Глава 1. Межэтническая напряженность как социально-психологический феномен

Социальный заказ на изучение межэтнических отношений появляется в том случае, если в них что-то не в порядке. Поэтому исследователь, работая в этой области, даже если он пытается балансировать между категориями гармонии и напряжения, так или иначе «скатывается» к изучению этнического конфликта. В то же время предмет исследования большей части работ, посвященных этническим конфликтам, значительно шире.

Знакомство с многочисленной литературой по типологии социальных конфликтов, с социально-психологическими подходами к их концептуализации, с попытками создания интегративных теорий этноцентризма и этнических конфликтов, окончательно убеждает в том, что значительная часть авторов исследует гораздо более широкую социальную область, чем конфликт. Понятие «конфликт» в этих исследованиях выступает в качестве метафоры, охватывающей разнообразный спектр проблемных отношений между группами, где конфликт – лишь одно, хотя возможно и наиболее яркое, из событий. Не случайно в одной из обзорных работ, посвященной более ранним исследованиям этой темы, конфликт назван «каучуковой» концепцией {Mack, Snyder, 1957). В современной конфликтологии эта традиция продолжается, хотя чаще всего конфликт дифференцируется от доконфликтной и послеконфликтной стадий.

Надо сказать, что большинство наиболее крупных исследователей социального конфликта подчеркивали его функциональное значение {Burton, 1987, Coser, 1956; Deutch, 1973; Fisher,

1990а). Конфликт сам по себе не рассматривается как плохой или хороший. Его плюсы и минусы обычно оцениваются в зависимости от ситуации. В настоящее время доминирует представление, что конфликты – не только естественная форма общественной жизни, но и средство интеграции, стабилизации и поддержания внутригруппового единства. Но этнический конфликт, как правило, связан с человеческими жертвами, с огромными моральными и материальными издержками. Поэтому возможные положительные стороны конфликта не могут служить его оправданием. Этнический конфликт все же должен обозначать именно то, чем является на уровне обыденного сознания, а именно – антагонистический, конфронтационный этап развития межэтнических отношений. И в этом смысле он нежелателен и в реальной жизни, и в качестве единственной концептуальной основы исследования межэтнических отношений.

Разнообразие межэтнических отношений в России, которые автор как социальный психолог исследует уже почти 20 лет, подталкивает к выходу из методологической парадигмы конфликта. В первую очередь, это связано с необходимостью менее оценочного подхода к изучению межгрупповых социально-психологических феноменов. Наиболее подходящей категорией, не имеющей такого негативного оценочного смысла как понятие «конфликт», и охватывающей более широкое феноменологическое поле, является «межэтническая напряженность».

Межэтническая напряженность как форма и проявление социальной напряженности

Социальная напряженность – феномен XX в. Он связан не только с общественными кризисами, но и со все ускоряющимся темпом жизни, с возрастающей стрессовой нагрузкой, с ухудшением экологии. Поэтому понятие «социальная напряженность» в научной литературе используется в достаточно широком диапазоне: от определения ее как естественного параметра, характеризующего функционирование любой социальной системы, до рассмотрения как специфического состояния, возникающего только в периоды социальных изменений. Последнее направление представляет главную традицию исследования социальной напряженности в западной социологической, социально-психологической и конфликтологической литературе. Это означает развитие содержания социальной напряженности во взаимосвязи с понятиями социальной дезинтеграции, девиации (в отношениях стабильного общества), аномии (в отношениях нестабильного общества), утраты социальной идентичности, классовой борьбы, межэтнических столкновений и социальных кризисов (Степанов, 1996). Общее для большинства таких исследований – рассмотрение неопределенности как исходной точки развития социальной напряженности.

В России о феномене социальной напряженности заговорили лишь к концу нашего века. В связи с возникновением аналогичных явлений в постсоветском пространстве в первой половине 1990-х гг. определился устойчивый интерес отечественных ученых к ее исследованиям и измерению (Давыдов, 1992; Куконков, 1995; Рукавишников, 1990; Тепечин, 1995; Чернобай, 1992).

В.И.Рукавишников определяет социальную напряженность как понятие, характеризующее особое состояние общественной жизни, отличающееся обострением внутренних противоречий объективного и субъективного характера. Рассматривая проявления напряженности прежде всего на социально-психологическом уровне, он выделяет следующие характерные для нее признаки: неудовлетворенность существующим положением дел в жизненно важных сферах общественной жизни, социальным порядком в широком смысле слова; утрата доверия к властям, рост пессимизма, усиление циркуляции слухов в обществе, возникновение атмосферы массового психического беспокойства и эмоционального возбуждения; усиление вынужденных и добровольных миграций, активизация различных общественно-политических движений и усиление борьбы за власть, активизация массовых действий – митингов, демонстраций, забастовок (Рукавишников, 1990).

Межэтническая напряженность – это форма социальной напряженности, трансформация которой в межэтническую является закономерным процессом в условиях глубоких изменений полиэтнического общества. Интенсификация этого процесса в республиках России пришлась на самое начало 1990-х гг. Его основой стал рост социальной напряженности как результат глобальной трансформации общества и связанного с этим ухудшения общего социально-экономического благополучия. Основные признаки социальной напряженности при ее трансформации в межэтническую приобретают отчетливую этническую специфику. Усиление межэтнической напряженности определялось и региональной спецификой и влиянием общих для всей страны внешних и внутренних факторов (Дробижева, 1994; Крупник, 1990; Солдатова, 1991; Тишков, 1989).

При сравнении различных взглядов на исследование социальной напряженности выделяется несколько общих положений, на базе которых выстраиваются основные принципы социально-психологического подхода к изучению межэтнической напряженности как формы социальной напряженности.

Трактовка социальной напряженности в отечественной науке все более определенно приобретает субъектно-деятельностный характер (Куконков, 1995; Степанов, 1996). Реальными носителями напряженности выступают социальные субъекты – индивиды и социальные группы.

В контексте межэтнических отношений субъектами межгруппового взаимодействия являются этнические группы или народы. В периоды переходного кризисного развития в понятии «межэтническая напряженность» находят отражение характеристики внутренних состояний этнических групп и их взаимоотношений.

Напряженность чаще всего трактуется как характеристика нарушения гомеостаза социальных систем. В соответствии с теорией социальных изменений Т.Парсонса, межгрупповая напряженность возникает в случаях изменения установившегося равновесия в балансе обмена между группами как элементами социальной системы (Parsons, 1962). Это происходит сразу же, как только одна из сторон организуется по какому-либо новому социальному признаку, например, этническому. Происходят внутрисистемные изменения и начинаются новые отношения, которым с самого начала не суждено обойтись без противоречий. Такую тенденцию Т.Пар-сонс обозначал как категорию напряженности и придавал ей важнейшее значение для понимания социальных трансформаций в обществе.

В соответствии с этим положением межэтническая напряженность – это итоговое нарушение баланса взаимоотношений на всех уровнях поликультурного общества, в результате которого происходит раскол массового сознания на множество этнических идентичностей, и межэтнические отношения переструктурируются согласно новым социальным условиям. От того, насколько тесно связаны между собой подсистемы общества, зависит скорость иррадиации напряженности внутри него (Давыдов, 1992).

Возникновение состояния напряженности связано с осознанием «противоположного» субъекта взаимодействия. В словаре Вебстера «напряженность» обозначается как состояние латентной враждебности или оппозиции между индивидами или группами (Websters Third New International Dictionary, 1966, p.2356). В последней редакции словаря СИ. Ожегова напряженность – это «неспокойное, чреватое опасностью или ссорой состояние каких-нибудь отношений» (Словарь русского языка, 1997, с.390). Оппозиция или ссора могут возникнуть на основе несовместимости социальных ценностей (Parsons, 1962), несоответствия между компонентами действий (Смелзер, 1995), несовпадения инициатив (целей и стратегий межгруппового поведения) в структуре общества (Wright, 1990), разрыва между ожидаемым удовлетворением потребностей и действительным их удовлетворением (Burton, 1990; Куконков, 1995; Степанов, 1996; Рукавишников, 1990).

Нарастание социальной напряженности активизирует процесс формирования «образа врага» – выявление и идентификацию предполагаемых (прямых или косвенных) виновников групповых состояний неудовлетворенности, вызванных негативными процессами в обществе (Rieber, Kelly, 1991). В соответствии с известной психологической закономерностью внутренние враги в бывшем СССР нашлись в лице соседей – других этнических групп. По мнению В.А.Тишкова, одной из важных причин масштабных форм этнонационализма и порождаемых им конфликтов в нашей стране явилось то, что «доктрина этнического национализма была вмонтирована в официальную идеологию и на ее основе покоилось и государственное устройство» (Чеченский кризис, 1995, с.49).

Исследования социальной напряженности в рамках теории социального стресса (см. Давыдов, 1992) определяют ее как результат «общего адаптационного синдрома», возникающего на групповом уровне в ответ на внешние неблагоприятные воздействия. В связи с этим в качестве основной функции межэтнической напряженности выделяется функция адаптации группы в кризисных условиях на основе этничности, как сложной смеси менталитета и культуры. С этой точки зрения межэтническая напряженность отражает не только изменения в структуре межэтнических отношений, но и внутренние процессы мобилизации и самоорганизации этнической группы в переходный период ее развития.

Рост социальной напряженности связывается с ущемлением или неадекватным удовлетворением онтологических человеческих потребностей. Такой взгляд на проблему межгрупповых противоречий и конфликтов был разработан международным коллективом исследователей во главе с американским ученым Дж. Бертоном (Burton, 1990) в рамках теории человеческих потребностей. Эта концепция задает принципиально иной подход к урегулированию и разрешению социальных конфликтов: ставит вопрос о необходимости частичного или полного удовлетворения фрустрированных групповых потребностей.

«Этническое» преломление онтологических потребностей в идентичности и безопасности непосредственно связано с существованием этнической группы в качестве самостоятельного и целостного субъекта деятельности. Состояние неудовлетворенности, вызванное фрустрацией этнических потребностей, является глубинной причиной роста межэтнической напряженности.

Подход к исследованию межэтнической напряженности на основе вышеизложенных принципов предполагает ее рассмотрение в качестве важнейшей социально-психологической характеристики развития межэтнических отношений и взаимодействий. Межэтническая напряженность – многоуровневый, многосубъектный феномен, энергетическая характеристика социальной системы, элементами которой являются различные этнические группы. Некоторые из них находятся в оппозиционном взаимодействии и воспринимаются друг другом как виновники групповой неудовлетворенности.

Межэтническая напряженность охватывает все этапы развития противоречий между этническими группами. Другими словами, напряженность может возникнуть задолго до конфликта и влиять на межэтнические отношения еще длительное время после его разрешения. Мы не сводим ее только к предконфликтному этапу, как, например, рассматривает социальную напряженность П.И.Куконков (1995). Наш подход близок скорее к мнению В.О.Рукавишникова, для которого напряженность – это социально-психологическая сторона социального кризиса или конфликта (Рукавишников, 1990).

Конфликт в этом случае – одна из стадий межэтнической напряженности, наряду с расхождениями, спорами, противоречиями и любыми другими межэтническими проблемами. Конфликт зарождается, вызревает и затухает в психологическом поле межэтнической напряженности, которое в значительной степени формируется под влиянием целенаправленной политики, осуществляемой национальными элитами. Поэтому по отношению к этническому конфликту межэтническая напряженность выступает как более общее родовое понятие.

Вышесказанное определяет первый ракурс исследования межэтнической напряженности: как психологического фона развития любых межэтнических проблем. Такой подход предполагает рассмотрение данного феномена также в исторических и политических координатах. В этих измерениях межэтническая напряженность выступает в качестве эффективного средства поддержки политической доктрины национализмаи ее активизации в форме национальных движений.

История показывает, что состояние межэтнической напряженности можно легко усугубить извне, если, например, неблагоприятные внешние условия представить как ущемляющие интересы этнической группы, дестабилизирующие состояние и затрудняющие ее развитие. Сложнее регулировать и снижать уровень межэтнической напряженности. Для этого необходимо понимать общие социально-психологические закономерности развития взаимоотношений между народами, их существующие и зарождающиеся потребности, связь с прошлым, социокультурные и психологические характеристики.

Достижение такого понимания возможно через реализацию феноменологического подхода к исследованию психологической природы межгруппового взаимодействия. Суть этого подхода раскрывается в положениях, на основе которых М.Дойч определяет межгрупповой конфликт в широком смысле: стороны реагируют на основе восприятия и знания друг друга; стороны подвержены влиянию предположений, которые они имеют

1 Национализм подразумевает «утверждение политической легитимности и включает обычно притязание на государственную власть или, по меньшей мере, на самоуправление от имени нации или народа» (Баланс и разделение политической власти... 1993, с.З). В контексте полиэтнического общества еще одна функция национализма как политической стратегии – поддержка дезинтеграционных тенденций Добавив к политической и исторической еще одну ось координат– психологическую, К. Вердери взглянула на национализм из «мира социального взаимодействия и чувствования». Через эту призму она определила его как «политическое использование символа нации через дискурс и политическую активность, а также как эмоции, которые заставляют людей реагировать на использование этого символа» (Verdery, 1993, р 38). друг о друге; взаимодействие определяется мотивами и порождает новые мотивы; взаимодействие между сторонами происходит в социальной среде; стороны состоят из субсистем, но способны к объединенным действиям (Deutch, 1973).

Феноменологическое поле межэтнической напряженности – это особые конструкты межэтнического взаимодействия. Среди них системы представлений, этнические образы, установочные образования, ценностные ориентации, в совокупности отражающие психологические состояния этнических групп. Под влиянием роста межэтнической напряженности они либо трансформируются, либо реанимируются из прошлого как продукты неблагополучных межэтнических отношений. Эти когнитивно-эмоциональные образования перестраивают картину мира этнической группы и являются частью реальности, в которой она существует. М.К.Мамардашвили в одной из своих работ подчеркивал: социальная система отличается тем, что она регулируется собственными отображениями (Мамардашвили, 1968). Психологические конструкты феноменологического поля межэтнической напряженности выполняют самостоятельную регулятивную функцию в межэтнических отношениях. Они являются опорным и необходимым знанием и для понимания психологической природы этнонационализма, и для эффективного осуществления переговоров, посредничества и консультирования в ситуациях межэтнической напряженности.

Какова психологическая основа дезинтеграционных процессов в политическом обществе? Как зарождаются, формируются, обращаются и превращаются этнические образы? И как они влияют на поведение по отношению к другим этническим группам? Эти вопросы очерчивают два других аспекта исследования межэтнической напряженности – как психокультурной составляющей проблемных ситуаций межэтнического взаимодействия и как результата активизации групповых защитных механизмов.

Для того чтобы найти ответы на поставленные вопросы, необходимо соотнесение и взаимосвязь трех уровней анализа: широкого социального контекста, уровня этнической группы и уровня отдельной личности как одновременно уникального и типичного ее члена. Такова специфика исследований в русле социальной этнопсихологии, главным методологическим принципом которой является изучение взаимосвязей между структурными характеристиками общества, особенностями этносоциальной и социокультурной среды и когнитивно-мотивационной сферой этнической группы и индивида как ее представителя. Это предполагает широкую междисциплинарную опору на данные социальной и общей психологии, социологии, культурологии, этнологии, политологии, истории и демографии. Только такой подход может обеспечить многомерное изучение межэтнической напряженности как сложного социально-психологического феномена. Кроме того вне взаимосвязи с междисциплинарным содержательным контекстом этнопсихологический материал вряд ли может оказаться полезным для решения задач диагностики и раннего предупреждения этнических конфликтов, их сдерживания и регулирования.

ЭТНОКОНТАКТНАЯ СИТУАЦИЯ И ЭТНИЧЕСКИЕ ГРАНИЦЫ

Выделенные принципы социально-психологического подхода к исследованию межэтнической напряженности необходимо дополнить таким срезом социальной действительности, который может быть основой для изучения напряженности на операциональном уровне. Для нас это – этноконтактная ситуация. Что вкладывается в это понятие?

Этноконтактная ситуация объединяет по меньшей мере две групповые позиции, каждая из которых имеет собственную социокультурную базу и свой исторический опыт. В то же время каждая групповая позиция кристаллизуется и развивается не сама по себе, а в контексте межгрупповых отношений, то есть при обязательном наличии других сторон. Поэтому, с одной стороны, в едином фокусе преломляются совокупности переменных различного уровня и качества. С другой стороны, процессы понимания, познания и взаимодействия в этноконтактной ситуации имеют характер даже не диалога, а полилога и этнически специфическую интенцио-нальную природу: они направлены на представителей других этнических групп. Благодаря этим характеристикам этноконтактную ситуацию можно рассматривать в качестве адекватного эмпирического основания для изучения межэтнической напряженности как многоуровневого и многосубъектного феномена.

История межэтнических отношений есть непрерывная цепь опосредованных и непосредственных этноконтактных ситуаций. В то же время каждая ситуация представляет скол, срез этносоциальной действительности, который может соответствовать определенной фазе межэтнической напряженности как динамического явления. Если следовать за М.Аргайлом, А.Фер-нэмом и Дж.Грэмом, то среди основных компонентов этнокон-тактной ситуации (как и любой социальной ситуации) центральное место занимают цели и интересы, мотивы и потребности, статус и роли, когнитивные концепты, а также правила, нормы и стратегии поведения ее участников, представляющих различные этнические группы (Argyle, Furnham, Graham, 1981). Фиксация противоречий между этими компонентами в рамках этноконтактной ситуации, отражающей определенный уровень межэтнической напряженности, дает возможность выявить критические точки ее динамики.

Сутью этноконтактной ситуации является субъект–субъектное взаимодействие, где целостные субъекты деятельности и познания – этнические группы или их представители, выступающие с позиции группы. А межгрупповое поведение, по ставшему уже хрестоматийным высказыванию М.Шерифа, имеет место в тех случаях, когда индивиды, принадлежащие к одной группе, взаимодействуют коллективно или индивидуально с другой группой или с ее членами с позиции своей групповой идентичности (Sherif, 1966). Именно межгрупповая этноконтактная ситуация как реально функционирующая действительность выступает основанием «перевода» или «не перевода» межэтнических установок в единицы поведения – импульсивные поведенческие акты или сознательные поступки, совершаемые в соответствии с принятым намерением. Исследование межэтнической напряженности в рамках этноконтактной ситуации открывает возможность изучения механизмов «воплощения» групповых психологических состояний в групповые действия. Уровень межэтнической напряженности отражает степень психологической готовности группы к определенным действиям и является индикатором групповых этномобилизационных процессов.

Межэтническая напряженность порождается проблемными этноконтактными ситуациями, проявляется и усиливается через них. Практически каждую этноконтактную ситуацию можно обозначить как проблемную, так как само по себе осознание ее участниками межэтнических различий задает определенный уровень эмоциональной напряженности. Она не может быть определена как негативный или позитивный процесс. Фоновая психологическая напряженность возникает уже только потому, что ситуация перемещается из одной плоскости межгрупповых отношений в другую.

Исследователи уже давно поставили перед собой вопросы о причинах роста межэтнической напряженности и о возможностях ее снижения. Эти проблемы интенсивно изучались в рамках специального направления в западной межгрупповой психологии, условно называемого «контактные гипотезы».

Три основных условия уменьшения этноцентризма – равный статус контактирующих групп, поощрение и поддержка (патронирование) межэтнических контактов властями (то есть создание благоприятной социальной атмосферы) и кооперативное взаимодействие, предполагающее наличие общей цели, – были названы еще в 1954 г Г.Олпортом. В конце 1960-х гг. Е Амир, обобщая результаты этих исследований, указал на еще одно дополнительное условие уменьшения межэтнической напряженности. Оно характеризует уровень межличностных отношений: контакт должен носить не случайный характер, а осуществляться на основе знакомства и психологической близости (Amir, 1969). Позднее С.Кук уточняет это положение, подчеркивая, что при соблюдении всех вышеназванных условий, благоприятное изменение установок возможно на основе контакта с такой личностью из другой этнической группы, образ которой расходится с ее типичным представителем (Cook, 1978).

Однако сопоставление и анализ разнообразных эмпирических данных показал, что влияние выделенных факторов вовсе не однозначно в различных межгрупповых ситуациях (Hewstone, Brown, 1986). Контакт сам по себе – условие не необходимое и не достаточное для благоприятных изменений негативных установок. Более того, существуют ситуации, когда контакты лучше ограничить. Реальное уменьшение предубежденности и негативизма в межэтнических отношениях зависит не от частоты и интенсивности контактов, а от более глубинных процессов, которые не могут измениться сразу же под влиянием внешних обстоятельств. В качестве примера можно привести осетино-ингушский конфликт, когда несмотря на наличие вроде бы всех условий: достижение сторонами формально равного статуса, неоднократные попытки развития кооперативного взаимодействия, усиленное внимание со стороны государства, существование многочисленных межличностных связей, – напряженность между осетинами и ингушами продолжает оставаться достаточно высокой (подробнее см. раздел III, гл. 14).

Суть этих глубинных процессов выражается в состоянии межэтнической напряженности, в зависимости от фазы которой специфически взаимодействуют все выше названные условия. Поэтому сам феномен межэтнической напряженности следует рассматривать в качестве важнейшего фактора, влияющего на взаимодействие компонентов этноконтактной ситуации. Его изучение как обобщенной социально-психологической характеристики взаимодействия этнических групп – это поиски глубинных причин тупиковых ситуаций этнических конфликтов и выходов из них

В чем заключается влияние межэтнической напряженности на этноконтактную ситуацию? На наш взгляд, его суть выражается в переструктурировании этноконтактной ситуации, которое имеет психологическую природу.

Главным структурирующим принципом этноконтактной ситуации является этническая граница. Для социально-психологической концепции межэтнической напряженности понятие этническая граница, введенное в научный обиход норвежским антропологом Фредериком Бартом, имеет особое значение. При определении этнической группы, Ф.Барт придавал этому понятию ключевое значение. По его мнению, этническая группа выделяется не столько в силу своего культурного содержания, сколько по причине существования границ, которые группа сама себе очерчивает (Barth, 1969). Сущность этнической границы вовсе не равносильна понятию государственной границы – она отражает лишь расселение народов на данном этапе истории. Чем глубже назад в историю, тем условнее эти границы и тем легче преодолевались они народами в их бесконечных передвижениях.

Как и для Ф.Барта, этническая граница для нас в первую очередь понятие социально-психологическое. Поэтому культурные характеристики этнических групп – это не самое главное для ее понимания Культурные характеристики подвержены постоянным изменениям. Кроме того, для соседствующих этнических групп в силу многочисленных заимствований часто имеет место дефицит культурных отличий (Тишков, 1997а). Это также не могут быть культурные проявления на уровне поведения, так как оно все более унифицируется. По выражению В.А.Тишкова, этническая группа – это не реальность набора объективных признаков, а реальность отношений (Тишков, 1997а).

Этническая граница – это психологический результат универсальной для всего живого на земле тенденции разделять мир на «чужих» и «своих» на основе этнической принадлежности. Это оппозиционная тенденция, а значит ее доминирование поляризует любую ситуацию, в том числе и этноконтактную. Для этнической группы это, по меньшей мере, означает массовое осознание этнического членства и более или менее внятно выраженную национальной элитой коллективную волю выделиться, обозначить и защитить свою культурную отличительность. Для членов группы становятся актуальными категориями общее название и разделяемая культура, вера в общее происхождение, ассоциирование себя с определенной территорией, общая историческая память и внут-ригрупповая солидарность (Абдулатипов, 1995; Бромлей, 1983; Дро-бижева, 1985; Тишков, 1994). На первый план в организации групповых процессов выдвигается «эмический» принцип (Naroll, Coher, 1970J – значимость приобретает не сходство, а различие, не общее, а специфическое2. В связи с чем на уровне национальных элит предпринимаются особые усилия в поддержку культурной дивергенции {Тишков, 1997а). Главной областью функционирования универсальной оппозиционной тенденции «Мы–Они» становятся межэтнические отношения.

Оппозиция «Мы–Они» является центральным психологическим компонентом различных концепций межгрупповых и межэтнических отношений (Бромлей, 1983; Поршнев, 1966; Levine, Campbell, 1972; Tajfel, 1978, 1981). На эмпирическом уровне в качестве структурирующего принципа она используется в многочисленных исследованиях стереотипов, установок и ценностей как элементов этнического самосознания или идентичности. Альтернатива «Мы–Они» выступает в качестве главного структурного параметра при исследовании когнитивных моделей этнических ситуаций на основе анализа дискурса их участников (Van Dijk, 1985, 1993).

По мере роста социальной и этнической напряженности этническая граница из умозрительного концепта превращается в объективную реальность. Поначалу она, как бы обозначая место встречи этничностей, выполняет функцию культурной отличительности. Этнические границы становятся более плотными и искусственными, когда вопрос этнокультурного многообразия групп сменяется проблемой развития противоречий между их требованиями. В этом случае этническая граница представляет уже линию столкновения этничностей. Из оборонительной, за2 «Эмик» (emic) и «этик» (etic) – термины из сравнительной лингвистики. В самом общем понимании в кросскультурной психологии обозначают два уровня сравнения – на основе системы ценностей одной какой-либо культуры и универсальной межкультурной системы ценностей. См. подробнее раздел II, глава 8. щитной она превращается в психологический инструмент отчуждения, этнической дезинтеграции в обществе.

Отношение к другим как к «чужакам» означает существование пределов взаимопонимания, отражающих различия в суждениях, ценностях, способах поведения. Отсюда вытекает ограничение взаимодействия в пределах, где предположительно присутствует общее понимание и общий интерес (Barth, 1969).

Этническая граница может превратиться в отчетливую демаркационную линию, если ее психологическое содержание дополняется территориальными, конфессиональными или лингвистическими эквивалентами. Это происходит, когда в межэтнических отношениях начинает доминировать тот или иной фактор С ростом межэтнической напряженности этнические границы в этноконтактной ситуации становятся все отчетливее В действительности этнические границы реальнее административных, так как именно они разделяют народы.

Этническая граница структурирует и феноменологическое поле межэтнической напряженности, организуя когнитивно-эмоциональные образования в глобальные системы понятий. Они формируются на этнических границах и их главная функция в рамках этноконтактной ситуации – обозначать эти границы. Например, в отечественной науке такой глобальной системой понятий является этническое самосознание, в западной – широко исследуемая «этническая идентичность» или «этничность», системы зависимых или независимых «самоконструктов» (Markus, Kitayama, 1991), «субъективные культуры» (Triandis, 1980). По сравнению с отдельными конструктами такие комплексные межкультурные феномены можно рассматривать как модели этноконтактных ситуаций. Они обладают значительно большими предсказательными возможностями при анализе ситуаций межэтнической напряженности. Ключевым понятием концепции межэтнической напряженности для нас является этническое самосознание и этническая идентичность, как его центральное образование. Это положение будет обосновано в следующей главе.

Итак, этноконтактная ситуация, структурированная этнической границей по двухполюсной или многополюсной схеме, предполагающей взаимодействие этнических групп как коллективных субъектов познания и деятельности, на операциональном уровне является для нас основой исследования напряженности между народами. Выраженная этническая граница связана со снижением этнической толерантности и накладывает ограничения на межэтнические взаимодействия. Такие этноконтактные ситуации мы будем называть ситуациями межэтнической напряженности.

Цели и задачи исследования

Вышесказанное определяет предмет нашего исследования – изучение социально-психологического феномена межэтнической напряженности как целостной характеристики межэтнического взаимодействия, отражающей внутриэтнические и межэтнические процессы в условиях социально-экономических трансформаций общества. В социальной психологии как ключевую проблему при изучении психологической регуляции выделяют аксиологический аспект, оценку объекта отношения, ее переживание (Шихирев, 1985; 1993). Регуляторная функция межэтнической напряженности психологически реализуется в отношениях этнических групп как социальных субъектов к самим себе, друг к другу и к действительности. Эти отношения объективируются в этносоциальных представлениях, этнических образах, в этнической картине мира. Исследование формирования этих образований, их трансформаций в условиях различных ситуаций межэтнической напряженности и их влияния на групповое поведение – основная цель исследования.

Доказательства того, что межэтническая напряженность является одной из главных особенностей межэтнических отношений в России 1990-х гг., мы получили, исследуя отношения между титульным и русским населением в Татарстане, Туве, Саха (Якутии) и Северной Осетии-Алании в ходе реализации проекта «Национальное самосознание, национализм и разрешение конфликтов в Российской Федерации». И хотя в этих республиках уровень межэтнической напряженности оказался различным, тем не менее она явилась важной характеристикой отношений внутри республик не только в Северной Осетии-Алании с незатухающим осетино-ингушским конфликтом, но и в спокойном Татарстане. Субъективные оценки представителями различных этнических групп состояния межэтнических отношений в своих республиках отражают существующие различия в уровнях межэтнической напряженности (см. рис. 1).

Мы постараемся в дальнейшем показать специфику этих различий, которые определяются не только локализацией агентов межэтнической напряженности, но и психологическими характеристиками взаимодействующих этнических групп.

Рис.1. Оценка состояния межэтнических отношений в республиках

Поставленные цели предполагают решение совокупности теоретических, методологических и эмпирических задач. В качестве основных выступают следующие:

Теоретические задачи:

– разработать систему понятий, составляющих феноменологическое поле межэтнической напряженности;

– определить социально-психологические механизмы распространения (иррадиации) межэтнической напряженности в полиэтнической среде;

–- исследовать этничность (этническую идентичность) как центральный конструкт феноменологического поля межэтнической напряженности;

– раскрыть содержание потребности в этнической идентичности и взаимосвязь между потребностно-мотивационным компонентом этничности и этнической солидарностью;

– рассмотреть особенности, функции и механизмы действия этнических образов (межэтнических установочных образований, ценностных ориентации или психологических универсалий) в различных ситуациях межэтнической напряженности;

– проанализировать взаимосвязь между трансформациями этнического самосознания и формами этнополитической мобилизации в условиях межэтнической напряженности;

– выделив фазы межэтнической напряженности, рассмотреть ее как динамическое явление;

– исследовать особенности активизации системы психологической защиты этнической группы в условиях роста межэтнической напряженности.

Методологические задачи:

– обозначить систему социально-психологических индикаторов как концептуальную основу для создания специальных эмпирических программ измерения и изучения межэтнической напряженности;

– определить методологические и методические принципы построения эмпирической программы этнопсихологического исследования;

– разработать систему методов и методических приемов для измерения уровня межэтнической напряженности и определения характера этномобилизационных процессов;

– апробировать методический инструментарий в различных ситуациях м<