Житие Паисия Галичского (XV век)

Житие Паисия Галичского (XV век)

Сказание о преподобнемъ отце нашемъ архимандрите Паисеи Галическом чюдотворце, и о обители его, в ней же онъ бе архимандритом, и о образе Пресвятыя Богородицы, юже принесоша два ангела, и чесо ради образъ той и обитель прозвася Овиновская.

Сей преподобный отецъ нашъ Паисий бяше первее игуменъ, потомъ архимандритъ во граде Галиче во обители Божия Матере Честнаго и Славнаго Ея Успения во времена благовернаго// и христолюбиваго великого князя Василия Василиевича Московскаго и всеа России, внуке великаго князя Димитрия Иваночива Московскаго, иже преславну победу на д нечистивым Мамаемъ за рекою Дономъ показавшаго, и при великомъ князе Галическомъ Димитрие Георгиевиче, внуке великого жь князя Димитрия Ивановича, и при сыне великого князя Василия Василиевича Московскаго, при великомъ князе Иоанне Васивиевиче. От каковы же родителей сей преподобный родися, от вельможь или от поселянъ и во благочестии ли цветущихъ или невериемъ// одержимыхъ (бяше бо в то время еще много неверныхъ); кий же градъ или страна воспита его, и како приятъ ангельский образъ, о семъ мы писания не обретохомъ. Сие же вемы, яко отечество его есть на небесехъ (Флп 3:20). Аще бо плотию на земли живяше, но духомъ гоняше небесная, и небесного Иерусалима житель, согражданинъ ангельскимъ ликом быти сподобися.

О плотскомъ же его рождении и воспитании аще нами и неведомо суть, обаче несть сие укоризна преподобному. Мы убо елико обретохомъ въ древнихъ галическихъ летописцехъ о семъ преподобнемъ отце нашемъ// Паисие и о обители его написано, сие вашей любви предложити не обленимся. Точию о семъ смиренно молимъ, да не отягчатся слухи ваша продолжениемъ беседы сея и да не зазритъ сердце ваше худоумию нашему. Аще что обьрящете погрешено, вы убо, о христолюбцы, своимъ благоразумиемъ оно прегрешение исправляйте. На мя же, окаяннаго, да не изрекут уста ваша слова клятвеннаго, ведяще, яко не ангелъ писа сие, но человекъ бренный и всякимъ мира сего страстемъ подлежащий. Вместо же клятвы даруйте мне, грешнику, благословение// и в погрешениихъ аще что обрящете, сподобите мя прощению, понеже и сами вы вси, о христолюбцы, требуете от Спаса Христа благословения и прощения. Прочитающим же убо и послушающимъ сея повести да будетъ въ ползу и во спасение. Благодать же Божия, и миръ, и милость да водворяется въ сердцахъ вашихъ отныне и довека. Такожьде и молитвы преподобнаго отца нашего Паисия, да будутъ вамъ во благо поспешны. То уже время начати ми повесть, о нейже исперва предложихъ вашей любви слово.//

Во времена благовернаго и христолюбиваго государя, великого князя Димитрия Ивановича Московскаго и всея России бысть московскаго государьства во граде Галиче боляринъ некий именемъ Иоаннъ, зовомый Овинъ, жилище имея близъ града Галича. Близъ же двора его бе монастырь, в немже живяху игуменъ со братиею особно. Церковь же бе въ томъ монастыре во имя великого святителя и чюдотворца Николая Миръ Ликийскаго ветха зело. Вышепомяненный же боляринъ Иоаннъ восхоте поставить новую церковь вместо ветхие во имя Николаа жь// чюдотворца. И во время летнее призва древоделей и повеле имъ уготовати место, на немже хотяше церковь создати. Въ день же неделный, вонже церковь святая обыче праздновати воскресению Христа Бога Нашего, вышепомяненный же Иоаннъ, мню, яко от Бога извещенъ бывъ о хотящемъ последовати чюдеси, внезапу воставъ, изыде из дому своего единъ и идяше къ монастырю тому, идеже хотяше церковь воздвигнути, да соглядаетъ место, на нем же быти церкви.

Бывшу же Иоанну противу вратъ монастырьскихъ, и внезапу возревъ,// виде во сретение ему грядущихъ два юноши красни зело, носяще въ руку своею икону Пречистыя Богоматере, имеющую на руку своею Превечнаго Младенца, Господа Бога и Спаса Нашего Иисуса Христа. Иоаннъ же видевъ онныхъ прекрасныхъ юношъ солнцеобразный лица зракъ и необычное видение, весь во ужасе бывъ. И от многаго страха и ужаса бысть аки во иступлении ума. Прекраснии же онии юноши, паче же рещи, прекрании слузи Бога Вседержителя и небеснии ангели, рекоша ко Иоанну: «Радуйся, о Иоанне, се родителие супружницы твоея послаша к тебе с нами сию// икону Пречистыя Богоматере и заповедаша тебе воздвигнути церковь во имя Божия Матере, честнаго и славнаго Ея Успения на ономъ месте, идеже былъ храмъ угодника Христова, великого и пресловущаго в чюдесехъ святителя Николая Мирликийскаго». Иоаннъ же от многаго страха и ужаса не могий отвещати имъ ни единаго словесе, но егда сия услышавъ, тогда пьрежде бывший страхъ с радостию смесивъ, падъ, поклонися образу Божия Матере. И приимъ ю от рукъ ихъ, внесе въ монастырь и постави на уготованнемъ месте, идеже хотяше основатися церковь.// И рече игумену и братии и всему ту сущему народу: «Отцы святии и братия, сию икону Божия Матере от родителей жены моея два отрока принесоша ми, повелевающе у васъ во обители воздвигнуть церковь во имя Пречистыя Богородицы честнаго и славнаго Ея Успения на томъ месте, идеже былъ храмъ Николая Чюдотворца. Мене же въ той часъ обьятъ страхъ велий, и есмь во ужасе велице, и не возвахъ юношей въ домъ свой, да быхъ въ дому моемъ хлебъ яли и от труда почивали. Обаче помышляю быти имъ в дому моемъ у супружницы моея». Сия ему глаголющу, // и се приидоша из дому его ороцы его. Онъ же вопроси ихъ: «Видесте ли дву юношей, от родителей жены моея пришедшихъ?» Они же рекоша ему: «Мы, господине, изъ дому твоего во следъ тебе идохомъ и никогоже сретохомъ, ниже кого видехомъ». Иоаннь же удивлься о семъ и недоумевашеся, обаче не емляше веры орокомъ своимъ, мняше бо ихъ лжущихъ, возвратися из монастыря в домъ свой, не помедливъ нимало. Идяше же путемъ своимъ быстро зело, хотящи скорее уведети о юношахъ тех.

Пришедши же в домъ свой, вопроси жену свою о юношахъ техъ//, глаголющи: «Приидоша ли семо два орока от родителей твоихъ?» Она же отвеща ему: «Ни, господи мой, не видехъ никого же, ниже слышахъ о семъ кого, точию от устъ твоихъ въ сий часъ слышу». Иоаннъ же, зазревъ во уме своемъ, глаголющи: «Согрешихъ предъ юношами оными, понеже не возвахъ их в домъ свой, и сего ради разгневашася на мя и в домъ мой не внидоша». Мняше же ихъ воистинну от родителей жены своея пришедшихъ и сего ради повеле орокомъ своимъ сести на кони и скоро гнати по всемъ по темъ, дабы постигнути ихъ и возвратити// в домъ его. Ороцы же по повелению господина своего, в той часъ вседше на кони, и скоро гнаша по всемъ путемъ. Многихъ же на путехъ сретоша и постигоша, вопрошающе о юношахъ техъ, но ни от кого же возмогоша уведети о нихъ. Вси бо глаголаху имъ, яко «никого же видехомъ».

Како бо хотяху постигнути, иже яко молния во едино мегновение ока с небесе на землю снисходятъ и от земли паки на небо восходятъ, ихъже огнезрачный лица зракъ не могутъ зрети святии, то како хотяху видети недостойнии суще таковаго видения? Боляринъ убо ихъ, яко аще и достоинъ бысть// видети, к нему бо послани быша от царя небеснаго, обаче и сей виде ихъ, ужасеся толико, яко от страха и ужаса бысть аки во иступлении ума. Симъ же недостойным сущимъ таковаго видения, аще бы видети случися, тогда бы со зракомъ не точию умъ погубили, но и живота бы отщетилися. И сего ради не сподобишася таковаго видения, но тщи къ господину своему возвратишася, поведающе, яко не могоша нигде же обрести ихъ. Тогда Иоаннъ разуме, яко юноши они ангели суть и послани быша к нему от Бога возвестити принесениемъ образа Божия// Матере и самыя Царицы небесе и земли во обитель ону пришествие и милость Ея, хотящую быти от образа оного многимъ человекомъ, прослезися вельми и со многимъ от очесъ своихъ слезъ излиянием многое от устъ своихъ благодарение ко всесилному Господу Богу и ко Пресвятей Богородице на многъ часъ возсылаше.

Потомъ по веленному ангелами делу прикоснуся и вскоре во обители оной церковь древяну воздвиже во имя Пречистыя Божия Матере, честнаго и славнаго Ея Успения, и образъ оный, иже от рукъ ангельскихъ приятъ внесе въ церковь. О великое Божие милосердие// къ роду христианъскому! О неизъглаголанная благость! Начаша бо от образа Пресвятыя Богородицы бывати многая чюдеса от единаго точию прикосновения. Аще кто с верою пришедъ прикоснется тому пречюдному не точию человекомъ, но и ангеломъ говеемому образу, слепымъ убо очеса отверзашася и ясно зрение устрояшеся, глухимъ слухи разверзашася и слышание подавашеся, разслабленнымъ жилы укрепляхуся, нечистии дуси от человеча рода изгоняхуся и отбегаху, хромии хождаху по писанному: «Тогда скочитъ// хромый яко елень и ясенъ будетъ языкъ гугниваго» (Ис 35:6). Сляченныя разпростирахуся, и всякии недугъ от человекъ отбегаше, и всяка язя в людехъ исцелевашеся. И бе видети тогда в людехъ радость велию и веселие неизьглаголанное, и от всехъ устъ благодарение исхождаше. Вси бо благодаряху и славяху Бога, яко посети Богъ людей своихъ и дарова целебный источникъ приснотекущь, икону Пречистыя своея Богоматере.

Сие же новое и преславное чюдо, яже сотвори Богъ иконою Пречистыя Своея Богоматере, не можаше утаитися во угле// единомъ, сиречь во единомъ граде, но во вся грады и страны христианския, наипаче же в росьсийскихъ странахъ, яко же крилами некиими благочестивыхъ людей промчеся. То слышавше благороднии князи, и боляре, и вельможи, и все православное христианское множество начаша изо всехъ градовъ российскихъ стицатися, ови убо желающе видети и лобызати оный чюдотворный, от Бога посланный образъ, ови же носяще сь собою недужныя своя, ишуще здравие улучити от сего приснотекущаго источника, еже приимаху,// ибо от всякаго недуга, от всякия язи приемлюще исцеление. И таковое преславное, и предивное, и превеликое Божие милосердие, такъ же и Божия Матере милость и чюдеса видяще, устроиша венецъ къ чюдотворному образу и мониста златы ко оному прикладаху, также и сребряны безчисленное множество. Игуменъ же и братия, видяще, яко мониста оны множахуся зело, повелеша ихъ класти въ ларцы ради соблюдения, народи же наипаче прилагаху, елико сила кому беяше. И от того времени она Богородичьна икона прозвася Овиновская.// Обитель же она от того времени начатъ зватися Успенская, а не Николаевская.

О приходе великого князя Василия Василиевича Московскаго на градъ Галичь, и о взятии града Галича и чюдотворнаго образа Пресвятыя Богородицы Овиновския, и о принесении того образа к Москве, и како тоя же нощи обьретеся образъ той в Галиче во преди реченней обители въ церкви.

В лето мироздания 6937-го (1429), не вемы, каковыя ради вины, обаче мню, яко по Божию попущению за грехи наша великий князь// Василий Василиевичь Московский со многими силами своими пойде на своего дядю, на князя Георгия Димитриевича Галического и градъ Галичь, первой, что на реке Чолсме, взя. Тогда же взя и чюдотворную икону Пречистыя Богородицы, зовомую Овиновскую, со златою утварию, о ней же выше слово предложихомъ, юже два ангела принесоша к болярину Иоанну званиемъ Овину. И принесе образъ той къ Москве, и постави его въ соборней церкви, и, заключивъ двери, утверди замками и печатми, и стражей// пристави, да будетъ хранима, якоже пленница. О долготерпению Божию, о смирения Божия Матере! Како убо иже Адама и Еву от ада свободи, ныне образу своему въ затворе быти попусти, иже хранить весь родъ христианский от всякия беды и напасти, Тоя образъ ныне хранимъ бяше и стрегомъ от человекъ смертныхъ! Иже ключи девства соблюдаетъ, Тоя самыя образъ ныне заключенъ и удержанъ хощетъ быти! И сия вся видевъ, ужасаетъ ми ся умъ и трепещетъ мое сердце, и недоумениемъ содержимъ// есмь. Како венцемъ и диадимою царскою украшенный, и на престоле великаго княжения российскаго посажденный, и многимъ народомъ судити в правду устроенный, неправеденъ судъ полагаетъ и насилиемъ хощетъ удержати неудержанное!

Обаче Господь нашъ Иисусъ Христосъ, видевъ сего неправосудие, яко хощетъ удержати, его же не можетъ, обличи его сицевымъ образом. Егда убо великому князю Василию и боляромъ его церковныя двери утвердившимъ, якоже выше рехомъ, самим же// отшедшимъ комуждо восвояси. О преславному чюдеси! Стражемъ убо стрегущимъ и всю нощь бдящимъ, образъ той чюдотворный невидимо изъ церкви изыде и тоя же нощи обретеся в Галиче въ вышереченней обители, въ церкви честнаго и славнаго Ея Успения, стражемъ же не ведущимъ о семъ.

Во утрии же пономарь обители тоя иде въ церковь, хотя возжещи свещи ко утреннему пению, и егда двери церковныя отомкнувъ, вьниде въ церковь. О чюдо преславно и умомъ человеческимъ непостижимо! Превыше бо ума// человеча содеяся. Возревъ убо пономарь на место, идеже чюдотворный образъ стоялъ бяше первее (по взятии же его изо обители великимъ княземъ оно место праздно бяше), и виде на томъ месте чюдотворный образъ Пречистыя Богоматере, егоже отчаялъ уже бяше видети. Тогда обьятъ его страхъ и ужасъ и недоумевашеся, како обретеся образъ той въ церкви, и в таковомъ страсе и ужасе бывъ, притече ко игумену, поведающе о сем. Игуменъ же, слышавъ сие новое// и преславное чюдо, въскоре повеле пономарю во вся камбаны ударити, дабы братия и вси сущии во обители стицалися на преславное оно видение. Пономарю же по повелению игуменову вскоре во вся тяжкая ударившу, игуменъ же, воставъ вследъ пономаря, во святую церковь течаше, дабы ему, яко предводителю душъ, первее подначальствуемыхъ видети оное преславное видение и явитися чюдотворному образу Божия Матере. Достигъ же въ церковь и видевъ чюдотворный // оный образъ, падъ предъ нимъ на землю, многи слезы от очию своею изливая и не точию лице свое, но и землю, на нем же месте лежаше, слезами своими омокая, глаголаше: «Благодарю тебе, о пренепорочная Дево, небеснаго Царя и Владыки всяческихъ Мати, яко не оставила еси насъ, окаянныхъ, во веки, но благоволениемъ Сына Твоего и Бога Нашего благоизволила образъ Твой сей честный вскоре во обитель свою возвратити и нашему зрению насыщатися симъ даровала еси, нань же приникнувше, желаютъ зрети чини ангельстии//, сего насъ невозбранно зрети сподобила еси. Кое же благодарение тебе за сие принесемъ? Или кия похвальныя песни воспоемъ? Недоумеваюся и умомъ ужасаюся, понеже умъ нашъ не можетъ похвалити тя по достоянию, ниже уста наша изветийствовати что могутъ, но точию единъ архангельский гласъ от чиста сердца вопиемъ ти: «Радуйся, благодатная, Господь с Тобою. Благословенна Ты в женахъ, и благословенъ плодъ чреваТвоего»».

Сия и ина множайшая благодарения от устъ своихъ на мног часъ возсылаше, дондеже братия// снидошася во святую церковь. Слышавше убо братия необычное во все камбаны ударение, вскоре снидошася в церковь и, видевше Пречистыя Божия Матере на дске воображенный лица зракъ, егоже вмале лишишася, многия радости наполнишася и многи слезы от очию своею исьпущаху. И что не глаголаху, киихъ похвалъ от устъ своихъ не возсылаху? Кийждо противу силы своея, елико комуждо Духъ Святый дарова. И сотвориша праздникъ велий в той день. И вси сущии во обители и окрестъ живущие людие, слышавше сие// новое и преславное чюдо, стицахуся во обитель, хотяще зрети егоже вмале лишишася. И бысть во всехъ людехъ радость и веселие неизглаголанное.

Прочее же, молю васъ, не зазрите худоумию моему, яко продолжихъ слово о семъ. Ныне прииде ми вьремя на предлежащее возвратитися. Точию молю и миль ся дею, да не отягчатся слухи ваша продолжениемъ беседы сея, но с любовию приклонити уши ваша во глаголы устъ моихъ.

Великий убо князь Василий, егда заключи в церковь святую и чюдотворную ону икону, и замки// и печатьми утвердивъ, и стражи приставивъ, отиде в полаты своя и ту нощь спя, о бывшемъ же чюдеси ничтоже сведый. Во утрии же день всемъ боляромъ его собравшимъся к нему, воставъ поиде к церкви, идеже затворена бяше Богородична икона, и, приступивъ к дверемъ, виде замки и печати целы, повеле отомкнути. Отвореным же бывшимъ дверемъ, внидоша в церковь и не видеша оныя чюдотворныя иконы на месте ономъ, идеже бяше поставили. По всей же церкви обыскавше, и не обретоша.// Во мнозе унынии и сетовании имъ бывшимъ и недоумевающимся о семъ, тогда вложи Богъ в сердце великому князю еже послати во градъ Галичь и во обители оной, отнюду же оная икона взята бысть, испытати о ней, негли тамо обрящетъ ю. Вскоре убо по повелению самодержца посланнии постигоша во градъ, и обители дошедше, со всякимъ прилежаниемъ испытоваху. Игумену же и братии первее хотящимъ утаити от нихъ, глаголаше к посланнымъ: «Что искушаете насъ, убогихъ монаховъ? И хощете обольстити ны или// паки князь вашъ грядетъ семо всеконечно разорити обитель сию и оставшия святыя иконы пленити. Или раскаявся о семъ, яко остави насъ живы, и сего ради посла васъ во еже посещи насъ. Весте убо, о братие, яко мы умрохомъ мирови, живемъ же Христови. И аще от силныя самодержавнаго руки и побиени будемъ, несть намъ попечения о семъ. Аще бо живемъ, Богови живемъ, а не вашему князю, аще ли умремъ, Христови умремъ (Рим 14:8), его же ради миръ и вся, яже в мире оставихомъ и въследъ его// идохомъ, с Ним же и по умертвии надеемся жити во дворехъ Его небесныхъ. Вы же повеление самодержавнаго исполняйте и на неже пришли есте, творите, да не како умедлившимъ вамъ, прогневается на васъ князь вашъ и повелитъ самехъ васъ посещи и будете сами себе убийцы».

Сия словеса игумена и братии онии посланницы слышавше, многи слезы от очию своею изливаху и к ногама игуменовама припадающе, глаголюще: «Ни, отче святый, не сего ради приидохомъ, еже бы посещи васъ или от обители васъ разорити,// но воспросити васъ о чюдотворней иконе Божия Матере повелено есть намъ, юже мало предъ симъ взя изо обители вашея самодержавный князь». И поведаху игумену и братии вся зъбывшаяся, како ону икону великий князь в церкви постави, и замками и печатьми утвердивъ, и стражи пристави. И како оная икона во утрие не обретеся в церкви, но невидимо тоя же нощи изыде. «Князь же великий зело печаленъ есть о семъ, яко лишениемъ таковаго чюдотворнаго образа васъ опечали, себе же не получи радости// ни малыя, точию грехъ на душу свою привлече и сего ради во мнозе унынии и сетовании пребываетъ, дондеже мы возвратимся. И аще обрящемъ ону икону и приидемъ к нему, радость носяще, си есть обретение возвещающе, то вемы, яко печаль его на радость преложится. Аще ли же тщи возвратимся, то сугубая печаль ему будетъ».

Игумен же, видевъ ихъ кротость и душевное умиление и глаголы плачевныя от нихъ слышавъ, помысли в себе, глаголя: «Како азъ, убогий, хощу утаити сие преславное// чюдо, еже Богъ яве всемъ сотвори? Аще убо самодержавный великий князь и паки пленитъ чюдотворный образъ, силенъ есть Богъ и паки возьвратити его к намъ». Сия своя помышления возвести всей братии, и тако совещавшеся з братиею, возвестиша онымъ посланникомъ о чюдотворней иконе Божия Матере, в кое время обретеся у нихъ во обители во своей Ея церкви, никомуже неведущимъ. И введоша ихъ в церковь. Они же, видевше чюдотворный той образъ, радости исполнишася// о обретении его и въскоре возвратишася, поведаша великому князю вся, яже видеша и слышаша.

Князь же великий Василий, слышавъ сия, зело возрадовася, яко обретеся оно многоценное сокровище, егоже мняше изгибша. Желаше же, дабы сподобитися ему паки видети оный чюдотворный образъ и о согрешении своемъ, еже дерзновенно содея, принести покаяние. Но не благоволи Богъ сему быти, точию новонаписанный со оного чюдотворнаго Пречистыя Богородицы образъ сподобися видети,// о нем же Богу хотящу нижае слово предложити имамъ.

Житие Паисия Галичского (XV век)

Сказание о преподобнемъ отце нашемъ архимандрите Паисеи Галическом чюдотворце, и о обители его, в ней же онъ бе архимандритом, и о образе Пресвятыя Богородицы, юже принесоша два ангела, и чесо ради образъ той и обитель прозвася Овиновская.

Сей преподобный отецъ нашъ Паисий бяше первее игуменъ, потомъ архимандритъ во граде Галиче во обители Божия Матере Честнаго и Славнаго Ея Успения во времена благовернаго// и христолюбиваго великого князя Василия Василиевича Московскаго и всеа России, внуке великаго князя Димитрия Иваночива Московскаго, иже преславну победу на д нечистивым Мамаемъ за рекою Дономъ показавшаго, и при великомъ князе Галическомъ Димитрие Георгиевиче, внуке великого жь князя Димитрия Ивановича, и при сыне великого князя Василия Василиевича Московскаго, при великомъ князе Иоанне Васивиевиче. От каковы же родителей сей преподобный родися, от вельможь или от поселянъ и во благочестии ли цветущихъ или невериемъ// одержимыхъ (бяше бо в то время еще много неверныхъ); кий же градъ или страна воспита его, и како приятъ ангельский образъ, о семъ мы писания не обретохомъ. Сие же вемы, яко отечество его есть на небесехъ (Флп 3:20). Аще бо плотию на земли живяше, но духомъ гоняше небесная, и небесного Иерусалима житель, согражданинъ ангельскимъ ликом быти сподобися.

О плотскомъ же его рождении и воспитании аще нами и неведомо суть, обаче несть сие укоризна преподобному. Мы убо елико обретохомъ въ древнихъ галическихъ летописцехъ о семъ преподобнемъ отце нашемъ// Паисие и о обители его написано, сие вашей любви предложити не обленимся. Точию о семъ смиренно молимъ, да не отягчатся слухи ваша продолжениемъ беседы сея и да не зазритъ сердце ваше худоумию нашему. Аще что обьрящете погрешено, вы убо, о христолюбцы, своимъ благоразумиемъ оно прегрешение исправляйте. На мя же, окаяннаго, да не изрекут уста ваша слова клятвеннаго, ведяще, яко не ангелъ писа сие, но человекъ бренный и всякимъ мира сего страстемъ подлежащий. Вместо же клятвы даруйте мне, грешнику, благословение// и в погрешениихъ аще что обрящете, сподобите мя прощению, понеже и сами вы вси, о христолюбцы, требуете от Спаса Христа благословения и прощения. Прочитающим же убо и послушающимъ сея повести да будетъ въ ползу и во спасение. Благодать же Божия, и миръ, и милость да водворяется въ сердцахъ вашихъ отныне и довека. Такожьде и молитвы преподобнаго отца нашего Паисия, да будутъ вамъ во благо поспешны. То уже время начати ми повесть, о нейже исперва предложихъ вашей любви слово.//

Во времена благовернаго и христолюбиваго государя, великого князя Димитрия Ивановича Московскаго и всея России бысть московскаго государьства во граде Галиче боляринъ некий именемъ Иоаннъ, зовомый Овинъ, жилище имея близъ града Галича. Близъ же двора его бе монастырь, в немже живяху игуменъ со братиею особно. Церковь же бе въ томъ монастыре во имя великого святителя и чюдотворца Николая Миръ Ликийскаго ветха зело. Вышепомяненный же боляринъ Иоаннъ восхоте поставить новую церковь вместо ветхие во имя Николаа жь// чюдотворца. И во время летнее призва древоделей и повеле имъ уготовати место, на немже хотяше церковь создати. Въ день же неделный, вонже церковь святая обыче праздновати воскресению Христа Бога Нашего, вышепомяненный же Иоаннъ, мню, яко от Бога извещенъ бывъ о хотящемъ последовати чюдеси, внезапу воставъ, изыде из дому своего единъ и идяше къ монастырю тому, идеже хотяше церковь воздвигнути, да соглядаетъ место, на нем же быти церкви.

Бывшу же Иоанну противу вратъ монастырьскихъ, и внезапу возревъ,// виде во сретение ему грядущихъ два юноши красни зело, носяще въ руку своею икону Пречистыя Богоматере, имеющую на руку своею Превечнаго Младенца, Господа Бога и Спаса Нашего Иисуса Христа. Иоаннъ же видевъ онныхъ прекрасныхъ юношъ солнцеобразный лица зракъ и необычное видение, весь во ужасе бывъ. И от многаго страха и ужаса бысть аки во иступлении ума. Прекраснии же онии юноши, паче же рещи, прекрании слузи Бога Вседержителя и небеснии ангели, рекоша ко Иоанну: «Радуйся, о Иоанне, се родителие супружницы твоея послаша к тебе с нами сию// икону Пречистыя Богоматере и заповедаша тебе воздвигнути церковь во имя Божия Матере, честнаго и славнаго Ея Успения на ономъ месте, идеже былъ храмъ угодника Христова, великого и пресловущаго в чюдесехъ святителя Николая Мирликийскаго». Иоаннъ же от многаго страха и ужаса не могий отвещати имъ ни единаго словесе, но егда сия услышавъ, тогда пьрежде бывший страхъ с радостию смесивъ, падъ, поклонися образу Божия Матере. И приимъ ю от рукъ ихъ, внесе въ монастырь и постави на уготованнемъ месте, идеже хотяше основатися церковь.// И рече игумену и братии и всему ту сущему народу: «Отцы святии и братия, сию икону Божия Матере от родителей жены моея два отрока принесоша ми, повелевающе у васъ во обители воздвигнуть церковь во имя Пречистыя Богородицы честнаго и славнаго Ея Успения на томъ месте, идеже былъ храмъ Николая Чюдотворца. Мене же въ той часъ обьятъ страхъ велий, и есмь во ужасе велице, и не возвахъ юношей въ домъ свой, да быхъ въ дому моемъ хлебъ яли и от труда почивали. Обаче помышляю быти имъ в дому моемъ у супружницы моея». Сия ему глаголющу, // и се приидоша из дому его ороцы его. Онъ же вопроси ихъ: «Видесте ли дву юношей, от родителей жены моея пришедшихъ?» Они же рекоша ему: «Мы, господине, изъ дому твоего во следъ тебе идохомъ и никогоже сретохомъ, ниже кого видехомъ». Иоаннь же удивлься о семъ и недоумевашеся, обаче не емляше веры орокомъ своимъ, мняше бо ихъ лжущихъ, возвратися из монастыря в домъ свой, не помедливъ нимало. Идяше же путемъ своимъ быстро зело, хотящи скорее уведети о юношахъ тех.

Пришедши же в домъ свой, вопроси жену свою о юношахъ техъ//, глаголющи: «Приидоша ли семо два орока от родителей твоихъ?» Она же отвеща ему: «Ни, господи мой, не видехъ никого же, ниже слышахъ о семъ кого, точию от устъ твоихъ въ сий часъ слышу». Иоаннъ же, зазревъ во уме своемъ, глаголющи: «Согрешихъ предъ юношами оными, понеже не возвахъ их в домъ свой, и сего ради разгневашася на мя и в домъ мой не внидоша». Мняше же ихъ воистинну от родителей жены своея пришедшихъ и сего ради повеле орокомъ своимъ сести на кони и скоро гнати по всемъ по темъ, дабы постигнути ихъ и возвратити// в домъ его. Ороцы же по повелению господина своего, в той часъ вседше на кони, и скоро гнаша по всемъ путемъ. Многихъ же на путехъ сретоша и постигоша, вопрошающе о юношахъ техъ, но ни от кого же возмогоша уведети о нихъ. Вси бо глаголаху имъ, яко «никого же видехомъ».

Како бо хотяху постигнути, иже яко молния во едино мегновение ока с небесе на землю снисходятъ и от земли паки на небо восходятъ, ихъже огнезрачный лица зракъ не могутъ зрети святии, то како хотяху видети недостойнии суще таковаго видения? Боляринъ убо ихъ, яко аще и достоинъ бысть// видети, к нему бо послани быша от царя небеснаго, обаче и сей виде ихъ, ужасеся толико, яко от страха и ужаса бысть аки во иступлении ума. Симъ же недостойным сущимъ таковаго видения, аще бы видети случися, тогда бы со зракомъ не точию умъ погубили, но и живота бы отщетилися. И сего ради не сподобишася таковаго видения, но тщи къ господину своему возвратишася, поведающе, яко не могоша нигде же обрести ихъ. Тогда Иоаннъ разуме, яко юноши они ангели суть и послани быша к нему от Бога возвестити принесениемъ образа Божия// Матере и самыя Царицы небесе и земли во обитель ону пришествие и милость Ея, хотящую быти от образа оного многимъ человекомъ, прослезися вельми и со многимъ от очесъ своихъ слезъ излиянием многое от устъ своихъ благодарение ко всесилному Господу Богу и ко Пресвятей Богородице на многъ часъ возсылаше.

Потомъ по веленному ангелами делу прикоснуся и вскоре во обители оной церковь древяну воздвиже во имя Пречистыя Божия Матере, честнаго и славнаго Ея Успения, и образъ оный, иже от рукъ ангельскихъ приятъ внесе въ церковь. О великое Божие милосердие// къ роду христианъскому! О неизъглаголанная благость! Начаша бо от образа Пресвятыя Богородицы бывати многая чюдеса от единаго точию прикосновения. Аще кто с верою пришедъ прикоснется тому пречюдному не точию человекомъ, но и ангеломъ говеемому образу, слепымъ убо очеса отверзашася и ясно зрение устрояшеся, глухимъ слухи разверзашася и слышание подавашеся, разслабленнымъ жилы укрепляхуся, нечистии дуси от человеча рода изгоняхуся и отбегаху, хромии хождаху по писанному: «Тогда скочитъ// хромый яко елень и ясенъ будетъ языкъ гугниваго» (Ис 35:6). Сляченныя разпростирахуся, и всякии недугъ от человекъ отбегаше, и всяка язя в людехъ исцелевашеся. И бе видети тогда в людехъ радость велию и веселие неизьглаголанное, и от всехъ устъ благодарение исхождаше. Вси бо благодаряху и славяху Бога, яко посети Богъ людей своихъ и дарова целебный источникъ приснотекущь, икону Пречистыя своея Богоматере.

Сие же новое и преславное чюдо, яже сотвори Богъ иконою Пречистыя Своея Богоматере, не можаше утаитися во угле// единомъ, сиречь во единомъ граде, но во вся грады и страны христианския, наипаче же в росьсийскихъ странахъ, яко же крилами некиими благочестивыхъ людей промчеся. То слышавше благороднии князи, и боляре, и вельможи, и все православное христианское множество начаша изо всехъ градовъ российскихъ стицатися, ови убо желающе видети и лобызати оный чюдотворный, от Бога посланный образъ, ови же носяще сь собою недужныя своя, ишуще здравие улучити от сего приснотекущаго источника, еже приимаху,// ибо от всякаго недуга, от всякия язи приемлюще исцеление. И таковое преславное, и предивное, и превеликое Божие милосердие, такъ же и Божия Матере милость и чюдеса видяще, устроиша венецъ къ чюдотворному образу и мониста златы ко оному прикладаху, также и сребряны безчисленное множество. Игуменъ же и братия, видяще, яко мониста оны множахуся зело, повелеша ихъ класти въ ларцы ради соблюдения, народи же наипаче прилагаху, елико сила кому беяше. И от того времени она Богородичьна икона прозвася Овиновская.// Обитель же она от того времени начатъ зватися Успенская, а не Николаевская.