Мы живем, под собою не чуя страны,

Виктория Молодых

Не чуя страны …

Счастью Саши Никитина не было предела: позавчера он получил свой новенький красненький комсомольский билет члена ВЛКСМ и теперь гордо показывал всем свое весьма удачное фото, вклеенное в документ. Такое радостное событие было решено отметить с друзьями походом в кино. Показывали новую комедию Александрова, и все ребята остались очень довольны. «Какая же Любовь Орлова красавица, а какой у неё прекрасный голос!» – не переставала восклицать Ася. Все ребята дружно подхватили её настрой и раздался веселый гул. Только Маша была на удивление задумчивой, а её обычно искрившиеся большие глаза сейчас явно не выражали счастья. Заметив это, Сашка взял Машу за руку и чуть замедлил шаг, чтобы отдалиться от толпы.

-Что-то случилось?

-С чего это ты такое решил? – натянуто улыбнулась она, и отвернула голову.

-Я с тобой девять лет за одной партой сижу, я тебя насквозь вижу!

- Никитин, вот ты же умный, у тебя и значок за отличную учебу есть… Вот скажи, за что?

-Ничего не понимаю…Что ты имеешь ввиду?

Маша протянула однокласснику два измятых листка, полностью исписанных мелким, разборчивым подчерком и снова повторила вопрос.

Саша внимательно прочел:

За гремучую доблесть грядущих веков,

За высокое племя людей

Я лишился и чаши на пире отцов,

И веселья, и чести своей.

Листки были полностью исписаны четверостишьями, но дочитать он не успел, потому что почувствовал на себе пронизывающее сверление голубых глаз.

-ЗА ЧТО УБИЛИ МАНДЕЛЬШТАМА? – громко и очень четко, чеканя, произнесла Маша.

Глаза Саши суетливо забегали, тяжело вздохнув, он все-таки ответил:

-Ну, во-первых, его не убили, а сослали, а во вторых, как это «за что»? Как это «за что»? Он - враг революции! Он - враг советского народа! Он советский режим критиковал! Это мало что ли? Он общий враг!

Но эмоциональная речь Александра Машу совершенно не тронула, и невозмутимым тоном она снова произнесла:

-И что же теперь? А что дальше? Мне вот пение Орловой не нравится, фальшивит она, что же теперь...Меня за критику Орловой расстрелять должны?

-Машка, ну что за бредни ты несешь? - Саша больно впился ей пальцами в плечи и встряхнул.

-А ты вот почитай, почитай. Ну не может человек с такой душой, с такими стихами, быть врагом народа. Вот не верю я в это, и ни за что не поверю.

Саша еще раз посмотрел на листки, а потом разорвал их и кинул на землю:

-Бред несет твой Мандельштам!

-Дурак! Это ко мне сестра из института приехала, переписать дала. Убирайся! - крикнула ему Маша и принялась собирать с асфальта улетающие обрывки бумаги.

 

Уверенный, что поступил по-комсомольски правильно, Саша с гордо поднятой головой пошел к друзьям, сидевшим на ступеньках театра.

 

Утром понедельника настроение Александра было очень веселым: сегодня состоится первое в его жизни собрание членов ВЛКСМ, от предвкушения у Саши даже ноги тряслись.

 

Машка Аверченко, разумеется, на него обижалась, и впервые за девять лет школьной жизни они сидели в разных концах класса. Саша не понимал, в чем он провинился, поэтому первым мириться не собирался. Начался урок истории отечества, Саша просто обожал уроки истории, но еще больше он любил учительницу, преподающую предмет – Дарью Анатольевну.

- О деятельности царизма против национально-освободительного движения у нас расскажет Мария Аверченко.

Но слова учительницы остались проигнорированы. Дарья Анатольевна повторно окрикнула девушку и, изрядно разозлившись, подошла к её парте. Маша старательно и аккуратно приклеивала грязные клочки бумаги к картону.

-А это еще что?

-Поэзия…-тихо, испугано, совсем для себя не свойственно произнесла Маша.

-Сжечь!

-Как! Как это сжечь! Нельзя! Это искусство! Это душа! –навзрыд, задыхаясь, кричала Маша.

Дарья Анатольевна дала ученице звонкую пощечину и выгнала из кабинета.

 

Меньше всего Сашка ожидал, что первое комсомольское собрание, которое так ждал, он возненавидит. В кабинете присутствовали все его одноклассники, учитель истории, классный руководитель, директор школы, какие-то неизвестные Саше мужчины в костюмах, отец - Константин Львович Аверченко и сама Машка, стоявшая в центре и презрительным взглядом испепеляющая аудиторию.

Директор школы стояла рядом и звонким голосом проговорила речь:

-Нам очень жаль, что в стенах нашей светлой школы, построенной только благодаря товарищу Сталину, учится эта невоспитанная, своенравная хамка, не отличающая зло от добра. Также мы уверенны, Константин Львович, что образцовая советская семья, никогда не допустила бы подобных выходок детей и смогла бы воспитать уважающего старших полезного члена общества. Поэтому и вам на работу, и работу вашей жены уже сообщили об этом, и мы надеемся, там примут максимально жесткие меры, чтобы впредь никто не смел бороться за лживую правду врагов, знал, кому обязан за чистое небо над головой. Всем спасибо за внимание.

 

Незнакомые мужчины утвердительно кивали после каждого слова директрисы. Саше стало тяжко и больно от всего происходящего. Все почему-то забыли, что Маша -победитель Всесоюзной олимпиады по биологии, а месяц назад, когда она первая в школе получила два золотых значка ГТО, её называли, гордостью школы, и директриса лично целовала Марию в обе щеки. Почему-то Дарья Анатольевна совершенно не вспомнила, как три месяца назад Лев Константинович - лучший кардиолог области, в течение долгих бессонных дней и ночей боролся за жизнь её четырехлетнего сына, и когда у него все-таки получилось спасти сердце ребенка, хотя другие врачи даже отказывались просто обследовать мальчика, и она понесла ему целую корзину разных деликатесов и дорогую бутылку коньяка, он отказался, ибо советский врач работает на благо общества, а не в личных целях. Как же удивительно избирательна человеческая память, и какой гибкой порой оказывается на первый взгляд несокрушимая, фундаментальная правда.

 

В школе Маша больше не появлялась. Ребята, хоть и создавали видимость обыденной жизни, но ощущали острую нехватку солнечного света в воплощении маленькой голубоглазой Аверченко. Сашка испытывал острую вину в произошедшем, и только через две недели набрался храбрости, чтобы пойти и искренне поговорить с самой лучшей соседкой по парте. Когда Сашка подошел к дому, в котором жила Маша, его сердце запрыгало, в ушах загудело и ему резко захотелось повернуть назад, тогда он вспомнил, как гордо она стояла на собрании, и решил, что поворачивать он не имеет права. Правда, пока он рассуждал, Маша сама появилась перед ним. На плече у нее висела маленькая сумка, а в руке она держала кожаный саквояж.

-Ты, вероятно, здесь из-за меня. – на юношу уставились два больших блестящих глаза.

-Да…..- он постыдно отвел глаза в землю, боясь посмотреть на неё.

-И что же ты хочешь мне сказать?

-Ты….Ты уезжаешь?

-Да. Отца уволили, теперь мы уезжаем на Дальний восток. Там сейчас полным ходом идет освоение земель, поэтому точно нужны хорошие врачи.

-Владивосток? Это же очень далеко! Там же цивилизации-то почти нет.

-Ну и что. Может быть там цивилизация человеческую душу еще не убила.

-Прости меня, Машка.

- Обиды – удел слабых. Да и ты тут не виноват, это все они… Вот держи.

Она достала из сумки тетрадный лист, исписанный четверостишьями.

-Но как, Дарья Анатольевна его забрала же.

-По памяти, как еще. Прощай..

Она побежала к своей семье. А Саша бережно сложил лист и положил в карман. Рвать его он больше не собирался.

 

Дома Саша раз за разом перечитывал листок от строчки до строчки, и в голове постоянно звучало:

Виктория Молодых

Не чуя страны …

Счастью Саши Никитина не было предела: позавчера он получил свой новенький красненький комсомольский билет члена ВЛКСМ и теперь гордо показывал всем свое весьма удачное фото, вклеенное в документ. Такое радостное событие было решено отметить с друзьями походом в кино. Показывали новую комедию Александрова, и все ребята остались очень довольны. «Какая же Любовь Орлова красавица, а какой у неё прекрасный голос!» – не переставала восклицать Ася. Все ребята дружно подхватили её настрой и раздался веселый гул. Только Маша была на удивление задумчивой, а её обычно искрившиеся большие глаза сейчас явно не выражали счастья. Заметив это, Сашка взял Машу за руку и чуть замедлил шаг, чтобы отдалиться от толпы.

-Что-то случилось?

-С чего это ты такое решил? – натянуто улыбнулась она, и отвернула голову.

-Я с тобой девять лет за одной партой сижу, я тебя насквозь вижу!

- Никитин, вот ты же умный, у тебя и значок за отличную учебу есть… Вот скажи, за что?

-Ничего не понимаю…Что ты имеешь ввиду?

Маша протянула однокласснику два измятых листка, полностью исписанных мелким, разборчивым подчерком и снова повторила вопрос.

Саша внимательно прочел:

За гремучую доблесть грядущих веков,

За высокое племя людей

Я лишился и чаши на пире отцов,

И веселья, и чести своей.

Листки были полностью исписаны четверостишьями, но дочитать он не успел, потому что почувствовал на себе пронизывающее сверление голубых глаз.

-ЗА ЧТО УБИЛИ МАНДЕЛЬШТАМА? – громко и очень четко, чеканя, произнесла Маша.

Глаза Саши суетливо забегали, тяжело вздохнув, он все-таки ответил:

-Ну, во-первых, его не убили, а сослали, а во вторых, как это «за что»? Как это «за что»? Он - враг революции! Он - враг советского народа! Он советский режим критиковал! Это мало что ли? Он общий враг!

Но эмоциональная речь Александра Машу совершенно не тронула, и невозмутимым тоном она снова произнесла:

-И что же теперь? А что дальше? Мне вот пение Орловой не нравится, фальшивит она, что же теперь...Меня за критику Орловой расстрелять должны?

-Машка, ну что за бредни ты несешь? - Саша больно впился ей пальцами в плечи и встряхнул.

-А ты вот почитай, почитай. Ну не может человек с такой душой, с такими стихами, быть врагом народа. Вот не верю я в это, и ни за что не поверю.

Саша еще раз посмотрел на листки, а потом разорвал их и кинул на землю:

-Бред несет твой Мандельштам!

-Дурак! Это ко мне сестра из института приехала, переписать дала. Убирайся! - крикнула ему Маша и принялась собирать с асфальта улетающие обрывки бумаги.

 

Уверенный, что поступил по-комсомольски правильно, Саша с гордо поднятой головой пошел к друзьям, сидевшим на ступеньках театра.

 

Утром понедельника настроение Александра было очень веселым: сегодня состоится первое в его жизни собрание членов ВЛКСМ, от предвкушения у Саши даже ноги тряслись.

 

Машка Аверченко, разумеется, на него обижалась, и впервые за девять лет школьной жизни они сидели в разных концах класса. Саша не понимал, в чем он провинился, поэтому первым мириться не собирался. Начался урок истории отечества, Саша просто обожал уроки истории, но еще больше он любил учительницу, преподающую предмет – Дарью Анатольевну.

- О деятельности царизма против национально-освободительного движения у нас расскажет Мария Аверченко.

Но слова учительницы остались проигнорированы. Дарья Анатольевна повторно окрикнула девушку и, изрядно разозлившись, подошла к её парте. Маша старательно и аккуратно приклеивала грязные клочки бумаги к картону.

-А это еще что?

-Поэзия…-тихо, испугано, совсем для себя не свойственно произнесла Маша.

-Сжечь!

-Как! Как это сжечь! Нельзя! Это искусство! Это душа! –навзрыд, задыхаясь, кричала Маша.

Дарья Анатольевна дала ученице звонкую пощечину и выгнала из кабинета.

 

Меньше всего Сашка ожидал, что первое комсомольское собрание, которое так ждал, он возненавидит. В кабинете присутствовали все его одноклассники, учитель истории, классный руководитель, директор школы, какие-то неизвестные Саше мужчины в костюмах, отец - Константин Львович Аверченко и сама Машка, стоявшая в центре и презрительным взглядом испепеляющая аудиторию.

Директор школы стояла рядом и звонким голосом проговорила речь:

-Нам очень жаль, что в стенах нашей светлой школы, построенной только благодаря товарищу Сталину, учится эта невоспитанная, своенравная хамка, не отличающая зло от добра. Также мы уверенны, Константин Львович, что образцовая советская семья, никогда не допустила бы подобных выходок детей и смогла бы воспитать уважающего старших полезного члена общества. Поэтому и вам на работу, и работу вашей жены уже сообщили об этом, и мы надеемся, там примут максимально жесткие меры, чтобы впредь никто не смел бороться за лживую правду врагов, знал, кому обязан за чистое небо над головой. Всем спасибо за внимание.

 

Незнакомые мужчины утвердительно кивали после каждого слова директрисы. Саше стало тяжко и больно от всего происходящего. Все почему-то забыли, что Маша -победитель Всесоюзной олимпиады по биологии, а месяц назад, когда она первая в школе получила два золотых значка ГТО, её называли, гордостью школы, и директриса лично целовала Марию в обе щеки. Почему-то Дарья Анатольевна совершенно не вспомнила, как три месяца назад Лев Константинович - лучший кардиолог области, в течение долгих бессонных дней и ночей боролся за жизнь её четырехлетнего сына, и когда у него все-таки получилось спасти сердце ребенка, хотя другие врачи даже отказывались просто обследовать мальчика, и она понесла ему целую корзину разных деликатесов и дорогую бутылку коньяка, он отказался, ибо советский врач работает на благо общества, а не в личных целях. Как же удивительно избирательна человеческая память, и какой гибкой порой оказывается на первый взгляд несокрушимая, фундаментальная правда.

 

В школе Маша больше не появлялась. Ребята, хоть и создавали видимость обыденной жизни, но ощущали острую нехватку солнечного света в воплощении маленькой голубоглазой Аверченко. Сашка испытывал острую вину в произошедшем, и только через две недели набрался храбрости, чтобы пойти и искренне поговорить с самой лучшей соседкой по парте. Когда Сашка подошел к дому, в котором жила Маша, его сердце запрыгало, в ушах загудело и ему резко захотелось повернуть назад, тогда он вспомнил, как гордо она стояла на собрании, и решил, что поворачивать он не имеет права. Правда, пока он рассуждал, Маша сама появилась перед ним. На плече у нее висела маленькая сумка, а в руке она держала кожаный саквояж.

-Ты, вероятно, здесь из-за меня. – на юношу уставились два больших блестящих глаза.

-Да…..- он постыдно отвел глаза в землю, боясь посмотреть на неё.

-И что же ты хочешь мне сказать?

-Ты….Ты уезжаешь?

-Да. Отца уволили, теперь мы уезжаем на Дальний восток. Там сейчас полным ходом идет освоение земель, поэтому точно нужны хорошие врачи.

-Владивосток? Это же очень далеко! Там же цивилизации-то почти нет.

-Ну и что. Может быть там цивилизация человеческую душу еще не убила.

-Прости меня, Машка.

- Обиды – удел слабых. Да и ты тут не виноват, это все они… Вот держи.

Она достала из сумки тетрадный лист, исписанный четверостишьями.

-Но как, Дарья Анатольевна его забрала же.

-По памяти, как еще. Прощай..

Она побежала к своей семье. А Саша бережно сложил лист и положил в карман. Рвать его он больше не собирался.

 

Дома Саша раз за разом перечитывал листок от строчки до строчки, и в голове постоянно звучало:

Мы живем, под собою не чуя страны,