Блаженная кончина Иерусалимского старца

«Батюшка часто говорил притчами, для людей непонятными, - вспоминала м. Ангелина (Донченко). — Широкая дорога, а над этой широкой дорогой лежит большой-большой камень, а на этом камне написано большими-большими буквами: «Раев камень». А люди проходят мимо и не видят, и не читают. Очевидно, широкая дорога — в мире, а Раев камень — это он сам, отец Феодосий. Наверное, такая у него вера крепкая, как камень, а из людей его в мире никто не замечал — I дедушка, да и только, и проходят мимо. А ведь он был великий, как из рая нам Господь его послал. Я из! Новороссийска к нему приезжала, а здесь и соседи не знают, какой светильник рядом с ними живет. Он был камень спасения, а люди шли мимо, в пекло адово. Дорога широкая — это мир. И я кому ни говорила, все мне так объясняли, что это он сам о себе говорил притчу».

Преткнувшись о сей камень духовный, враг сокрушился и отошел от душ духовных его чад и всех, за кого о. Феодосий предстательствует ныне в своих молитвах. Однажды старец сказал: «Просил я Боженьку: умри меня, Боженька, хватит мне уже жить. А Боженька говорит: поживи еще немножечко, у тебя миллион духовных деточек, ты их всех любишь и всю тварь жалеешь. Стало быть, немного еще поживу».

В последний год жизни старца Феодосия местные священники пригласили его в Покровскую церковь посмотреть, как они все устроили. Стояла зима, старец был слаб и пошел, везя за собой саночки. Около храма он поскользнулся, упал и сильно разбился — на его же саночках старца Феодосия отвезли домой. Видно, не было воли Божией на посещение храма в своем городе...

«Когда я жила в Минводах, я часто ходила к отцу Феодосию, — поведала матушка Ангелина, — и если кто приезжал к нему, то он говорил: «Как вы успели, как вы застали». Для нас эти слова были непонятны, а ведь он предсказывал о своей смерти: как успели, как застали его в живых. Прошла неделя, а может больше, мы с матерью Людмилой пришли к отцу Феодосию, а он нам говорит: «Через три дня конец свету». Мы думали: Страшный Суд, будет Господь нас судить. Но нет, через три дня он умер. Значит, он был светильник на земле, и этот светильник угас, то есть конец пришел этому свету». Вызвали «Скорую», хотели направить в больницу, но старец не согласился. Женщине-врачу, которая покормила его из рук, сказал: «Буду молиться за тебя до девятого поколения». Перед смертью часто говорил: «Кто будет меня призывать, с тем я всегда рядом буду».

В течение пяти суток не отходили от него Мария, Шура, Наталия, Пелагея и Любовь. Спать не хотелось, усталости не было. Через пять суток батюшка поднялся, сказал Марии: «Иди отдохни, если тебя кто когда обидит, то приходи ко мне, всегда, где бы я ни был, помогу тебе; читай молитву Иисусову и правильно крестись». Взглянул на нее внимательно: «Как ты думаешь, сколько мне лет?» — «Один Боженька знает, я не знаю». — «Истинно говорю тебе и неложно, Господь свидетель, мне тысяча лет». Потом опять говорит: «Как ты думаешь, сколько мне лет?» — «Боженька знает, я не знаю». — «Истинно говорю и неложно, Господь свидетель, мне шестьсот лет». Помедлив немного, в третий раз спрашивает: «Как ты думаешь, Мария, сколько мне лет? — «Один Боженька знает, я не знаю». — «Истинно, неложно говорю, Господь свидетель, мне четыреста лет». Сокровенный смысл этих слов не разгадан...

«Я уже был мертв, но упросил Боженьку оставить меня пожить еще немного», — признался батюшка. «Хоть бы годик, — помыслила Мария. «Нет, мало, совсем мало», — ответил на ее мысли батюшка. На шестой день поднялся по веревочке, вышел на улицу, собрал детей, бегал и играл с ними. На седьмой слег и больше не встал.

Старец попросил оттереть его руку крещенской водой, потом всех благословил. При нем было пять человек и говорили между собою, как хоронить, если он умрет? Спросить же стеснялись. Батюшка сам сказал: «Дети, читайте Иисусову молитву и правильно креститесь, а меня Господь Сам управит, Сам пришлет человека».

Перед самой кончиной о. Феодосий сказал: «Вы не знаете, кто я такой, а когда Господь придет во славе, глазам не поверите, где я буду. Кто меня будет призывать, с тем я всегда рядом...»

Полина стояла у порога. Батюшка поднял руку для благословения. «Иди скорее, Поля», — шепчутся все, а она стоит, бледная как полотно, с места не может двинуться. Люба притянула ее к одру, и батюшка успел благословить. «Я видела, Сам Спаситель стоял за батюшкой и держал его душу, как младенца, потому и онемела», — открыла она впоследствии. А Анна видела Архистратига Михаила, стоящего над одром батюшки. Когда старец испустил дух, в святом углу, как на Пасху, зазвонили колокола.

В это время соседка старца пошла в храм, но священник уже закончил службу и отправился на требы.

На паперти стоял бородатый странник с посохом в руке, в скуфейке, босоногий, в открытых сандалиях, мохнатой накидке. Женщина пригласила его к себе домой, чтобы покормить, а он сказал ей, что он слепой и хромой. Идут, а она все с дороги убирает, где камешек, где палочку. «Сколько ты сегодня добра сделала, раба

Божия Иулиания, — сказал ей странник. — Шел бы пьяный, споткнулся и выругался, а диавол порадовался бы, а ты убрала камешек с дороги и оградила от зла».

Пришли домой, она угощает гостя, и тут к ней постучались с вестью, что о. Феодосии завершил на земле богомудрое, богоугодное житие.

«Пойдемте скорее, медлить нельзя, — встал, перекрестившись, странник. Зашли в комнату, где лежал отец Феодосий. «Благословите пропеть», — сказал странный гость. Все подумали: что он хочет петь? А тот начал отпевать батюшку. Исполнив положенный чин, приложился к покойнику со словами: «Спаситель ушел уготовать место Своим ученикам, а ты идешь уготовать место своим чадам. Теперь их мало, а потом будет много». Поклонился людям: «Мне надо в Георгиевск, меня ждут».

Иулиания пошла проводить его, хотела купить билет. «Господь не велит мне покупать билетов», — отказался странник. Она все-таки пошла к кассе, а он тем временем исчез. Стала искать, спросила у продавца мороженого, не видели ли дедушку? Тот ответил, что она шла одна, он еще обратил внимание, что сама с собой вслух разговаривает. «Этот человек был похож на Иоанна Крестителя, в таких сандалетах, ремешочки крестобразно, в руках тросточка на конце крестиком, как у Иоанна Крестителя, и он так красиво отпевал отца Феодосия», — вспоминала м. Ангелина. Сердца святых сокровенно связаны между собою и мгновенно отзываются на зов любви...

Хоронили без музыки: батюшка был противник подобных лицедейств. Одной женщине даже мать помянуть отказался: «С музыкой хоронила, пусть музыка ее и поминает». Перед выносом на кладбище люди захотели в последний раз сфотографироваться с батюшкой, но от гроба шло такое сияние, что снимать было трудно. Даже фотограф спросил: «Кто был этот человек, что вокруг него столько света?» — «Старец Иерусалимский». — «Великий, видать, человек, никогда такого видеть не приходилось». Все-таки он сумел сделать несколько снимков. Когда похоронная процессия приближалась к кладбищу, с полевых работ возвращалась супружеская пара. «Никак солнце из гроба сияет?» — изумившись, сказала женщина мужу.

Когда вынесли гроб и пронесли до окраины города, подошли четыре юноши, прекрасные, с волосами по плечи, в белых длиннополых сорочках, черных брюках и легких сапожках, что по тем послевоенным временам было роскошью. Они подняли гроб на руки и несли без перемены до самого кладбища.

Когда гроб спустили в могилу, бросили но горсточке земли, заровняли холмик и собрались идти поминать, хотели пригласить и этих юношей, однако их среди присутствующих не оказалось. Они были очень приметны, но никто не видел, куда они скрылись. Между тем место вокруг открытое, все стороны проглядываются на несколько километров.

«Мы все друг друга спрашивали: «Откуда эти юноши, что несли гроб?» — вспоминала м. Ангелина. — И никто не знал. А когда похоронили, искали их, чтобы пригласить на обед, но увы, их не оказалось: ни юношей, ни того, кто отпевал. Значит, его несли Ангелы в виде юношей, и сам Предтеча отпевал, потому что никто не видел, куда они делись».

В то время, когда в Минводах поминали о. Феодосия, одна благочестивая старушка 115-ти лет видела в Ростове, как его поминали сначала Ангелы, а потом мирские, причем она сама как бы присутствовала на поминках. Поминали старца без водки, зная его слова: «Одна рюмка водки, и обед пропал, Господь такого помина не примет, не даст облегчения новопреставленному».

Многие думали, что с кончиной о. Феодосия от них удалилось благословение Божие, но это не так. На четвертый день после похорон соседка видела, что на том месте, где жил покойный сосед, вырос сад, и он сидит там с преподобным Серафимом Саровским. «Подойди, я тебя благословлю, - сказал усопший. — Это мой брат». Утром она постучалась к матушкам: «Кто был ваш дедушка, раз он называет преподобного Серафима братом?» Ей объяснили как могли.

В декабре другая соседка замочила белье на ночь для стирки. Ночью видит сон: приходит о. Феодосий и говорит: «Смотри, не стирай завтра, завтра мой брат именинник». Утром она спросила у соседей, какой нынче праздник. Оказалось, память Николая Угодника. Тогда она оставила домашние хлопоты, собрала все необходимое и пошла в храм.

«Этого необыкновенного старца, по сути дела, никто не знал по-настоящему, — говорит Николай Дмитриевич Жученко из города Грозного. — Силища в нем была духовная — почти апостольская. Но вся сила была в его Тайне...»

Пения ангельскаго сподобился еси, богокрасне Феодосие, иже, отпевше тебе на небесех, и на земли в зраке отроков светлых на рамена своя тя, во гробе лежаща, прияша. Мы же, богообрадованнии о тебе, принесем ти пения сицевыя:

Радуйся, долголетием на земли Богом ущедренный;