Осложнения с французскими учеными.

После первых бесед с сотрудниками миссии "Алсос" Жолио-Кюри прибыл вЛондон, где встретился с Джоном Андерсоном, ставшим к тому времени министромфинансов. В ноябре 1944 г. он беседовал с генералом де Голлем, обсуждая сним проблемы атомной энергии и положение Франции в этой области. Вскорепосле этой встречи мы с ужасом узнали о том, как много ему стало известно онаших работах. Обстоятельства, способствовавшие этому, имеют долгую историю. Онаначалась в 1939 г., когда группа французских ученых (в числе их был Халбан),работавших под руководством Жолио-Кюри, запатентовала ряд изобретений,делавших, по их мнению, возможным контролируемое использование энергииатомов урана. Право на эти патенты было закреплено за Национальным центромнаучных исследований Франции. В июне 1940 г., когда под ударами немецких войск Франция агонизировала,Халбан выехал в Англию, увозя с собой весь запас тяжелой воды, некоторыенаучные материалы и устное поручение Жолио-Кюри обеспечить в качествепредставителя Национального центра научных исследований будущие интересыФранции в области использования атомной энергии. Халбан, вероятно, долго велс англичанами предварительные переговоры, поскольку лишь в сентябре 1942 г.он смог заключить с официальными английскими учреждениями соответствующеесоглашение. По этому соглашению он и Коварски передавали права на свои патентыангличанам и обязались просить Жолио-Кюри убедить представителейНационального центра передать англичанам также и права на их коллективнуюзаявку. В свою очередь англичане гарантировали Франции права на некоторыесвои патенты в этой же области. Одновременно англичане предоставили Халбану возможность работать влабораториях своего атомного проекта в Монреале. К 1944 г. еще рядфранцузских ученых покинул Францию, чтобы присоединиться к свободномувременному правительству Франции, обосновавшемуся в Алжире. Французы,работавшие в Монреале, поддерживали контакт со своими коллегами в СевернойАфрике и через них со своим бывшим руководителем Жолио-Кюри, который всювойну оставался в оккупированном немцами Париже. В августе 1943 г. Рузвельт и Черчилль подписали известное Квебекскоесоглашение, в котором, между прочим, говорилось: "Каждая из договаривающихсясторон обязуется не передавать без общего согласия третьей стороне сведенийо "Проекте по сплавам для труб". В подготовке текста этого соглашения участвовал Андерсон. Однако,насколько я знаю, он ни словом не обмолвился об уже существовавшем тогдасоглашении с Францией. Мы впервые услышали об этом англо-французском соглашении, когдаАндерсон упомянул о нем при обсуждении с послом США в Англии Винантом своегопредложения о предоставлении Франции некоторой информации. Винант немедленнопопросил объяснительную записку и, получив ее, переслал в Вашингтон. Те изнас, кто был тесно связан с англичанами на протяжении всего нашего трудногопредприятия, были крайне удивлены, узнав об обязательствах англичан передтретьей стороной. Было совершенно ясно, что Андерсон был вынужден чем-тоумилостивить Жолио-Кюри и передать французам какую-то долю нашей информации.Это заставило нас предпринять самые энергичные усилия, чтобы узнатьнеизвестные нам подробности англо-французского соглашения. Указав наосведомленность Андерсона о целях Квебекского соглашения, я выразилкатегорический протест против его поведения в этом вопросе. Несколько раньше, в ноябре 1944 г., англичане запросили нас овозможности посещения Лондона Халбаном. Я согласился, однако, с условием,чтобы он не смог попасть на европейский континент. Англичане не возражали.Тем не менее, как только Халбан прибыл в Лондон, он выразил желаниевстретиться с Жолио-Кюри. Андерсон, чувствуя, что помешать этой встречеозначает вызвать серьезные политические противоречия, стал уверять нас втом, что Жолио-Кюри интересуется только мирным аспектом использованияатомной энергии, что он знает почти о всех наших достижениях (это былонеправдой) и что Халбан вполне заслуживающий доверия человек. Винант, нерасполагавший тогда полными сведениями, был захвачен врасплох и позволилАндерсону убедить себя в необходимости сохранения установившихся отношений сФранцией. Халбан, по мнению Андерсона, как раз очень подходит для такоймиссии. Учитывая конкретные обстоятельства, такое поведение Винанта былопростительным. Его единственная ошибка состояла в том, что он забылзапросить согласия у Стимсона, который был непосредственным выразителем волипрезидента США по всем вопросам атомной энергии. 3 декабря во время телефонного разговора с послом я предупредил его онедопустимости поездки Халбана на континент, но было поздно: Халбан уженаходился в Париже. После того как Андерсону удалось ввести в заблуждение Винанта идобиться у него согласия на выезд Халбана во Францию, события сталиразворачиваться в быстром темпе. Винант согласился, что Халбан можетсообщить Жолио-Кюри о своих переговорах с англичанами, завершившихсясоглашением 1942 г., и попытаться убедить того временно не требовать равногоучастия Франции в работах по атомной энергии. Англичане снабдили Халбанаписьменным документом, по их словам, представлявшим лишь "голоеперечисление" некоторых направлений наших работ, и... перебросили воФранцию. После возвращения оттуда мои люди подвергли его самому тщательномудопросу, чтобы узнать, о чем он говорил с Жолио-Кюри. Как выяснилось, он,конечно, не ограничился "голым перечислением" известных ему фактов. В результате его поездки произошла утечка крайне важных сведений,содержащих факты, о которых Жолио-Кюри мог лишь догадываться. Узнать ихдругим путем он не мог, так как они были совершенно секретными. Во время продолжительной беседы с Рузвельтом, в которой такжеучаствовал Стимсон, мы много говорили о французской проблеме. По мнениюРузвельта, Винант был введен в заблуждение, и он, очевидно, ничего не знаетоб англо-французском соглашении, связанном с атомной энергией. Нам удалось заполучить копию этого соглашения. Единственная польза,которую англичане могли из него извлечь, заключалась в надежде, что Халбануудастся убедить Национальный центр научных исследований передать им права нафранцузские патенты. Кстати, эти патенты были тогда официальнозарегистрированы лишь в Австралии и, по нашему убеждению, былинедействительны в пределах США. Примерно в тот же период нам стало известно,что многие французские ученые, работавшие в Канаде, рассматривалисьангличанами в качестве представителей французского комитета национальногоосвобождения, а не как свои граждане. Их статус был определен соглашением, вкотором предусматривалась возможность его расторжения, как только этогопотребуют интересы Франции. Как нам стало известно, один из них, Герон, вовремя работы в Монреале даже получал деньги непосредственно от французскихвластей. Следует еще раз подчеркнуть, что американское правительство доописываемого момента ничего не знало о предшествовавших обязательствахАнглии. Буш вспомнил однажды, что англичане обращались к нему с просьбойиспользовать свое влияние на Патентное управление США для признания имфранцузских патентов. Он наотрез отказался это сделать. Все, что он знал обэтом предмете, сводилось к полученному им в августе 1942 г. письму отАндерсона, в котором тот сообщал о заключении соглашения с Халбаном иКоварски, где они передавали англичанам права на свои изобретения. Ни в этомписьме, ни в других не упоминалось французское правительство или егоофициальные учреждения. В декабре 1942 г. Конэнт услышал от Перрина, что англичане вели сХалбаном переговоры о его патентах, однако им помешали, как выразилсяПеррин, "возвышенные заботы Халбана о будущем Франции". И в этом случае небыло никакого упоминания об участии французского правительства. Англичанам следовало поставить нас в известность о своих обязательствахпо отношению к французам прежде, чем было подписано Квебекское соглашение.Если бы они поступили так, мы смогли бы учесть эти обязательства ивыработать общую политическую линию. В этом случае нам удалось бы избежатьтрудностей, с которыми мы столкнулись в конце 1944 г. Пробив брешь в англо-американских отношениях, основанных на Квебекскомсоглашении, Жолио-Кюри активно принялся ее расширять. Встретившись в феврале1945 г. с Андерсоном, он дал понять ему, что, хотя Франция еще не ставитвопроса о сотрудничестве в категорической форме, тем не менее, если она небудет в будущем допущена к участию в англо-американской программе по атомнойэнергии, ей ничего не останется как ориентироваться на Россию. Таким образом, Франция сумела захватить позиции, совершеннонепропорциональные ее вкладу в атомные исследования. Она получилавозможность, используя свою осведомленность о наших достижениях, применятьполитический нажим и угрожать обращением к России. Соединенные Штаты Америкибыли вынуждены только сидеть и помалкивать, в то время как вся сложнаясистема охраны их важнейшей военной тайны подвергалась серьезной опасностисо стороны произвольных действий посторонней державы. В мае 1945 г. правительство Франции поручило Жолио-Кюри приступить кразвертыванию работ по атомной энергии. Тот обратился к Пьеру Оже,работавшему в то время в лабораториях Монреаля, принять участие в этихработах. Предчувствуя наше беспокойство в связи с этим, англичане поспешилинас уверить в том, что Оже не будет участвовать в работах французов, а будетлишь помогать им избежать грубых ошибок. Мы с Чедвиком высоко оценилипорядочность Оже, но нам было ясно, что интересы Франции, конечно, для неговажнее. Мы продолжали и далее внимательно следить за развитием работ воФранции. Однако поскольку цель наших собственных работ была уже близка, нашеотношение к обеспечению секретности подобной информации должно было скороизмениться. Тем не менее, одним из основных вопросов, связанных с проектом,о которых мы доложили Трумэну после его вступления на пост президента, былфакт нарушения Квебекского соглашения в результате англо-французскихпереговоров. Единственным утешением во всей этой истории для меня было признаниеЖолио-Кюри, сделанное им в беседе с представителем американского посольстваво Франции, о том, что "в отличие от англичан, которые были очень сердечны ищедры в предоставлении информации, ни один из встреченных им американцев не.рассказал ему практически ничего полезного".

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ.

МИССИЯ "АЛСОС" В ГЕРМАНИИ.

Свои действия в Германии группа "Алсос" начала 24 февраля 1945 г. подАахеном. В начальный период наступления союзников в Германии ее работа быласвязана в основном е объектами, не представлявшими интереса дляМанхэттенского проекта. Было весьма интересно наблюдать, как постепенновырисовывалась полная картина организации научных исследований в Германии. Яполностью согласен с оценкой научной деятельности в Германии во время войны,данной Гоудсмитом. Он писал: "В целом у нас создалось впечатление, что немецкие ученые непринимали активного участия в военных работах своей страны. Главным для нихбыло добиться от правительства денег на свои собственные работы, убеждаяего, что эти работы могут иметь военное значение. Единственным правильныммоментом в их аргументации, который они широко использовали, былоутверждение, что чисто научные исследования в Германии сильно отстают отпроводимых в США". Большая часть интересовавших нас в Германии объектов находилась натерритории будущей французской зоны оккупации, однако самый важный для нас-- завод концерна "Ауэргезельшафт" в Ораниенбурге -- был расположен впределах зоны, которую должны были оккупировать русские. Добытые вСтрасбурге сведения подтвердили наши подозрения: этот завод занималсяпроизводством урана и тория для атомных исследований, а следовательно, и длявозможного изготовления атомного оружия. Поскольку у группы "Алсос" не былоникаких возможностей проникнуть в район этого завода, я предложил генералуМаршаллу разбомбить его (эта откровенность лишний раз подтверждает, что СШАво время войны действовали прежде всего в своих корыстных целях, попираявсякие союзнические обязательства. -- Прим. ред.). Получив согласие Маршалла, я направил своего сотрудника майора Смита кгенералу Спаатсу, командующему стратегической авиацией в Европе, поручив емупередать генералу нашу просьбу. Спаатс полностью согласился с предложением, и днем 15 марта 612летающих крепостей сбросили на завод 1506 тонн фугасных и 178 тоннзажигательных бомб. Все наземные сооружения завода были разрушены дооснования. Для маскировки перед русскими и немцами цели полета одновременнотакой же массированный удар был обрушен на городок Зоссен, где располагалсяштаб "вермахта". Этот вспомогательный налет нанес немцам тяжелый удар -- былтяжело ранен начальник генерального штаба генерал Гудериан. В марте сотрудники миссии "Алсос" вступили в Гейдельберг и немедленнозаняли интересовавшие нас лаборатории. Среди захваченных при этом ученыхбыли Вальтер Боте, Рихард Кун (директор Института кайзера Вильгельма),Вольфган Гертнер и Бекнер. От них мы узнали, что Отто Ган был ранее вывезенв Тайльфинген, небольшой городок к югу от Штуттгарта и недалеко от Эхингена;два других выдающихся ученых Вернер Гейзенберг и Макс фон Лауэ находятся вЭхингене, а что небольшой экспериментальный урановый реактор был перевезениз Берлина в Хайгерлок, расположенный также недалеко от Эхингена. Онисообщили, что испытывали недостаток в тяжелой воде для своих исследований,единственным поставщиком которой раньше была Норвегия. Разрозненные кусочкисведений начинали, наконец, складываться в стройную картину. Все научные силы их атомной программы были представлены Боте с тремяпомощниками, Гейзенбергом с десятью сотрудниками, Допелем, работавшим вЛейпциге со своей женой, Кирхеном с одним-двумя не более сотрудниками иШтеттером в Вене с четырьмя или пятью помощниками. Ган, по его словам,занимался разработкой химических вопросов. Для того чтобы получить средства для исследований, ученым надо былоиметь разрешение Герлаха. Если же возникала необходимость во внеочередномснабжении материалами, они должны заручиться одобрением Шпеера, германскогоминистра вооружений. Позднее Боте высказал убеждение, что разделение изотопов урана методомтермодиффузии невозможно. Единственным использовавшимся в Германии методомбыл метод центрифугирования, работами по осуществлению которого руководилГартек. Боте не знал о существовании элементов с атомным весом больше 93,однако на основе распада 93-го элемента с излучением электрона онпредполагал о возможности существования и 94-го. Использование урановогореактора для получения энергии, по его мнению, требовало еще многих летработы, и использование урана для взрыва совершенно исключалось. По утверждению Боте, ему неизвестно было о проведении в Германииэкспериментальных или теоретических исследований по военному использованиюреакции деления атомного ядра, хотя возможность этого он признавал. При повторно заданном ему вопросе о военном использовании циклотроновон ответил, что они рассматривались как средство получения радиоактивныхматериалов для бомб. Он заявил, наконец, что все секретные документы всоответствии с предписаниями были сожжены при приближении союзников.Действительно, самый тщательный обыск в институте и у него дома не далникаких результатов. Правда, в некоторых из его писем мы нашли указания,заставившие нас сомневаться в этом. Из других источников допрашивавшие егосотрудники узнали, что он возвратил концерну "Дегусса" значительноеколичество урана, после того как он ему перестал быть нужным для работы. При допросе Боте присутствовал Кун. И как только допрос окончился, онотозвал в сторону одного из сотрудников "Алсоса" и рассказал тому онаучно-технической библиотеке Германского химического общества, попечителемкоторой он был. Эта библиотека, как утверждал он, является лучшей изподобных во всем мире. В ней есть материалы всех немецких работ по химии,проведенных за время войны. Для сохранения ее спрятали в нескольких пещерахи впоследствии перевели в шахту соляных копей. Кун предпочитал передатьбиблиотеку американцам, чем оставлять ее русским. Однако библиотека уженаходилась на территории, занятой русскими. Вольфганг Гертнер подтвердил показания Боте. С сентября 1940 г. по июль1943 г., рассказал Гертнер, он работал в Париже вместе с Жолио-Кюри, скоторым они были близкими друзьями. Они обсуждали возможность созданияатомной бомбы и пришли к выводу о неосуществимости этого. Его работа вПариже носила чисто научный характер и не имела никакого отношения квоенному применению. После Парижа он вместе с Боте работал в Гейдельберге,занимаясь только чисто научными вопросами. Вывод о невозможности созданиябомбы он сделал, основываясь на рассмотрении трудностей, возникающих приразделении изотопов урана. По его мнению, наилучшим методом разделенияявляется метод центрифугирования, но ничтожная производительность этогопроцесса исключала возможность создания бомбы. Гертнер и Гартек, работавшие над методом центрифугирования, были ввесьма близких отношениях. Гертнер верил в возможность использованияреакторов для производства энергии. Он подтвердил имевшиеся у нас сведения отом, что немецкий экспериментальный реактор был не самоподдерживающимся(подкритическим) и что этот реактор был вывезен из Берлина в Хайгерлок, гдеон находился в распоряжении группы Гейзенберга. В это время в Вашингтоне сложилась напряженная обстановка. Во времяЯлтинской конференции Германия была поделена на три зоны. Впоследствии,когда было решено предусмотреть французскую зону оккупации, для пересмотраграниц американской зоны был образован комитет из представителейГосдепартамента и Объединенной группы начальников штабов. Все данные,полученные в результате действий группы "Алсос", показывали, что основныегерманские работы по атомной энергии сосредоточены в четырехугольнике,образуемом городами Фрейбург -- Штутгарт -- Ульм -- Фридрихсхафен, большуючасть которого предполагалось включить во французскую зону. Эхинген лежалпочти в центре этой территории и не только отходил к французам, но иоказывался весьма удаленным от районов действий американских войск. Я,конечно, был абсолютно убежден в том, что американские войска должны первымизахватить этот важный объект, поскольку овладение районом, где велисьнемецкие атомные работы, имело первостепенное значение для государственныхинтересов США. Генерал Маршалл поддержал мою точку зрения. Однакопредставители Госдепартамента, принимавшие участие в пересмотре границ,отказывались пойти нам навстречу, требуя объяснений причин. Я доложил этотвопрос военному министру Стимсону, который вскоре пришел к выводу, чтопопытки склонить Госдепартамент в нашу сторону обречены на неудачу. Чтобыобеспечить наши интересы, я вынужден был пойти на довольно рискованноемероприятие, которое впоследствии стало известным под названием "операция"Убежище"". По этому плану американские части должны были продвинуться винтересующий нас район, овладеть им и удерживать его до тех пор, пока нужныелюди будут захвачены и допрошены, письменные материалы разысканы, аоборудование уничтожено. В необходимости последнего меня убедили мои встречис Жолио-Кюри. Я понимал, что все попавшее в руки французов может оказаться урусских. Приняв такое решение, я обсудил его со Стимсоном и Маршаллом.Последний поинтересовался, как я думаю провести операцию по захватуЭхингена. Мое предложение сводилось к тому, чтобы американская часть(вероятно, для этого было достаточно усиленного корпуса) двинулась наперерезпередовым французским подразделениям и, таким образом, раньше французоввышла бы в район Эхингена. Маршалл выразил свое согласие с планом и, позвавначальника тактического отдела генерального штаба генерал-майора Хэлла,попросил направить Эйзенхауэру указание о том, чтобы тот организовалвыполнение нашего плана. Проведение операции в деталях разрабатывалось тактическим отделом икомандованием европейских сил, однако меня попросили снабдить штабЭйзенхауэра необходимой исходной информацией. Военное министерство одобриломой план и даже считало его крайне важным, однако, предупредил меня Маршалл,мне не следовало думать, что любое мое требование должно рассматриваться какприказ, который нужно выполнять любой ценой. В эти дни представители Госдепартамента, занимавшиеся пересмотромграниц американской зоны, как бы почуяв что-то неладное, пригласили меня 7апреля посоветоваться о том, нужно ли настаивать на оставлении Бадена илиего части в американской зоне. За два дня до этого я бы ответилутвердительно, но, поскольку Стимсон решил не связываться сГосдепартаментом, я не высказал никакого определенного отношения, тем болеечто даже при новом варианте Эхинген все равно оставался во французской зоне. Для участия в подготовке операции "Убежище" в Европу был направленЛэнсдейл. Он отправился прямо к Б. Смиту в Реймс. 10 апреля Смит созвалсовещание для обсуждения этой операции. Генерал-майор Булл, начальникразведки союзных экспедиционных войск, высказал предложение, что длявыполнения операции "Убежище", к шестой армейской группе необходимоприкомандировать корпус в составе одной десантной и двух бронетанковыхдивизий. Об ожидаемом сопротивлении немцев в районе Эхингена делалисьразличные предположения, поэтому выделяемые для его захвата силы быливыбраны в расчете на их самые активные действия. Однако в ходе обсуждениягенерал Смит пришел к выводу, что любые серьезные наступательные действия вэтом районе могут нарушить план Эйзенхауэра, предписывающий шестой армейскойгруппировке на время, пока развивается наступление на севере, перейти кобороне. Он, правда, согласился на разработку плана операции, рассчитывая,что в будущем обстановка позволит ее провести. Узнав о таком положении, я воизбежание конфликтов и недоразумений напомнил телеграммой Лэнсдейлу, чтонаши требования не следует трактовать как приказы военного министра. В ходевсей подготовки к этой операции Паш получал постоянную поддержку отначальника разведки шестой армейской группировки бригадного генералаХаррисона. Меня всегда поражали та поддержка и помощь, которую оказывали в Европемоим подчиненным, предъявлявшим в оправдание своих необычных требований лишьписьма, подписанные Стимсоном или Маршаллом и адресованные "Тому, кого этокасается". В этих письмах обычно говорилось только, что задачи миссии"Алсос" имеют большое военное значение и что военный министр высоко оценитлюбую оказанную этой миссии помощь. В неоднократных беседах с армейскимиофицерами я выяснил, что поддержка, оказанная миссии, была обусловлена некаким-то особенно добрым расположением к ней, а именно благодаря этимписьмам. Подобные письма были редкостью на фронте, и каждый, кто их читал,понимал, что речь идет о чрезвычайно важных вещах. Больше всего, однако, мнебыло приятно слышать о том, что мои офицеры, имевшие, между прочим, оченьскромные воинские звания, благодаря своим исключительным способностям,высокому сознанию важности своей миссии и полной уверенности в поддержке состороны своего руководства, справлялись с любыми задачами, как бы сложны онини были. Начиная с момента, когда Калверт узнал о месте, где, возможно, спрятанаурановая руда компании "Юнион миньер", мы стали проявлять особый интерес ксоляным копям вблизи Штасфурта, принадлежавшим фирме с труднопроизносимымназванием "Виртшафтлихе форшунге гезельшафт" (ВИФО). Мы предполагали, чтобольшая часть бельгийской руды хранится именно там. В начале 1945 г. янаправил в распоряжение армейской разведки США своего сотрудника майораБуллока со специальной целью руководить операцией по захвату этой руды. Однако в этот момент миссия "Алсос" была так перегружена, что длявыполнения этой операции пришлось организовать специальное подразделение. Это подразделение возглавил Лэнсдейл, ранее посланный мной в Европу длянаблюдения за операцией "Убежище", а в его состав вошли Калверт, несколькоагентов Си-Ай-Си из группы "Алсос", а также англичане Ч. Хэмбро, М. Перрин иД. Геттикер. В ожидании, пока осуществление операции "Убежище" станет возможным,Лэнсдейл, Паш и Хэмбро встретились с начальником разведки 12-й армейскойгруппировки бригадным генералом Сибертом для обсуждения способа захватаШтасфурта, находившегося тогда на территории между американской и русскойармиями. Сиберт вначале не решался пойти на какой-нибудь шаг, который мог бырассердить русских, однако его колебания сломил Брэдли, сказав: "К чертуэтих русских!" Группа Лэнсдейла примкнула к 83-й дивизии, в зоне действий которойнаходился Штасфурт. Предприятие ВИФО удалось захватить быстро и без потерь.Оно было совершенно разрушено в результате частых бомбежек, однако, ксчастью, его управляющий оставался на месте. В его доме удалось обнаружитьинвентарный перечень оборудования и материалов, указавший место храненияурановой руды. Около 1100 тонн этой руды, упакованной в бочки, было найденопод открытым навесом. Так как большинство бочек было сильно повреждено, рудунужно было заново упаковать. Все эти операции осложнялись присутствием вокрестностях еще довольно значительного числа немецких войск. Судьбасжалилась над Лэнсдейлом еще раз: агентам Си-Ай-Си удалось найтирасположенную неподалеку от копей фабрику, изготовляющую бочки. Еевладельца, бургомистра Штасфурта, удалось убедить изготовить нужную намтару. В течение двух недель под наблюдением агента Си-Ай-Си Шривера фабрика,подвергавшаяся время от времени обстрелу немецкими войсками, выпустила около20 тысяч бочек. Тем временем Лэнсдейл прибыл в штаб экспедиционных войск к генералуСмиту, чтобы добиться выделения грузовиков, которых тогда не хватало.Водители автомашин были измучены постоянной бессонницей. Много осложненийвызывало то, что им в Штасфурте приходилось действовать вдали от своих баз имастерских. Несмотря на это, они выполнили свою задачу. После того каксогнанные немцы перегрузили руду в новые бочки, весь ее запас за трое сутокбыл доставлен в Хайдсхейм, недалеко от Ганновера, находившийся в тылуамериканских войск, и сложен в ангаре аэропорта. Во время переброски рудынесколько грузовиков из-за плохого состояния дорог свалилось в кювет инекоторое не очень значительное количество руды было потеряно. По маршруту движения грузовиков были везде расставлены указательныестрелы с надписью "Калверт". Это вызывало самые различные толки у офицеров исолдат наступавших частей. Американцы были уверены, что эта надписьотносится к виски ("Калверт" название одного из сортов виски). Англичане жепо цвету руды и участию в операции Хэмбро, члена известной банкирской семьи,заключили, что вывозится золото. Из Ганновера большая партия руды была переправлена по воздуху в Англию.Весь груз был, однако, слишком велик для такого способа транспортировки,поэтому были приняты меры для перевоза его по железной дороге в Антверпен иоттуда на пароходе в Англию. Контроль за этой перевозкой был поставлен плохои два вагона где-то (вероятно, на сортировочной станции) были потеряны. Лишьпосле энергичных поисков Шривер, к нашему глубокому облегчению, разыскал их. Из Англии руда была отправлена в США. Еще до начала всей операции позахвату предприятия ВИФО я заявил представителям "Юнион миньер", чтостоимость этой руды будет им возмещена в соответствии с действовавшимиценами, конечно, если раньше этого кто-нибудь не сделал. Такаядоговоренность могла иметь силу только в том случае, если наши высшиеправительственные руководители не сочтут эту руду военным трофеем.Англичанам я сказал с той же оговоркой, что руда будет передана враспоряжение общего резерва Треста объединенных разработок. Наконец, мы узнали все, что нас интересовало, поэтому 23 апреля янаправил Маршаллу следующую докладную записку. В 1940 г. германской армией в Бельгии было конфисковано и отправлено вГерманию около 1200 тонн урановой руды. Пока этот материал оставался в рукахпротивника, мы не могли с уверенностью сказать, что он не готовит примененияатомного оружия. Вчера сотрудники моего учреждения обнаружили эту руду вблизи Штасфуртав Германии. В настоящий момент осуществляется перевозка ее в безопасноеместо вне территории Германии, где она сможет находиться под надежнойохраной американских и английских властей. Овладение этой рудой, составляющей практически весь европейский запасуранового сырья, полностью ликвидирует угрозу возможного примененияпротивником атомного оружия. В эти последние дни войны мы продолжали искать немногих оставшихсянемецких ученых и конфисковывать научное оборудование и материалы. Захват вНордхейме профессора Озенберга, руководителя Отдела планирования имперскогосовета по научным исследованиям, вместе с находившимися при нем спискаминемецких научных учреждений, оказался особенно важным. В этих списках былиуказаны пункты, куда в последний момент были эвакуированы лаборатории инаучный персонал. Допросы, проводившиеся сотрудниками "Алсоса" в Гейдельберге, тожедавали много ценных данных. Обнаружилось, например, что в Германиисуществовали две исследовательские группы, работавшие над созданиемуранового редактора. Первой группой, работавшей во Франкфурте, руководилДибнер и второй -- Гейзенберг. Группа Гейзенберга, образованная в 1939 г. наоснове объединения усилий крупнейших немецких физиков, имела своим центромБерлинский институт физики. Между этими двумя группами существовалипостоянные трения, а споры в связи с получением материалов продолжались дажепосле объединения всех атомных исследований под руководством Герлаха. Помнению Гертнера, работы группы Дибнера сильно уступали по своему уровнюработам группы Гейзенберга. Исчерпав источники информации, имевшиеся в Гейдельберге, группа "Алсос"сосредоточила свое внимание на районе Франкфурта, где производилсянеобходимый для германских атомных работ металлический уран. При сборематериалов в этом районе было, между Прочим, установлено, что достигнутаячистота урана была не очень высокой. Следуя вплотную за продвигавшимся фронтом, группа "Алсос" 12 апреля1945 г. заняла старое школьное здание, в котором были расположенылаборатории и административные помещения группы Дибнера. Сотрудники Паша,однако, обнаружили, что большинство ученых вместе с оборудованием,материалами и документами 8 апреля были эвакуированы в неизвестномнаправлении. Тем не менее членам группы "Алсос" удалось найти некотороеколичество окиси Урана, оборудование, обширную физическую лабораторию ибольшой архив. Изучение последнего показало, что интерес к атомнымисследованиям с точки зрения их военного использования проявился впервые вначале 1940 г., после открытия Гана и Штрассмана. В тот момент быловысказано предположение о возможности использования урана как для взрыва,так и для получения энергии. Группа Гейзенберга в Берлине началаэксперименты в этом направлении, используя чехословацкую урановую руду, изкоторой получали порошкообразный уран-238. Эта первая попытка сооруженияреактора, однако, окончилась неудачно, как я думаю, из-за несовершенстваэкспериментального оборудования. Группа Гейзенберга продолжалаэкспериментировать на своей установке почти до конца 1941 г. с неизменнымотрицательным результатом. Несмотря на их неудачу, Гейзенберг и Вейцзекерподсчитали, что при некотором видоизменении установки реакция в ней можетстать самоподдерживающейся. Работы затем были переведены в Лейпциг, где в 1942 г. были полученыпервые положительные результаты, но реакция еще не быласамоподдерживающейся. На основании этих данных в Берлине в конце 1942 г.были поставлены, как они их называли, опыты крупного масштаба. Только кконцу 1944 г. в Берлине удалось добиться самоподдерживающегося режимареактора. Тем не менее, это был пока чисто научный результат. 14 апреля 1945 г. военная обстановка на северном участке фронтакоренным образом изменилась. Было принято решение, в соответствии с которымамериканские войска должны были прекратить свое продвижение к Берлину изаняться флангами. В соответствии с этим решением Эйзенхауэр одобрилпроведение операции "Убежище" по тому плану, который был разработан ранее.Время для наступления не было назначено, но генерал Смит заверил нас, чтооно начнется через две недели или раньше, если французские войска станутпродвигаться быстрее, чем им до сих пор удавалось. Однако сопротивлениенемецких войск в это время начало так быстро ослабевать, что французскиевойска, несмотря на недостаток у них бронетанковых сил, стали стремительнопродвигаться в направлении Эхингена. 21 апреля французы пересекли линию, накоторой они должны были остановиться. Вероятно, они сделали это для того,чтобы достичь Зигмарингена, где скрывались остатки фашистскогоправительства. Независимо от их мотивов мы не могли сидеть сложа руки иждать, пока они вступят в чрезвычайно важный для нас район. Нужно было срочно что-то предпринимать, и Паш не заставил себя ждать. Обратившись за помощью к генералу Гаррисону, он получил в своеподчинение 1279-й саперный батальон. Силами этого подразделения он 23 апрелязахватил Хайгерлок и немедленно начал демонтаж расположенной тамлаборатории. Главным объектом лаборатории был реактор, перевезенный изБерлина и размещенный в туннеле под высокой скалой. С помощью английскихученых, прибывших в Хайгерлок, под руководством Хэмбро сотрудники "Алсоса"сумели закончить свою операцию до вступления французских войск. Тем временем Паш во главе 1279-го батальона саперов двинулся к Эхингенуи захватил его 24 апреля. Попытка взять этот город накануне ночью вызваласильное сопротивление, однако днем его удалось захватить уже без труда.Здесь Паш обнаружил большую физическую лабораторию и некоторых крупныхнемецких физиков, включая Вейцзекера и Виртца. На следующее утро он уже был в Тайльфингене, где овладел химическойлабораторией и задержал Отто Гана и Макса фон Лауэ. В Штатильме группа"Алсос" обнаружила расписки в получении секретных отчетов, разосланныхразличным ученым. Все захваченные один за другим ученые, однако, совершенноспокойно объявляли об уничтожении этих отчетов, и только Ган быстро ответил:"Они у меня вот здесь". Гана удалось найти очень легко. Спрошенный на улице немец тут жеуказал, как пройти к старой школе, где размещалась его лаборатория. Послетого как школа была окружена, сотрудники "Алсоса" Уорденберг и Лэйн, впрошлом инженеры-химики из компании "Дюпон", вошли внутрь и спросили Гана. Их проводили к нему в лабораторию, где они немедленно приступили красспросам. "Все происходило как при обычном визите к заказчику", --рассказывали они потом. Французские и марокканские части уже вошли в Хайгерлок, а группа всееще не могла разыскать германские запасы тяжелой воды и двуокиси урана,использовавшихся для реактора. К счастью, внимание немногочисленныхфранцузских войск было приковано к блуждавшим в окрестностях немецким,частям, и сотрудники "Алсоса" могли спокойно заниматься поисками. Умелый допрос немецких ученых Гоудсмитом и его помощниками позволил,наконец, обнаружить местонахождение тяжелой воды и урана. 26 апреля запастяжелой воды был найден в подвале старой мельницы в окрестностях Хайгерлокаи отправлен в Париж. Одновременно из пашни на окраине Хайгерлока быливыкопаны кубики металлического урана общим весом полторы тонны. Они такжебыли отправлены в Париж. Тяжелая вода и уран из Парижа были переправлены в США, где поступили враспоряжение Треста объединенных разработок. 27 апреля германских ученых привезли в Гейдельберг для допроса, а затемотправили в Реймс. Накануне самого отъезда Вейцзекер проговорился, упомянуво все еще неизвестном нам месте хранения письменных материалов немецкойатомной программы. Запаянные в металлическую банку, они, оказывается,хранились на дне сточного колодца, расположенного за его домом. К концу апреля миссия "Алсос" подходила к концу. Все основные материалыбыли уже изъяты, а из важных ученых лишь немногие были еще не в наших руках.На этом этапе мы, конечно, беспокоились в основном о том, чтобы информация иу