Глава 27. Совещание в Ряснополье

 

Выйдя от священника, Онищенко перешел снова площадь и пошел по селу, чтобы спросить о Федоте Литвинове, который долгое время служил в Ряснопольской волости писарем. Теперь, как слыхал Иван, Федот примкнул к евангелистам. Проходя мимо православной церкви, Онищенко думал о том, как

сегодня будет здесь служить отец Григорий. Свободно ли или стесненно будет он чувствовать себя? Душу человеческую знает только Бог...

 

Село Ряснополье расположилось на небольшом степном склоне и пересекалось тремя длинными улицами. По дороге встречались люди, но поскольку Иван просто знакомился с селом, то при встрече с ними он лишь вежливо приподнимал картуз. Но вот к нему подошла женщина и улыбаясь спросила:

 

— Вы брат Онищенко?

— Да. А откуда вы меня знаете?

 

— А нам уже сообщили, что вы зашли к священнику. Пойдемте к нам. У нас есть договоренность: как только вы приедете к нам, в наше селение, мы сообщим всем и соберемся. Заходите.

 

В доме, куда он зашел, ему рассказали следующее: назрела потребность в организации церквей. Только в Ряснополье есть около тридцати душ крещенных, да еще в других селах и хуторах. А руководящих нет, уставов, как это делать, нет. Собираются, молятся вместе, но все по-разному и нет благоговения общности. И вот, братья решили собраться и серьезно все обсудить, выработать порядок. Но ждали Ивана, а заодно хотели бы, чтобы был и Герасим Балабан. И сразу же пустили гонцов в те места, где жили братья, которым нужно собраться в этом доме. Помчались верховые, и вскоре избранные собрались. А к Ивану пришел Федот, грамотный и мудрый человек, бывший волостной писарь, и они занялись обсуждением и подготовкой к совещанию, которое было назначено на следующий день. К удовлетворению Ивана все у них шло хорошо, все было похоже, все было к миру.

 

К вечеру следующего дня в Ряснополье собралось около двадцати человек евангелистов. Приехал с Березовки и Герасим Балабан, по-братски встретивший Ивана.

 

Совещание открыл Федот Литвинов. Он прочел из Луки 11, 1: «Господи! научи нас молиться», призвал к молитве и прочел повестку дня с вопросами, которые должны были обсудить и по которым хотели принять соответствующие решения.

 

Вопросы были следующие:

1. Как называться.

2. О крещении.

3. О воспоминании вечери Господней.

4. Об избрании руководящих в церквах.

5. О проповедниках и благовестниках.

 

6. О браке, молитве о новорожденных, о захоронении усопших, пении в собрании.

 

Прежде чем приступить к деловому рассмотрению вопросов, Ивану Онищенко дали слово, чтобы осветить положение евангельского движения на юге Украины.

Он рассказал о великом влечении народа к Евангелию и к собраниям, где оно читалось. Об общем желании собираться вместе, петь духовные песни, слушать проповеди и стихи. Рассказывал, что происходит в православии, об отходе масс народа от церковных служб, рассказывал о гонениях на евангелистов и об их стойкости, способности побеждать зло добром.

 

После него дополнили другие, кто что знал, и таким образом стало известно о большой нужде в Евангелиях, о большом количестве верующих, желающих принять крещение, о нужде в братьях-проповедниках. Нужды, нужды, нужды... Затем приступили к обсуждению вопросов.

 

Первым был вопрос: как называться? Самым естественным, разумным и отвечающим Духу Христа было название христиане. Это название было дано верующим еще в Антиохии. Но ведь и православные называются христианами. Да и не одни они. Называться евангелистами, как их называли теперь, казалось мало, ведь совершенно убрать слово «христиане» было нельзя. И после долгих рассуждений решено было называться «евангельскими христианами».

 

Дальше шел вопрос о крещении. При рассуждении были приняты за основу слова Иисуса Христа (Мар. 16, 16): «Кто будет веровать и креститься, спасен будет». Но веровать может только взрослый человек. Поэтому крестить можно только взрослых при их обращении к вере. Крещение младенцев, принятое в православии, не подтверждается Евангелием и потому отпадет. Кроме того, крещение, как говорит ап. Петр (1 Пет. 3, 21), есть «обещание Богу доброй совести». А это может обещать только взрослый человек. При решении вопроса

 

о крещении было определено, что ни крещаемые, ни члены церквей не вносятся в какие бы то ни было списки и документы. Все знают друг друга в своей церкви по памяти, в том числе и руководителя. Все записи ведутся у Бога, и Он знает каждого.

 

О вечере Господней размышляли так: вечеря совершалась Христом в кругу Своих учеников. Он заповедал: «Сие творите, когда только будете пить, в Мое воспоминание» (1 Кор. 11, 25). Участвовать в вечере Господней могут только принявшие водное крещение. «Охотно принявшие слово его, крестились...

 

постоянно пребывали в учении Апостолов, в общении и преломлении хлеба»

(Деян. 2, 41-42).

При постановке вопроса о руководстве церковью Онищенко сказал так:

 

— Дорогие братья! Пришло время положить на Украине начало евангельским церквам. Сегодня исполняются у нас слова Христа: «Я создам Церковь Мою». И, естественно, становится вопрос о руководстве. Я считаю, что избирать епископов, пресвитеров или дьяконов слишком рано, мы еще недостойны этого. Ведь надо не только называться, но и быть. Поэтому мы на сей раз будем намечать только руководящих братьев, избегая утверждения высоких санов, которые будут нести служение в церкви. Что такое руководящий в церкви? Это не

начальник и не господин над церковью, а ее слуга. Он должен быть способным каждому омыть ноги, подать уставшему стакан воды. Мы не принимаем обычаи омовения ног. Христос не сказал Симону, что ты Мне ноги не омыл, а только: «Я пришел в дом твой, и ты воды Мне на ноги не дал».

 

Все руководящие братья должны помнить слова Христа: «Мы рабы ничего нестоющие». И второе важное место: «Что высоко у людей, то мерзость перед Богом» (Лук. 16, 15). И еще более важное пишет ап. Павел: «Проповедуя другим, самому не остаться недостойным» (1 Кор. 9, 27).

 

Кроме того, есть еще опасность: «Посему, кто думает, что он стоит, берегись, чтобы не упасть» (1 Кор. 10,12). Быть руководящим - это значит быть центральным лицом, на котором положена печать доверия, а коль доверие, то даны и права, а раз даны права, то возлагается ответственность. Ответственность не только перед людьми, но и перед Богом. Здесь нужно терпение святых и труд. Учтите, дорогие руководящие, что стрелы лукавого в первую очередь будут направлены на вас, и удары будут не только сверху, но и снизу. Будут и гонения. И первыми будут гнать и даже убивать вас, как организаторов и руководителей. Гонения, преследования, штрафы и многое непредвиденное ляжет на вас и вашу семью. Здесь нужна сильная вера. Христос обещал никогда не оставлять нас и всегда подаст руку помощи.

 

Велика также и опасность господства над другими. Этого бойтесь больше всего. Христос велел почитать другого выше себя, поступайте подобно Ему. В церкви во главе должен встать умудренный руководящий брат и братский совет из трех человек. Они будут предрешать все вопросы, а церковь решать и утверждать. И это должно стать окончательным решением. Будем бояться всякой роскоши и излишества. Помните, что Рим, собственно, погиб от роскоши. Так же опустилось и христианство, превращенное язычником Константином в смесь язычества и христианства.

 

Ап. Павел пишет, что придет отступление от истинного христианства, когда называющие себя христианами не будут похожи на Христа. Будем же неотступно следовать по пути чистого Евангелия.

 

На наших глазах идет распад православия, в основном, в силу недостойности руководства - священнослужителей и дьяконов. И слава Богу, что есть там некоторые служители, проповедующие в церквах чистую евангельскую истину.

 

Будем же избирать достойных руководящих, а избранные да будут достойны этого избрания.

 

Все согласились с предложением Онищенко об избрании руководящего и совета в с. Ряснополье и по этому образу рекомендовали избирать всем общинам на своих местах.

 

Когда заговорили о проповедниках и благовестниках, интересно сказал Герасим Балабан:

— Дорогие братья! Кто такой благовестник? Это брат, идущий из села в село, от хутора к хутору, несущий им благую весть. Можно ли нам сейчас избирать благовестников, посылать их, давать наставления? Сейчас еще рано. Этих благовестников посылает Сам Бог. Они идут, несут Благую весть! Кто постарше,

 

у сих хватает сил только переходить из села в село, сказать, прочесть. Они достойны пропитания. Их и накормят, и оденут, и поблагодарят. Молодые благовестники должны идти, читать, проповедовать, но кормиться должны трудом рук своих, даже там, где их принимают. Придет такой: первый день корми, второй день можно накормить, а на третий день пусть работает. Со временем будут и у нас миссионеры, будем посылать их к дикарям и к язычникам. А теперь мы должны идти прежде всего к нашим братьям-украинцам. Открывать им истину, открывать душу и сливаться с ними во Христе.

 

Проповедниками могут быть все, кто горит огнем истины, кто имеет дар слова, дар разумения Писания. Нас еще немного, и каждый должен быть проповедником. Но главная проповедь, самая неотразимая, это проповедь без слов, которая должна проповедоваться всей нашей жизнью. Такими проповедниками должны быть все: и мужчины, и женщины. «Мы неизвестны, но нас узнают... Мы - письмо Христово». И этот вид проповеди касается нас всех: и руководящих, и говорящих Слово, и тех, кто в собрании молчит.

 

Речь Герасима все выслушали очень внимательно и согласились с ним.

 

В вопросе о браке все согласились с таким решением: брак совершается на всю жизнь. Развод недопустим ни при каких обстоятельствах. Что Бог сочетал, того человек да не разлучает. Для прочности брака и счастливой жизни к браку в церкви допускается только евангелист с евангелисткой. Бракосочетание совершается в общине руководящим или кому это поручит община. Руководящими дается наставление брачущимся и их родителям о том, как они должны почитать друг друга и жить в евангельском духе. Затем все молятся: невеста, жених, родители. Руководящий просит благословения Бога на молодых, и вся община присоединяется к его благословению в молитве.

 

Все должно производиться скромно, без украшений, как подобает детям Божьим. Учитывая тяжелый период гонений и преследований, общинного пира не устраивать, а проводить торжество только в семейной обстановке или в малом кругу родственников.

 

К деторождению подходить со всей ответственностью перед Богом. Все, что Бог посылает, - ко благу и радости.

 

Воспитание детей в евангельском духе полностью возлагается на родителей и их ближних.

 

Регистрация брачущихся и рожденных детей должна производиться в соответствии с законом страны. Метрическая выписка и свидетельство о браке являются государственными документами. Но все знали, что регистрации

проводят в православной церкви при венчании и крещении детей. А венчать в церкви и крестить детей евангелисты не будут. Как отнесутся к этому священники? И решили: если не будут регистрировать у себя, регистрировать в общине, в книге записей.

 

Когда зашел вопрос о молитве над новорожденными, все согласились, что это нужно проводить, но что это не является ритуалом или обрядностью. В молитве над новорожденными родители выражают свою благодарность за посланное им наследие и просят благословение от Господа на воспитание в духе Евангелия. Молитву совершает руководящий в собрании или, если в этом есть необходимость, на дому.

 

В рассуждении о захоронении усопших все говорили о том, что смерть надо рассматривать как переход в другую жизнь, в жизнь вечную. Помнить, что убиваться и плакать поэтому не следует, а совершать это с благоговением и верой в бессмертие. Молитву над усопшим о его душе не производить. Молитва при захоронении должна быть направлена на спасение от смерти остающихся в живых, на покаяние и веру в Евангелие. Захоронение производится в местах, указанных местными властями. Регистрация умерших производится в соответствии с законами страны.

 

Вопрос о пении вызвал наибольшее оживление. Украинцы вообще любят петь, это заложено в них с детства. Пока своих песен у евангелистов еще нет, но все знают еще по православию молитву «Отче наш» и псалмы Давида и рекомендовали их петь до возникновения своих. А для этого воспитывать уже в самих себе и в детях поэтическое дарование для создания евангельских песен.

 

Только к вечеру другого дня повестка с вопросами, подлежавшими решению, была исчерпана. Все решения Федот Литвинов записал и прочел. Получилось хорошо. Это совещание вылилось в деловой разговор преданных делу евангелизации людей.

 

Тут поднялся старик с белой бородой. Обращаясь ко всем, он сказал:

 

— Вот мы все вроде обсудили и решили. И все нам кажется хорошо. Но вот как будем проводить крещение? Уже не менее ста душ, как я узнал от братьев, подготовлены к крещению: и научены, и прошли испытание, а теперь ждут. Ждут

 

с нетерпением. Скоро лето, в конце мая вода в наших речках согреется. А крестить как, опять ночью по одному, как мы это делали? Но зачем так? Так было раньше, а теперь надо выходить на свет. Будут гнать? - Гнали и Христа. Кто боится, тот не совершен в любви. В любви нет страха. Но и на рожон лезть не следует, конечно. Что я предлагаю? В конце мая православные будут в поле царину святить, это повсеместно. Все будут собираться, ехать и там святить, обедать. Там будут и батюшка, и урядник. Это месяца через два. Давайте вот и мы, каждый на своем хуторе, в своем селе, подготовим людей: кого крестить, где и кто будет крестить, определим места крещения. И будем готовы в день царин

тоже выехать в поле вблизи места крещения. И когда все проедут и шлях станет пустой, тогда ехать на свои места и днем при солнце с благоговением крестить всех. И Господь благословит. А если где что и случится, познаем радость гонения, ибо «так гнали и пророков, бывших прежде вас».

 

И подошли к старику Балабан и Онищенко и поцеловали его.

 

— Дорогие отцы и братья! - сказал Онищенко, обращаясь ко всем. - Дорогой наш брат сказал удивительное и доброе. Я повторять не буду, но примем это все

 

к выполнению. День священия царин пусть будет и у нас, евангелистов, днем крещения.

 

Какие же вы умудренные Богом люди. Я не мог даже думать о таком совещании евангелистов, которое прошло в таком единстве, согласии и добром разумении основ Евангелия. Это, по существу, не совещание, а первый евангельский съезд. В одиночестве мы сироты, в единении мы богаты духом, мы - сила! «Как хорошо и как приятно жить братьям вместе». Будем надеяться, что это доброе начало евангелизации нашего отечества. Будем же тверды в сознании правоты своего дела, дела Бога живого!

 

Как я узнал в своих странствованиях, евангелизм, как мы видим его вот здесь, сейчас прошел уже по всей Украине, Кубани, дошел до Кавказа и даже в Закавказье. Евангелисты есть уже и в Тифлисе, и оттуда евангелизм движется на юг. В Екатеринославской губернии, в Александровском уезде, в селах Софиевке и Хортице евангельское движение началось еще раньше нашего, хотя вопросы о крещении только ставились. Идут евангелисты по Тамбовской губернии, идут по Волге. Однако по количеству крещенных на первом месте стоит Елизаветградский уезд. Видимо, тепло юга Украины растопило лед айсбергов неверия.

 

Нас называют штундистами, штундой. Не будем плохо думать о людях, поступающих так. Мы не сектанты, мы не отсечены от чего-то цельного. Мы идем от тьмы к свету, мы идем от незнания к познанию Евангелия, к познанию Христа и Его учения. Мы не ищем какого-то особого названия, мы - последователи Христа, мы читаем и живем по Евангелию. Мы - евангельские христиане. Христос сказал, чтобы мы шли по всему миру и проповедовали Евангелие. И не в больших собраниях, не в громких словах эта проповедь. Она в каждой хате, которая впустит вас из милосердия, она в каждом сердце, которое откликнется на ваш призыв к покаянию. Больше всего бойтесь равнодушия к истине и друг ко другу. Держитесь друг друга, ибо в каждом из вас живет Бог.

 

Прощаясь с Онищенко, все целовали его как-то особо, как будто на нем уже лежала печать страдания, печать жертвенности, печать отдачи себя.

 

Часто бывает, чует сердце то, что только надвигается. А надвигались грозовые тучи, над украинской степью парили хищные птицы, зорко высматривая добычу. Они были голодны и им надо было насытиться.

Глава 28. Опять в Основу

 

После Ряснополья, где так неожиданно для себя Иван пожинал плоды и своего труда, Онищенко подолгу уже нигде не задерживался и только шел, большую часть своих дум отдавая мечтам о доме.

 

Для него родной дом не был тем единственным местом успокоения, сладкого уединения, частной жизни маленькой пылинки. Он любил Бога, Отца всех людей. Он любил и каждого человека. Ему было приятно видеть работу Духа Святого над человеком, приятно было помогать другому человеку найти себя в этом мире. И потому он любил бывать среди людей. Но никто не заменит человеку в ином, сокровенном, мать или отца, или сестру. Кроме любви к людям у человека есть потребность в сокровенной любви, любви, где ложится на плечо добрая рука друга, в которой капают на твою голову слезы матери, где останавливается на тебе добрый взгляд отца. И Иван уже очень истосковался по дому.

 

Вот и родное село Основа. Еще издали он увидел деревянную церковь на пригорке, которая выглядывала из-за начинавших зеленеть высоких деревьев. Вот дорога спускается вниз, вот кладка через речушку, поросшую ряской. У речки все еще мертвым был большой дуб, который он хорошо помнил с детства, но вербы уже ярко зеленели. Вот и проулок после речки, по бокам его - канавы, заросшие дерезой, вот хатка бабы Курилихи, а дальше - площадь. А слева - вторая хата его, Ивана, их семьи, труд его родного отца.

 

У хатки Курилихи Иван, завидев старуху, вносившую в дом ведро с водой, остановился. Старуха всматривалась в прохожего, не узнавая его. Иван снял картуз и поклонился.

 

— Бабушка Устя, не узнаете Ивана? - приветливо сказал Они-щенко. Курилиха поставила ведро, вытерла руки о передник и, не торопясь, вышла на

улицу.

 

— Ваня, Иван Федорович! - заулыбалась она и подняла край передника к глазам. - Какой же ты большой стал. Не узнать тебя. Ну иди, иди, сокол, домой, там тебя уже заждались. Галина Дмитриевна все спрашивает: «Где же наш Ваня?» Только то и знали, если кто передаст; видели Ивана там или слыхали про него от того-то. Ну слава Богу, пришел живой и невредимый.

 

Мать первая увидела сына еще у калитки. Лицо ее скривилось от готовности заплакать, она хотела было бежать к нему, но сын уже подходил к ней, снимая мешок с плеча. Он положил мешок на землю, снял картуз и крепко обнял мать. Мать заплакала, подняла лицо и улыбнулась Ивану, своему первенцу.

 

— Ну и слава Богу, Ванечка, наконец пришел ты домой. Мыс Надей особенно молились о тебе, - шептала она, гладя рукой его голову.

 

— Ваня, Ваня! - закричали детские голоса, и к старшему брату подбежали младшие братья и две сестрички. Он их в охапку обнял, по очереди потрепав по непричесанным головкам.

— Повырастали вы все. А где же Надя?

 

— Я тут! - послышался молодой голос, и к Ивану подбежала тринадцатилетняя девочка.

 

Иван поднял ее над собой и поцеловал в высокий лоб, опустив на землю.

— А где тато? - спросил он у девочки.

— Он поехал по делам на хутора, - сказала мать. - К вечеру будет дома.

 

— Ну вот я и дома, - удовлетворенно говорил Иван, идя к хате в сопровождении своей семьи.

 

— Мы тоже соскучились! - хором говорили детские голоса, заходя с ним в дом. Переступив порог, они преклонили колени, и все помолились, благодаря за все Бога. Два братика втащили в коридор мешок Ивана. Он снял сумку с провизией с плеча и вытряхнул содержимое на стол. Целая куча мелких белых бубликов вперемежку с конфетами предстала перед глазами детей.

 

— Ешьте, - сказал Иван, - только не ссорьтесь. Или вы теперь, наверное, не ссоритесь.

— Все бывает, - сказала мать, любуясь сыном и готовя ему на стол.

 

Вскоре Иван, умывшись и надев чистую рубашку, сидел за столом и кушал вкусно пахнувший украинский борщ, а дети наперебой рассказывали ему все свои новости, все радости и печали.

 

— А я, Ваня, каждый день молилась о тебе, - сказала Надя.

— А мы копаем в саду, вдруг видим, кто-то идет к нам, - рассказывал старший.

— Я вот поем и пойдем все вместе копать, - весело предложил Иван.

— Нет, Ваня, - сказала мать, - ты теперь ложись, отдохни с дороги. Они сами докопают. А вечером, когда приедет отец и придет тетя Катя, ты нам обо всем будешь рассказывать. Сколько ты не был дома, наверное, повидал всего.

 

Мать ушла, но Иван не лег отдыхать. Он всегда просыпался раньше всех, и днем не спал. Столько работы, столько всего надо сделать. И руками трудиться,

 

и мыслями, и словом. Раньше у него здесь была своя комната, но он ее давно освободил, и в ней теперь помещались меньшие. Но его шкафчик, переделанный из старого, пришедшего в негодность платяного шкафа, стоял и теперь в углу. Уходя, он всех предупредил, чтобы в нем ничего не трогали, и его просьба была выполнена: все лежало на своем месте.

 

Рано научившись грамоте и много читая, он, по совету тети Кати, лет с двенадцати начал читать с тетрадью, вел небольшой дневник, куда записывал и свои попытки сложения стихов, и выписки понравившихся мыслей, изречений мудрых людей. Когда ему было уже шестнадцать лет, он придумал себе журнал, в котором каждый день делал записи, своеобразный отчет о пороках и непотребностях. Когда же отец привез ему Евангелие, занятия с тетрадями удвоились.

Тогда для него стало любимым наставление ап. Павла: «Вникай в себя и в учение, занимайся сим постоянно; ибо, так поступая, и себя спасешь и слушающих тебя». И Ваня вникал, трудился, приобретая навык послушания воле Божьей. И вот перед ним тетради - вся его юность, мысли, чаяния. Как много воды утекло с тех пор, как много узнано удивительного и серьезного за эти несколько лет его жизни.

 

Он бережно перекладывал тетради и небольшие книжечки, которые собирал. Здесь и жития святых праведников, и старенькая книга Евангелие на старославянском языке, и иконка - память родителей мамы, и деревянный крестик резной работы. Шкафчик этот был для него, как святое святых. И вот он долго сидит у него, перебирая, вытирая пыль, отдаваясь добрым мыслям.

 

Когда солнце уже скатилось к горизонту, Иван вышел во двор и зашел в сад, где к этому времени уже кончали копать. Он взял у меньшего лопату и, с удовольствием включившись в работу, стал быстро догонять других.

 

— Не сломай лопату! - засмеялась Надя, стараясь убирать с глаз непослушный локон русых волос.

 

На улице заржала лошадь. Иван поднял голову и увидел отца, открывающего ворота.

 

— Тато приехал! - крикнул меньший и побежал к воротам. Иван тоже воткнул лопату в землю и быстрым шагом направился к отцу.

 

— Тато! - проникновенно сказал сын, глядя на седую голову отца, обнимая его

 

и прижимая к себе. Постояв так немного, Иван помог отцу выпрячь лошадь, и они пошли в хату. Войдя в комнату, Иван достал из-за пояса зашитый там платочек, в котором что-то было, и с почтением отдал отцу.

 

— Это, тато, то, что я заработал для вас с мамой. Все честно, все только с именем Бога на устах и в душе. Все это я заработал в свободное время. Я никогда ничего не брал у братьев или слушающих, хотя и было много предложений. Я всегда им говорил: «Даром я получил, даром и даю».

 

— Дякую, сынку! Мы, слава Богу, тоже неголодные и одетые, и бедному есть из чего подать. А это пусть для выроста детей. Что ж ты себе не отложил ничего?

 

— Мне, тато, ничего не надо. Меня кормили, латали штаны, мыли, любили. Что еще мне надо? Трудящийся человек достоин пропитания.

Вечером в доме Онищенко сидела вся семья.

 

— Вот у нас и домашняя церковь, - улыбнувшись сказал Иван. - Давайте же все вместе преклоним колени и поблагодарим Бога за все.

 

Помолившись, все расселись поудобней, и Иван стал рассказывать, где он бывал, с кем общался и что видел и слышал. Рассказывал о том, сколько видел страданий людей, сколько приходилось перенести невзгод, сколько было радости в сердцах людей и в его собственном, когда люди приходили к Богу и каялись в своих грехах.

Потом мать внесла медный самовар, редкую вещь для тех времен, поставила на стол, и все пили чай с медом и вергунами, которые принесла тетя Катя.

 

— Счастливый я, - сказал Иван, переводя взгляд с одного лица на другое. - Когда Иисусу сообщили, что пришла мать и братья Его, Он сказал, что Его братья

 

и сестры те, кто слушает и соблюдает Слово Его. Были ли когда братья в числе слушающих Его? А у меня - вот мои братья, мои сестры, тетя и тато с мамой. Все слушают меня о Христе и исполняют Его заповеди. Так ведь я говорю? - обратился он к детям, - вы любите заповеди и исполняете их?

 

Все заулыбались, а Надя, поднявшись со своего места, серьезно и торжественно ответила:

 

— Любим все, Ваня. И все молимся, все слушаемся и тато, и маму. - Потом взглянула на маленького брата и с укоризной сказала: - Только вот Миша вчера не послушал маму и плакал потом, потому что стыдно ему было.

 

Миша смутился, а отец, погладив его по голове, сказал:

 

— Теперь Миша всегда будет слушать маму. Он мне уже два раза говорил это на ухо.

 

Так в семейном кругу они просидели очень долго, несколько раз преклоняли колени и молились, благодаря Бога за все свершения.

Было уже поздно, когда Иван пошел проводить тетю Катю.

 

— Ты, Ваня, приходи завтра ко мне, если можно, то с утра. У меня и позавтракаешь. Я хочу тебе много чего рассказать, хочу поделиться с тобой всем, чем пока еще обладаю. Оно мое, но есть мудрая поговорка: «То, что ты отдал, то твое». И чтобы оно действительно было мое, я должна его отдать. Отдавший жизнь - найдет ее. И найдет жизнь вечную. Постарайся прийти, дни ведь лукавые.

 

— Приду, тетя Катя, непременно приду, - пообещал Иван.

 

Глава 29. Дневники Онищенко

 

На другое утро, проснувшись по обыкновению очень рано, после долгой молитвы Ваня сказал матери, что идет к тете Кате, может, на целый день. Тетя Катя уже ждала его, дверь была не заперта. Иван прошел мимо вкусно пахнущих яств и, не постучавшись, вошел в комнату с книжными полками. У письменного стола, лицом к раскрытому окну, повязавшись легким платком, на коленях стояла учительница и молилась. Услыхав, что кто-то идет, она не остановилась, продолжая молиться, понимая, что это пришел ее племянник. Онищенко опустился около нее на колени и, не мешая тете, молча тоже стал молиться. Когда они поднялись с колен, то поняли, что без слов они соединены в одном духе со Христом и друг с другом.

 

После завтрака тетя села за стол на привычное место, а Иван, как гость, сел на заскрипевший под ним диван.

— Много молилась и молюсь о тебе, Ваня, - начала разговор тетя Катя, глядя на того, которому, как чуяло ее сердце, надлежало войти в историю тружеником. - Думала я и о том, что наступают на истину темные силы, таящиеся в завистливых душах. Как поведет Господь твою жизнь? А я уже старею, мне уже седьмой десяток идет. Правда, силы еще есть во мне, есть любовь к Богу, да и нашему роду, видимо, Бог дал талант благовестия. Вот и отец твой все чаще отлучается из дому, ведь я и ему тоже достала Евангелие.

 

Надо сказать, что детство наше с твоей мамой было не из легких. Родителей мы потеряли, когда мне было двенадцать лет, а твоей маме всего три годика. За душой у нас не было ничего, и нас взяла к себе в село близ Верхних Куяльников, что около Одессы, влиятельная тетя, Бог наградил меня ласковой душой, терпением во всем и способностью к учению, почему меня и отдали в школу. Хотя я была переросток, я скоро нагнала своих сверстниц, показала успехи и была отдана в гимназию Одессы, а оттуда благодаря тетиным связям меня отправили в Петербург, где я была пристроена в пансион благородных девиц. Здесь я подружилась с девушкой Аней, не очень способной к учебе, но зато с тонкой, отзывчивой и доброй душой. Здесь же на нас с Аней обратила внимание приехавшая в Петербург и посетившая наш пансионат немолодая уже вдова, баронесса Юлия Карловна Крюденер, проповедница Евангелия, умная, одаренная писательница того времени. Это знакомство оказало сильное влияние на всю мою дальнейшую жизнь.

 

По выходе из пансионата Аня вышла замуж за князя Голицына, оберпрокурора при Александре I, и стала Анной Сергеевной Голицыной. Она же при содействии Юлии Карловны выдала меня замуж за очень интересного, образованного офицера, единственного сына богатого купца и фабриканта. Но прожила я с ним счастливо всего один год. При нашествии Наполеона муж погиб

 

в Московском пожаре, а через полгода я родила сына. Но ему не суждено было долго жить, Когда ему исполнился год, он умер.

 

Вот такие удары легли мне на плечи, а ведь мне шел только двадцать первый год. Оставшись одна, устав от пережитого, я решила уехать в провинцию, найти свою меньшую сестру Галю, твою маму, оставшуюся тогда у тети, и поселиться около нее. Но это мне суждено было осуществить позже, еще испытав на себе удары потерь.

 

Возобновилась тесная дружба с Анной Сергеевной. Теперь у нас появились общие интересы к духовной жизни России, к вопросам религии. Через своего мужа Анна Сергеевна содействовала открытию в 1813 году Библейского общества в России. И здесь у Анны Сергеевны я приблизилась к недюженной личности, одаренной проповеднице, весьма образованному человеку своего времени, баронессе Юлии Крюденер. И она мне дала глубокие познания о Боге, людях и о себе. Я до гроба буду благодарить Бога за то, что этот человек был на

земле! - тетя Катя вся преобразилась, и Иван понял, что проповедница Юлия Крюденер действительно была выдающейся личностью.

 

А тетя Катя продолжала:

 

— Во время нашего сближения Юлии Карловне было уже под пятьдесят, а мне шел только двадцать второй год. Разница в возрасте вдвое, а между душами стоит знак равенства. Сама Юлия Крюденер родом была из Финляндии, где получила хорошее светское образование. Овдовев в тридцать восемь лет, она занялась литературой, написала несколько известных книг, в том числе и «Валерию», в которой была описана разгульная светская жизнь молодой женщины, прообразом которой была ее собственная жизнь. Она не знала истины

 

и была совершенно бесконтрольной в своей совести. Но когда она узнала о Христе, произошло возрождение, она стала новым человеком. Крюденер и раньше обращалась к религии, но то было с чисто эгоистическими целями: прошение успехов, благополучия, здоровья. Обращение же истинное произошло только в годы, предшествующие нашему сближению. Этому, видимо, способствовал и возраст, исключавший возможность успехов и усталость от суеты мира. Знакомство ее с учеными богословами Юнг-Штилленгом и Оберлином, ревностными приверженцами Библейского общества, поставило ее на путь проповедника Евангелия. Ее слава росла с каждым днем, а ее влияние на образованные круги России было очень большое. Имела она встречу и с императором Александром I. Он пригласил ее приехать в Париж, где много с ней беседовал и советовался. Ей и Александру I всецело принадлежит идея Священного Союза. Она же уговорила его открыть в России английское Библейское общество.

 

Юлия Карловна, дорогой Ваня, - продолжала тетя Катя, - была такой же, как и ты, евангелисткой. Она проповедовала Евангелие, выделяя основную мысль, что все христиане должны быть объединены в одну семью. За это правительство стало относиться к ней враждебно и выселяли ее из одного округа в другой.

 

Познакомились мы с ней вместе с Аней в Петербурге еще в 1811 году, куда она приехала по разрешению императора, а мы были гимназистками. Сблизились же мы позже, узнав жизнь, как она есть. Скоро мы стали неразлучными; казалось, что друг без друга не сможем жить. Но здоровье Юлии Карловны вследствие больших неприятностей и гонений пошатнулось. Это вынудило всех троих ехать в Крым для ее лечения. Весной 1824 года мы прибыли в Ялту, но в этом же году Юлия Карловна отошла в вечность. Закатилась яркая звезда евангельского движения в России. Похоронили ее в Ялте на старом кладбище. Хоронили ее немноголюдно, но удивительно торжественно. Были поэты, писатели, ее настоящие друзья. На кладбище теплые слова в адрес усопшей сказала княгиня Анна Сергеевна Голицына. Я была очень тронута горем и, вместе с тем, торжественно приподнята: я не хоронила, я

провожала в вечные обители живую душу необыкновенно любимого человека. Я даже была в белом платье. Я стояла над могилой, как восставшая из мертвых Юлия Крюденер. Я как бы обещалась заменить ее на земле. Я даже сказала, что опишу ее жизнь, опишу жизнь евангелистов и что книгу, написанную в честь ушедших, я подпишу ее именем, именем Юлии Крюденер.

 

После этих событий там же, в Ялте, заболела Анна Сергеевна. Я не отходила от нее, ухаживая за ней. Но через два года умерла и она. Ее похоронили рядом с другом, Юлией Карловной, на том же Верхне-алупском кладбище.

 

Тетя Катя умолкла, на какое-то время отдавшись дорогим воспоминаниям. Солнце уже поднялось, и его лучи, попадая в окно, скользили по письменному столу. Иван увидел перед собой новую, другую тетю Катю, сильную, мужественную, творящую. Глубоко вздохнув, она продолжала:

 

— И тогда я осталась совсем одна. Я поехала в Одессу и стала разыскивать Галю. Там я узнала, что тетя, отправившая меня в Петербург, в скором времени вышла замуж и уехала на Урал, а Галю определила в приемные дочери богатого человека Тимофея Онищенко, который имеет усадьбу за Верхними Куяльниками.

 

Галя оказалась очень доброй и послушной девушкой. И дед Тимофей решил выдать ее замуж за своего внука Федора, твоего отца. Он построил им дом в Основе, куда и сам со временем хотел переехать. Вот так, Ваня, я и нашла свою Галю, ставшую Галиной Дмитриевной Онищенко. Тебя еще не было, когда я переселилась сюда в Основу. Купила вот этот дом, перевезла свое имущество и вот эту библиотеку, доставшуюся мне после смерти свекра. Здесь и книги, оставшиеся по завещанию от Юлии Крюденер Анне Сергеевне, а потом перешедшие ко мне. Если еще где в личном пользовании такая библиотека останется, Ваня, тебе, вашей семье Онищенко, мое завещание о ней такое: никуда и ничего не продавайте. Она должна служить только Богу, должна служить светочем во тьме.

 

А свою жизнь я посвятила, как ты уже знаешь, обучению детей грамоте, обучению добрым делам, если можно так сказать, закону Божьему. Учила и тебя.

 

И радуюсь тому, что из тебя выходит настоящий христианин. Только ты не гордись, а радуйся. Моя похвала должна дать тебе самому знать, что огонь, который в тебе, настоящий! Ты в детстве и в юности, помню, вел дневники. А сейчас эти два года не вел? Не вел, знаю: весь в труде, в ходу, все время, как на постоялом дворе. Но мое тебе настоятельное пожелание, даже, прости меня, требование: веди дневник, пиши та