Бастиан открыл глаза после долгого глубокого сна в мерцающем красномцветке и увидел, что над ним все еще простирается бархатное ночное небо. Онпотянулся и с радостью вновь ощутил, что в мышцах его играет чудесная сила.Снова с ним незаметно произошла перемена: исполнилась его всегдашняя мечтастать сильным. Поднявшись, он взглянул вниз через край лепестков огромногоцветка и заметил, что Перелин, видимо, перестает расти. Пока он спал. НочнойЛес почти не изменился. Бастиан не понимал, что между ростом леса иисполнением его желания стать сильным есть прямая связь, и стоило этомужеланию осуществиться, как у него стерлась память о его прежней слабости инеуклюжести. Бастиан стал и красивым, и сильным, но почему-то теперь емуэтого было уже недостаточно. Обладать красотой и силой - нет ли тут какой-тоизбалованности? Красота и сила чего-то стоят, если человек еще и закален ивынослив, как спартанец. Как Атрейо! Но когда нежишься среди светящихсяцветов, а чтобы насладиться плодом, тебе нужно только протянуть к нему руку,трудно стать мужественным спартанцем. На востоке Перелина заиграли перламутровые краски утренней зари. И чемсветлее становилось небо, тем скорее угасало свечение ночных соцветий. - Хорошо, - сказал вслух Бастиан, - а то я боялся, что день здесь уженикогда не наступит. Он сидел в глубине цветка и думал: чего бы ему сейчас хотелось большевсего? Спуститься вниз и снова бродить по лесу? Конечно, как владыкаПерелина он может проложить себе путь, куда ему вздумается. Но этотнепроходимый лес так огромен, что вряд ли удастся из него выбраться. Пройдутдни, месяцы, может быть, годы, а он будет все блуждать и блуждать в этойчаще. И, хотя светящиеся ночные растения так несказанно прекрасны, Бастианясно понимал, что не им он должен посвятить свою жизнь. Вот если бы, скажем,пересечь пустыню - самую большую Пустыню Фантазии - это другое дело. Да, воттогда ему было бы чем гордиться! И в то же мгновение он почувствовал, что гигантское дерево, в цветкекоторого он сидел, вдруг содрогнулось. Ствол резко наклонился, послышалсякакой-то странный шум - что-то зашуршало, захрустело. Бастиану пришлосьвцепиться в тычинки, чтобы не вывалиться из цветка, а ствол клонился всениже и ниже и вот уже принял устойчивое наклонное поло- жение. Бастиан сноваоглядел Перелин и ужаснулся. Взошло солнце и осветило страшную картину разрушения. От могучихрастений Ночного Леса почти ничего не осталось. Под лучами палящего солнцавсе они рассыпались в прах и гораздо быстрее, чем прежде росли, превратилисьв мелкий разноцветный песок. Лишь кое-где еще торчали громадные пни, но и теразваливались на глазах, как песчаные крепости на пляже, когда высохнут насолнце. Из всех растений сохранилось только то дерево, в цветке которого сиделБастиан. Но едва мальчик, боясь вывалиться, ухватился за лепесток, как тотрассыпался под его рукой и ветер унес облако взвихрившихся песчинок. Теперьничто уже не мешало Бастиану глядеть вниз, и он содрогнулся, увидев, накакой головокружительной высоте он находится. Чтобы не упасть и неразбиться, надо было поскорее как-нибудь спуститься вниз. Осторожно, боясь резким движением разрушить дерево, Бастиан вылез изцветка и не без риска сел верхом на гибкий стебель, который согнулся, какудилище. Но только ему удалось перебраться на стебель, как цветокрассыпался, превратившись в тучу красного песка. Все так же осторожно пополз Бастиан вниз по стеблю. У другого на егоместе при виде той высоты, на которой он балансировал, закружилась быголова, и он, наверно, упал бы и разбился, но Бастиан теперь не знал, чтотакое паника и головокружение - нервы у него были железные. Он прекраснопонимал, что стоит ему сделать хоть одно неловкое движение, и стебельобломится. Чтобы этого избежать, надо было предельно собраться. Поэтомупродвигался он крайне медленно, но в конце концов все же добрался до тогоместа, где стебель становился стволом и стоял почти вертикально. Обхвативего руками, мальчик тихонько заскользил вниз. Не раз осыпал его сверхуцветной песок. Боковых ветвей уже не было, а если где и торчал еще какой-тосучок, он рассыпался, едва Бастиан к нему прикасался, чтобы удержатьравновесие. Чем ниже, тем толще становился ствол, его уже невозможно былообхватить руками, а Бастиан все еще находился на головокружительной высоте.Он застыл, соображая, что же делать дальше. Но долго размышлять ему не пришлось. Чудовищной высоты пень - деревомего уже нельзя было назвать, - по которому спускался Бастиан, содрогнулся ирассыпался, превратившись в крутую конусообразную гору. Бастиан кубаремпокатился вниз - все быстрее и быстрее. Перекувырнувшись несколько раз, онрастянулся у подножия горы. Летевшее ему вдогонку облако цветной пыли чутьбыло не засыпало его, но он выбрался, вытряхнул песок из ушей, выплюнул изорта, отряхнул одежду. И огляделся. Картина, открывшаяся его взору, поразила его: песок двигался, онмедленно перетекал с места на место, то вихрясь, то струясь широким потокоми постепенно образуя холмы и дюны разной высоты и протяженности, а главное,разных цветов. Голубой песок устремлялся к голубому холму, зеленый - кзеленому, фиолетовый - к фиолетовому. Перелин рассыпался, превращаясь впустыню! Но что это была за пустыня! Бастиан забрался на пурпурно-красную дюну. Куда бы он ни глянул,повсюду виднелись лишь песчаные холмы всех цветов, и ни один оттенок неповторялся. Ближайшая дюна была ярко- синей, та, что за ней, -шафранно-желтой, еще чуть подальше - такой ярко-красной, что казалось, онасветится изнутри, а вокруг играли все цвета: индиго, травянисто-зеленый,небесно-голубой, оранжевый, персиковый, нежно-розовый, бирюзовый, сиреневый,рубиновый, шоколадный, охра и лазурь. Это пиршество красок простиралось досамого горизонта. Ручьи золотого и серебряного песка бежали между холмами,отделяя один цвет от другого. - Это Гоаб, - сказал Бастиан вслух, - Разноцветная Пустыня. Солнце поднималось все выше и выше, и жара становилась невыносимой.Воздух над многоцветными дюнами стал мерцать, и у Бастиана зарябило вглазах. Он уже ясно понимал, что попал в тяжелое положение. Жить в этойпустыне невозможно, и, если ему не удастся из нее выбраться, он очень скоропогибнет. Рука его невольно коснулась Амулета Девочки Королевы, висевшего у негона шее, в надежде, что он его выведет. И Бастиан храбро двинулся в путь. Он спускался и подымался по песчаным холмам, час за часом с трудомпродвигаясь вперед, но ничего, кроме дюн, не видел. Менялись лишь их цвета.Его сказочная сила не могла ему тут помочь, потому что огромные пространствапустыни силой не одолеешь. Раскаленный воздух обдавал его жаром, словноадское пламя, и дышать было почти невозможно. Пот градом струился по лицу,во рту пересохло. Солнце - клубящийся огненный шар - уже давно стояло в зените и, похоже,не собиралось двигаться дальше. Этот день в пустыне был таким же долгим, какночь в Перелине. Бастиан шел вперед, не останавливаясь. Глаза его горели, а язык совсемодеревенел. Но он не сдавался. Он отощал, тело его стало поджарым, а кровь,казалось, так загустела, что с трудом текла. И все же он упрямо шел дальше,не спеша, шаг за шагом, но и без передышек, так, как идут опытные проходцыпустыни. Он не обращал внимания на мучившую его жажду. В нем проснуласьжелезная воля - и усталость, и все лишения были ему нипочем. Он думал о том, как легко он прежде терял мужество: начинал множестворазных дел, но при первой же трудности у него опускались руки. Он всегдазаботился о еде, до смешного боялся заболеть и страшился физической боли.Теперь все это в прошлом. Пересечь Разноцветную Пустыню Гоаб еще никто никогда не отважился. Да ипосле Бастиана никто на это не решится. И вероятно, никто никогда не узнает о его подвиге. Эта мысль сильно огорчила Бастиана, но она не могла его остановить, всеговорило о том, что Пустыня Гоаб огромна и ему никогда не удастся добратьсядо ее края. Однако уверенность, что, несмотря на всю его выносливость, емурано или поздно все равно придется погибнуть, не пугала его. Он приметсмерть спокойно, с достоинством, как принято у охотников племени Атрейо. Нотак как никто не решится отправиться в эту пустыню, то и некому будетрассказать о гибели Бастиана. Ни в Фантазии, ни в Мире людей. Просто онбудет считаться пропавшим без вести. Словно бы он никогда и не был вФантазии, никогда не шагал по Пустыне Гоаб. Пока он шел и думал об этом, ему вдруг пришла в голову одна мысль."Фантазия вся целиком описана в той книге, которую пишет Старик с БлуждающейГоры, - думал он. - А эта книга и есть "Бесконечная История" - он читал еена чердаке. Может быть, и то, что с ним сейчас приключилось, там тожеописано. И вполне вероятно, что когда-нибудь кто-то другой ее прочтет, -может, даже уже и сейчас читает, в эту самую минуту. Значит, есть, наверное,возможность подать этому "кому-то" знак". Песчаный холм, на котором стоял в это время Бастиан, был синим, тогооттенка, что называется ультрамарином. А дюна, отделенная от него лишь узкойложбинкой, была огненно- красной. Бастиан подошел к ней, сгреб обеими рукамикучку красного песка, отнес его на синий холм и насыпал на его склонедлинную красную дорожку. Потом он пошел за новой порцией красного песка, итак ходил много раз подряд. В конце концов у него получились три гигантскиебуквы. Они резко выделялись на синем фоне:
Б Б Б.
С удовлетворением оглядел он дело рук своих. Каждый, кто читает илибудет читать "Бесконечную Историю", не может не заметить эти буквы. Значит,что бы с ним ни случилось, люди узнают, где он погиб. Он сел на вершину огненно-красной дюны, чтобы немного передохнуть.Буквы, освещенные ярким солнцем пустыни, так и сияли. Еще одно воспоминание о том, каким он, Бастиан, был прежде, в Мирелюдей, стерлось. Он решительно забыл, что был когда-то обидчивым и ранимым,а иногда даже просто нытиком. Он гордился своей теперешней стойкостью итвердостью. Но вот у него уже возникло новое желание. - Страха, правда, у меня нет, - сказал он, по своему обыкновению,вслух, - но все-таки мне не хватает настоящего мужества. Это, конечно, оченьздорово - уметь выносить лишения и преодолевать всякие трудности. Нохрабрость и мужество - дело совсем другое. Вот если бы пережить настоящееприключение и проявить настоящее мужество! Встретить бы здесь какое-нибудьопасное существо - конечно, не такое отвратительное, как Играмуль, но затоеще гораздо опаснее. Самое красивое и самое опасное творение Фантазии. Ивступить с ним в единоборство! Да кого тут встретишь в пустыне... Не успел Бастиан закончить фразу, как дюна под ним и вся земля вокругзаходила ходуном. Будто гром прокатился по пустыне, но так глухо, что скорееэто можно было ощутить, чем услышать. Бастиан обернулся и увидел вдали, у самого горизонта... Сперва он немог понять, что это... Там пронеслось что-то похожее на огненный мяч. Сневероятной быстротой этот мяч описал широкий круг, в центре которого сиделБастиан, а потом вдруг помчался прямо на мальчика. В раскаленном мареве,нависшем над пустыней, в котором все контуры трепетали, будто язычкипламени, это создание Фантазии было похоже на пляшущего огненного демона. Бастиан испытал такой страх, что, не успев опомниться, кубаремпокатился вниз и притаился в ложбинке между красной и синей дюной, пытаясьукрыться там от бегущего к нему огненного чудовища. Но, очутившись внизу,тут же устыдился своего страха и поборол его. Он схватился рукой за ОРИН у себя на груди и почувствовал мощный приливтого великого мужества, о котором только что мечтал. И тут он снова услышал глухой гром, от которого содрогались дюны, носейчас он раздался где-то совсем рядом. Он поднял глаза. На вершине огненно-красной дюны стоял огромный Лев. Он стоял прямо подсолнцем, и могучая грива, обрамляющая львиную морду, казалась огненнымвенком. И грива, и вся его шерсть были не желтые, как у обычных львов, аогненно-красные, как дюна, над которой он возвышался. Лев, видимо, не заметил мальчика, застывшего между дюнами, такогокрошечного по сравнению с ним. Глаза его были прикованы к красным буквам насклоне синего холма. И снова раздался его мощный громоподобный рык: - Кто это сделал? - Я, - ответил Бастиан. - А что это означает? - Мое имя, - ответил Бастиан. - Меня зовут Бастиан Бальтазар Багс. Только теперь Лев направил на него свой взгляд. Бастиан ощутил, что егоокутывает пелена пламени и вот сейчас он превратится в горсточку пепла. Ноэто ощущение тут же прошло, и он выдержал взгляд Льва. - Я - Граограман, Владыка Разноцветной Пустыни, - сказал огромныйзверь, - а еще меня называют Огненной Смертью. Они по-прежнему глядели друг на друга, и Бастиан чувствовалсмертоносную силу львиного взгляда. Это был тайный поединок. Наконец Лев опустил глаза. Медленным,величественным шагом сошел он с холма. И едва ступил на синий песок, какизменилась его окраска - и грива, и шерсть его стали синими. Громадный зверьпостоял мгновение перед Бастианом, глядевшим на него, как мышка на кота, ивдруг улегся у его ног, склонив голову перед мальчиком. - Господин, - сказал он, - я твой слуга и жду твоих приказаний! - Я хочу выбраться из этой пустыни, - сказал Бастиан. - Ты можешьвывести меня отсюда? - Нет, Господин, этого я сделать не в силах. - Почему? - Потому что я ношу пустыню в себе. Бастиан не понял, что хотел сказать этим Лев, и потому спросил: - А нет ли здесь кого-нибудь, кто бы меня отсюда вывел? - Да как же тут может кто-нибудь быть! - воскликнул Граограман. - Гдеобитаю я, никого живого быть не может. Мое присутствие превращает на многомиль вокруг самых могучих и страшных жителей Фантазии в горсточку пепла.Потому-то меня и зовут Огненной Смертью и Владыкой Разноцветной Пустыни. - Ошибаешься, - возразил Бастиан. - Не все сгорают в твоих владениях.Я, например, как видишь, выдерживаю твой взгляд. - Потому что на тебе Блеск, Господин. ОРИН защищает тебя даже от меня,самого смертоносного создания Фантазии. - Ты утверждаешь, что, не будь на мне Амулета, я превратился бы вгорстку пепла? - Да, это так. Это обязательно случилось бы, даже если бы я сам захотелтебя спасти. Ведь ты первый и единственный, кто со мной когда-либо говорил. Бастиан дотронулся рукой до Знака. - Спасибо, Лунита, - тихо проговорил он. Лев снова встал и погляделсверху вниз на Бастиана. - Мне кажется, Господин, нам есть о чем поговорить. Быть может, я могуповедать тебе тайны, которых ты не знаешь. А ты, возможно, сумеешь разгадатьзагадку моего существования, которая от меня сокрыта. Бастиан кивнул: - Только мне хотелось бы, если это возможно, сперва попить. Я умираю отжажды. - Твой слуга слушает и повинуется, - ответил Граограман. - Не пожелаешьли сесть ко мне на спину? Я доставлю тебя в мой дворец. Там ты найдешь все,что тебе надо. Бастиан вскочил на спину Льва и ухватился обеими руками за его гриву -пряди ее трепетали, как языки пламени. - Крепче держись. Господин, я резвый бегун, - сказал Лев, повернув кнему голову. - И еще одна просьба: обещай мне, что, пока ты будешь в моихвладениях или просто рядом со мной, ты ни по какой причине ни на секунду неснимешь с шеи защищающий тебя Знак Власти. - Обещаю, - сказал Бастиан. И Лев побежал. Сперва медленно - его движения были исполненыдостоинства, - потом все быстрее и быстрее. С изумлением наблюдал Бастиан,как на каждом песчаном холме Лев меняет окраску, принимая цвет песка. Но вотГраограман перешел на огромные прыжки, он перелетал с дюны на дюну, едвакасаясь вершин могучими лапами. Окраска его менялась все быстрее и быстрее,и у Бастиана зарябило в глазах - он видел все цвета сразу, словно громадноеживотное было переливающимся всеми красками опалом. Бастиану пришлосьзажмуриться. Раскаленный ветер свистел у него в ушах и трепал развевающийсяза спиной плащ. Он чувствовал, как напрягаются могучие мышцы Льва, вдыхалрезкий, будоражащий запах его гривы. У него вырвался пронзительный ликующийкрик, похожий на клекот хищной птицы, и Граограман ответил ему рыком, откоторого сотряслась пустыня. В этот миг они слились в одно существо, как нивелика была разница между ними. Бастиан был в каком-то опьянении и очнулсятолько тогда, когда Граограман сказал ему: - Мы прибыли. Господин. Не соблаговолишь ли сойти? Бастиан спрыгнул на песок. Перед ним возвышалась черная скалистая гора,вся в расщелинах. А может быть, это были развалины какого-то строения?Вокруг валялись камни, наполовину засыпанные цветным песком, похожие наобломки обвалившихся арок, стен, колонн, террас, все в глубоких трещинах итак выветрены, словно песчаные бури с древнейших времен шлифовали их края ивыступы. - Это, Господин, мой дворец и моя гробница, - сказал Бастиану Лев. -Входи, добро пожаловать, ведь ты первый и единственный гость Граограмана. Солнце уже потеряло свою палящую силу и стояло большим бледно-желтымшаром над горизонтом. Видно, их путешествие по пустыне длилось куда дольше,чем показалось Бастиану. Остатки колонн или обломки скал - Бастиан так и непонял, что это - отбрасывали длинные тени. Вечерело. Бастиан пошел вслед за Львом через темный проход, ведущий во внутренниепокои дворца Граограмана. Ему показалось, что поступь Льва изменилась, сталаусталой, тяжелой. Проход этот привел их к каким-то лестницам. Они спускались и подымалисьи, наконец, оказались перед большой дверью со створками из черного камня.Когда Граограман подошел к ней вплотную, она отворилась, а после того, какпрошел и Бастиан, сама за ними закрылась. Они вошли в просторный зал, а вернее сказать, в пещеру, освещеннуюмножеством светильников. Свет их был подобен игре цветовых пятен на шкуреГраограмана. Пол, выложенный цветными каменными плитами, в середине залаподымался ступенями к круглому постаменту, на котором возвышалась чернаякаменная глыба. Граограман медленно поднял глаза на Бастиана - они,казалось, погасли. - Мой час пробил, Господин, - сказал он, и голос его звучал хрипло, - унас нет времени для разговоров. Но не тревожься, жди наступления дня. То,что всегда свершается, свершится и сегодня. И может быть, ты сумеешь мнеобъяснить, почему это так. Он повернул голову в сторону маленькой двери на другом конце пещеры. - Иди туда. Господин, там все для тебя приготовлено с незапамятныхвремен. Бастиан подошел к двери, но, прежде чем ее открыть, еще раз обернулся.Граограман улегся на черной глыбе, и теперь он сам был таким же черным, какэтот осколок скалы. Он снова заговорил, но его громыхающий голос стал теперьедва уловимым шепотом: - Господин, ты можешь услышать звук, который тебя испугает. Но пустьтебя это не беспокоит! Пока на тебе Знак Власти, с тобой ничего не случится! Бастиан кивнул и переступил через порог. Он попал в великолепно убранное помещение. Пол был устлан роскошнымиузорными коврами, ткаными золотом. Стройные колонны, поддерживающие свод,отражали тысячами бликов разноцветный, как и в пещере, свет ламп. В углустоял широкий диван с мягкими одеялами и множеством разноцветных подушек, анад ним был натянут полог голубого шелка. В другом углу в каменном полу былвыдолблен бассейн. Над золотой светящейся жидкостью подымался пар. На низкомстолике стояли миски и пиалы с едой, графин с рубиново-красным напитком изолотой кубок. Бастиан уселся по-турецки на ковре у столика и стал все пробовать.Напиток был терпким, крепким и чудесным образом утолял жажду. Что он ел, онне мог бы сказать: то ли это были пирожки, то ли крупные стручки, то лидиковинные орехи. Были там плоды, по виду похожие на тыкву или дыню, но вкусу них оказался совсем другой - острый и пряный. Все это возбуждало аппетит ибыло на редкость вкусно. Бастиан ел, пока не насытился. Потом он разделся, но Знака Власти не снял, лег в бассейн и долгоплескался в светящейся воде, плавал, нырял, фыркал, как морж. Взгляд егоупал на бутылочки странной формы, стоявшие на краю бассейна, и он решил, чтоэто эссенции для купания. Недолго думая он плеснул понемногу из каждой вбассейн - кое-где вспыхнули зеленые, красные и желтые язычки пламени, онипробежали, шипя, по всей поверхности воды, к своду поднялся легкий дымок,запахло смолой и горьковатыми травами. Бастиан вылез из бассейна, вытерся белой простыней - она лежаланаготове - и оделся. Вдруг ему показалось, что свет в светильниках сталменее ярким. И тут он услышал звук, от которого у него по спине побежалимурашки: скрежет и треск - словно большая скала разламывается льдом -перешли в душераздирающий стон, но вскоре и он стал стихать. Бастиан вслушивался в этот звук с замиранием сердца. Но он помнил словаГраограмана о том, что, пока у него на шее Знак, ему ничто не угрожает. Звук заглох и больше не повторился. Однако воцарившаяся тишина былаедва ли не страшнее. Необходимо узнать, что случилось! Он открыл дверцу и заглянул в огромную пещеру. Сперва он не заметилздесь никаких изменений, только свет висячих ламп стал гораздо более тусклыми пульсировал, словно замедляющиеся удары сердца. Лев сидел все в той жепозе на каменной глыбе и, казалось, смотрел на Бастиана. - Граограман! - тихо окликнул его Бастиан. - Что здесь происходит? Чтоэто был за звук? Это ты?.. Лев не ответил и не шевельнулся, но, пока Бастиан к нему шел, следил заним глазами. Бастиан нерешительно протянул руку, чтобы погладить гриву Льва, но едваее коснулся, в ужасе отпрянул. Грива была ледяная и твердая, как чернаяскала. И морда Граограмана, и его лапы были на ощупь такими же. Бастиан не знал, что ему делать. Он увидел, что черные каменные створкибольшой двери медленно растворились. Только когда он поднялся по лестнице иоказался в длинном темном проходе, он вдруг задал себе вопрос: а зачем онвыходит из пещеры? Что ему там делать? Ведь в пустыне нет никого, кто мог быспасти Граограмана. Но пустыни там уже не было. В ночной тьме повсюду что-то поблескивало. Великое множество крохотныхростков прорастало из песчинок, которые были уже не песчинками, а опятьстали семенами. Перелин, Ночной Лес, снова начал расти! Бастиана вдруг осенило, что с этим каким-то образом связано окаменениеГраограмана. Он вернулся в пещеру. Пламя в светильниках вздрагивало, готовое вот-вотпогаснуть. Он подошел ко Льву, обхватил руками его могучую шею и уткнулсялицом в его морду. Теперь и глаза Льва были черными и твердыми, как скала. Граограманокаменел. Огонь в лампах вспыхнул в последний раз и погас. В пещере сталотемно, как в склепе. Бастиан горько заплакал, и каменная морда Льва стала мокрой от егослез. Потом мальчик свернулся калачиком между огромными лапами Льва изаснул.
2017-12-10
155
