Во всём мире я признаю только собрания анонимных наркоманов

 

Меня зовут Боб Б., я из Лос-Анджелеса. Я вырос в неблагополучной семье, в бедности, лишениях, постоянно испытывая депрессии. Слова о любви никогда не были слышны в нашей семье. В доме всегда было очень много маленьких детей.

О своей прошлой жизни я могу вспомнить, только оглядываясь назад. Когда что-либо происходило, то в тот момент я ничего не знал об этом. Но одно я могу сказать совершенно точно: меня всегда сопровождало чувство неадекватности, обделённости. Я никогда не чувствовал себя вполне комфортно, где бы я ни был, что бы ни имел. Я рос в мире фантазий. Жизнь по ту сторону забора всегда казалась лучше, моя трава казалась не такой зелёной, как там. Моя голова всегда была забита думами о еде.

Я всегда мечтал о том, чтобы уйти из дома, но уходить было некуда. Однако в моих фантазиях существовало место, где, как я думал, было всё хорошо.

Я пристрастился к наркотикам довольно поздно, когда мне было 18 лет. Я говорю “поздно” по сравнению с тем возрастом, в котором современные дети делают это.

Моя мать управляла домом с помощью большой палки - это был её метод, а ежедневное внимание с её стороны я получал в виде тычков и затрещин. Единственный способ заставить её по-настоящему быть внимательной - это заболеть. Когда я заболевал, я получал то, что мне было необходимо: любовь, заботу и внимание.

Я упрекал свою мать в том, что она не сделала лучший выбор в жизни, чтобы я мог расти счастливо.

Я пошёл в армию, чтобы сбежать из дома. Я оставался там довольно долго, так как мне позволяли пользоваться тем, что у меня было дома: три шлюхи, койка; и при этом никакой ответственности. Конечно, в какой-то степени я был ответственным человеком, ведь я имел определённое звание и делал то или это, однако я делал лишь потому, что мне давали прямые указания, что делать, когда и как.

Моим первым наркотиком был алкоголь. Я обнаружил, что во мне существовали два человека. Моя личность изменялась сначала под действием алкоголя, а потом и других наркотиков.

Позднее я понял, что это раздвоение, изменённая во мне личность зашла слишком далеко. Во мне жили два человека до того, как я начал употреблять наркотики. Я рано научился воровать, лгать и обманывать. И всё это меня очень пугало. Я втянулся в воровство задолго до того, как привык к наркотикам, потому что это приносило мне удовольствие. Я не мог пойти куда-либо, чтобы не стащить там чего-либо.

Я был слишком неопытен и ничего не знал о наркотиках. О них не говорили в 30-40-е годы. Это происходило не из-за того, что наркотики изменились, о них просто не говорили. В то время не говорили ни о сексе, ни о наркотиках, ни о религии. Все эти явления не обсуждались и им не давали объяснения.

Впервые я попробовал героин на Дальнем Востоке. Я услышал об опиуме и попробовал его тоже. В разных странах было огромное количество разнообразных наркотиков, и вы могли их достать в любом магазине, торгующем этим видом товара. Я не возвращался в Штаты девять лет и поэтому не сталкивался ни с какими ограничениями и принятыми нормами.

Я ничего не знал о развитии моей болезни, ничего не знал о наркомании и в течение многих лет пребывал в неведении.

Мне никто не объяснил, что если ты употребляешь наркотики в течение долгого времени, то можешь оказаться “на крючке”. Никто не рассказывал, как избавиться от наркотиков. Единственное, что мне говорили: “Не впадай в транс”, - а чтобы не впадать в транс, мне постоянно нужно было употреблять наркотики.

Одной из проблем, с которой я столкнулся в армии, была следующая: вам отдают приказ, погружают на корабль и увозят куда-то, ничего не согласовывая с вами. Вы впадаете в транс. В другой раз вы пытаетесь поддержать себя большей дозой, со временем ваша месячная доза уходит за неделю, потом за 2-3 дня.

Я ничего не знал о прогрессировании болезни. Болезнь начала развиваться очень быстро (а ведь она тесно связана с моей службой в армии), когда я стал заниматься контрабандой. Если же ваши наркотики мешают выполнению служебных обязанностей, то сначала на вас будут смотреть неодобрительно, затем вас изолируют. В конце концов армия сыграла со мной жестокую шутку - меня вышвырнули на улицу.

Я не был достаточно обеспечен, чтобы заботиться о себе, и ходил от одной “мамочки” к другой. Они заботились обо мне, но потом я вновь оказывался на улице, предоставленный самому себе. Я не имел представления о том, как платить за квартиру, как работать, как отвечать за себя и других людей. Я хотел передать свою ответственность тому, кто мог от меня её забрать, поэтому безрезультатно переходил из рук в руки.

Я должен был научиться жить на улице. Вы должны понять, что в армии есть много вещей, которые можно продать, и я сделал это, т.к. любил воровать. Теперь мне нужно было научиться другому, например, нестись через магазин, зажав в руке кусок мяса или пачку сигарет, прыгать из окна второго этажа магазина, убегать от полиции.

Мне кажется, что существует определённое удовольствие, которое сопровождает процесс употребления наркотиков. Мне всё это напоминало детскую игру в полицию и воришек. Я узнал, что полицейских намного больше, чем наркоманов. Они стояли вокруг и наблюдали за вами. Я никак не мог понять, как они могли пройти через толпу людей, выбрать именно меня и сказать: “Иди к машине, поедем”. В девяти случаях из десяти меня ловили.

Когда я искал “мамочек”, одна из них сама меня нашла. Я выбирал очень тщательно и только тех, кто не употреблял наркотиков. Я знал всех, кто делал это. У них нельзя было занять денег, они были слишком заняты потворством своим собственным привычкам. Поэтому я искал среди тех, кого я не мог заподозрить. Она училась в школе и работала, у неё было, где остановиться. Она обладала одним недостатком: она не знала, что ей надо было о ком-то заботиться. Я был первым кандидатом и хотел, чтобы обо мне заботились. Она собиралась мне помочь, пришла ко мне в тюрьму, и я ей сказал: “Что ж, иди домой и заплати мой долг”.

За последние три года у неё появилась мания вылечить меня. И она нашла Анонимных Наркоманов. Как она это сделала, я не знаю. В то время это были единственные собрания в своём роде в мире, и она пошла и нашла. Я послал её на собрание, чтобы узнать, что это такое.

Вы должны понять, что в те дни к наркоманам относились очень плохо. Если где-то собирались вместе два наркомана, то сигнал об этом сразу поступал в полицейский участок. Наркоманов сажали в одиночные камеры, никаких программ по борьбе с наркоманией не было.

Чтобы оправдать своё пристрастие, у меня всегда была готова грустная история. Но однажды я пришёл домой, а у двери стояли мои сумки. Она уже тысячу раз говорила мне: “Уходи”. Но на этот раз было другое дело. В её голосе было что-то необычное. Поэтому я взял сумки и пошёл туда, куда только мог пойти - на улицу.

Я привык к жизни на улице. Я научился жить в кабинах брошенных автомобилей, старых прачечных, нежилых домах. Конечно, у меня никогда не было собственного дома, я не знал, как платить за аренду. Если в моём кармане появлялись три доллара, то они тут же шли на наркотики. Это было так просто.

Я пришёл к А.Н. около 21 года назад (написано в 1981 году). Я рассказал им о всех своих проблемах, и они сказали мне: “Приходи сюда”, а затем: “Работай по Шагам”. Я ознакомился с этими Шагами, но только спустя годы понял, что хоть я и читал о них, но не знал, что читал, не понимал, что читал.

Мне во многих местах говорили, что я наркоман, на меня наклеили ярлык наркомана. Такой ярлык я получил в армии, в тюрьме, на улице. Я признал это, но не понял, что это такое. Мне понадобилось уйти и ещё много испытать, прежде, чем я вернулся к Программе.

Сначала мне нужно было научиться понимать, о чём эта Программа. Я должен был подготовиться, захотеть узнать, о чём эта Программа. И только постояв у порога смерти, я действительно захотел понять. Мне кажется, что смерть - постоянный советчик. Я много раз принимал слишком большие дозы, но в эти моменты мне всегда казалось, что я именно в том месте, куда всегда стремился. Я ходил по краю пропасти, но всё вроде бы было о’кей. Когда я выходил из этого состояния, я только мог сказать: “Дайте мне ещё”. Это было безумие!

В конце концов меня чуть не подстрелили, причём не по моей вине. Мне это не понравилось. Теперь игра в полицейских и воришек стала опасной. У них были “пушки”, а мне совсем не хотелось играть роль мишени. Всё чаще и чаще меня ловили. А однажды, я только что “нагрузился”, и два полицейских поймали меня, распластанного на заборе, через который я пытался перелезть. В тот день я в последний раз употребил наркотики. Я немедленно протрезвел и стал “чистым”. Всё стало мне очень понятным, и я не захотел умирать таким способом. Что-то заклинило в моём мозгу и я подумал: “Таким способом это не должно произойти”.

После этого я немного отдохнул, восстановил свои силы и понял, что могу работать по Шагам. И прямым результатом этого стало полное изменение сущности моей жизни. Я втянулся в работу по Шагам, пытаясь понять, в чём была их суть, я по-настоящему хотел этого. Я понял, что в каждом Шаге существует определённый набор действий. Я должен был действовать так или иначе в зависимости от того, на каком Шаге я оказывался.

Пришло время поговорить о Боге и духовности. Я отделался от Бога много лет назад, затем я связывал его с церковью. Но потом я понял, что Бог, духовность и церковь - это не одно и то же.

Моя жизнь так изменилась, что практически невозможно было поверить, что я когда-то был “там”. Тем не менее я знаю, откуда пришёл, я постоянно об этом помню. Об этом мне напоминают новички и другие мои товарищи, и эти напоминания мне необходимы.

Программа стала частью меня, частью моей жизни. Я более ясно представляю, что со мной происходит сейчас, сегодня, и я больше никогда не прерву этот процесс.

Я приходил на собрания Анонимных Наркоманов для того, чтобы чувствовать заботу обо мне. Сегодня я сам забочусь о других. Я охвачен той заботой, любовью, стремлением разделить чужие беды и радости, которые присущи членам Сообщества А.Н. И хочу, чтобы таких чувств было больше в моей жизни.

Моя проблема - наркомания, мне нужно как-то справиться с наркотиками, ставшими смыслом моей жизни, мне нужно внутренне справиться со своей манией. И теперь у меня есть то, что мне поможет. Это Двенадцать Шагов, ведущих к выздоровлению.

 

ЧУЖАЯ

 

С раннего возраста у меня было сильное чувство, что я не такая, как другие! В то время, как девчонки моего возраста примеряли наряды своих матерей и играли в куклы, я играла с парнями в футбол, курила марихуану и размышляла о тайнах вселенной.

Я начала употреблять наркотики где-то в возрасте двенадцати лет. Мои родители были озабочены проблемой с наркотиками в нашей местности, поэтому меня отдали в наполовину частную школу в Лаудердейле (штат Флорида). Всё это привело к тому, что на наркотики я стала смотреть более философски. В моей жизни существуют такие периоды, о которых я ничего не могу вспомнить, и такие, о которых я хотела бы забыть. Многие периоды вернулись в мою память в процессе выздоровления, но многие нет.

Я с малых лет была скептиком. Я подвергала сомнению всё. Всё, но только не наркотики. Я практически полностью “отключила” чувства и ощущения, которые у меня были по отношению к жизни. Я никогда не хотела жить, хотя и хотела существовать; со временем, когда усилилось моё саморазрушение, это стало более очевидным.

Одно время я считала, что спорт - это дорога, ведущая к свободе и признанию, которого я жаждала. И так, одержимый человек, живущий во мне, набросился на спорт с огромной решительностью и энергией. Я так же чувствовала, что если добьюсь успеха на каком-нибудь поприще и буду лучшей, то завоюю внимание всех. В глазах общества и моих сверстников я была победительницей. Моё имя печаталось в газетах, дважды я входила в состав национальной сборной, была капитаном команды, у меня были медали, призы и титулы. Но не смотря на мой успех в спорте, я чувствовала какую-то опустошённость, а успехи не волновали меня. Я начала выслушивать бесконечные монологи: “У тебя столько возможностей, так что же ты портишь свою жизнь?” У меня была хорошая физическая подготовка, но всё равно я не могла бросить наркотики. Между прочим, я думала, что употребление наркотиков увеличивает мои достижения в спорте, и что они были наградой после тяжёлой работы. Я не окончила последний класс высшей школы, так как большинство моих друзей либо уже закончили, либо были исключены из школы.

Я родилась и выросла в Майами. К пятнадцати годам я уже достаточно напутешествовалась. Путешествие пульсировало в моём сердце, и я прилежно следовала намеченному пути. Одну зиму я провела в горах Калифорнии. Именно тогда я и познакомилась с королём всех наркотиков - мескалином. Следующие несколько лет прошли в отчаянных попытках найти что-то похожее. Основной вопрос, который я задавала себе: “Кто я и где моё место в этом мире?” Я была чужой в своей семье. Я не думала, что принадлежала ей, но в ещё меньшей степени принадлежала этому закрученному обществу. Моей единственной отдушиной было то, что я пыталась писать и всё дальше и дальше уходила в мир изоляции.

Спустя годы я попыталась сделать так, чтобы обстоятельства работали на меня. Я стала христианкой, была баптисткой, поклонялась Кришне, затем снова становилась христианкой, занималась йогой, поступила учиться в духовный колледж, ушла из него, потом вернулась и снова ушла. Затем я поступила в школу, где готовили медицинский персонал для работы на машинах “скорой помощи”, захотела стать медсестрой, но всё равно чувствовала неудовлетворённость. Ни этот мир, ни эта работа не могли удовлетворить все мои потребности.

Из Калифорнии я уехала во Флориду, чтобы стать “чистой”, а так как этого не произошло, я поехала в Северную Каролину, затем в Коннектикут, и так далее, и так далее. Если где-нибудь я вдруг чувствовала себя неуютно, я ехала дальше. То же самое было и с работой. Когда работа мне не нравилась, я просто-напросто меняла её. Но путешествия не были тем необходимым щитом, который закрыл бы меня от борьбы, происходившей в моём теле, разуме и душе. Лето я провела в Бразилии на Амазонке. Это не вылечило меня от моей зависимости. Даже в перуанских Андах болезнь моя прогрессировала. Я узнала, что таможенным властям нравилось видеть Библию в вашем багаже, а также им нравилось слушать, сто цель вашей поездки в ту или иную страну была связана с церковными или миссионерскими делами.

За несколько месяцев до того, как я обнаружила Программу, я работала. Я начала работать по четырнадцать часов в день, но с каждым днём моя жизнь становилась всё более “грязной”. Я обнаружила, что делаю из-за наркотиков вещи, которые не хотела бы делать. Но делала всё, что угодно, лишь бы был “кайф”. Употребление стало настолько неотъемлемой частью моей жизни, что было совсем обычным принятие кокаина прямо за столом в ресторане. Я стала забывать, что все мои действия были противозаконны. Я никак не могла отказаться от чувства, будто все люди постоянно смотрели на меня. Я думала: “Господи, дай мне силы изменить людей и всё то, что не согласно с моим образом мыслей”. Я никак не могла понять, почему бы этому миру не посвятить себя тому, чтобы сделать меня счастливее.

Сегодня я понимаю, что эти мои мысли безумны, но безумные мысли помогли мне определиться по отношению к Программе Анонимных Наркоманов. Вообще безумное мышление является одним из признаков болезни химической зависимости. Я считала, что у меня было идеальное представление о мире. Я часто видела себя в лунном сиянии, в каком-то нереальном состоянии вечности. В моём взрослом теле всегда жила сущность ребёнка. Я хочу того, что хочу, и тогда, когда хочу.

В конце концов в Атланте (штат Джорджия) я познакомилась с Программой Анонимных Наркоманов. Психиатрия мне не помогла. Выписанные медикаменты не сделали ничего, они только заставляли меня хотеть ещё больше наркотиков. Когда я принимала амфетамин, врач давал мне транквилизаторы, чтобы успокоить, а когда я успокаивалась, мне давали таблетки против депрессии, чтобы помочь стабилизировать перепады моего настроения и депрессию. Я помню, как мне говорили: “Принимай это как есть, но тебе никогда не удастся жить без каких-либо лекарств”.

Депрессия стала в конце концов нормальным состоянием моего ума и духа. Мысль о самоубийстве появлялась всё чаще и чаще. Социальная сторона моей жизни не существовала, да и вообще интерес к жизни был на таком низком уровне, что у меня даже иссякла та энергия, которая была необходима для того, чтобы доставать наркотики. Дно моей жизни приближалось, а я каким-то образом всё ещё была жива. Моим врачом в это время была женщина, которая понимала, что такое болезнь - химическая зависимость. И она отказалась принимать меня до тех пор, пока я не пойду на собрание Анонимных Наркоманов.

Я сходила на несколько собраний и сказала ей, что Программа никоим образом не может мне помочь. Когда она отказалась принимать мои объяснения, я сказала ей, что мне кажется, будто люди потому принимают наркотики, что это единственный способ быть счастливыми и свободными. Однажды я сидела на собрании и спросила парня, сидящего рядом со мной: “Эти люди на самом деле такие, или они все “нагружены”?” Он сочувственно посмотрел на меня и ответил: “Они на самом деле такие”.

Затем до меня стала доходить концепция Высшей Силы. Я, проучившись два года в духовном колледже и имея в голове достаточное количество теологических теорий, смешивала духовность с религией. Это было одним из самых больших препятствий в развитии осознанного контакта с Высшей Силой, более могучей, чем я. Моя внутренняя борьба вышла наружу, когда однажды на собрании, темой которого была Высшая Сила, я сказала: “Я не верю в существование силы, которая была бы сильнее меня, и мне надоело обсуждать этот вопрос”. Две минуты прошли в полном молчании, затем парень, который сидел напротив, подошёл ко мне и прошептал: “Я не знаю, откуда ты пришла, и я хочу сказать тебе, что вся эта группа людей является силой, которая сильнее тебя”. Это и стало основой моей концепции Высшей Силы. Сегодня я называю Высшую Силу Богом. Бог, каким я Его сегодня узнаю - это добрый, любящий и понимающий Дух. Сегодня я верю в то, что моя Высшая Сила сохранила меня в живых задолго до того, как я попала в Сообщество А.Н. И я благодарна за то, что я жива. В тот день, когда я признала, что бессильна перед моей зависимостью, огромная тяжесть свалилась с моих плеч. Зависимость говорила: “Ты можешь управлять этим”, но я знала, что не могла.

Одной из самых трудных вещей, с которой мне пришлось столкнуться, было изменение. Мне нужно было изменить “игровые площадки” и “игроков”. Это было ещё легко сделать. Самым трудным было то, что надо было изменить идеи, принципы, отношения и способы реагирования. Сегодня, если я встречаю людей, которые не согласны со мной, мне нужно пробовать отвечать им в духе любви, а это полностью отличается от того игнорирования, с которым я относилась к таким людям в прошлом.

Результатом работы по Программе, посещения собраний, изменения отношений, веры в свою Высшую Силу, стало то, что у меня изменилось даже лицо. Когда я впервые пришла в Программу, один человек из Сообщества назвал меня “Роки” из-за сурового выражения моего лица. Я не выказывала никаких эмоций, не улыбалась, даже когда смеялась внутри, отказывалась от беседы. Однако очень часто я просто не могла говорить, не могла даже что-нибудь сделать, только ходила на собрания и слушала. Много раз я приползала на собрания, садилась в самом углу и надеялась, что никто меня не увидит. Иногда я фантазировала и представляла себя чем-то вроде Духа Каспера. Но люди-то в реальной жизни всё равно меня видели, они пытались говорить со мной, обнять меня, несмотря на моё каменное лицо. В конце концов любовь растопила лёд, и я начала, и я начала реагировать на слова людей, что “инструменты”, которые использовал Бог - это любовь и благоволение.

Самое главное, эта Программа - способ, как жить несмотря на боль, какой бы она ни была, будь то эмоциональная, физическая или духовная. Сегодня для меня даже хорошо пострадать и почувствовать боль, но мне не хочется употреблять. Между прочим, я вижу рост даже в том, что вообще могу что-нибудь чувствовать. Многие годы моим вторым именем была апатия. Иметь желание - это великолепно! Для меня выздоровление - это способность смеяться, плакать или просто сказать слово поддержки. Ещё год назад смерть кого-либо из моих друзей не вызывала у меня даже слезинки. Сегодня же я могу заплакать, если увижу человека в инвалидной коляске.

Пару раз в процессе выздоровления я сталкивалась со странными ситуациями. Я знаю, что любую проблему, какой бы маленькой она не была, можно вынести на собрание. Однажды я пришла с проблемой - есть или не есть шоколадный эклер. Потому что я боялась, что злоупотребляю ими, и записала, как мои мысли менялись по этому поводу. Результатом этого было то, что в будущем я решила убедить моих любимых кондитеров не добавлять в эклеры алкоголь.

Иногда я сталкиваюсь с тем, что, когда всё идёт хорошо, я умышленно начинаю мешать этому. Предельным сроком моих отношений с кем-либо были пять месяцев, и было привычным рвать эти отношения до того, как рвали со мной. Иногда я обнаруживаю, что старый образ мыслей подкрадывается вновь, и я вижу себя несносной, заставляющей людей сердиться на меня. Сегодня я могу смотреть в зеркало и смеяться над собой. Я не скажу, что сегодня я о себе очень хорошего мнения, но оно лучше, чем могло бы быть. Когда я употребляла наркотики, то изучила искусство бегства: “Уж лучше попытаюсь избежать какой-либо ситуации, чем встречусь с ней”, - вот как я думала. И чаще всего я убегала от самой себя. Слов “безмятежность” и “смирение” не было в моём лексиконе. Сегодня я понимаю, что чем от большего я откажусь, тем больше во мне будет спокойствия и безмятежности.

Половину своей жизни я кренговала в мире хаоса и разрушения. Программа Анонимных Наркоманов показала мне направление к берегу безмятежности. Вырастая, я осознавала, что мой опыт может принести пользу тем, кто всё ещё страдает. Свободу, которую я всегда искала, я нашла в Шагах Программы. Одиночество, которое было со мной многие годы, облегчается другими выздоравливающими наркоманами. В Сообществе сегодня я не отвечаю за то, что заболела, но отвечаю за своё выздоровление. Сегодня я могу учиться, иметь квартиру, могу даже эмоционально вверять себя другому человеку. В моей жизни сегодня много людей. Когда я приступила к Программе, я была одинока. Сегодня я знаю, что должна нести сообщение о выздоровлении, и сегодня я говорю: “Спасибо”, сегодня я принадлежу Вселенной.