Радуйся, преподобне Феодосие, Иерусалимский присноиерее.

В ночь на Преполовение на кладбище пришли женщины, читают Пасхальный канон. Вдруг восходящее солнце взыграло всеми цветами радуги. Посередине очертился белый круг, а по кругу букеты роз, тюльпанов, незабудок, затем показался образ иконы Богоматери «Неопалимая Купина». Над могилкой старца в небо уходил широкий столп, а по бокам столпы поуже. Переливаясь невиданным светом, столпы одновременно освещали все кладбище.

В это время на солнце показался маленький столик, накрытый черной скатертью. На ней лежал крест, серебряное Евангелие и три серебряных яичка. Четыре шарика кружились, как мячики, потом соединились крестообразно и покрыли солнце лучами. Вернувшись с кладбища, женщины рассказали всем, что видели.

Прослышав о чуде, назавтра на кладбище пришли около полусотни людей. Когда солнце стало восходить, многие увидели, как оно играло радужными цветами. Некоторым был явлен образ Спасителя и Божией Матери. А Мария узрела мелькнувшего в облаках голубя, который белоснежной крестообразной молнией пронесся над землей. И опять посередине воздвигся до небес огненный столп, по бокам очертились шесть других, поменьше. Дивное видение соединило нерасторжимой молитвенной связью членов Церкви земной Воинствующей и небесной Торжествующей.

Когда раба Божия Екатерина молилась здесь вместе с послушницей старца инокиней Лидией, она увидела три благодатных столпа. Пышущие огнем, они уходили ввысь, и чем выше поднимались, тем ярче были видимы. Стоял непогожий серенький день, а над могилкой небо отверзлось: нестерпимо яркий синий квадрат, куда вливаются сияющие столпы, как три пламенных ручья.

Три женщины из Волгограда дали батюшке обет: приехав в Минводы, сразу идти на могилку. Екатерине пришлось вести их глубокой ночью. Была зима, в воздухе кружились белые мухи. Они долго шли в темноте пешком. Наконец, зажгли свечи, читают акафист Иисусу Сладчайшему. Вдруг откуда ни возьмись три птицы прилетели: крупные, пестрые оперением, розовые, алые, голубые. Сели па ограду и подпевают, точно райские певчие. «Непростые, видать, птички к тебе прилетели, батюшка Феодосий, — помыслила Екатерина, с интересом глядя на молящихся паломниц. - Когда люди достойные приходят, то и птицы небесные тут как тут...»

Виктория Бабкина (город Пятигорск) вспоминает, что когда в 1992 году они приехали на могилу с хором Лазаревского храма петь панихиду, над кладбищем закружился голубой волнистый попугайчик, сел на батюшкин крест и стал им подпевать. Между тем вблизи нет никаких селений, поселок Красный Узел на значительном расстоянии. Откуда среди пустынной степи взяться заморской пташке? Пели «Со святыми упокой», осеняли себя крестным знамением и дивились чуду.

Механизаторы, работающие на поле близ кладбища, часто видят над могилой о. Феодосия сильное свечение, как бы световой столп понимается к небу.

Около полувека прошло со дня смерти Иерусалимского старца. Уходит ко Господу старое поколение, но память об о. Феодосии не исчезла. Для всех, кому батюшка открывается, его имя становится источником надежды и упования. Таких людей все больше и больше.

Девушка Римма училась вместе с юношей Владимиром. Они тайно зарегистрировали брак в ЗАГСе, так как были комсомольцами и знали, что верующие родственники не дадут согласие на брак без венца. Вскоре Римма почувствовала, что носит под сердцем дитя.

Однажды ей приснилось: заходит в комнату, а в святом углу в белом подряснике стоит на коленях отец Феодосий, и такое от него исходит прекрасное сияние, что глаза слепит. Она перекрестила угол, думая, что это искушение, и сказала: «Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа». Старец ответил: «Аминь». Потом повернулся к ней и говорит: «Я пришел сказать тебе, чтобы ты повенчалась с мужем. У тебя родится сын Николай. Вот тебе кусочек антидора, съешь его. Обязательно повенчайся, а то будешь считаться блудницей». Римма взяла кусочек, съела и проснулась.

Владимир согласился, и они исполнили, что велел батюшка. Л под праздник святителя Николая Римма родила сына и назвала его в честь Мирликийского чудотворца.

Мужчина из Сибири страдал заболеванием ног. Они гноились, и ни один врач не мог ему помочь. После долгих бесплодных хождений по бабкам он пошел по святым местам, справедливо рассудив, что болезнь получил по попущению Божию и обращаться надо к Врачу душ и телес.

Однажды пришел в Почаевскую лавру помолиться у мощей преподобного Иова. В ожидании службы собралось много народа. Вдруг приходит послушник одного старца-затворника и громко говорит: «Есть ли здесь кто из Сибири?» — «Я из Сибири», — откликнулся мужчина. Тогда послушник, назвав его но имени, предложил пройти к старцу.

Старец же поведал, что видел во сне Царицу Небесную, Которая открыла, что в Почаев едет из Сибири страждущий раб Божий, назвала его имя и велела направить его в Минводы, к мощам Иерусалимского иеросхимонаха Феодосия, похороненного на кладбище. Там ему надо зажечь лампаду, помолиться, маслом из лампады смазать больные ноги, засыпать землей с могилки, забинтовать и ехать домой, развязать только дома.

Человек этот никогда не был на Кавказе и о старце Феодосии ничего не слышал, по тут же, воспрянув духом, отправился в путь. Он исполнил все, как ему было велено. Приехав домой, развязал бинты и увидел, что ран на ногах нет, все затянулось розовой кожицей. Удивительно было то, что земли он не нашел и порошинки, хотя засыпал ее очень обильно. Через год он снова приехал в Минводы с женой, тещей и дочерью, помазал маслом из лампады больные глаза тещи и засыпал их землей с могилки, свято веруя, что это принесет ей исцеление.

Из города Энгельса приехали пожилые супруги, с ними дочь и внучка. Муж был одержимый, дочь вся высохшая, внучка с больными глазами.

О батюшке Феодосии они узнали в Псковских Печерах и приехали в Минводы, уповая на его помощь. В последний момент к ним присоединились знакомые, мать и дочь. Когда Анна Ковалева повела их на могилку, всего было двенадцать человек. Они помолились на могилке. Вдруг подошел старик, благословил всех, кроме матери с дочерью, и ушел. Никто не видел, откуда он появился и куда исчез. Анна сказала, что сам отец Феодосий им явился, всех благословил, кроме двоих, потому что они, очевидно, пришли на могилку без веры. И действительно, они как туристы приехали посмотреть Кавказ, а с верующими пошли только из любопытства.

В 1933 году у рабы Божией Александры умерли родители. Она сильно о них тосковала, доходила до отчаяния и без конца плакала. Это продолжалось так долго, что муж стал выражать недовольство и пригрозил, что если она не перестанет убиваться, он уйдет от нее. Тогда она стала молить Господа, чтобы Он показал ей, какая у родителей участь в загробной жизни. Однажды прилегла отдохнуть и вдруг увидела старика в белой сорочке, с большим крестом на груди, волосы, как у священника. «Пойдем, я отведу тебя к матери», сказал он, обращаясь к ней.

Они поднялись по зеленой траве на гору, вышли к длинной стене. «Иди, увидишь калитку, мать тебя там будет ждать», - сказал старичок. Когда калитка раскрылась, она увидела мать, которая встретила ее словами: «Заходи, доченька». Смотрит Александра, а там рядами столы, на которых множество всяких продуктов. На одном так много всего, что все не помещается, а лежит под столом, между тем рядом стол совсем пустой. «Мама, почему бы не поставить все, что под первым столом, на второй, ведь там так много свободного места?» - «Нельзя, доченька, потому что эта душа, живя на земле, подавала много милостыни, так что и на столе не поместилось. Другая же ничего не давала на земле, и здесь ее стол пустой. Какое на земле давали, такое здесь и есть, здесь ничего не остывает и не подогревается. Какая душа придет сюда, все увидит перед собой, в каких кувшинах подала, в тех и увидит. Видишь, под столом сумочки с крупами, мукой и разной провизией. Все, что мы давали на земле, все теперь здесь».

Мать пошла впереди, Александра за ней. Откуда-то появилась маленькая девочка и пошла с ними. «Мама, кто эта девочка?» — «Это твоя дочь Вера». - «Мамочка, какая дочь, вы же знаете, что у меня нет детей, хоть я столько лет замужем». - «Теперь нет, а потом будут. Ну, пойдем, я тебя провожу, время вышло, пора тебе уходить». Александра спрашивает: «Где же папаша?» «Он недалеко, но мы не видимся, сюда ему не положено входить. Иди прямо по тропинке на восход солнца и встретишь его». Калитка открылась, Александра переступила порог. Раздался щелчок, и калитка закрылась.

Огляделась Александра - тропинка узкая тянется, а там, впереди, восходит солнце. Она пошла по этой тропинке. По обе стороны цветы рядами-грядками, разные сорта, великое множество, трепещут лепесточками перед восходом солнца. А дальше сад, тоже ряды длинные, ровные: груши, яблоки, вишни, сливы и много других деревьев, каких она и не видела на земле.

Глядь, а навстречу отец. «Папаша, как вам тут?» — спросила Александра. «Матери хорошо, она была щедрая, все раздавала, ей тут очень хорошо», — ответил отец, — а мне не плохо, но трудно, много работы. Видишь, какой большой сад. Мне надо его обрабатывать и убирать, ведь, живя на земле, я часто работал в праздники, за это теперь на мне много работы». — «Когда мне можно к вам прийти?» — «Не скоро, не скоро, а теперь иди, тебе пора уходить, вот тропинка, иди по ней».

Александра проснулась, муж рядом обеспокоенный, спрашивает: «Что с тобой? Ты все время с кем-то разговариваешь и такие странные вопросы и слова». После этого она перестала тосковать по родителям.

Через пять лет у нее родилась дочь, которую она назвала Верой, а потом и сын. Александра хотела узнать, кто помог ей увидеть родителей, смотрела на иконы, но не находила.

Через пять лет после войны, в 1950 году, она приехала в Минводы на престольный праздник Покрова Пресвятой Богородицы. По окончании службы в церкви прихожан пригласили поминать какого-то дедушку. Поминали во дворе. После обеда прошли в комнату, где Александра увидела портрет старца, которого так долго искала. «Кто этот дедушка?» — «Его-то мы и поминали, это Иерусалимский священник отец Феодосий», — ответила Анна и рассказала о нем. Александра очень сожалела, что не застала его в живых. Видно, такова была воля Господа, что Он открыл ей о нем уже после его кончины.

Сегодня люди во множестве оставляют на могилке записки, письма, прошения батюшке. Потом верные собирают их, относят в церковь, поминают все имена на литургии. По их рассказам, чаще всего пишут матери, которые прожили трудную жизнь, вырастили детей и теперь остались одни. Они пекутся о детях, чтобы те жили с Господом в душе, были устроены, не грешили, не пили. Многие просят семейного мира, решения квартирного вопроса. Пишут болящие, одержимые, жаждущие исцеления.

Живые свидетельства

Старец Феодосий с послушницами жил на улице Озерной, дом 49. Домик, где они жили, не сохранился, сегодня там живут другие люди, все перестроено, перепланировано. Нынешние хозяева переехали сюда в 1973 году. Городские власти заставили их сломать неказистую саманную хатку, без этого не давали разрешение на постройку кирпичного дома. Семья здесь живет большая, супруги отмстили золотую свадьбу, у них много детей, внуков, есть даже правнуки.

В уголке заасфальтированного двора рядом с гаражем приютился маленький палисадничек. Полоска живой земли огорожена плетнем. Здесь находился дом старца Феодосия, где в годы безбожия не умолкали молитвы. Сюда приходил таинственный странник, чтобы отпеть новопреставленного старца. Святость не исчезает, и отец Феодосий незримо с нами.

Напротив (улица Озерная, дом 46) живет сосед старца Феодосия Семен Гордеевич Дидик (родился в 1920 году). «Я хорошо знал батюшку, помогал ему по хозяйству, — вспоминает он. — Отец Феодосий звал меня Сеня. Послушницы Люба, Наташа, Татьяна работали скотницами. Татьяна собирала в степи травы, батюшка лечил ими людей. Врачевал многих, к нему шли толпами. Однажды и меня исцелил. Я тогда на горе Змейка лесником работал, застудил зуб, прихватит ночью — хоть криком кричи. Пошел до батюшки. Он молитвы прочитал, дал приложиться к кресту, и все прошло. Недалеко, на улице Свердлова, второй дом от угла, живет Полина - отец Феодосий исцелил ее от эпилепсии, когда она еще девчонкой была.

Власти следили, чтобы он не принимал людей, фининспекция налог наложить хотела, но отец Феодосии лечил не за деньги, я свидетель. Если кто приносил, брал и тут же раздавал нуждающимся. Платы за лечение не устанавливал, был бессребреник. Я к нему не раз обращался, когда нужны были деньги на хозяйство. Батюшка всегда давал, без отдачи. Он не считал подношения своими, все от Бога. Жена моя Вера тоже к нему ходила, Царствие ей Небесное.

В их домике одна комната была жилая, а в глубине сокровенная: занавес, как плащаница, весь в иконах. Иконы очень красивые -- не знаю, кто их писал и Куда все потом подевалось. Он священник был, у него на дому церковь была, там батюшка крестил, венчал, исповедовал. Литургию служил, но только для своих. До войны иногда ездил но станицам, какие-то у него дела были, а когда состарился, безвыездно жил, люди сами до него ходили.

Детишек за собой водил, давал им конфеты вы, наверное, не помните, подушечки были такие в жестяных коробочках, назывались «монпасье». В войну во время бомбежек он ребят, как гусят, в свой двор забирал и молился.

Когда фашисты пришли, увели отца Феодосия в комендатуру. Он стал там с ними по-немецки разговаривать. Те очень удивились. Узнав, что он иеросхимонах, отнеслись с уважением, отпустили домой.

Однажды иду мимо, а отец Феодосий сидит на лавочке, что-то читает. «Смотри, Сеня, как написано, -останавливает меня, - не дойдут на запад, повернут на восток, и конец войне». Ни на минуту не верил, что враг верх возьмет. Прошлое вспоминать не любил, но мы знали, что он странствовал в Иерусалим, был на Афоне старцем.

Как-то на праздник гляжу - он дрова рубит. «Что ж это вы, дедушка, в неположенный день трудитесь?» — «Это не грех, а работа». Часто благословлял меня, грешного. В последний раз на Пасху маленьких дочек моих благословил крашеными яичками.

Обычно батюшка босиком ходил, а тут вдруг попросил: «Сшей мне, Сеня, сапожки, только пошире, чтоб не теснили». И кожи принес. Я ему казачьи сапоги пошил. «Вот и славно», - обрадовался батюшка.

Комендант Григорий Петрович? Конечно, хорошо его помню. Коренастый, невысокого роста, с усами, преданный батюшке. Комендантша и сейчас жива, очень почитает отца Феодосия - говорит, в нем наше спасение.

Умер батюшка, как мне помнится, на 120-м году жизни, хотя про возраст его есть разные мнения. Сначала его не разрешали хоронить на кладбище поселка Красный Узел, но мы живем недалеко, для матушек это удобнее. Я ходил хлопотать в горсовет: «Старый, безродный человек, надо за могилкой приглядывать». С Божьей помощью добились разрешения.

Народу на похоронах было — не пройти. Я оградку сделал, навес потом устроил кто-то другой. Отец Феодосий не раз снился моей жене. Она сразу бежит к матушкам. Тетя Люба и тетя Наташа, бывало, переглянутся: «Пора на кладбище идти».

У отца Феодосия были старые чугунные часы с одной стрелкой. Я удивлялся, как он по ним время определяет? «Я по своим часам лучше понимаю, чем ты по обычным», — говорил он. После кончины он часто приходил ко мне во сне — все время спрашивал, который час. Про будущее отец Феодосий говорил: «Плохо будет, отшельников будет много», то есть тех, которые от Православия отойдут, — другими словами, отступников. Он уже тогда предвидел, что русскую веру менять будут...»

Вспоминает Раиса Дмитриевна (родилась в 1939 году в городе Минеральные Воды): «Мама моя, Марфа Ивановна Лемешаева, ходила к отцу Феодосию и меня, маленькую, водила с собой. Тетя Нюра и тетя Маня Ковалевы жили рядом с нами на улице Луначарского, мама с ними дружила. Они носили отцу Феодосию кушать, вместе пели псалмы. Ковалевы никому не успели отписать свой домик и после смерти тети Нюры его снесли бульдозером.

Отец Феодосий круглый гол ходил босиком, лишь зимой надевал лапти, в последние годы сапожки. Ходил без головного убора, волосы длинные, рубашка широкая, долгополая, подпоясанная кушаком. Был похож на святого Серафима Саровского. Постился, скоромного никогда не вкушал, лишь кашу, хлеб, картошку в мундире. Может, потому Бог дал ему дар исцелять людей.

Помню, привели к нему девочку, страдающую заиканием. Батюшка сказал: «Ничего, ничего, как Богу будет угодно». Возложил ей руку на голову, потом осенил крестом. У него был такой большой крест с Животворящей Святынькой. «А теперь идите с миром». Все делал тайно, не хотел, чтобы об этом судачили. Кто он был раньше, мы не знали, одно только слышали: «Молитесь Богу».

Мама умерла в 1988 году, 83-х лет от роду. Она Псалтирь наизусть знала, когда ходила читать по усопшим, книгу не брала - и так все помнила. Отец Феодосий предупреждал ее, чтобы она много не молилась, для мирского человека это чрезмерно. И сбылось по слову его: перед смертью мама впала в прелесть, четыре года была вне себя, лишь перед кончиной к ней вернулось сознание.

Однажды отец Феодосий сказал: «Марфа, никуда не уезжай из Минвод, здесь ни голода, ни войны не будет, эта земля священная, а умру, ходи ко мне на могилку». Они ходили на кладбище постоянно, и все время птицы прилетали, такие крупные, необычные, клевали поминальный хлеб...»

Старца Феодосия посещала и раба Божия Елена Дадыко (в постриге Ольга). Муж ее Павел умер, оставив четверых сирот: Анну, Валентину, Лидию, Веру. Она водила девочек к отцу Феодосию. Вспоминает Вера Павловна (родилась в городе Минеральные Воды в 1927 году): «Когда мама в первый раз повела нас к батюшке, боялась, что нас много, как бы соседи не заметили, тогда ведь строго было. Одну из сестер оставили на углу. Встретив нас, батюшка сказал: «А где еще одна девочка? Приведите ее». Мы поняли, что он прозорливый, все знает.

Отец Феодосий сразу сказал: «Кладите правильный крест», - и показал, как именно: на лоб со словами «Господи», на грудь «Иисусе Христе», направо «Сыне Божий», налево «помилуй мя грешную». Потом посмотрел на меня и говорит: «Эта будет Христова невеста». Сестры мои удивились, они дома сидели, шили, вышивали, а я бедовая была, с мальчишками во дворе бегала. Мама пошла к Вере Афанасьевне, которая рядом жила, она потом приняла схиму с именем Варвара, чтобы та растолковала ей эти слова. Что та сказала, не знаю. Старцы прямо и определенно ничего не говорят, всегда притчами, чтобы не связать человека.

Принимал батюшка не всех и не всегда. Бывало, мама приведет своих подруг, он откроет каждой, что ей нужно для спасения и больше до себя не допускает: все уже сказано, теперь надо исполнять.

На их улице жила женщина-колдовка. Мама повела эту заблудшую к отцу Феодосию, чтобы та покаялась. Отец Феодосий встретил их на пороге, в фартуке у него был мусор. Внимательно посмотрев на гостью, высыпал мусор к ее ногам. Она остановилась, как вкопанная, потом повернулась и ушла. Так и не покаялась. Дочь пошла по стопам матери, сейчас она на базаре водкой спекулирует.

Помню, отец Феодосий говорил про Раев камень, что люди мимо идут и не видят. Многие жили рядом и не знали о батюшке. И сейчас со всех городов к мощам его едут, из Ставрополя, Невинномысска, Ростова, вы вот из Москвы приехали, а соседи мои не знают, кто он такой, о наживе думают, в суете живут.

Еще помню, как отец Феодосий через мост шел маленький, легонький, едва-едва на одних пальчиках, не шел, а летел. Необыкновенный был, сейчас таких людей уже не встретишь. Какие-то выборы были в нашем государстве, мама не хотела идти, а он сказал: «Ничего, сходи, властям надо подчиняться».

Я была на его похоронах. Из-за обилия людей подойти ко гробу было невозможно. Когда все ушли, на кладбище остался один человек из Ростова. Мирской он был или монах, не знаю, тогда я в это не вникала. Говорили, с ним что-то произошло, какое-то потрясение, потому что его нашли на могиле лицом вниз, словно он увидел какое-то видение и потерял сознание. Много лет мы ходили на батюшкину могилку, как в церковь, и воду, и куличи там святили.

Из нас четверых замуж было благословлено только сестре Ане. Она скончалась в 1996 году, у нее верующий сын, жена его и двое деток почитают отца Феодосия.

Одна сестра была глухая. Мама просила, чтобы отец Феодосий ее исцелил, а он сказал, ей это неполезно, иначе она замуж выйдет. Так всю жизнь и прожила одна в болезни, видать, именно этот путь был для нее спасительным.

Я же не поняла предупреждения Божьего и вышла замуж. Родилась у меня дочка Евгения. Отца Феодосия уже не было в живых, и мы ездили в Киев к старцу Антонию, тоже закрытому. Мама говорила, что они с отцом Феодосием знали друг друга. Киевский старец говорил нам: «Я даю вам Пасху до 2000-го года, а больше вам не надо». Он обвенчал нас с мужем, чтобы дочь наша была счастливая. А Женечка, едва 20 лет исполнилось, разбилась на мотоцикле. Муж от горя умер и осталась я одна. Отец Феодосий все наперед предвидел, да не уразумела я...

Матушку Мариамну я хорошо знала, но ведать не ведала, что она прозорливая. Она ведь больше молчала.

Помню, все время обходила кладбище, держа перед собой в руках какой-то шарик на палочке — наверное, молитвы читала. Пальто у нее было яркое, оранжевое... Сколько святых было закрытых, сколько праведников, люди их при жизни не знали, но Господь, верю, прославит всех!»