Личность преподобного Иоанна Дамаскина

Все сказанное (далеко не полно) о произведениях преподобного Иоанна Дамаскина, отражающих опыт его церковной песнотворческой деятельности, требует известного заключения, попытки воссоздания его личности.

Что может добавить к анализу личности, к прославлению души «златоструйного» Иоанна Дамаскина слово современного человека, объятого всеми слабостями и недугами? Святая Церковь, еще в древности причислив Иоанна Дамаскина к лику святых, с любовью сохранила для нас, усвоила и возвестила все то, что Преподобный с великим старанием, трудом и вдохновением создал как церковный песнописец. Люди церковные уже более тысячелетия пользуются трудами преподобного Иоанна и находят в его песнопениях во все времена разносторонние, поддерживающие их душу святые чувства, соответствующие тому или иному периоду церковного года.

Это прежде всего – Пасха Господня, когда вместе с неизъяснимой радостью, изображенной золотою струею слова преподобного Иоанна, мы наполняемся чувством вечности, близости к нам Христа воскресшего и нас возвеселившего.

Это и воскресная служба каждой седмицы, каждый раз знаменующая Пасху, – Светлое Христово Воскресение, – исторгающая нас из тягот и обыденности нашей жизни, утешающая нас всегда новым (восемь гласов!) песнопением, напевом, сладостью всегда новых словесных образов, стихир и канонов, прославляющих Воскресшего Христа.

Это дни двунадесятых праздников церковных, когда в канонах – вслед за высокими, наполненными дивной торжественностью речениями преподобного Космы Маиумского – мы ждем близкого нам, человекам, слова преподобного Иоанна Дамаскина, потому что только он один, зная нашу природу, сказал: Рекоша Чистая и Честная Уста: разлучения вам не будет, о друзи.

Это и высокая поэзия канона Недели Антипасхи, раскрывающая силу Воскресения Христова – весны наших душ. Это, наконец, и надгробные стихиры, или последняя песнь над нашими близкими, которая завершает весь чин погребения и всегда поставляет нас перед лицом того факта, что всякая житейская сладость причастна печали.

Естественно, наша попытка воссоздать образ преподобного Иоанна Дамаскина обречена на известную неполноту и условность, поскольку в нашем очерке мы не касались той стороны его творчества, которая принадлежит богословию, апологетике и диалектике.

Вместе с тем, если учесть свидетельство самого Преподобного, что сложение церковных песней, весь объем песнотворческого делания среди других сторон его деятельности является для него дороже и выше, то мы можем позволить себе эту попытку, полагая, что она может быть недалека от истины, как, впрочем, и всякий воспроизводимый по прошествии значительного периода времени портрет великого художника.

Итак, если говорить о преподобном Иоанне как личности, перед нами встает прежде всего великий художник слова, духовный поэт, который питал свое вдохновение и выражал свои сокровенные мысли исходя из тех догматических истин, разбору которых он посвятил многие богословские труды.

При создании духовного портрета преподобного Иоанна Дамаскина необходимо учесть особенности его происхождения и образования в условиях его времени. Сын крупного вельможи, министра при дворе халифа, Иоанн с детства пользовался привилегиями своего высокого положения и потому рано занял высокий пост при дворе. Благодаря заботам отца, а по существу – действием Промысла Божия, Иоанн получил всестороннее образование от просвещенного инока Космы, обладавшего различными познаниями как в области точных наук и богословия, так и в области музыки. Воспитанный в семье в духе христианских истин, проводя свое детство вместе с приемным сыном отца, своим побратимом Космой, Иоанн воспринял от своего учителя еще более глубокое познание христианства, причем познание это было воспринято от человека, опытно познавшего в жизни и радости, и скорби христианина.

Отмечается, что Иоанн обладал большими способностями, «счастливыми дарованиями», как свидетельствует преосвященный Филарет, архиепископ Черниговский[169], и потому мог успешно воспринять уроки своего учителя по всем преподаваемым ему дисциплинам.

Благодаря своим способностям Иоанн в короткий срок познал разнообразные стороны тогдашней интеллектуальной жизни, и мы видим в нем впоследствии сформировавшегося богослова и поэта-гимнографа и музыканта, положившего на различные напевы-гласы церковные песнопения и на все века прославившегося как составитель Октоиха.

Вследствие своего высокого происхождения Иоанн довольно рано делается градоначальником дамасским и становится первым министром халифа. Но он – христианин с глубоко внедренными в его сердце истинами христианства, и уже при дворе, не имея сил сдерживать своей ревности, пишет обличительные послания.

Трагически кончается для Иоанна его жизнь при дворе мусульманского владыки, и вот он с отсеченной и чудесно исцеленной десницей покидает не только дворец халифа, но и мир. Отныне он – инок Иоанн. В это же время, по чудесном исцелении, проявляются способности Иоанна как поэта и песнотворца: он пишет свою знаменитую песнь О Тебе радуется, Благодатная, всякая тварь...

Позднее за большим внутренним переживанием инока Иоанна в связи с запрещением писать духовные песни и после разрешившегося конфликта последует раскрытие его исключительных творческих сил, и вот он – творец знаменитого «Точного изложения православной веры» и других богословско-философских произведений, своих превосходных праздничных канонов и стихир.

В монастыре преподобного Иоанна постигает новое испытание: его брата и друга, который вместе с ним ушел в обитель святого Саввы, назначают епископом города Маиумы – и духовные друзья должны расстаться. Этому единственному и любимому другу своему преподобный Иоанн посвящает «Источник ведения», в котором сосредоточены труды по диалектике, а также сочинение против ересей и изложение православной веры. Эту книгу он посылает святому Косме с глубоко прочувствованной надписью, обращается к нему как епископу, вменяя себя его младшим братом.

При следующем императоре Иоанн Дамаскин терпит еще большие, чем прежде, обвинения и нападки, даже ввергается в темницу за защиту иконопочитания. Но по-прежнему звучит лира Преподобного, по-прежнему он проявляет себя и как апологет, и как песнописец. На свободе, в тишине иноческой келии преподобный Иоанн предает свой дух Богу, дожив до глубокой старости.

Таковы основные этапы жизни преподобного Иоанна Дамаскина, могущие помочь нам в раскрытии его личности как преподобного песнописца. Вся жизнь святого Иоанна Дамаскина по своему внешнему течению была преисполнена различных великих и малых скорбей. В целом уже от юности на нем лежала печать избрания, печать жребия Христова, как он и сам говорит в одном из тропарей своих антифонов: не оставляет бо Христос жезла на жребии Своем [170].

Из всего страдальческого целокупного опыта своей жизни преподобный Иоанн выходит глубоко вдумывающимся в жизнь богословом, непоколебимым исповедником спасительных догматов христианских и их провозвестником и – что было наиболее близко его тонкой поэтической душе – становится вдохновенным песнотворцем церковным, в сладости пения священных песней находящим себе равновесие, радость и способность жить.

Какова была окраска всего его внутреннего облика? Из его богословских произведений, особенно же из его высказываний в песнопениях церковных, складывается впечатление, что это был вдумчивый мыслитель-поэт, находящий свою подлинную радость в творчестве, – естественно, помимо своих иноческих келейных подвигов.

Отсюда, из келии, несмотря на большие, ощутимо пережитые им горести, несмотря на глубокие разочарования, которые он вынес из общения с людьми преимущественно высокого положения (император, халиф и др.), в своих песнопениях он идет к человеку с большой духовной любовью, приносит ему, прививает подлинную духовную радость, указывает непреткновенный, верный шаг по пути жизни под покровом, под знаком Креста и Воскресения Христова. Это был поистине деятельный, постоянно вооруженный верой Христовой поэт-инок, весь светящийся любовью к человеку.

Неслучайно, уступая этой сострадательной любви в то время, когда над ним тяготел запрет писать, он исторг слова, глубоко утешающие скорбящего брата: Кая житейская сладость пребывает печали непричастна? Кая ли слава стоит на земли непреложна? [171]

Следы той же попечительной духовной любви мы обнаруживаем в канонах великих праздников, где преподобный песнописец, не скрывая от нас, не умаляя злобы человекоубийцы диавола, напротив же, ярко изображая ее, указывает выход, зовет ко спасению грешных сынов человеческих, темнопадших во мраце прегрешений. Сколько нежности духовной, снисходительности, терпения, мудрости проявляет он, с тем чтобы призвать души этих сыновей ко спасению! Как отчетливо, даже блистательно изображает он мир Христов, спасительность подвига Христова, как призывает к спасительной стезе, по нейже востекающе обрящем славу [172]!

Профессор Е.И. Ловягин, вникая в суть переводимых им канонов на двунадесятые праздники, свидетельствует о святом Иоанне Дамаскине, что он, в частности, в каноне на Рождество Христово «изображает преимущественно те спасительные действия, которые произошли для рода человеческого от явления Сына Божия во плоти», а в каноне на Крещение Господне «преимущественно изображает... какие именно духовные плоды доставило нам Крещение Господне». Ту же мысль о возрождении человечества благодатью Триединого Божества профессор Е.И. Ловягин усматривает в канонах преподобного Иоанна Дамаскина на Святую Пятидесятницу и остальные двунадесятые праздники.

Спасение, изведение человека из мрака и глубин греха в свет, веселие и любовь Христова и всей Святой Троицы есть наиважнейшая, по нашему мнению, самая главная тема, которая выделяет труды (особенно каноны) Иоанна Дамаскина среди трудов других песнописцев. Божественное Домостроительство спасения человека, жертва Христова и пришествие Святаго Духа – это то, что не устает воспевать Преподобный, упоенный радостью, великим счастьем, что он призвал грешников на новую, спасительную и неблазненную стезю. Таково величие любви духовной, не знающей себе ослабы!

Помазуеши, совершая человеческое существо, Царю Безначальне, Духа общением [173], – исповедует Преподобный. Это прежде всего дорого ему; ради этого он готов терпеть непрестающие скорби и болезни, лишь бы человек знал, какое духовное богатство уготовано ему обнищанием Христа и пришествием, общением Духа.

Призыв преподобного Иоанна Дамаскина к свободному раскрытию в себе всех сил души навстречу благодати, призыв, преисполненный любви и сострадания, так нужен нам; он и в веках не утерял своего значения, а может быть, даже приобрел еще большую силу в наши дни.

Последнее, на чем необходимо остановиться в постижении личности преподобного Иоанна Дамаскина, – это его исполненное любви отношение ко всему созданному миру Божию, и особенно к видимой природе. Во всем песнотворческом достоянии Церкви никому из песнописцев (кроме преподобного Космы Маиумского, но у того совсем по-другому) не удалось сказать таких проникновенных и опять же психологически близких человеку слов, какие сказал о природе Божией преподобный Иоанн Дамаскин.

Здесь неуместны повторения, но если иметь в виду образы природы Божией, данные Преподобным в отдельных строках антифонов (написанных стихами), его обращения в праздничных канонах ко всем стихиям мира, наконец, его глубокие размышления о природе души человеческой в его воспоминании царицы времен – весны (в каноне на Антипасху), – этого будет достаточно, чтобы запечатлеть образ преподобного Иоанна Дамаскина как глубочайшего психолога и тонкого поэта-песнописца.

***

В заключительных строках данного очерка нам представляется необходимым сказать следующее. Святая Церковь сохранила нам неоценимое сокровище своего богослужения на протяжении многих веков. Сила и красота этого богослужения, его воздействие на человеческую душу не потерялись до нашего времени. Непроизвольно, даже как бы помимо своей воли – в силу безусловности служения Богу и Его поиска – человеческие души влекутся к Церкви как живому богочеловеческому организму, где находят утоление своей извечной жажды, паче же всего очищение от грехов и спасение непостижимой милостью Божественной благодати.

И среди живого наследия Церкви, живых скрижалей ее слова – в совершении чина Божественной службы, пленяющей человеческую душу в горняя, – особенно ценны, особенно охраняются труды святых отцов, посвятивших себя составлению песней церковных, образующих весь чин богослужения. В числе этих бессмертных имен, давших людям неугасающее пламя Божественной жизни, имя преподобного Иоанна Дамаскина, богослова и песнотворца VIII века, занимает одно из видных (если не первое) мест.

Нам очень отрадно в заключение сослаться на мнение Первосвятителя и Предстоятеля Церкви Русской, ныне покойного патриарха Алексия, который в своей речи, произнесенной 18 апреля 1948 года по поводу церковного пения, сказал: «...такие песнописцы, как св<ятой> Иоанн Дамаскин... и другие древние творцы церковных песнопений – навсегда останутся идеалами церковного творчества»[174].