Правда указывает нам на то, что высшая правда не абстрактна, и каждый прикасается к ней по-своему и со своих позиций.

_________________________________ Лекция 4

Здесь уместно сравнить правду и истину — два поня­тия, которые, казалось бы, говорят нам об одном и том же. Однако между ними есть существенные различия. Об истине мы говорим прежде всего в теоретическом и научном знании. Истина — одна для всех, это устоявше­еся представление о неких законах (или законе), которые характерны для той или иной сферы действительности. Научной истине противостоит не обман, а заблуждение — неадекватное представление, возникшее в ходе позна­ния, однако без чьего бы то ни было злого умысла. За­блуждение непреднамеренно, это лишь результат блужда­ния ума, который в поисках истины забрел немного не туда. Старым истинам могут противостоять гипотезы, содержащие новые истины, но за гипотезами не стоит особый партикулярный интерес. Научные истины бази­руются на фактах, но не сводятся к ним. И, наконец, научные истины не переживаются остро и эмоциональ­но. При всей страстности отдельных ученых теоретичес­кие исследования — сфера разума и рассудка.

Иное дело правда. В определенном смысле правд мно­го, у каждого своя правда. Это значит, что в нравствен­ном понятии правды мы касаемся частной партикуляр­ной позиции человека, его стремления оправдать — т. е. обосновать и укоренить в высшей правде свою личную точку зрения. У детей и родителей, у хозяина и работни­ка, у мужа и жены порой бывают диаметрально противо­положные взгляды на правду, даже если они выросли и воспитались в единой системе моральных представлений. Эти маленькие правды не общезначимы, напротив, они сугубо конкретны, индивидуально-личностны, выраста­ют из практического интереса, потребностей, желаний и потому приобретают эмоционально-страстный облик. За свою правду люди готовы сражаться и умирать. Такой правде противостоит чужая неправда, понятая как неспра­ведливость, враждебность, посягательство на мое благо­получие. Чужая неправда предстает как агрессивная и

Честность и справедливость

преднамеренная, ее толкуют как непременно включаю­щую в себя ложь, необоснованные претензии и амбиции.

Но что же делать с этим множеством расколотых правд, таких боевитых и уверенных в себе? Видимо, есть един­ственный путь их гармонизации в высшей правде — на­хождение согласия, общею языка, условием которого вы­ступает собственно нравственное понимание других лю­дей как таких же, как вы, личностей, обладающих инте­ресами, правами и достоинством. Без поиска согласия, без взаимной благожелательности и готовности к пони­манию и уступкам не будет и общей правды, она оста­нется только мечтой. Полнота правды выражается в пол­ноте выраженных в ней точек зрения, в полноте доброй воли, при которой люди способны решить вместе возни­кающие у них проблемы.

Полнота совместной правды означает правдивость каж­дого, кто участвует в переговорах, правдивость, которая исключает ситуацию камня за пазухой, потаенных мне­ний и скрытых намерений. Быть честным с другими не всегда легко. Иногда гораздо удобнее солгать, присочи­нить или так истолковать положение вещей, что оно пол­ностью потеряет первозданный облик. Обманывать по­рой весьма выгодно, ложь бывает эффективной и дает быстрые плоды. Однако обман, лежащий в основе серь­езных и долговременных договоренностей, уподобляет их замку, построенному на зыбучем песке. Совместно со­зданное может в любое мгновение обрушиться. Правда бывает горька, но созданное на ее фундаменте не разру­шить никаким бурям.

Впрочем, у вопроса о лжи и правде есть и другая сто­рона. Всякую ли правду надо говорить в глаза человеку? Надо ли громко объявлять инвалиду, что он — инвалид, а некрасивой женщине, что она некрасива? Можно ли со­здать что-нибудь на основе правды, которая ранит и уби­вает? Это чисто нравственная проблема, которая может быть сформулирована так: зачем в каждом конкретном случае мы говорим правду и как мы ее говорим?

Лекция 4

Бывают люди, которые очень любят «резать правду-матку», попирая при этом чужое достоинство, унижая со­беседника, мрачно сгущая обстоятельства и выставляя на первый план свое превосходство. Однако в этом случае речь идет не о правде, а только о злостном самоутвержде­нии под флагом правды. Бедная, бедная правда, какие только пороки не рядятся в ее одежды! Видимо, о правде в подлинном смысле слова речь может идти только тогда, когда мы сообщаем об обстоятельствах максимально объек­тивно,, даем самый широкий веер возможных следствий из наличной ситуации, поддерживаем уверенность и дос­тоинство другого, какую бы правду мы ему ни говорили.

Глубоко правы философы Востока, которые считают, что правда всегда должна быть подана в достаточно прият­ной вежливой форме, в противном же случае она из прав­ды превращается в «кривду», а то и в откровенную ложь.

Ложь и обман

Противоборство правды и лжи — постоянная состав­ляющая нашей повседневной жизни. Если бы на свете существовала.только правда — только открытые, чест­ные, прозрачные отношения, лишенные эгоизма и свое­корыстия, мир стал бы раем. Собственно, так и описы­вается в эзотерической литературе общение светлых ду­хов на высших уровнях бытия: это такой контакт, при котором обман невозможен, ибо духи прозрачны и их мысли и чувства светятся, ничем не скрытые и не зату­маненные. Да обман здесь и ни к чему — между духами нет борьбы за блага, которых может кому-то не хватить, а божественная милость не убывает по мере ее принятия, а лишь увеличивается.

Но земная жизнь материальна, мысли и стремления скрыты здесь за оболочкой тела, заключены в непрони­цаемую черепную коробку, и узнать что-либо о них мы можем только косвенно, по словам и поступкам. К тому же в обыденной жизни мы все являемся «точками зре-

Честность и справедливость

ния», в результате чего наши интересы способны расхо­диться с интересами других людей, а то и в корне проти­востоять им. Поэтому обман оказывается вполне возмо­жен, а нередко практически выгоден и удобен.

Наше несовершенное бытие поистине пронизано ложью и обманом. Люди обманывают друг друга в личном обще­нии, стараясь получить при этом искомые блага и выгоды, они мошенничают в торговле, лгут в рекламе, блефуют и умалчивают в средствах массовой информации, хитрят и ловчат в политике, обкрадывают друг друга во всех сферах жизни, используя в качестве орудия вранье; они халтурят на производстве и порождают при помощи идеологии за­ведомо пустые иллюзии у тысяч воспринимающих. Суще­ствуют профессии, построенные целиком на искусстве лжи. Люди лгут другим и самим себе, лгут злостно и добродетельно, вымысливают от скуки, заливают потока­ми лжи прошлое, настоящее и будущее. Иногда даже теря­ются, запутавшись: где же правда, а где ложь? И, что важ­но, речь идет не об иллюзиях, которые рождаются сами собой, без нашего вмешательства, не об объективных ви-димостях вроде той, что земля плоская, в то время как она шар, речь идет о преднамеренном искажении информа­ции. Вот почему проблема «правда — ложь» или «правда — обман» — одна из центральных в этическом знании.

Глубокое коварство скрыто в самой природе обмана, ибо обманная речь носит заведомо двойственный харак­тер. Это всегда намеренное искажение информации, од­новременно выдаваемое за самую что ни на есть правду. Это правдоподобная неправда, заявляющая о себе как истине в последней инстанции. Обман — театр масок, которые предъявляются как подлинные лица. Обманное поведение всегда обещает принести другому благо, кля­нется и божится в исполнении обещанного, после чего приносит зло, разочарование, убивает доверие и веру.

В человеческом обществе существует множество форм лживого поведения (обмана). Одной из них является не-

Лекция 4

выполнение обещаний и договоров, когда одна сторона, за­ключившая некое соглашение, подводит другую, не де­лая того, что было договорено. Например, тот, кто обе­щал привезти товар, не привозит его, или поставщик сы­рья вместо продукта первого сорта поставляет третий сорт, ловко замаскировав его под первый. Подобный обман подрывает в современном мире сами основы экономи­ческой жизни. Присловье «не обманешь — не продашь» очень мало подходит к нынешним рыночным условиям и принципам, это реликт стародавнего базара, где прода­вец гнилой продукции может порадоваться, что на свете так много народу, который можно изо дня в день безна­казанно обманывать. Правдивость и верность слову ста­ли одной из фундаментальных добродетелей западного рыночного общества, где, конечно, не обходится без бле­фа, но где на одном лишь блефе никак нельзя преуспеть.

Невыполнение обязательств, раздавание заведомо лжи­вых обещаний неприемлемы в личных отношениях так же, как в экономических. Если мужчина, соблазняя жен­щину, обещает ей золотые горы, молочные реки и ки­сельные берега, а потом обнаруживается, что он просто сочинил для нее красивую приманку, то она может ска­зать ему, как героиня одной из песен Аллы Пугачевой: «Вы отныне недруг мой и не мой герой». Обманщик не достоин ни уважения, ни любви.

Другая форма обмана — хитрость. Это действие со скрытым умыслом, изобретательность, умение найти выход из самых разных положений, это изворотливость, ловкость, лукавство. Хитрый человек умеет реализовать свои желания, обойдя запреты таким образом, что никто не сможет его обвинить в нарушении правил или зако­нов. Хитрец во время великого поста «выдаст порося за карася», ничего не делая, напишет великолепный отчет о работе и таким образом вотрет очки руководству. Хит­рец построит потемкинские деревни и создаст для приез­жающего начальства картину полного благополучия. Хит-

Честность и справедливость

рый плутует в игре, мошенничает, совершает подлоги, чтобы добиться своих целей.

Однако хитрость выступает не только как негативное, но и как позитивное качество. Например, хитроумный Одиссей нарядил своих сотоварищей в бараньи шкуры, чтобы их не погубил страшный циклоп. Хитрость издревле считалась женским качеством, ибо если мужчина достига­ет своих целей силой, то женщина, не обладающая силой, добивается выполнения своих желаний хитростью — лу­кавством, обманными маневрами. Примером женских хитростей является поведение лисицы из русских сказок.

Хитрость нередко используется для самооправдания, когда человек, нарушивший, к примеру, некий порядок, уверяет всех, что он просто не знал правил, как говорит­ся, разыгрывает простачка, прикидывается наивным. Наивность, доверчивость, страдательность — излюблен­ные маски хитрости, прикрывающие практичность, хват­кость и целеустремленность лжеца.

Хитрость имеет два крупных недостатка. Во-первых, она часто шита белыми нитками, и разглядеть человека, явно хитрящего и выгадывающего, не так уж трудно. Во-вторых, у хитреца всегда есть опасность перехитрить са­мого себя. Порой люди так заигрываются в сложные игры объегоривания ближнего, что теряют из виду собствен­ный интерес, в результате чего сами же оказываются в проигрыше. Но так им, пожалуй, и надо! Какой бы ми­лой ни выглядела хитрость, там, где она никого не спа­сает, она — простой обман и как обман должна получить по заслугам.

Следующая форма обмана, весьма злостная по своим последствиям, это клевета. Клевета, как правило, слу­жит для того, чтобы убрать с пути мешающего соперни­ка, отнять чужое богатство, отомстить за обиды в про­шлом или просто уничтожить другого из зависти. Клеве­та — возведение напраслины, приписывание другому че­ловеку негативных качеств и проявлений, которыми он не

Лекция 4

обладает. Это облыжное обвинение, которое полностью разрушает справедливость, это зло в действии. Клевета безжалостна, она рассматривает другого только как пре­пятствие на пути клеветника к желанным благам — день­гам, должности или просто психологическому самоутвер­ждению. Клевещут люди низкие, аморальные, безнадеж­но потерявшие совесть, те, для которых цель оправдыва­ет средства, а все средства оказываются хороши для удов­летворения эгоистических желаний. Клевета буйно рас­цветает в странах и государствах, где общество требует от своих граждан доносительства. Само по себе сообщение властям о нарушениях общественного порядка — вещь да­леко не всегда скверная, вовремя поступившая информа­ция способна упредить преступления, террористические акты и прочие крупные неприятности, затеваемые порой экстремистски настроенными или корыстными людьми. Однако превращение доноса в обыденность создает ог­ромное искушение для клеветников, у которых так и че­шутся руки накатать подметное письмо на соседа или со­служивца, сбить карьеру сотоварищу или подсидеть на­чальника. При этом, как известно, ложь должна быть чудовищной, чтобы в нее поверили. Клевета нередко бывает анонимной, клеветник скрывает свое имя, боясь справедливого разоблачения своей лжи, и действует тай­но, надеясь, что люди решат, что нет дыма без огня. Вот почему к анонимным письмам и звонкам следует отно­ситься с особой осторожностью: информация, сообщен­ная неизвестно кем, в девяноста случаях из ста оказыва­ется клеветой.

Особыми формами обмана выступают ханжество и ли­цемерие. Это маски добродетельности и доброжелатель­ства, которые надевают на себя люди, испытывающие на самом деле вовсе другие чувства. Ханжа ужасается со­временным нравам, читает моральную проповедь моло­дежи, сокрушается по поводу ухудшения воспитания, а сам предается тайным порокам. Строгость нравов есть

Честность и справедливость

для него только витрина, ею он тешит свое самолюбие и обретает возможность доминировать над другими, зани­маясь нравоучениями. Однако когда никто не видит, хан­жа не отказывается от плотских утех и эгоистических удо­вольствий, которые так осуждает у других.

Лицемер в явной форме выражает сочувствие другим, в то время как сам тихо злорадствует, видя чужое не­счастье или неудачу. Он охает, вздыхает и проливает кро­кодиловы слезы, в то время как душа его торжествует. Или, напротив, лицемер фальшиво-ласково улыбается, всеми силами изображает радушие и приязнь, тогда как человек, которому он выказывает любезность, ему вовсе не приятен, быть может, даже противен, и уж во всяком случае вызывает раздражение.

Не является ли в таком случае всякая вежливость ли­цемерием? Полагаю, что нет. Вежливость — общеприня­тая форма поведения, способ выражения безличной при­язни, и всякий воспитанный человек бывает вежлив с другими независимо от того, нравятся они ему или нет. Но если человек неприятен вам, а вы вместо простой веж­ливости начинаете выказывать фальшивое расположение, из кожи вон лезть, демонстрируя отсутствующую симпа­тию, да еще делаете это в своекорыстных целях — тогда перед нами лицемерие в действии.

Определенной разновидностью лицемерия можно счи­тать лесть. Лестью называют неумеренные похвалы, не соответствующие реальным достоинствам человека. Льстят, желая расположить другого к себе, стремясь получить по­кровительство, помощь, поддержку, протекцию, соби­раясь извлечь выгоды из полезного знакомства. Лестью покупают дружбу и благоволение. Льстец может прекрас­но отдавать себе отчет в том, насколько расточаемые им сладкие слова далеки от реалий, но он будет еще красно­речивей, еще восторженней петь хвалебные песни, хотя, вполне вероятно, сам же втихомолку потешается над са­мовлюбленным ослом, который развесил уши, слушая

Лекция 4

его воркотню. Что поделаешь? Люди любят лесть. Вот одна из мудрых сентенций: «Почему нам приятна лесть? Потому что она правдива...»

Если неумеренные похвалы, столь приятные для слу­ха большинства людей, искренни, их не следует считать лестью. Лесть возникает тогда, когда у говорящего есть двойное дно, корыстный умысел. Льстец-лгун перестает льстить, как только добивается своего, как только стано­вится независим от того, чья приязнь была нужна ему. В этом коварство лести: льстец — потенциальный преда­тель, готовый сказать вчерашнему кумиру, что на самом деле он просто доверчивый болван.

Особыми формами обмана являются разного рода ро­зыгрыши и шутки, цель которых — не корысть, а забава. Шутка и розыгрыш могут быть восприняты положитель­но только тогда, когда они реально не приносят зла, не унижают достоинства другого человека и не доводят его до инфаркта.

В этической литературе на протяжении столетий об­суждается тема лжи во спасение или добродетельного об­мана. Подобный обман считается допустимым, прости­тельным. Это вроде и не обман вовсе, а вполне благое дело. Например, если вашего друга ищут убийцы, то вы вправе солгать им, что он пошел направо, в то время как он отправился налево. Впрочем, Иммануил Кант считал и такую ложь недопустимой, справедливо полагая, что она может не привести к должному практическому ре­зультату, и в то же время останется ложью.

Тем не менее, в жизни есть целый ряд ситуаций, когда большинство людей считают обман не только допустимым, но и единственно правильным поведением. Подвигом и доблестью считается обмануть врага, спутать его расчеты, дезориентировать его, дабы выиграть войну или хотя бы сражение. Специальные службы занимаются системой дезинформации, призванной ввести в заблуждение про­тивника, за успешную операцию такого рода исполните-

Зак. 49 129

Честность и справедливость

лей награждают: дают им чины и ордена. Всякое сохране­ние секрета или тайны, т. е. умолчание о реальном поло­жении дел, тоже выступает в роли добродетельного обма­на, а тайны и секреты присутствуют во многих сферах жизни — в бизнесе, политике, в развитии производства.

Ложью во спасение считается поведение, когда мы не сообщаем кому-либо информацию, которая буквально может убить его. Например, тяжелобольному нередко лгут, что его заболевание не так страшно, дают умираю­щему надежду на выздоровление, облегчают его после­дние дни. Или же престарелым родителям не говорят о смерти их сына, сочиняя, что он просто уехал далеко и письма, наверное, не доходят. Подобное поведение мо­жет считаться добродетельным, только если оно не несет определенных практических последствий, которых кате­горически не желают те, кого обманывают. Люди неред­ко предпочитают знать самую тяжелую правду, чтобы вла­деть ситуацией и принимать решения в соответствии с реальными обстоятельствами. Так, больной может жаж­дать правды, чтобы сделать последние распоряжения, изъявить свою волю. Родители предпочтут узнать, что их сына нет в живых, но не считать, что он просто холодно покинул их на старости лет, оставил одних. Поэтому люди, идущие на ложь во спасение, всегда берут на себя огромную моральную ответственность.

Я уже вскользь коснулась вопроса об умолчании как обмане. В сущности, замалчивание и сокрытие какой-либо информации прямым обманом не является, так же как нельзя назвать обманом высказывание полуправды: в полуправде — часть правды, и она не становится ложью от того, что дана не полностью. Однако умолчание спо­собно не меньше дезориентировать других людей, чем пря­мой обман, явная ложь. Умолчание оставляет пустое ме­сто для любых догадок и домыслов, оно предполагает веер самых разных возможностей, и никто не может с досто­верностью сказать, какая из них будет соответствовать ре-

Лекция 4

альному положению дел. В этом случае умолчание и об­ман играют одну и ту же роль — они скрывают правду. Обман-умолчание полагается допустимым и оправдан­ным, когда он стоит на страже грубого вмешательства в наш внутренний мир, ограждает от бестактного и назой­ливого собеседника, желающего выпытать всю подногот­ную ради развлечения или корысти. Так, знаменитый человек, уклоняющийся от ответов на вопросы бульвар­ного журналиста и отделывающийся пустыми, ничего не значащими фразами, предстает перед нами как достой­ная личность, не позволяющая превратить себя в шута и дать толпе играть своим внутренним миром.

Разумеется, в нашем небольшом размышлении мы кос­нулись далеко не всех форм обмана и затронем еще неко­торые из них в следующем подразделе.