Богословские истины в песнотворческих трудах святителя Германа

Те же идеи дороги и близки святому патриарху-песнописцу, когда он прославляет труды святого исповедника Павла (6 ноября). Архиерейскою одеждею одеявся, преподобие отче, тезоименитому Павлу поревновал ecи, – пишет святитель Герман в стихире на Господи, воззвах, переходя далее к основной, близкой ему идее, – гонения претерпев и обстояния в своих присных болезнех, вредословная мнения Ариева посрамил ecи и пострадав бо за Безначальную и Единосущную Троицу, злочестиваго и духоборца низложил ecи Македонии, и православную всем уяснив веру, с невещественными водворяешися Ангелы [332]. Так, болея об истинах святой веры и Церкви, святитель Герман подробно излагает борьбу святителя Павла с ересями, не боясь называть самые имена ересеначальников. Несомненно, он думает здесь о пользе своих пасомых, о том, чтобы люди церковные, отрицаясь ересей и ересеначальников, тем более стремились к спасению в лоне Христовой Церкви.

Даже воспевая труды святых Апостолов, святитель Герман прежде всего спешит сказать, как велики, как значительны были труды учеников Христовых для созидания Церкви. Так, он пишет в первой литийной стихире на день памяти святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова (8 мая и 26 сентября), ублажая его высокое дарование: Реки богословия из честных твоих устен истекоша, Апостоле, из нихже Церковь Божия... напаяема, покланяется православно Троице Единосущней [333].

В литийной стихире на день святых первоверховных апостолов Петра и Павла (29 июня) святитель Герман, восхваляя апостола Павла, обращается к нему, называя его витией и светильником Святых Церквей: Павле чудне, Святых Церквей витиа и светильниче [334]. В день памяти святого апостола Андрея Первозванного (30 ноября) в стихире на стиховне (на утрени) святитель Герман находит нужным говорить о спасительных догматах. Скровника Петрова и Христова ученика, – пишет он, – рыб ловителя и ловца человеков, в песнех почтим Андреа апостола, Иисусовым бо учением вся наказав догматы [335].

Так предстоятель Церкви, Вселенский патриарх, первосвятитель Герман везде, где находил возможным, возвещал о Церкви Христовой, свидетельствовал о ее святых догматах, оберегал от ересей, воспевал святых, особенно потрудившихся в борьбе с неправыми учениями. В этом наряду с проповедью церковной, с толкованием Божественной литургии, с написанием посланий современным ему епископам видел Святой патриарх свое служение, исполнение своего долга.

Близко к воспеванию Святой Церкви и ее истин в песно-творческих трудах святителя Германа находится славословие Святой Троицы. На примере приведенных выше стихир, в которых восхвалялись подвиги святых отцов, мы могли видеть, как прославление столпов веры всегда сочетается у святого песнописца с воспеванием таинства Святой Троицы. В стихире святителю Афанасию на Господи, воззвах святой патриарх, указав на его борьбу с Арием, свидетельствует, что святитель Афанасий Святыя Троицы державу во всем мире ясно возвещает, единаго Бога в Триех Лицех нераздельна. В стихире на стиховне святитель Герман пишет, что святитель Афанасий пищу сладкую плододая, высоким боговещанием Троицы Нераздельней державе учит покланятися [336]. То же видим мы и в стихире святителя Германа святому Павлу, патриарху Константинопольскому: святой исповедник Павел, посрамив мнения Ария и Македония, уяснил православную веру, пострадав... за Безначальную и Единосущную Троицу [337]. Даже и в стихире святому апостолу и евангелисту Иоанну Богослову святитель Герман находит уместным лишний раз – в слух людям – возвысить догмат о Святой Троице, сказав, что реками богословия святого Апостола напаяется Святая Церковь и потому покланяется православно Троице Единосущней [338]. В каноне святым отцам шести Вселенских Соборов славословие Святой Троицы достигает своей вершины. Солнца солнцы сугубо озариша, – восклицает святой песнопевец в 4-й песни канона, – Сын и Дух от Отца, несозданни, собезначальни: обоим Отец един виновен веруется; О Троице! – опять в восторге духа вопиет святитель Герман в 5-й песни.– Церковь онебесися, Трисвятую песнь присно Тебе поющи собирает Тройческое Твое Едино Божество. Здесь высота исповедания святого патриарха-исповедника: Церковь, которую он так воспевает и превозносит, онебесилась, стала небесною через воспевание тайны Святой Троицы. Это постигает сердце Святителя, но он хочет сказать это всем людям, так как жаждет их спасения во Христе и Единосущней Троице!

Дальше в каноне святитель Герман прославляет святых отцов Вселенских Соборов за то, что они, будучи просвещены Божественным Трисиянным сиянием; Единаго пропо-ведаша Честныя Троицы Христа Господа. Таинство Троицы и таинство пришествия в мир Христа Господа наиболее вожделенны для сердца Святителя. В 8-й песни канона святым отцам, как бы завершая свое воспевание, святитель Герман опять раздельно прославляет Лица Святой Троицы, чтобы тем отчетливее говорить о Их едином корне, Их единой славе. Якоже единаго корене отрасли богосадны, – возвещает он, – Сын и Дух возсиявше, ибо Отец единовиновен есть, безлетный, безлетным Лицам единочестен. Так догмат Святой Троицы полагается блаженным патриархом как основной, начальный, краеугольный, необходимый для спасения человеков.

С не меньшей заботой и любовью святитель Герман касается другого догмата - о ДВУХ ЕСТЕСТВАХ ХРИСТОВЫХ. В том же каноне святым отцам шести Вселенских Соборов мы можем найти свидетельства постоянных дум святого песнописца о том, чтобы сказать своей пастве о спасительном для нее таинстве двух естеств Господа нашего Иисуса Христа. Несозданныя Троицы Единаго Христа, – пишет святитель Герман уже в 1-й песни этого канона, – во двою естеству и хотению, Чистая, раждаеши.

Святому патриарху было необходимо свидетельствовать не только о двух естествах Христовых, но и о двух хотениях, о двух волях, так как он жил в период, когда монофе-литская ересь пустила глубокие корни и обсуждалась (и была осуждена) на VI Вселенском Соборе. Поэтому в 4-й песни канона святитель Герман опять говорит о том же положении Святой Церкви: Егоже сугуба естеством, во Ипостаси же единей, отцы проповедаша. А в следующей, 5-й песни, упоминая о трисиянном сиянии, просветившем ум отцов, святитель Герман опять повторяет заботившую его мысль: Честнии отцы единаго проповедаша... Христа Господа, сугуба естествы и хотении. Ниже, в песни 6-й того же канона святитель Герман считает необходимым уже поименно запечатлеть имена еретиков, что важно было для переживаемого им смутного периода в жизни Святой Церкви и осталось важным и значимым и для наших дней. Стыд лица да покрыет Евтиха и Диоскора, – вещает святитель Герман, – слияние буесловивших естества Христова, не в привидении бо, но во обожении естество земнородных прият [339].

В каноне святителя Германа на Перенесение Нерукотворенного образа Спаса нашего (16 августа) мы также находим много глубоких мыслей о спасительном догмате двух естеств Христовых[p]. В 3-й песни святитель Герман излагает самую сущность догмата. Из корени всякаго отсещи праотца хотяй, –пишет он, – Твой Сын, Дево, прозябшее преслушание, из чрева Твоего, Чистая, приемлет все человеческое. Только прияв плоть человеческую, волю человеческую, Сын Божий мог коренным образом отсечь преслушание праотца, ибо Христос, Великого Совета Ангел, пишет святитель Герман в 8-й песни, произволил носить плоть: Плоть произволивый носити Великаго Совета Отча Ангел, во утробе Твоей, Пречистая, совершенно действовася... и истлевшее обнови человеческое естество [340].

Вот постоянная забота Святителя первопрестольного града – довести в песнях спасительные истины до слуха и понимания всех людей церковных, всех пасомых, всей великой Церкви Христовой, утвердить их в этой непоколебимой истине и ею, как и истиною Триединого Божества, привести ко спасению. Святитель Герман и в других своих песнотворческих трудах касается того же спасительного догмата, иногда даже неожиданно, будто бы не по ходу основного песнопения. Так, прославляя страдания святого великомученика Димитрия Солунского (26 октября), святитель Герман пишет в литийной стихире: Прободен... быв в ребра... твоя, всечестне, подобяся на древе Прободенному на спасение всего мира [341].

Вспомним здесь и то, что было написано о посланиях святителя Германа в защиту иконопочитания, какое большое, воистину вселенское значение имели они для отцов позднейшего VII Собора. Это положение отражает преподобный Феофан в своем каноне, когда говорит, обращаясь к святителю Герману, о том, что людие... к Богу наставляются наказании твоими. В 7-й песни он свидетельствует о богословии святого патриарха-исповедника, а в 8-й поминает его труды против иконоборцев. Яко соблюд боговидно и по образу Божию, – пишет преподобный Феофан, взывая к святителю Герману, – иконы святых воздвигл ecи [360]. Вот то, что запечатлела Святая Церковь в своем богослужении, почитая святителя Германа как святого вселенского значения.

Знаменательно также, что в Службе на 12 мая, где святитель Герман прославляется вместе со святым Епифанием Кипрским, окончание кондака напоминает кондак святым отцам шести Вселенских Соборов[361], как и кондак святым отцам в 7-ю Неделю по Пасхе[362]. Исправляет и славит благочестия великое таинство – так звучит конец кондака святым отцам. Кондак же святым Герману и Епифанию кончается словами: Православно поющим присно благочестия великое таинство. Теми же словами кончается и икос 12 мая[363]. Очевидно, что Святая Церковь нашла уместным в таком важном песнопении, как кондак, сохранить выражения, которые она относит только к святым отцам Святых Вселенских Соборов. Так велико место святого Вселенского патриарха Германа, такую честь воздает ему Святая Церковь!

И все же, если мы хотим восстановить целостный образ святителя Германа, его неповторимую индивидуальность, живое дыхание его личности, в дополнение к тому, что было сказано о нем как церковном гимнографе, как первосвятителе и председателе Церквей вселенского значения, нам необходимо найти новые характеристики. Мы обретаем их в его биографии, иными словами, в действиях Промысла Бо-жия, начертавшего на плотяных скрижалях его сердца и его жизни бессмертный образ.

Сын сенатора, он в юности теряет отца, сам терпит поношение и преследование от императора; будучи насильно определен в число церковного клира, не теряет воли к добру, не озлобляется, а напротив, всем своим существом устремляется к Богу и этим определяет свой дальнейший путь.

На всем его облике лежит особая духовная тонкость; это наряду с его аристократичностью одна из характерных черт его образа. Он – инок, вначале как будто в силу внешних причин, но и в силу своего безраздельного устремления к Богу. Он епископ города Кизика и исповедник святого догмата Богочеловечества Христова. Освобожденный от уз, он единогласно и с великой любовью избирается на первосвятительскую кафедру Константинополя, и тогда же в нем особенно отчетливо проявляется то, что сопутствует тонкости и духовной хрупкости его образа: его прозорливость, прозрение судеб как отдельных людей, так и Церкви и мира. Святой патриарх видит как бы совершившимися скорбные события, которые грядут на Церковь в ее новом испытании – иконоборческой ереси; предупреждает, умоляет об искоренении пагубного мнения, принятого императором-иконоборцем, говорит о последствиях этого неправого учения, видя их как бы воочию, и в этом состоянии постоянного предощущения грядущих бед занимает патриарший престол.

И не скорбит, не унывает, имея постоянные поводы к лютой, по существу, неисцельной скорби, напротив, радуется, оглашает песненным пением свою возлюбленную Невесту, Христову Церковь, и ее живых членов, всех своих пасомых; пишет послания современным ему епископам, поддерживая их твердость в борьбе с иконоборческой ересью, и богословствует о Таинстве Божественной литургии; постоянно славословит Христа, Богоматерь и святых в своих словах и церковных поучениях.

Эту проповедническую и исповедническую деятельность святых отцов в борьбе с ересями высоко оценивают исследователи наших дней. Так, в рассуждении С. Булгакова о ереси Ария мы находим следующее: «Если бы эта ересь одолела истинное учение Церкви и сделалась господствующею, то давно уже не существовало бы и самое христианство, и весь мир погрузился бы в прежнюю тьму неверия»[364]. Потому и святитель Герман полагал свою душу и жизнь в борьбе с ересями и, когда его прозорливые речения остались без ответа, был изгнан в заточение.

Но и здесь теплится жизнь святого исповедника-старца. Он живет в изгнании десять лет, погруженный в иноческую молитву о Церкви и людях, сам будучи окружен иноками. С большим уважением свидетельствуют его биографы, что он достиг редкого в те времена возраста 95 лет. Это долгожительство святого патриарха также составляет отличительную черту его облика, сплетаясь в единое целое с его многострадальной жизнью, его длительным – в течение всего его жития – исповедничеством, с его удивительным прозрением событий жизни и судеб людей, наконец, с его образом тихого страдальца, человека утонченной души, державшего в своих руках бразды управления Церковью.

По свидетельству преосвященного Филарета, архиепископа Черниговского, святитель Герман в изображении древней греческой Триоди помещен впереди прочих священных песнопевцев, и недаром – ведь он воспел в слух своей паствы и на все века высокие и чистые церковные гимны, неповторимые стихиры и каноны, исполненные тонкого, горнего зрения церковных догматов.