С помощью Божией под кровом о.Василия я грешная прожила одинадцать лет и видела много чудес по его молитвам и милосердию Божию.

«9 мая»

В 2003 или 2004 году, точно не помню, мы с младшим сыном пришли на службу в храм к отцу Василию. После Литургии была панихида на братской могиле. Из храма все вышли и пошли к братской могиле. Ребёнку было где-то два года, и он везде лез, поэтому мы остались возле храма. Ярко светило солнце, но вдруг закрапал мелкий дождик, хотя на небе не было ни одной тучки. Мы с сыном одни зашли в храм. Оборачиваемся, а за нами влетают два белых голубя. Они садятся в центре храма, начинают плясать кругами и петь. Как же красиво они пели! Но тут кто-то вбежал в храм и они улетели. Это чудо видели ещё 2 или 3 бубушки, прислуживавшие тогда у свечек в храме. Все, видевшие это, были очень радостны, и слёзы сами лились из глаз.

«Заупокойная у отца Василия, или Молитва, поднимающая из ада»

Когда я только начала ходить в храм, то совершенно не знала, кто такие святые, и чем они отличаются от Пресвятой Богородицы и т.д. – в общем совсем ничего не понимала. Так ходила и везде подслушивала, где кто кого учил, объяснял. Меня, бесноватую, побаивались. На мои вопросы все разбегались или старались два- три слова сказать и извиняясь уходили. Подхожу я так к бабушке с записками, и подслушала, как одна другой говорит: «Ты пиши записки о упокоении на пост, у батюшки такая молитва из ада поднимает!» У меня глаза расширились: как из ада? Что, вот так помолился, и из ада душа поднялась? Подала записки, счастлива: моих родных батюшка из ада вымолит. Потом что-то забылось всё, пост пролетел, нахлынули всякие мысли моего неверия. И вот однажды снится мне сон: я у родственников в Орловской деревне, в старом домике. Вижу большое окно, людей не вижу, только слышу звон стаканов тарелок и понимаю, что кто-то готовит еду на поминки. Потом слышу, как будто кто-то за моей спиной полушёпотом разговаривают на каком-то деревенском языке, может быть прошлого века. Меня они как будто не видят и не знают о моём присутствии. В окне вижу огромный сарай, длинный и грязный. Одна часть стоит нормально, а другая прямо в земле. В него много входов, последний прямо передо мной. И лестница уходит в него, в глубину. Там темно, сыро всё гнилое (яма). И тут вижу, что выходит оттуда старенькая женщина и идёт прямо к окну. А окно выше её намного. Подходит всё ближе и ближе. Женщины, готовящие поминки и разговаривающие между собой, увидели её и говорят: «А, это Катька?» Дальше говорят между собой. А эта Катька подходит ко мне вся в унынии, голова опущена. И тут, увидев меня, она обрадовалась, подняла голову и счастливая пошла обратно, но уже не в свой выход, а в другой, намного выше. От сна я была в шоке: кто такая Катька? Когда я писала записки, то не знала, кто из них кто? Спросила у матери, она удивилась вопросу и сказала, что была у меня прабабушка Екатерина, она мать моего деда Павла. Вот, думаю, он её из ада и вымолил. Прихожу на исповедь и говорю ему это, а о.Василий молится про себя. Что-то непонятное мне проговорил и скорей отправил меня. Батюшке не нравилось, когда его хвалили, но с тех пор я стала посещать все заупокойные службы и панихиды. Как хорошо было вместе с ним петь «Царство Небесное…», душа переворачивалась, и казалось, что голос его слышно и на небесах, и под землёй.

«Исцеление от укуса «чёрного ангела»

Где-то в 2003 году я грешная была в декретном отпуске. Муж работал в Москве, жили очень плохо, были не венчаны. Муж пил, дети болели. Я часто была на грани отчаяния, да тут ещё в детсад нужно срочно было ИНН принести. Я пошла и взяла это в добавок к новому паспорту. Я думаю, поэтому однажды ночью почувствовала, что в комнате не одна. Какой-то холод и жуткий ужас. Открыла глаза, а в балконной двери стоит, раскинув крылья, чёрное существо, два метра ростом, глаза красные, горят. Через секунду с улицы зигзагами оно опускается на меня. Тут я уже не могла не дышать, не думать, не прочитать молитву. Ужасный страх сковал меня. Он завис десять сантиметров надо мной, собрал крылья и попытался проникнуть в меня. Я из последних сил начинаю читать «Отче наш…», но дочитать до конца не могу, и тут я говорю: «Именем Господа Иисуса Христа изыди!» повторила это несколько раз и чувствую, что он замер и отстранился. Я смогла прочитать «Отче наш…», а он сжался в одну точку и вылетел в окно. От ужаса я не могла пошевелиться, вся в холодном поту, тело затекло, в висках пульсирует кровь, левая рука, как неживая, и я её не чувствую. Дальше просидела всю ночь со светом. Такого я ещё не видела. Знаю точно, что это был не сон, борьба была настоящая, Господь помиловал меня. Тогда я этого не понимала. Утром я нашла укус от этого существа: в подмышечной впадине левой руки было две раны-шишечки. Рука отнималась, шишки покрылись гноем и прорывались с ужасной болью. У меня было уже двое детей, которых надо кормить, мыть, а я не могу даже поднять руку. Вскоре то же самое было и со второй рукой. Я была в отчаянии. Все мне твердят, что нужно идти к бабкам, а я обещала отцу Василию и другим священникам, что больше к бабкам ходить не буду. Так я попала в больницу. Хотели делать операцию, лечили уколами, но всё безполезно. От операции я отказалась, побежала к отцу Василию. Стою на службе, вою, дети лезут ко мне на руки. Я несколько раз почти падала в обморок, поддержали бабушки. Служба кончилась, а батюшка вышел на молебен, стал кропить водой. Я была еле жива и сказала ему, что у меня гниют руки. Он окропил мои раны. Потом он сказал, что сейчас Великий пост, и мне надо поститься. Вот так, первый раз в жизни, Господь заставил меня поститься, чего я никогда не делала. Причастилась я у батюшки. Как же мне было это трудно! Лукавый не давал мне ни исповедоваться, как надо, ни молиться, ни причаститься. Батюшка крестил меня Распятием, мазал маслом, просил прикладываться к мощам Оптинских старцев. Я ревела, выла, визжала, ползала по полу, задыхалась. Я тогда не понимала, что во мне бес. Как только приближался отец Василий, я начинала задыхаться, тряслись руки и ноги, мысли в голове путались, я не понимала, где я и зачем тут. После служб я обессиленная ползла домой. Отлежусь, отосплюсь и опять к батюшке, как только появится время. Родные считали, что я сумасшедшая. Мне прийти к батюшке было равно тому, что пойти на войну в рукопашный бой, только биться надо с собой. Вот так батюшка для меня был, как ясно солнышко. Помажет, покропит водой, и всё легче. Шишки были огромные, но с каждым разом становились меньше, и температура не поднималась. До прихода к батюшке я болела полтора месяца, а у него лечилась неделю. Бес из меня не вышел, может до конца жизни он во мне будет, сколько смертных грехов было, но рога он ему поломал. Была я блудницею до замужества, занималась чёрными делами – приговаривала, гадала на картах, ходила к бабкам, и по моим грехам меня ждал ад! Но я по милосердию Божьему попала к батюшке. А он нас всех любил. Бесы ему мстили. Он сам рассказывал, как после соборования вокруг него воют, лают, гудят, ему приходится долго с ними воевать. Он говорил, что с вами один бес воюет, а с ним после соборования сотни. Это он нас так призывал к терпению. Так он вылечил меня от этой страшной болезни. Свидетельство об ИНН я потом сожгла. Я поняла, что этот и другие документы от сатаны. По батюшкиному благословению написала отказ в налоговую, мне стало на душе легко. Слава Тебе, Господи! Царствие Небесное батюшке.

***

Как-то в 2006 году я не знала, что мне делать. Работала далеко, в Новомосковске. Детей надо было водить в садик. Уезжала рано, приезжала поздно. Муж уже с нами не жил. Родственники мало помогали. Я ничего не успевала. Работала в школе верховой езды с детьми-инвалидами. Лечила их на лошади – гимнастикой от ДЦП и др. Дети были несчастны, многие без отца и матери. Да с такими судьбами, что мы на занятиях от этих рассказов плакали навзрыд. Душа моя разрывалась от боли. Надо было выбирать: или чужие дети, или мои. Видя их слёзы, я выла в душе, взывая к Богу. Да ещё и директор издевался над нами – тренерами. Очень хотелось уйти. Приглашали на такую же работу в Тулу, в Суворов, но это означало, что я буду далеко от батюшки. Вот так я мысленно разговаривала с Господом. Я просила у Господа дать мне знак, как поступить. Я еду домой, всю дорогу плачу и смотрю в окно. На небе тучи, и в одной из них розовая огромная стрела. Она показывала за Северо-Задонск во Спасское. Я в удивлении встала на ноги и смотрю в окно. Люди на меня смотрят в удивлении и ничего не понимают, а я села и плачу. Стрела потихоньку исчезла. Как же ты Господи слышишь меня, такую гадину?! Так я никуда не уехала. Тут мне нашлась работа рябом с домом, и к батюшке я смогла ходить на все службы с детьми. Вот так Господь мне показал, где мне надо быть. Слава Тебе Господи! Первая зарплата была только через три месяца. Долгов куча. Младший сын слепнет, и нужны деньги на очки, пора в школу собирать. Схватилась я за голову и к батюшке. Вечером сижу, подсчитываю, сколько надо искать денег и где. Холодильник пуст, сижу и плачу. Передо мной список моей нужды – ровно 7000 рублей, только где их взять? Посмотрю на спящих голодных детей – плачу. Встала на колени перед иконами и взмолилась: Господи, ты ведь слышишь меня, не оставь меня грешную! К Тебе стремлюсь, нужны эти проклятые деньги. Бросил детей отец, Ты хоть не бросай. Ты теперь их Отец, защити их. Ради детей моих – помоги! Так я выла всю ночь и уснула на полу. Утром встала и пошла в сбербанк с надеждой, что на сберкнижке осталось немного денег хоть на буханку хлеба. Подаю сберкнижку, а девушка на меня смотрит и спрашивает: «Все деньги?» Я ответила, что все, а сама думаю, хоть 20 рублей, и то хорошо. Пошла получать, смотрю, а мне отсчитывают много бумажек. Я удивилась, ведь их недолжно быть. Мне просовывают деньги и говорят – семь. Я открываю сберкнижку и вижу, что там написано 7000 руб. Я была в шоке. Я говорю им: «Посмотрите, откуда они пришли.» А они мне говорят, что не знают. На ватных ногах иду домой, деньги держала в руках всю дорогу и не верила своим глазам. На работе сказали, что выплат никаких недолжно быть. Так, по молитве отца Василия, Господь мне послал деньги, и я стала верить в чудеса. Стала верить в Бога, как в Отца родного.

«Как страдать за Христа?»

Я грешная уже перевелась в Сокольники и с радостью стала посещать службы у батюшки, ходить почаще с детьми. Это было 30 сентября (день памяти мучениц Веры, Надежды Любви и матери их Софии). Мы с детьми стояли впереди, рядом с правым клиросом. У батюшки было столько благодати, что мы, болящие, это чувствовали. Дети вели себя очень плохо. Младший ползал по полу, стонал, орал, стучал ногами, привлекая внимание людей. Батюшка вышел на проповедь и рассказывал житие святых мучениц. Слова были такие проникновенные, что я чуть сдерживала плачь. Дети доводили меня до отчаяния. И вот отец Василий громким голосом, чтобы все услышали, говорит: «А вы смогли бы отдать своих детей на такие муки ради Господа?» Я стою, детей прижала к себе, они вырываются. Тут я слышу: «Я тебе говорю!» Я подняла голову, а он смотрит на меня в упор. У меня слёзы покатились градом, ноги трясутся. Что он хотел мне этим сказать. Но только после этого у меня в мыслях вертелось: как хорошо пострадать за Христа, ведь мои грехи только кровью можно омыть! Днём и ночью эти мысли меня терзали. Тут я ещё прочитала о трёх оптинских монахах, убиенных на Пасху. После этого я безумная просила у Бога омыть кровью мои грехи и пострадать за Него. Это было не от меня. Кто-то эти мысли влагал в мою голову. Я думаю, что батюшка молился за нас. Так начался Великий пост. У меня вдруг начали болеть зубы, я не могла есть твёрдого, пить горячего. Правая сторона лица, ухо и глаз болели. Т.к. я работа сразу на двух работах, не имела возможности пойти к врачу. И только батюшкины службы и помазания укрепляли меня в терпении. Потом у меня не хватало терпения, я выла от боли и ни одни лекарства мне не помогали. Состояние, будто вскрывают череп. Обезболивала только набранная в рот ледяная вода. Так я не вытерпела и побежала в больницу. Там мне обезболили, но это не всё. Рентген показал гангренозный пульпит, и через два дня, на Страстную Среду, я попадаю в больницу. Несколько дней я не ела и не могла пить. Нервов у меня тогда как будто не было, мне было уже всё равно, никакого страха. Я ощущала своё тело отдельно от эмоций души. Тело болело, но я была удивительно спокойна. Такая боль заставила меня ежесекундно взывать к Богу. Лежу в кресле, а передо мной изображение Пресвятой Троицы и молитва Ей. Зуб вырвали. В секунду проваливаюсь в темноту со звуком пробки из шампанского и оказываюсь в каком-то очень светлом месте. Иду по мягкой, удивительно-шёлковой траве. Рядом со мной кто-то ослепительно-сияющий, что я не могу на него взглянуть. Он был с правой стороны от меня. Между нами как будто завеса из света. Мы с ним о чём-то разговаривали, только не я зыком, а мыслями. Мне было так хорошо и радостно! Меня пронизывает свет. Я забыла, что у меня есть дети, я даже забыла, кто я такая. Я попросила у него остаться, но в ответ я получаю не слова, а чувства: «Нет, не сейчас! Тебя дома дети ждут!» И в тот же момент звук гула и хлопок пробки. Передо мной в центре какой-то круг. Он приближается ко мне, я начинаю разбирать очертания лиц, они все как будто заглядывают в этот круг. Я поняла, что ко мне вернулось моё сознание, но этот круг пока подплывал. Я слышала разговоры где-то далеко-далеко. Кто-то говорит: «Возвращается, живая! Не может быть! Пульса не было пять минут, кислородное голодание, она может стать дурочкой. У неё дети есть?» Кто-то отвечает, что есть. Тут я вернулась в сознание. Шесть человек стояли надо мной. Ответить или пошевелить даже пальцем я не могла. Они меня стали поить водой, делали уколы, я лежу, и только слёзы льются. Они меня спросили, что я сегодня ела? Я помотала головой. Они сунули мне кофе и шоколад. Все хотели мне помочь.

Так я пролежала в зубном кабинете целый час, а врачи сидели рядом со мной. Мне сказали, что когда я падала в обмороки, то задохнулась языком. Врачи, вовремя увидев это, успели спасти меня. Когда мне стало лучше, я пошла к бабушке. Придя к ней, я упала на диван и проспала пять часов. Она меня будила, но безполезно. Когда я проснулась, то была счастлива, была в удивлении, в любви к Богу и ко всем людям, смеялась, слёзы лились ручьём. Такая счастливая и радостная я прибежала к батюшке и рассказала, что со мной было. Он мне сказал, что Ангел-Хранитель помог мне не умереть в ту минуту, и сказал причаститься на следующий день. После Причастия я летала, а такое состояние у меня бывает редко – у бесноватой блудницы. До сих пор, когда вспоминаю всё это, слёзы текут рекой. С тех пор присутствие благодати выдаёт из меня слёзы. Батюшка всё об этом знал, и как только он начинал проповедь, я сильно плакала. А батюшка говорил: «Ну вот, а говорят, что здесь благодати нет!» Смотрит на меня и на всех и радуется. Не знаю, понимал ли кто это. От этих слёз, которые изливаются от благодати, мне всегда становится легче. Когда я просила омыть свои грехи кровью, понимала ли я, что прошу? Совершенно не понимала, не понимала, насколько я этого не достойна. А ведь кровь для меня ценная вещь, так как я с детства больна малокровием, и теряя её даже немного, я падаю в обморок, и у меня начинаются судороги. Тогда я потеряла сразу несколько зубов, но зато приобрела слёзы. Слава Тебе Господи!

«Благодать отца Василия»

Было это где-то в 2006 году. В то время я училась жить и вести себя по православному. Когда я пришла к Богу, мне всё было интересно и ново. Слышала, что когда священник на службе крестом или рукой благословляет, то благодать сходит на людей, стоящих в храме, а нечистые духи от них отлетают. И меня мучил вопрос: надолго ли? И как благодать остаётся на нас? Много подобных вопросов возникало в моей окаянной голове. И вот после Литургии у отца Василия, на следующий день утром я пошла в погреб, находящийся недалеко от дома. Выхожу, несу два тяжёлых ведра в руках. На улице грязь, поставить некуда, пытаюсь быстрей идти. Вдруг из подъезда вылетает на меня безумный человек, глаза горят, орёт. Я остановилась, вёдра поставить не могу, думаю, что сейчас он меня убьёт. А он бегает вокруг меня кругами, рычит по-звериному, машет руками. Я зажмурилась, в голову ни одна молитва не идёт, а он остановился и с удивлением, что не может ко мне прикоснуться, говорит: «А, благодать о.Василия? Не подобраться к тебе.» По мне холодный пот градом пошёл. Я начинаю читать «Да воскреснет Бог…» и тихо пошла. А он стоит и с сожалением смотрит на меня. Прихожу домой, села и думаю: вот так благодать о.Василия!

«Благословение на работу без паспорта»

В конце 2007 года мы с детьми были в нужде. Денег я получала очень мало. И вот мне после службы прихожане предложили работу, невдалеке от храма. Подошли к батюшке на благословение. Батюшка благословил на работу без паспортов. Когда мы пришли оформляться, то нам сказали, что паспорт там не обязателен. Записали наши фамилии и имена - всё! Мы были удивлены. Большинство и до сих пор работают. А я, поменяв много мест работы, нигде не видела хорошего отношения, как здесь. Эти работодатели, зная, что мы верующие и живём немного по-другому, относились к нам хорошо и с пониманием. Они часто выручали нас и становились на нашу сторону в недоразумениях. Вот такое благословение! В это время я работала и на другой работе. Времени на детей не оставалось. На службу к батюшке приходила из последних сил. Дети отбивались от рук, а я даже не знала, сыты ли они? С работы приходила, они уже спали. Самостоятельные были с шести лет. Я же приходила домой, падала от усталости и плакала. Хотелось, чтоб у моих детей было всё, и по батюшкиным молитвам Господь всё давал. Вот только некому было воспитывать моих детей. Мужчины рядом с ними нет. Стала ловить себя на мысли, чтобы Господь послал детям отца. Глупая, наивная, я не подозревала, что лукавый воспользуется такими мыслями. А тут ещё люди добрые мне, венчанной, начали говорить, что когда в нужде, священники благословляют второй брак. Стала я просить у Бога мужа. Дура, не понимала, что прошу. Батюшке об этом не говорила. Когда я приходила на службу, он как будто знал моё состояние. Грозно посмотрит на меня, начертит на лбу крест и отправляет, не разговаривая со мной. Понимала, что за такое получу, а всё просила безумная ночью на коленях. Не о своём прошу муже, что должна была бы делать, а о каком-то другом, хорошем. Батюшка, на мой вопрос о разводе, просто давал мне крестом по голове, но я упиралась. Не понимала, что всё это от лукавого, но Господь вразумил. Как-то я стою, прошу, уверена, что права, и вдруг как пронзит всё моё тело, как огненными мечами. Упала я в постель и несколько дней металась по ней, всё болит, ни сидеть, ни лежать не могу. Поясница горела огнём, на работу выйти не могу. Лежу, вою, не понимая в чём дело. А был Рождественский пост, хотелось причаститься. Начала читать правило, а из головы мысли о муже не выходят. Я опять прошу: Господи, дай мне помощника, отца детям моим. А кто-то мне в ухо говорит: не как я хочу Господи, а как Тебе угодно. Я повторяю эти слова и чувствую, как меняется моё состояние. Я плачу, сидя на полу. Поднимаю глаза, а передо мной икона Казанской Божией Матери, которой меня родители благословляли на брак, и она сияет жёлтым цветом и смотрит на меня, как живая. Как же я тогда ревела! Я поняла всё своё заблуждение. Как пелена спала с глаз, поняла всё моё безумие. Пресвятая Дева, слава Тебе, вразумляющая безумие человеческое!

Так я, уже понимая, начала готовиться ко Причастию. Время – ночь, завтра – Литургия, может пустит больную дуру батюшка ко Причастию, ну хотя бы на исповедь. Села на диван, читаю последование, начинаю засыпать – встала, а когда совсем плохо, то опять садилась. Осталось немного, дети спят, у меня в комнате горит лампада. Про детей я тогда забыла совсем. Так сидя, я уснула и в полусне вдруг слышу: «Хи-хи-хи!» - да так ехидно, как будто женщина пьяная хохочет прямо за дверью (зал был закрыт). Я вскочила и скорей туда, подумала, что дети ещё не спят, играют так со мной. За дверью темно, никого нет, в спальне у детей тоже темно. У меня по спине прошёл холодок, и волосы встали дыбом. Я начала громко читать «Да воскреснет Бог…», как батюшка на службе. Иду к детям, не боюсь. Перекрестила их спящих и опять к себе, дочитывать. Думаю, неужели «их» можно ещё и слышать? Села, читаю. Опять уснула – тоже самое, но уже с другой стороны, со стороны окна. Потом скрежет по стеклу, как когтями. Тут я вскочила, сон, как рукой сняло. Крещусь и опять читаю молитву. Крещу то место, и тут что-то падает или прыгает с батареи. Открываю занавеску, а там – варежка. Я подумала, что «им» не нравиться моё чтение последования. Тут я уже стоя, с бодростью дочитала его до конца. Потом легла спать, обложила себя иконами. Лежу, лампада рядом горит, уснула. И вдруг ночью вроде бы проснулась, но глаза ещё закрыты. Потом слышу, что чётко читаю слова из псалма «…на аспида и василиска наступиши и попереши льва и змия. Яко на Мя упова и избавлю, и покрыю и, долготою дней исполню и, явлю ему спасение Мое.» Открываю глаза – чтение прекращается. Опять уснула. Просыпаюсь – опять кто-то читает молитву Богородице так чётко и правильно. Открываю глаза – тишина. На душе состояние удивления, умиления и радости. Бегу к батюшке. Он почему то радостно меня встретил, выслушал и говорит: «Хорошо, это лучше, чем блудные сны!» А сам радуется чему-то. Вижу, что что-то хочет мне сказать, но недоговаривает. Отправляет на Причастие. Сейчас только понимаю, что молился он обо мне окаянной. Что же ещё это может быть? Молился о моём вразумлении. Он видел, как рентген наши грехи, слабости и заблуждения. Молился, клал поклоны по ночам, потому что любил нас.

«Благодать за 500 метров»

В житии праведного Иоанна Кронштадтского было написано, что бесноватые за несколько вёрст выли и кричали, так как знали, что едут к такому благодатному батюшке. Сейчас такую благодать нигде почти не встретишь. Мне же, бесноватой, Господь по милости своей даровал быть рядом с такой благодатью. Часто, подъезжая только к с.Спасское, я уже знала, что батюшка дома (это где-то было за 500 м). Тогда мне становилось не по себе: начинало сильно колотиться сердце, болел левый бок и т.д. Это состояние ни с чем не спутаешь. Если такого не было, значит, батюшки дома нет. Если мы с сыном находились дома у батюшки, а его не было, то прямо перед батюшкиным приходом, ребёнок начинал бесноваться: крутился, ползал по полу, кричал не своим голосом такие вещи, каких ребёнок не может знать, обличал чужие грехи. Я же заходилась рыданиями, хватала бедного ребёнка на руки и укачивала (даже в семилетнем возрасте). Пыталась читать псалмы, крестить его, себя, но этого было недостаточно. Сын кусал, щепал меня, не давался креститься, клацал зубами проклинал всех. Картина была ужасная. Я же терпела невыносимые боли в боку, спине, сердце, голове. Мысли кружились, как бабочки, и невозможно было их собрать хоть в какую-то одну. Часто я вообще забывала, где я. Оставались только материнский инстинкт, слёзы отчаяния, жалости к моему чаду. Бесы, сидящие в нас, не выносили батюшкиной благодати, это чувствовали не только прихожане, но и местные жители, соседи. Одна соседка в великие праздники выбегала из дома и бегала за приезжими с палкой, угрожая и матерясь. Так же она вела себя и на его похоронах, но об этом позже.

«Сны о батюшке в золотом свечении»

Это было в конце июля 2010 года. Мне исполнилось 33 года, и я почему то постоянно думала о смерти. Мне 33, значит пора умирать! Перебирала свою жизнь и искала – всё ли я сделала и готова ли? Конечно не готова! Ужас моего состояния менялся, но совсем избавиться от этого я не могла. Вся эта житейская суета уводила меня от посещения служб. И вот однажды мне снится сон. Иду по какому-то коридору в сумраке. Подхожу к какой-то двери, из неё просачивается свет. Вдруг дверь открывается, и я вижу батюшку. Он стоит на коленях, молится и плачет. Он о чём-то просил Бога, плакал навзрыд. А потом поворачивается ко мне и говорит: «Что же вы делаете?! Я же за вас и днём и ночью стою! Что же вы делаете?!» - и опять плачет. Глаза мокрые, но добрые. На нём был серенький подрясник. С колен он так и не вставал. Потом дверь закрылась. Мне так стыдно стало. И так после этого мне захотелось к нему, как к отцу родному. Вот упаду в ноги и скажу: «Батюшка, ну что же ты так плачешь?! Ты скажи мне, что сделать, чтоб ты не плакал?» Пришла к батюшке, а он, как только увидел меня издалека и кричит мне: «Замолчи!» Я не поняла тогда, что он об этом сне знал. Когда я разговаривала с батюшкой и рассказывала про свою окаянную жизнь, и, как только приходит мысль об этом сне, он мне говорит: «Замолчи!» - и переводит разговор на книгу Иоанна Златоуста. «Вот читаю, а как будто про меня написано, прямо всё так же. Вы читали? Нет?» мы стоим и не знаем, о чём спросить, о чём говорить. Шла с вопросом, а всё никак не задам. Он нас пирожками угостил, сидим, жуём. Зачем пришла – забыла. Вот и давай у него про дни рожденья и про веселья спрашивать. Он как закричит: «Я думал, вы по делу, а вы тут праздники праздновать собрались! Пошли отсюда!» - строго сказал батюшка. И мы почти побежали от него. Вот и сходила в ноги упасть! Вот пришла, а главного так и не сказала. Только какой-то батюшка был тогда замученный, весь жёлтый, еле-еле передвигался. Сидит, говорит, а потом вдруг как-то замрёт весь, напряжётся. Видно, боль у него была сильная. Очень я тогда обратила на это внимание, особенно на отеки и желтизну, похудел весь. Видно, что не спит ночами, о нас непрестанно молился. Я это чувствовала, даже часто ощущала, как зовёт он меня на службу. А я приду и обязательно получу от него. Вразумлял он меня постоянно то крестом, то словом. Я боялась к нему подходить, но тянуло к нему невозможно.

Вот и получилось, что я готовилась к смерти, а Господь забрал нашего батюшку. Лукавый во мне чувствовал приближение его смерти. Задолго до этого сна, ещё в Рождественский пост 2010 года, мне снился сон: вижу дверь в какую-то огромную комнату, захожу в неё, а меня кто-то спрашивает: «Ты куда? Зачем здесь?» А я отвечаю, что хочу к батюшке. А в этом зале люди все в монашеских одеяниях. Люди – кто стоит, кто сидит, кто лежит на каких-то деревянных нарах. Но они не спят, а молятся, чуть прикрыв глаза. Все чего-то ждут в конце зала. В центре огромные двери высотою в три метра. Из дверных щелей просачивается яркий золотой свет. Все знают, что за дверями батюшка, и его все ждут. Мне сказали, чтобы я легла на нары. Я ложусь, но тут кто-то из людей начинает говорить: «Кто «его» сюда привёл? Как «он» сюда попал?» Я понимаю, что они увидела во мне беса. Мне стало стыдно, а они говорят, чтобы я повернулась лицом. Я повернулась. А в это время чья-то человеческая фигура отделилась от этих врат и пошла ко мне. От его приближения мне становится страшно, но в то же время я понимаю, что он меня любит и желает мне добра. Это был иеромонах в монашеском одеянии, с крестом на груди. На голове тёмные гладкие волосы до плеч, очень добрые глаза. Он был очень похож на Христа с Нерукотворного образа. Казалось, вот-вот его мантия распахнётся, а там свет. Он берёт в правую руку свой крест и начинает меня им крестить. Крест был белоснежного цвета. Я от этого зажимаюсь. Всё болит, как будто я сейчас разорвусь на части. Мечусь из стороны в сторону, а убежать не могу. Крест имеет надо мною сильную власть. Иеромонах читает какую-то молитву, слов её я не помню. Он всё меня крестит. Мне всё хуже и хуже. Тут я как будто лопнула и осталась сидеть на нарах. Иеромонах тоже исчез. Я лежу. Вдруг распахиваются врата, освящают всю залу, и оттуда выходит батюшка Василий весь в золотом сиянии. В руках у него кадило. Он вышел первый. Все люди вышли за ним из церкви. Они стоят, отстранившись в сторону, как будто давая ему дорогу. За батюшкой идут священники. В руках у одних кресты, у других – хоругви. У некоторых кадило. Но того иеромонаха, что ко мне выходил не было. Все они сияют, но батюшка больше всех. Все были одеты в золотые рясы. Идут, как на крестный ход. Я даже чувствовала запах ладана. Те, что в монашеском (здесь в основном были женщины, мужчин было мало), встали в строй. Я становлюсь с ними. Из врат всё идёт сияние, но меня уже не опаляет, мне от него хорошо. Тот иеромонах избавил меня от лукавого. В то время у меня ещё был паспорт. Когда я от него избавилась, то поняла, что значит повернуться лицом – повернуться лицом к Богу.

А вот иеромонаха того, с тех пор меня не покидает желание увидеть хоть когда-нибудь. Такой он был неземной, благодатный, что хотелось бы упасть ему в ноги и никогда не покидать его. Сон этот был очень правдоподобный, как наяву. Проснулась я в очень счастливом состоянии. Так хотелось рассказать его всем, поделиться этой радостью.

Батюшка, увидеть бы тебя ещё раз, хотя бы во сне! Как нам без тебя трудно! Как же не хватает тебя!

Отцу Василию посвящается…

«Лучшее памятное незабвенное время моей жизни - это службы, проведенные в храме во имя Изнесения Честных Древ Господних (с. Спасское); несказанно долгое (с 00.00 до 4.00 час., а далее с 7.00 до 16.00 час.), но по ощущениям - мгновенно-радостное, Пасхальное.

Спаси Бог тебя, Батюшка Василий за живое Православие: мироточение ручьем икон, когда ты брал их в руки и нес в храм; за торжественные молебны и пламенные проповеди; за обличение наших грехов и за сердобольное отношение ко всем к тебе приходящим: убогим, унылым, грешным..., за то, что горел желанием спасти наши души; за Крестный ход, когда на небе были Знамения: восьмиконечные Кресты; за Чины Вокаяния, соборования, ночные молитвы. Благодарю за встречи с людьми: разными, но уникальными - каждый по-своему. Бог и Царица Небесная приводили их к тебе для спасения. Не все остались, не всех смог удержать. Жаль их, неприкаянных. Особенная благодарность за Пасхальную и Рождественскую службы, дорогой Батюшка и, конечно, за твой любящий всех взгляд и золотое безценное, участливое сердце, откликающееся на наши нескончаемые проблемы, которыми одолевали тебя по телефону в любое время суток.

Ты был для нас скорой помощью во всех делах, мы безпокоили тебя ночными звонками, и это была твоя жизнь. Ты был и Отцом и Матерью, и бабушкой и дедушкой, не только для своих кровинок, но и для нас. Твое любящее сердце не позволяло быть безучастным к людским скорбям, оно вмещало всех, нуждающихся в помощи. А теперь тебя нет с нами... Господи, как больно..., прими нашу боль, а ему подари пение небесных птиц, дивной красоты садов и того, о чем не ведаем... Еще раз прости, отец. Таких ревностных пастырей, как ты, не знаем. Как жаль, оскудела земля русская еще одним праведником, Светильником, подвижником благочестия. Учимся у тебя жить по Евангельским Заповедям. Благодарим за то, что говорил Истину, которую открывал тебе Господь.