Межконфессиональный диалог в современной России.

 

Межконфессиональный диалог, являясь одним из видов межконфессиональных отношений, – необходимый компонент интеграции таких элементов российского общества как религиозные организации. «Какими бы враждебными ни были их [конфессий] установки по отношению друг к другу, между ними всегда происходило общение, подспудный обмен ценностями <…> сегодня под межрелигиозным диалогом мы начинаем понимать не стихийный и подспудный обмен культурной информацией, а сознательную ориентацию на взаимопонимание»[200]. Именно диалог способствует утверждению принципа толерантности в обществе. В свою очередь, соблюдение принципа свободы совести содействует стремлению конфессий идти на диалог. Рамки данной работы не позволяют проследить все существующие диалогические связи между конфессиями в современной России. Мы ограничимся наиболее важными из них.

В предыдущей главе мы перечислили виды межконфессионального диалога. В данном параграфе будут рассмотрены два из них: доктринальный диалог и межконфессиональное сотрудничество и взаимопомощь (институциональный).

Доктринальным (богословский) диалог имеет особое значение для институционально оформленных вероисповедных сообществ. П.М. Мчедлов утверждает, что этот диалог становится особенно острым, когда одна из религий, например, объявляет свое вероучение вселенским и абсолютным для всех. Доктринальный диалог является одним из трудных, потому что сближение вероучений, даже близкородственных, как, например, православие и католицизм, является чаще всего безуспешным. «Межконфессиональный диалог действительно связан с немалым риском. Прежде всего, с опасностью быть неверно истолкованным самими его инициаторами (примеров много – от незамысловатой идеи диалога как союза против третьего до трактовки диалога в духе суперэкуменизма). И даже самый корректный диалог может быть неверно истолкован и может привести к непредсказуемым последствиям»[201]. Это было одним из фактов препятствующих развитию экуменистического движения в России. Авторы словарных статей определяют экуменистическое движение как движение христианских церквей за устранение разобщенности между ними и сплочение церковных сил в международном масштабе, то есть выступают за объединения всех христианских конфессий. Данное движение возникло по инициативе протестантских церквей США и Западной Европы в начале XX в. (Всемирная миссионерская конференция в Эдинбурге 1910 г. и др.). Оно окончательно оформилось в организационную форму на Всемирной ассамблее церквей в Амстердаме (1948 г.), где был создан Всемирный Совет Церквей (ВСЦ). ВСЦ – орган, объединяющий и координирующий деятельность участвующих в экуменистическом движении церковных организаций. Формальная цель движения – достижение вероисповедного единства христиан. Фактически оно направлено на преодоление глубокого кризиса христианства и укрепление позиций этой религии в современном мире. Представители движения выступают за усиление влияния религии на общество, за сопротивление процессу секуляризации, за выработку общехристианской социальной программы, которая будет приемлема для верующих, живущих в разных странах. Первоначально в это движение входили протестантские религиозные организации, но в 1961-1965 гг. во ВСЦ вошли православные и иные церкви. РПЦ вошла туда в 1961 г. Расширение социального состава и вероисповедной принадлежности участников экуменистического движения способствовало консолидации церковных сил. Вместе с тем оно привело к острым дискуссиям по общественно-политическим и социальным проблемам, а также по проблемам религиозного и организационного характера (отношение к процессу религиозной секуляризации, церковного обновления, к религиозной толерантности, степени христианской интеграции в рамках ВСЦ). К началу XXI в. экуменизм стал одной из главных тем, которые обсуждаются при взаимодействии существующих конфессий. Как утверждает М.Ю. Ефлова, экуменизм не теряет своей актуальности, и на смену ему начинает приходить более современная концепция «Единство в многообразии». Также современный экуменизм сопряжен с новейшими глобализационными тенденциями. Если в XX в. экуменизм рассматривался как движение только христианских церквей, то сегодня можно услышать мнения относительно слияния всех мировых религий в одну большую церковь. С нашей точки зрения, привести к единому теологическому знаменателю такие мировые религии как буддизм, ислам, христианство очень трудно[202]. Слишком отличается катехизис указанных религий. Между такими религиями возможна только межконфессиональная взаимопомощь и сотрудничество без доктринального сближения. В дополнение важно упомянуть, что некоторые ученые, вопреки всеобщему мнению, уже говорят о кризисе экуменистического движения, так как многие попытки «по достижению христианского единства в рамках международных межцерковных организаций посредством признания несуществующих догматических и канонических различий, в конечном счете, завершаются неудачей»[203]. Доктринальный диалог все же чаще носит конфронтационный характер, чем характер конструктивного сотрудничества, поскольку конфессии друг друга воспринимают как миссионерский объект.

Богословский диалог в современной России мы рассмотрим на примере РПЦ и ее диалогических связей. Русская православная церковь ведет богословский диалог с инославием с начала XVIII в. Однако в рамках данной работы мы сосредоточим свое внимание на тех церквях, с которыми РПЦ общается на каноническом уровне на сегодняшний день. Русская Православная Церковь ведет богословский диалог[204]:

· с Древними Восточными (дохалкидонскими) церквами на всеправославном уровне с 1961 г., сначала в ходе неофициальных встреч, а с 1985 г. в официальном богословском диалоге в лице своих представителей, входивших в состав Смешанной богословской комиссии. Результатом многолетних трудов по обсуждению причин и характера разделения, существующего между Православной церковью и церквами, не принявшими определений IV Вселенского (Халкидонского) Собора, стало «Второе общее заявление и предложение Церквам» (Шамбези, Швейцария, 1990). В отношении промежуточных итогов всеправославного диалога с дохалкидонскими церквами и выработанного в его ходе документа действует решение Архиерейского Собора Русской Православной Церкви 1997 г. «Рассмотрев информацию о ходе диалога между Православной и Восточными Православными Церквами (дохалкидонскими), приветствовать дух братства, взаимопонимания и общего стремления быть верными апостольскому и святоотеческому Преданию, который выражен Смешанной богословской комиссией по богословскому диалогу между Православной и Восточными Православными Церквами во "Втором общем заявлении и предложениях Церквам" (Шамбези, Швейцария, 1990 год). "Заявление" не должно рассматриваться как окончательный документ, достаточный для восстановления полного общения между Православной Церковью и Восточными Православными Церквами, так как содержит неясности в отдельных христологических формулировках. В этой связи выразить надежду на то, что христологические формулировки будут и далее уточняться в ходе изучения вопросов литургического, пастырского и канонического характера, а также вопросов, относящихся к восстановлению церковного общения между двумя семьями Церквей восточно-православной традиции» [205]. Исходя из вышеприведенного решения Архиерейского Собора, Священным Синодом на заседании 30 марта 1999 г. было принято решение продолжить богословский диалог Русской Православной Церкви с дохалкидонскими церквами на двустороннем уровне. При ведении этого диалога наблюдается реализация принципа свободы совести и толерантности. В данных двусторонних отношениях есть попытки совместных заявлений, а также, что является самым главным, есть желание на дальнейшее продолжение диалога.

· с Римско-Католической Церковью. Отправной точкой налаживания отношений между РПЦ и РКЦ был II Ватиканский собор (1962-1965). «Для будущего православно-католического диалога огромное значение имело создание Секретариата по вопросам единства христиан (1960)»[206]. Именно по его инициативе на этот Собор были приглашены некатолические наблюдатели. РПЦ сначала отказалась участвовать в соборе, аргументировав это тем, что данное мероприятие касается только Католической церкви, и тем, что в разговорах христианских деятелей относительно единения церкви есть стремление распространить власть Рима на Православную церковь. После долгих и трудных дипломатических переговоров было принято поступившее приглашение. С этого момента начался период «налаживания» отношений. Важными вехами православно-католических отношений были[207]: Декрет об экуменизме (Uniatatis redintegratio), отмена взаимных отлучений 1054 г. папскими легатами и Константинопольским патриархом Михаилом Керуларием (7 декабря 1965 г.), в 1976 г. было торжественно объявлено о начале диалога на мировом уровне, в 1980-1982 гг. международной смешанной богословской комиссией диалога между Православной и Католической Церквями был разработан документ Тайна церкви и Евхаристии в свете Тайны Святой Троицы (Мюнхен, 1982), Апостольские послания папы Иоанна Павла II Orientale Lumen (Свет Востока) (1995 г.) и Ut unum sint (Да будут все едино), Pro Russia (Общие принципы и практические нормы координации евангелизаторской деятельности и экумнистические обязательства Католической Церкви в России и других странах СНГ). В последнем из перечисленных документов заключается, что «процесс реорганизации Католической Церкви в странах СНГ (в начале 90-х) сопровождался, к несчастью, напряженными отношениями с Православной Церковью»[208]. В этом же документе говорится, что в январе 1992 г. существовала договоренность Католической церкви с Московским Патриархатом по поводу мирного распределения церковный зданий, но из-за нестабильной обстановки в России в это время все контакты прекратились. В 2000 г. появились важные документы, определяющие экклезиологические (учение о Церкви) позиции Католической и Русской православной Церкви в межконфессиональном диалоге. Католическая церковь опубликовала такие документы: ноту «О выражении “Церкви-сестры”» (30 июня 2000 г.) и декларацию Dominus Iesus (6 августа 2000 г.). В свою очередь на Юбилейном Архиерейском Соборе РПЦ был опубликован программный документ «Принципы отношения к инославию». Декларация Dominus Iesus и «Принципы отношения к инославию» РПЦ могут быть одновременно консервативными и экуменистическими. Консервативными – в верности церковному приданию и в стремлении к догматической строгости, экуменистическими – в открытости, в готовности к диалогу и к поиску богословского решения трудных вопросов[209]. Католическая церковь рассматривает диалог и как испытание совести, и как примирение разногласий. Помимо этого, Католическая Церковь призывает к сотрудничеству на всех уровнях: пастырской, культурных связей и общественной деятельности[210]. Однако в документе «Общие принципы и практические нормы координации евангелизаторской деятельности и экуменистические обязательства Католической Церкви в России и других странах СНГ» заключается, что «сегодня [2005 г.] возникают напряженные и неприятные ситуации»[211] в католическо-православном диалоге. В официальном документе РПЦ – «Принципы отношения к инославию»[212] (14 августа 2000 г.) – говорится, что богословский диалог с Римско-Католической Церковью должен развиваться параллельно с обсуждением наиболее насущных проблем двусторонних отношений. Важнейшей темой диалога сегодня остается тема унии и прозелитизма. В настоящее время и в ближайшем будущем одной из наиболее перспективных форм сотрудничества с Римско-Католической Церковью является укрепление существующих региональных связей с епархиями и приходами РКЦ. Другой формой сотрудничества может стать установление и развитие уже существующих связей с католическими Епископскими Конференциями. Можно сказать, что в православно-католических отношениях первостепенным является соблюдение принципов толерантности и свободы совести.

· с Англиканами отношения имеют особый характер, обусловленный и их давностью, и особым духом заинтересованности, взаимного уважения и внимания, в котором они традиционно велись. Диалог с англиканами, прерванный революционной сменой власти в России, был возобновлен в 1956 г. на богословском собеседовании в Москве, когда обсуждались темы «Взаимоотношения Русской Православной Церкви с Англиканской Церковью», «О Священном Писании и о Священном Предании», «Доктрина и ее формулировка», «Символ веры и Соборы», «Таинства, их сущность и количество», «Православные обычаи». С 1976 г. Русская Православная Церковь участвует в общеправославном диалоге с англиканами. Существенный урон успешному и прогрессировавшему развитию диалога нанесло появление у англиканской стороны практики рукоположения женщин в священный и епископский сан, чуждой традиции Церкви. Серьезную трудность для нормального ведения этого диалога представляют также нечеткие и растяжимые экклезиологические предпосылки англикан, которые лишают конкретности содержание совместно подписываемых общих богословских текстов. Аналогичной является трудность, возникающая в результате различных крайних заявлений по вопросам веры отдельных руководящих деятелей англикан. Относительно тематики диалога, в частности, подчеркивая согласие, которое может иметь место по догматическим вопросам, разделяющим обе Церкви. Также обе церкви уверены: чтобы диалог проходил наиболее плодотворно необходимо включить в тематику совместных совещаний вопросы духовности, пастырского попечения и служения нуждам современного мира. В православно-англиканских отношениях можно заметить некоторое взаимное уважение и «потепление» в отношениях. В такого рода отношениях может находиться благодатная почва для формирования толерантных отношений.

· Старокатоликами. Диалог РПЦ с данной церковью отличается своей богатой историей, теологическим значением, серьезными результатами, отмеченными на Поместном Соборе Русской Православной Церкви 1917–1918 гг. Третье Предсоборное Всеправославное совещание (28.11–6.11.1986) приняло следующую резолюцию по результатам диалога со старокатоликами: «Уже составлено и совместно принято двадцать текстов; такое же число богословских, экклезиологических, сотериологических тем, включая темы о Богоматери и некоторых таинствах. Смешанной Богословской Комиссии предстоит рассмотреть и на следующем заседании, изучив вопросы, касающиеся учения о таинствах, эсхатологии, а также условий и следствий церковного общения. Совещание считает, что для более полной оценки результатов этого диалога следовало бы иметь в виду следующее: а) соблюдение Старокатолической Церковью давней практики общения в таинствах с Церковью Англии, а также появившиеся в Германии позднейшие тенденции к общению в таинствах с Евангелической Церковью, поскольку все это снижает значение совместно подписываемых в диалоге общих экклезиологических текстов; б) трудности воплощения и раскрытия богословия совместно подписываемых общих богословских текстов во всей жизни Старокатолической Церкви. Оба этих вопроса нуждаются в оценке компетентных богословов Православной Церкви с точки зрения экклезиологических и церковных последствий, с тем чтобы ускорить установление церковных предпосылок для восстановления церковного общения со старокатоликами. Успешное завершение этого богословского диалога благоприятно отразится и на результатах других диалогов, поскольку упрочит доверие к ним»[213].

· С лютеранами. Диалог проходит как на двустороннем, так и на всеправославном уровне.

· Русская Православная Церковь участвует в общеправославном диалоге с реформатами. Темами этого диалога являлись Священное Предание, Евхаристия, духовные ценности и социальное служение. Несмотря на трудности данного диалога, его участники настроены на его продолжение. Особое внимание, по мнению представителей данных церквей, следует уделять экклезиологической (Учение о церкви) тематике, а также теме Предания Церкви.

· Долгое время РПЦ и РПЦЗ находились в состоянии раскола. Это продолжалось до тех пор, пока за последние несколько лет не начался процесс налаживания отношений РПЦ и РПЦЗ, который завершился подписанием Акта о каноническом общении РПЦ и РПЦЗ [214] 17 мая 2007 г. в Москве. «Руководствуясь стремлением к восстановлению благословенного мира, богозаповеданной любви и братского единения в общем делании на ниве Божией <…> Настоящим Актом восстанавливается каноническое общение внутри Поместной Русской Православной Церкви. Ранее изданные акты, препятствовавшие полноте канонического общения, признаются недействительными либо утратившими силу. Восстановление канонического общения послужит, Богу содействующую, укреплению единства Церкви Христовой и делу ее свидетельства в современном мире, способствуя исполнению воли Господней о том, «чтобы и рассеянных чад Божиих собрать воедино»[215]. Данный Акт является ярким примером толерантного отношения церквей друг к другу: взаимное уважение и стремление вести диалог на паритетных началах, которые увенчались подписанием соглашения о каноническом общении. Можно сделать вывод, что в процессе диалога межконфессиональные отношения наиболее эффективно координируются, так как обе стороны направлены на сотрудничество друг с другом, предупреждены о действиях друг друга и знают о последующих шагах в отношении друг друга. Особенно важно отметить тот факт, что было подписано «соглашение» как результат взаимодействия сторон.

· на протяжении уже почти столетия Русская Православная Церковь ведет диалог с экуменическим движением (см. выше);

· отдельно стоит отметить иудейско-христианский диалог. Алексий II о сущности иудейско-христианского диалога говорил так: «Очень хорошо это выразил выдающийся иерарх и богослов Русской Православной Церкви архиепископ Херсонский и Одесский Никанор (Бровкович) в проповеди, произнесенной в Одессе (1884). Главной мыслью этой проповеди было теснейшее родство между ветхозаветной и новозаветной религией. Единение иудейства с христианством должно мыслиться не на почве индифферентизма или каких-либо отвлеченных общечеловеческих гуманистических принципов, а на реальной почве духовного и естественного родства и положительных религиозных интересов. Мы должны быть едино с иудеями, не отказываясь от христианства, не вопреки христианству, а во имя и в силу христианства, а иудеи должны быть едино с нами не вопреки иудейству, а во имя и в силу истинного иудейства. Мы потому отделены от иудеев, что мы еще "не вполне христиане", а они (иудеи) потому отделяются от нас, что они "не вполне иудеи". Ибо полнота христианства обнимает собою и иудейство, а полнота иудейства есть христианство (Православное Обозрение, 1884, май-июнь)»[216]. Именно в основе этого выступления лежит идея взаимопонимания и диалога между РПЦ и иудейством. Уже с 1861 г. один из епископов РПЦ призывал РПЦ содействовать прекращению враждебности и установлению конструктивного диалога между двумя конфессиями. «В духе диалога и сближения обращался к евреям и архиепископ Николай (Зиоров). "Еврейский народ близок нам по вере. Ваш закон – это наш закон, ваши пророки – это наши пророки. Десять заповедей Моисея обязывают христиан, как и евреев. Мы желаем жить с вами в мире и согласии, чтобы никаких недоразумений, вражды и ненависти не было между нами" (Варшавские беседы и речи, т.3, СПб., 1911)»[217]. Как мы видим, иудейско-христианский диалог исторически строится на толерантном отношении друг другу. Поэтому для координации отношений между двумя вышеуказанными конфессиями принцип толерантности является не только необходимой, но и уже устоявшейся нормой.

Теперь целесообразно перейти ко второму виду диалога – взаимопомощь и сотрудничество без доктринального сближения (институциональный). Здесь мы акцентируем свое внимание на диалогах, которые ведет РПЦ с традиционными конфессиями.

1) РПЦ и Иудеи. Основной проблемой, которая может быть решена посредством диалога, по мнению РПЦ, является помощь российскому народу преодолеть антисемитские настроения и победить зло обособления, этнической вражды и узкоэгоистического национал-шовинизма. Именно в решении данных проблем РПЦ надеется на понимание и помощь российских иудеев, ради построения совместными усилиями демократического, свободного, открытого и справедливого общества для всех, кто живет в России. Другими словами, такого общества, из которого никто не желал бы уезжать и где евреи жили бы уверенно, спокойно, в атмосфере дружбы, творческого сотрудничества и братства всех детей Авраама, детей единого Бога-Отца, Бога Авраама, Исаака и Иакова, Бога отцов ваших и наших[218]. Можно заключить, что перед решением общих проблем конфессии более активно идут на сближение друг с другом, притом именно в этой диалогической связи толерантное отношение конфессий к друг другу подкреплено словами Алексия II: «…с радостью должен засвидетельствовать здесь, что диалог и сближение с Русской Православной Церковью всегда находили положительный отзвук и поддержку со стороны общественных и духовных руководителей еврейских общин в нашей стране, представителей как евреев-ашкенази, так и евреев-сефардов»[219].

2) РПЦ и мусульмане. Ведение богословского диалога РПЦ с религиями, где существует большое различие в основах вероучения, всегда вызывает сильную напряженность. Поэтому чаще с такими конфессиями ведется диалог без доктринального сближения, а на основе взаимопомощи и сотрудничества. Для примера мы возьмем православно-мусульманский диалог в России. Важно отметить то, что до сих пор православно-христианский мир не имеет целостной доктрины отношения к исламу. РПЦ считает, что основными составляющими духовно-нравственного аспекта жизни российского общества являются православие и ислам. При таком положении дел православно-исламский диалог является одним из главных факторов гражданского согласия в России. Необходимо отметить мнение исследователя кафедры религиоведения СПБГУ М.С. Стецкевича. Он утверждает: несмотря на то, что теологически ислам далек от православия, политически он не является ему совсем чуждым[220]. Можно даже определить точки соприкосновения между православием и исламом[221]: значимость идеи социальной справедливости, приоритет коллективного начала над индивидуальным, отличные от западных представления о народовластии. Помимо этого, на региональном уровне взаимодействие между этими конфессиям эффективно осуществляется в борьбе против псевдорелигиозных организаций. Даже в своих социальных доктринах данные конфессии одним из направлений совместной деятельности определяют как раз противостояние организациям, которые в огромном количестве появились на территории России в 90-е гг. При всем этом существуют и проблемы в ведении православно-исламского диалога, касающиеся строительства мечетей в некоторых регионах, а также проблемы кавказофобии, исламофобии.

Также РПЦ пытается наладить диалог с буддизмом, особенно на территориях его исторического (традиционного) распространения: Бурятия, Иркутская и Читинская области, Калмыкия, Тыва и Алтай.

Теперь сосредоточим свое внимание на диалоге, который ведется российским исламом с Католической церковью. Нам представляется, что в тематике данной диссертационной работы он является достаточно интересным для анализа. В 1965 г. Католическая церковь приняла Nostra aetate (Декларация об отношении Католической церкви к нехристианским религиям[222]). В целом, в ней декларировано положительное отношение Католической церкви к нехристианским религиям (индуизм, ислам, иудаизм). Равиль Гайнтудин (СМР) основной заслугой Католической церкви отмечает то, что она впервые за всю историю исламо-христианских отношений увидела в мусульманах не еретиков и некую злонамеренную силу, а равноправных участников межчеловеческого общения, основанного на поклонении единому Богу, Милосердному и Всемогущему, «Творцу неба и земли»[223]. Как было уже отмечено выше, в Социальной программе российских мусульман, отношение приверженцев ислама с представителями традиционных конфессий строится на принципе, провозглашаемом в Коране – принципе равноправия монотеистических религий. Российские мусульмане уважительно относятся к таким авторитетным международным исламским организациям как Всемирный мусульманский конгресс, Всемирная мусульманская лига и др. и поддерживают их позицию относительно ведения диалога с христианскими конфессиями. Глава СМР (Р. Гайнутдин) утверждает, что эти две религии должны стремиться к взаимопониманию, межконфессиональному сотрудничеству и диалогу. В вышеуказанной Декларации отмечены основные темы богословского диалога Католической церкви с мусульманами[224]: вера в единого Бога (единобожие), авраамичеческая (вера Авраамова выступает как модель веры как в исламе, так и в христианстве), тема спасения и др.

По мнению И. Ковалевского, значение межконфессионального диалога (акцент делается не на доктринальном уровне диалога, а на уровне сотрудничества) и межрелигиозного диалога (акцент делается на богословском уровне диалога) состоит в следующем[225]:

1. Изучение нехристианских религий должно иметь позитивный характер с целью познания всего доброго и святого, что в них содержится.

2. Данный диалог имеет практический характер: религии могут и должны прилагать совместные усилия в борьбе за мир, против терроризма, социальной несправедливости, в защите института семьи, благотворительной деятельности и др.

3. Диалог способствует углублению веры у самих христиан; именно в ознакомлении с другими религиями христианин лучше осознает ценности своей религии.

4. Диалог помогает лучше понять феномен религии как сферы взаимоотношения человека с богом.

Также вышеуказанный автор выделяет принципы межрелигиозного диалога[226]: открытость и усердие; личная вера каждого и уважение к религиозному опыту собеседника; взаимообогащение, а не конфронтация. И. Ковалевский считает, что с христианской точки зрения такой диалог приводит к следующему[227]: христианство преодолеет свой снобизм по отношению к другим религиям; другие религии смогут воспринимать в христианстве все то, что в нем является добрым и святым (например, идеи любви, прощения, милосердия), каждая религия должна давать о себе такое свидетельство, чтобы последователи других религий смогли ее понимать, уважать и ценить.

На конференции, посвященной принятию декларации Nostra aetate «Ислам и христианство: на пути к диалогу», было принято совместное заявление, в котором участники убеждены, что[228]:

§ каждый человек имеет право на свободу совести и поклонения в соответствии с его религиозным верованием;

§ экстремизм не носит религиозного характера, и Всемогущий Бог не благословляет насилие и терроризма;

§ взаимопонимание, диалог и толерантность между различными вероисповеданиями есть пути к решению современных проблем общества;

§ религиозные объединения имеют адекватные средства, чтобы оптимизировать деятельность отдельных людей и сообществ;

§ христианское и мусульманское социальные учения содержат ряд взаимоприемлемых положений, знакомство с которыми могло бы снять напряженность и побудить последователей этих мировых религий к плодотворному сотрудничеству;

§ христиане и мусульмане должны сделать все возможное, чтобы совместно ответить на вызовы времени;

считают необходимым:

§ проводить на регулярной основе межрелигиозные миротворческие встречи на региональном и федеральном уровнях, принципиально открытые последователям любой религии, настроенным на взаимопонимание и диалог;

§ для более глубокого взаимного познания наладить обмен документами, в которых ясно и недвусмысленно излагаются позиции религий по наиболее насущным социальным проблемам современности;

§ рассмотреть возможность организации обмена студентами богословских учебных заведений для лучшего познания вероучений других религий;

§ для противостояния нарастающей секуляризации наметить ряд консультаций для выработки совместных действий в сферах образования, средств массовой информации, благотворительности, социальной защиты и др.;

§ информировать об этих инициативах Папский совет по межрелигиозному диалогу и такие наиболее авторитетные структуры мусульман, как Организация «Исламская конференция», Лига Исламского Мира, Всемирная ассоциация Исламского призыва, Всемирная организация по сближению мазхабов и др.

Выводы: Несмотря на то, что вышеприведенное заявление принято совместно только двумя религиями, в нем содержатся основные принципы взаимодействия между конфессиями, которые можно и нужно распространить на любые другие контакты религиозных объединений друг с другом. Это заявление подтверждает правильность выбора принципов координации межконфессионального взаимодействия в данной диссертационной работе – принципов свободы совести и толерантности. Диалог, организация межрелигиозных форумов и другие совместные виды деятельности являются подтверждением межконфессионального толерантного отношения религиозных организаций друг к другу, а также свидетельствуют о реализации принципа свободы совести и вероисповедания в России, поскольку только при условии соблюдения последнего из перечисленных принципов конфессии захотят пойти на контакт (не будут ущемляться их права), и может строиться паритетное межконфессиональное сотрудничество.