Классификация иллокутивных актов

Когда мы говорим о классификации иллокутивных актов, мы рассматриваем иллокутиные акты в качестве типов (в отличие от маркеров): мы определяем виды, или группы, типов. В принципе, классификация иллокутивных актов (типов актов) не обязательно соответствует классификации предложений. Однако, типы предложений, используемые для совершения различных видов иллокутивных актов, а также виды глаголов, используемые для совершения эксплицитных иллокутивных актов, часто учитывалась при классификации последних.

Согласно Остин минимальное количество иллокутивных актов (типов актов равно количеству перформативных глаголов. Таким образом в основе классификации иллокутивных актов Остина лежит список глаголов, которые он считал перформативными. Его классы представляют собой нечеткие множества, иногда перекрывающие друг друга, и характеризуются интуитивными описаниями некоторых отличительных особенностей действий, содержащих прототипы рассматриваемых актов (1962:151 -163).

Серль обратился к более детальному делению иллокутивных актов на классы. В качестве критериев классификации он выбрал три параметра иллокутивного акта:

• значение и цель акта, выраженные в его существенных условиях;

• направление приспособления, т.е. должны ли слова (или точнее, элементы их значения искренности или выражаемое пропозициональное содержание) соответствовать миру, или мир должен соответствовать словам;

• выражаемые психологические состояния, т.е. психологические установки говорящего задаваемые условием искренности относительно положения вещей, определенного в рамках пропозиционального содержания. (1979: 2-5).

Он также связал каждый из классов со стандартной глубинной структурой используемых предложений (1979:20-27).

Другие попытки классификации можно рассматривать как корректировки или уточнения классификаций Остина или Серля (Vendler 1972; Wunderlich 1976: Bach и Harnish 1979; Sbisa 1984). Некоторые точки зрения принимали во внимание такие лингвистические факты, как глаголы речи (Ballmer и Brennenstuhl 1981), типы предложения (Croft 1994), модальные глаголы (Zaefferer 2001). Вейганд разработала классификацию с точки зрения диалогических активных игр (см. Weigand 1994). Классификация иллокутивных актов Серля оказалась наиболее влиятельной и часто принимается в качестве основы для дальнейшего изучения конкретных областей. Недавно определенное внимание было уделено таким категориям Остина, как, например, экзерситивы, в связи с решением социально значимых вопросов (см., например, McGowan 2003, Sbisa 2006). (О критике попыток классификации в целом см. Verschueren 1983 и 1985 годах.)

Модусы понимания

Понимаются ли иллокутивные силы на основании семантики их языковых показателей или посредством прагматичного умозаключения?

Иллокутивная сила занимает неоднозначное положение между семантикой и прагматикой, она может рассматриваться как чисто семантическое явление, полностью зависящее от кодифицированного смысла слов, вроде бы допуская возможность соотнесения иллокутивной силы с речевыми актами на основании лингвистического показателя (или набора показателей). Однако это не так. Наличие четких показателей в произносимом предложении само по себе не определяет реальности, важности и уместности совершения речевого акта (ср. Davidson 1979). Тогда является ли иллокутивная сила полностью прагматичной? Такое решение предполагало бы минимизацию вклада языковых показателей иллокуции в понимание иллокутивной силы.

Однако такая точка зрения на предложение признавала различные модусы понимания в качестве так называемых прямых и соответственно «косвенные» речевых актов. В то время как прямые речевые акты отображают соответствующие показатели иллокутивной силы, косвенные речевые акты совершаются с помощью произносимых предложений, не содержащих показателей иллокутивной силы, поэтому слушателю приходится понимать эту силу посредством умозаключений (Searle 1 975). Стратегии для совершения и понимания косвенных речевых актов были связаны с явлением вежливости (Brown и Levinson 1987) и с особенностями разных социокультурных сред (Blum-Kulka, House и Kasper Eds. 1989).

Следует отметить, что понятие косвенного речевого акта основывается на теории импликатур Грайса, и поэтому его отвергают все, кто не принимает эту теорию. Косвенные речевые акты могут брать свое начала в некоей условности, сценарии или схеме.

Речевые акты и истинность

В философии традиционно проводят различие между ассертивным (утвердительным) или дескриптивным (описательным) языком, с одной стороны, и всеми видами использования языка, которые не являются ни истинными, ни ложными, с другой стороны. Существует еще одна тенденция в философии и, в частности, в логике, рассматривать предложения, как содержащие значение истинности, совершенно независимо от их фактического произнесения в контексте.

Теория речевых актов предлагает наличие другой точки зрения, согласно которой утверждения есть речевые акты, также, как и приказы, обещания, извинения, предписания, и ни одно предложение по сути не может однозначно являться либо истинным, либо ложным. Вопрос об истинности или ложности может возникнуть только тогда, когда предложение используется при совершении утвердительного (ассертивного) речевого акта. Однако, данная идея имеет свои минусы.

Во-первых, является удачное совершение речевого акта условием истинности/ложности утверждения (как определяют Austin 1962 и Strawson 1950) или это исключительно вопрос целесообразности, в то время как истинность/ложность утверждения самостоятельно основывается на условиях истинности (что соответствует Grice 1975)? Во-вторых, что именно мы называем «истиной/ложью»: весь ассертивный речевой акт, или его локутивный или пропозициональный компонент? Хотя результаты обсуждения этих тем в рамках философии нельзя рассматривать как окончательные и бесповоротные, широко распространенным является мнение о том, что все, что считается истинным или ложным, представляет собой пропозициональный компонент ассертивного речевого акта (Searle 1968; Strawson 1973). Реализуя данную точку зрения, приверженцы контекстуализма подчеркивали, что пропозиция, подлежащая оцениванию, определяется не только произносимым предложением, но и зависит от многих видов информации в рамках ситуационного или когнитивного контекста (см., например, Travis 2000; о критике, Cappelen и Lepore 2005).

Дальнейшая проблема связана с тем, существует ли оценка неассертивных речевых актов, связанных в определенными фактами и, таким образом, параллельно с оценкой истинности/ложности. По мнению Остина, существуют способы, с помощью которых мы соотносим неассертивные речевые акты с фактами в рамках «объективной оценки произнесенного высказывания»; например, совет может быть хорошим или плохим (Austin 1962: 141-42). Серль (1976) решает вопрос по-другому, выделяя два основных «направления приспособления», от мира к словам и от слов к миру: в случае (например) приказа, в котором истинность утверждения заключается в послушании.