Он призывает огонь на Россию. А для пущей удачливости советует скооперироваться с разбойниками.

Во имя чего? — Все во имя того же:„Мы должны отдаться безраздельно разрушению, постоянному, безостановочному".

Революционеры, как гомункулусы, все на одно лицо.

...Народ надо держать в узде. Никакой мягкотелости. Диктатура! В петроградских и московских газетах в 1918 году широко публиковалась статья Ленина, показывающая его личную, тем самым и вообще революционную, большевистскую, и даже больше — советскую позицию на этот счет.

Диктатурой пролетариата, как она осуществлялась до тех пор, Ленин был явно не доволен. Советская власть, по его словам, более походила на кисель, чем на железо. Чтобы придать ей твердость железа, Ленин не видит другого исхода, кроме личной диктатуры. Заметили, как легко аморфная «диктатура пролетариата» переходит в личную диктатуру?

Как может быть обеспечено строжайшее единство воли, составляющее необходимое условие всякой твердой власти? — спрашивает Ленин и дает на этот вопрос следующий ответ:

подчинением воли тысяч воле одного. Это подчинение может напоминать, при идеальной сознательности и дисциплинированности участников общей работы, больше мягкое руководство дирижера. Но оно может принимать и резкие формы диктаторства.

Так как «идеальной сознательности», увы, в наличии не имеется, то ясно, что без «резких форм диктаторства» не обойтись.

Огромный кусок мира — Россия — служит революционерам в качестве объекта их неугомонных опытов. На протяжении истории человечества кто только ни выступал от имени «трудовых масс» и кто только ни являлся их «благодетелем». Теперь вот, — коммунисты, у которых за душой ничего, кроме пещерной ненависти ко всему миру, нет.

Революция, на основе которой строится социализм, тем опаснее, что она является народу под видом его друга и избавителя. Между тем, она, конечно же, не такой «платонический бессребреник». Она требует от человека огромных жертв: жертв кровью и душой.

Революция стремится к насильственному перевороту существующего строя, а такие перевороты немыслимы без крови. Революция начертала на своем знамени: «история человечества есть история классовай борьбы». Для нее требование желудка — единственный фактор истории, почти исключительный кодекс жизни. В какую бы форму ни выливалась революция, она одинаково гибельна.

Революция — это разрушение, разложение..., вражда..., борьба одного класса против другого.

Революция — безумство. Она разрушает, а не созидает, она умеет вырывать с корнем, но не сеять.

Высшая справедливость, на завоевание которой большевики скликали народ фабричными гудками и которую завоевывали, перешагивая через горы трупов своих же собратьев, оказалась грудой обломков, хаосом, среди которого бродит оглушенный человек. „Жажду" — вот что испытывает он, хотя и не находит в себе смелости сказать это вслух. „Жажду", потому что большевики высосали из его души последнюю каплю божественной влаги.

Рай, которым большевики увлекали народ и во имя которого они наматывали кишки своих идеологических противников на свои кровавые штыки, этот рай оказался призрачным, и уже в нем, в этом мнимом раю, надвигается новая революция, может быть единственно оправданная из всех возможных — революция народного Духа.

...Всякая революция есть плод беззакония. А всякое предприятие, в основу которого положено зло, лишено будущности или будущее его еще более ужасно, чем начало. «От злого начала злой конец бывает» — говорили древние. Мы являемся свидетелями истинности этого утверждения.

Если человек сохранит в себе то существенное, что отличает его от животного, если в человеке не угаснет его специфическая животворная мысль, если ему не суждено, а мы твердо верим, что не суждено, прийти в это жуткое животное состояние, то «революция, основанная на насилии, лишена будущности».

ЦЕРКОВЬ И ГОСУДАРСТВО

Как же сориентировать себя по отношению к революции и ее кровному детищу — советской власти — рядовому человеку-христианину?

Новый Завет, не касаясь специально темы отношений Церкви к государству и открывая тем самым полный простор их возможному устройству, содержит, тем не менее, ясные указания на принципиальное отношение христианина ко всякой власти вообще. Государственной, разумеется.

В Писании имеется несколько довольно ясных указаний на этот счет. Наиболее часто авторы, пишущие в нашей стране о взаимоотношении Церкви и государства, склонны употреблять слова апостола Павла из послания к Римлянам:„Всякая душа да будет покорна высшим властям: ибо нет власти не от Бога, существующие же власти от Бога установлены" (Рим.3,1). На этом, как правило, цитату обрывают. А смысл ее как раз и раскрывается в нескольких последующих стихах и во всем Евангельском контексте.

Из приведенного текста Писания произвольно составляют свой собственный парафраз: всякая власть от Бога. Следовательно, ей нужно безусловно повиноваться. Не избежал этого «соблазна» и досточтимый отец Димитрий Дудко в своем «покаянном» заявлении.

Следует сразу же отметить: этой фразы — всякая власть от Бога — в Писании нет. Ни в славянском, ни в синодальном русском, ни в новейшем, русифицированном переводе.