на себя, то есть он себя отождествля­ет с дьяволом, сочетается с ним, с грехом и дьяволом. Одно покаянное мо литвенное слово, одна мысль хотя бы, начертание Креста и с верою воззре­ние на него - и паутина зла была бы расторгнута, человек был бы спасен силою Божьей от своей погибели.

Но все ли люди, спасшиеся от убийства себя или от какого другого гре­ха, понимают, что около них стоял, а может быть, и еще стоит, или иногда к ним приближается отвратительный злой дух, существо, обнаруживаемое только некой духовной чуткостью и обостренным духовным вниманием"? (Опять напоминаю Вам историю об исцелении слепорожденного).

Не подозревают люди, что само их грубое неверие в то, что говорил Господь, и опытно и вполне научно утверждали апостолы и все святые в мире, вот это само их неверие в эту силу — одно из проявлений влияния этой силы, того духа, которого они отрицают. То есть ему выгодно, чтобы мы его не знали. Ему выгодно, чтобы мы говорили, что его нет.

Я часто спрашиваю (на самом деле, это один из этапов работы по сры­ву) выздоравливающего, выходящего из срыва наркомана, как он думает: то, что он совершал, то, как он соглашался, то, как он шел «мутить», то, как он отвергал помощь, действительно ли это был он? Вот теперь, со стороны своего выздоровления?

И к моему глубокому сожалению, я должна сказать, что очень редко люди действительно оказываются настолько чуткими, чтобы и после этого, после своего срыва увидеть и сказать: «Да, это был не я. Да, меня тащила какая-то сила. Я не мог это сделать, я по сути своей другой. Я не мог вести себя так, как я вел себя тогда. Не я вел, мною руководил кто-то другой».

Вот этой одержимости они не чувствуют. Я понимаю причины этого. Есть, естественно, научное наше воспитание. Люди еще согласны признать существование Бога, добрую Силу всем хочется видеть, но злую силу ви­деть страшно, а потому ее и нет. Потому ее и быть не может, что ее страш­но видеть. Я понимаю, что здесь еще влияет и просто страх обыкновенный, потому что представить себе этого дьявола, представить себе его могуще­ство и свою беззащитность перед ним, означает на самом деле сделать пер­вый шаг, означает на самом деле сделать выбор.

Именно поэтому я и спрашиваю выздоравливающего наркомана об этом выборе. Это не легко. Поэтому гораздо легче сказать; «Да не верю я в дья­вола. Вот в Бога верю, а в дьявола — нет». И тогда мне бывает грустно. Я понимаю, что должно произойти что-то еще, чтобы человек опытно по­чувствовал, не с моих слов поверил, а опытно почувствовал, что эта сила есть в его жизни, была и стоит до сих пор. И кто ее может победить?!

Несколько слов о реабилитационном центре. Многие из нас остаются чистыми в безопасной обстановке, например, в реабилитационных центрах или на полпути домой. Когда же мы заново входим в обычную жизнь, мы часто чувствуем себя потерянными, смущенными и беззащитными. Макси­мально часто ходить на собрания — вот средство, которое уменьшит шок от перемены образа жизни. Собрание - это безопасное место, где мы можем делиться своими переживаниями с другими. Мы начинаем жить по програм­ме. Мы учимся применять духовные принципы в нашей жизни. Мы должны использовать то, чему научились, или мы потеряем все в срыве.

Это очень трудное время - выход из очередного срыва. Это похоже на то, как ребенок рождается на свет. Вот он раньше был у мамы в животе, в тепле, и естественно получал питание и кислород, и все остальное, а те­перь ему надо и дышать самому, и дергать ручками и ножками самому, все делать самому: есть самому, глотать самому - это трудно и страшно.

Но есть те, кто ему помогает. Если бы ребенок родился, и его бы оста­вили в лесу, и никто бы им не занимался, даже волки бы его не прокормили - ребенок бы умер. Вот, слава Богу, есть мама, папа, бабушка, которая пе­ленки гладит с двух сторон. Вот также у выходящего из реабилитационного центра ребенка есть мама, папа, бабушка, консультанты терапевтической группы, группы NA. И все дело в том, насколько он будет в состоянии принять эту помощь. Задышит ли он. Иногда консультанту приходится как следует тормошить выздоравливающего наркомана, чтобы он закричал, точ­но как тормошат младенца, чтобы он задышал. К сожалению, это тоже про­исходит, потому что надо успеть вовремя, иначе он задохнется.

Еще есть такой образ. Дело в том, что в реабилитационном центре, да и в больнице тоже, если он сразу после «детокса», человек как бы связан определенными условиями. В реабилитационном центре он находится вот в этих трех-четырех комнатах, больше нигде, с 10 часов утра до 9 вечера. Это замкнутый мир. Мы стараемся сделать этот мир теплым, поддержива­ющим, чистым.

И когда это заканчивается, заканчивается даже распорядок дня, он при­ходит домой, а там уже нет этого распорядка дня. Он может поесть, когда он хочет, он может пойти туда, куда он хочет, он может поехать сегодня на группу или не поехать, и никто не будет за ним бегать и кричать: «Ты куда же?».

И вот появляется новая степень свободы. Впечатление, что его здесь (в центре) как бы немножко пеленали и возили на колясочке, а теперь его спу­стили ножками, ему уже годик и пора ходить ногами. И он делает первые шаги, еще может быть падает, еще мы его поддерживаем, но все-таки эти шаги уже он делает сам. И смотрите, ребенок может присесть на корточки, поднять какую-нибудь божью коровку и посмотреть, что это такое. В коляс­ке он не мог этого сделать. Он уже может видеть мир, настоящий, а не выг­лядывая из колясочки. Он может видеть его гораздо более широким. Это распахнутый мир для него в этот момент, огромный мир.

Когда ребенок начинает ходить — это особый этап в его жизни. И то же самое происходит у выздоравливающего наркомана. Появляется масса воз­можностей, совершенно новых, которых раньше он себе не представлял. Появляется возможность ходить в клубы, на дискотеки, учиться, работать, влюбляться, все что угодно делать.

И при этом есть некие опасности, потому что когда он начинает бегать ножками, то мама начинает закрывать все розетки, так как если он сунет два пальца в розетку, будут неприятности. Мама начинает убирать острые предметы, утюг горячий не поставит на пол. Потому что это опасно.

Вот это то, что делает выздоравливающий наркоман — начинает очень жестко соблюдать свои границы, гораздо более жестко, может быть, чем это было в реабилитационном центре. Потому что теперь уже очень велика степень свободы, очень легко наткнуться на препятствия. И будут ошибки.

Как любой ребенок падает, когда начинает ходить, все-таки прикасает­ся к утюгу, если не к утюгу, то к чайнику, если не к чайнику, то хватает нож или еще что-нибудь. Что-нибудь с ним происходит. Вот так же что-то обяза­тельно будет происходить и с выздоравливающим наркоманом, когда он выйдет из реабилитационного центра.

И поэтому границы должны быть очень жесткими, но все-таки до кон­ца их не удается соблюсти. Это большая радость — вот эта степень свободы, но это и большая ответственность. А без этого нельзя.

Представьте себе, что было бы, если бы мы сохранили ребенка в коляс­ке до 20 лет. Мы лишили бы его жизни. Представьте себе этого безумного родителя, который пеленает 20-летнего сына, и возит его в коляске, и не дает ему ничего сказать - пустышку сует в рот.

Мы должны дать своим детям возможность говорить. Мы должны от­пускать их туда, куда они идут. Тут никуда не денешься, мы рискуем. Мы рискуем срывным процессом. Но при этом наши ошибки учат нас. И мы учимся на ошибках других людей.

И потому «хвалимся и скорбями, зная, что от скорби происходит терпе­ние, от терпения - опытность, от опытности - надежда, а надежда не по-стыжает, потому что любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам». (Рим. 5).

Оказывается, можно радоваться скорбям, вот именно в этом смысле, понимая, как велик мир оказался вокруг нас. Невозможно было не пройти через эту стадию. Так, кстати, и ребенок когда-нибудь вырастает и перехо­дит на следующую ступень своих возможностей. Раньше он бегал только по подворотне, а теперь бегает по всему миру. И работает на разных рабо­тах, и еще при этом женится, как ни странно.

Это опасно — жить, это опасно - любить, это опасно — ходить на диско­теки. Опасно вообще рисковать жить. Но если мы попытаемся вычислить нашу жизнь, выстроить ее так, чтобы она была абсолютно безопасной, ос­вобожденной от всех трудностей, мы потеряем в этой жизни.

Когда мы пытаемся это сделать на научной основе, притязание на од­ной только научной основе создать свой мир, освобожденный от зла, ни к чему не приводит.

Зло в мире только перераспределяется, и продолжает перераспределять­ся время от времени. Христиане веруют и утверждают, что спасительным делом Христовым зло преодолимо, и оно им преодолевается. Оно может быть преодолено от начала и до конца, даже радикально. А в NA люди, ходя в группы, делая Второй, Третий и далее все Шаги, рискуют выходить в этот мир, рискуют жить и получают добрые плоды.

И еще одна вещь, которую я хочу сегодня сказать, это о том, как мы возвращаемся после измены.

Это действительно стыдно возвращаться к выздоровлению после из­мены. И, по-моему, это чувство адекватно, когда человек приходит и боится группы. Но каждый раз он получает ответ, что возвращаться не стыдно.

Я цитирую Анонимных Наркоманов: «Вернувшись к программе, мы начинаем бичевать себя. Мы думали, что наши товарищи по программе не оценят мужество, которое нам потребовалось для возвращения. Но теперь мы знаем, что это мужество заслуживает величайшего уважения. Мы от всего сердца приветствуем вернувшихся. Не стыдно срываться. Стыдно не возвращаться назад. Мы должны вдребезги разбить иллюзию, что сможем справиться с этим в одиночку. Стыдно не возвращаться назад, и только».

Я как-то цитировала Вам другого умного автора, который говорил, что Бог не стыдится принимать нас снова. Бог не стыдится принимать нас таки­ми, какие мы есть. Все Евангелие полно примерами того, как люди изменя­ли Богу и возвращались к Нему назад. Вот именно это потрясающе. Это самый главный процесс в жизни человека - возвращение назад к Богу после измены. Вот именно это происходит с сорвавшимся наркоманом. И какое же счастье, что это может произойти. Представьте себе, что было бы, если бы человек к этому не прикоснулся.

В этой книжке написана еще одна фраза, что когда все-таки происхо­дит срыв, то очень часто он становится мощной движущей силой возврата человека назад к добру. Оказывается, что зло так страшно, что человек не хочет о нем помнить, вытесняет его из памяти. А может быть, это даже делает не он сам, а вот та самая сила, которая хочет стоять за нашей спи­ной, толкая нас к пропасти, но не показывая себя. Она как бы вычищает наши мозги от знаний, что эта сила есть. Но когда человек поворачивается к ней и видит ее воочию, он, наконец, опять понимает: «Боже мой, какой ужас!». И он возвращается к добру.

Вот это возвращение к добру, этот переход становится очень мощным. Это дает силу. Срыв часто дает силу к более мощному, более плодотворно­му выздоровлению, чем это было до того. Аналогия этому: за битого двух небитых дают. Мне, консультанту, битые дороги вдвое больше, чем неби­тые.

И вот после всего того, что я сейчас рассказала, вернитесь мысленно к тому материалу, который был на прошлой лекции, и Вы поймете, что все те кривые Джеллинека, которые я Вам рисовала, станции, которые шли в од­ном направлении, а потом мелькали назад, все эти признаки срыва, которые возвращались: нечестность, отчаяние, безнадежность, нежелание продол­жать работу по программе, одиночество — все это начинает иметь совсем другой смысл. Это уже становится не поведенческими вещами, а как бы формами проявления действия вот этой самой злой силы.

Мне хотелось бы, чтобы Вы это видели. Мне хотелось бы, чтобы это видели наши дети — наркоманы и алкоголики. И то, что мы можем делать (я возвращаюсь к тому, что могут делать родители), мы можем им это пока­зывать.

Они в это не поверят, когда Вы будете говорить им о дьяволе, они ска­жут, что Вы свихнулись окончательно на Ваших группах АЛ-АНОН и, тем более, на лекциях Кати Савиной, и отстаньте от них со всеми этими сло­вами.

Большинство моих пациентов не слышит слово «дьявол», поэтому, ког­да я рискую говорить с ними на эту тему, обычно это только в достаточно доверительных отношениях, которые уже сложились, и я каждый раз ого­вариваюсь, что это моя точка зрения. Но, тем не менее, Вы можете пока ь эмоционально свое отношение к этому, а Ваши чувства они смогут воспринять.

Если Вас хоть как-то задело то, что я сегодня рассказывала, донесите до них Ваши чувства о срыве, об опасностях, о ловушках, о действии этой злой силы.

Ваши чувства они в состоянии услышать. И тогда они поймут то, что, может быть, их духовный возраст еще не позволяет им увидеть то, что есть на самом деле.

Последнее, что я хочу сегодня сказать, это вот что. Опять вернусь к более простым, поведенческим вещам.

Если произошел срыв, что может делать сам наркоман, и что можем сделать мы, которые вокруг. Какие у нас могут быть параллели в наших действиях?

Мы можем любить его, отделяя его от его болезни. Мы можем, несмот­ря на всю его грязь, несмотря на то, что он опять такой же грязный, какой он был год назад, когда он «торчал», мы должны суметь отделить его от этой грязи и продолжать его любить, несмотря ни на что. У нас должно хватить сил его любить, несмотря, ни на что. Мы не должны сами отчаи­ваться.

Ищите помощь. Для этого обязательно нужна будет помощь.

Будете ли Вы работать с тем же консультантом, который работает с ним здесь.

Будете ли Вы ходить в группы АЛ-АНОН, будете ли Вы читать книж­ки, ходить в Церковь, как угодно.

Ищите эту помощь для себя, потому что Вашей любви здесь, как прави­ло, не хватает. Мы все живые люди, мы все устаем.