Так был ли Ротшильд агентом?

 

Чтобы быть завербованным, нужно попасть в поле зрения резидентуры иностранной разведки и оказаться в окружении агентуры, которая способна оценить разведывательные возможности кандидата, создать условия для предложения о сотрудничестве и затем контролировать добросовестность его работы на завербовавшую его разведку.

Ротшильд находился в постоянном окружении своих друзей — агентов советской разведки Бёрджесса, Маклина, Бланта, Филби. Их связями не могла не интересоваться лондонская резидентура советской разведки.

Многие иностранные авторы, в подкрепление версии о работе Ротшильда на советскую разведку, часто ссылаются на беседы с таинственными полковниками советской разведки, обозначая их буквами. Но разве это доказательство? Известно, что Ротшильд был другом «советских кембриджцев» и одно время сочувствовал коммунистам, но этого мало. А вдруг все это — происки недоброжалетелей, делающих подкоп под знаменитый банковский дом?

Представлял ли Ротшильд интерес для советской разведки по своим разведывательным возможностям?

Безусловно, поскольку его связи со многими руководящими сотрудниками британских спецслужб и лицами, пользовавшимися влиянием в военных, политических и финансовых кругах Великобритании, были прямыми объектами заинтересованности НКВД.

Представляется следующий вывод: Ротшильд, вероятно, прекрасно понимал, что вовлечен в «двойную» конспиративную деятельность, и отчасти, даже направлял этот процесс. Но в отличие от главных фигур «кембриджской пятерки» он не был завербованным агентом, ибо людей такого уровня не вербуют.

Можно также допустить, что Ротшильд с его связями и информационными возможностями мог по заданию резидентуры советской разведки использоваться в качестве источника ценной информации «втемную», как Блантом, так и Бёрджессом. Но это существа дела не меняло. Важно было иметь доступ к определенной информации, и такой канал был налажен. Сам метод привлечения к сотрудничеству, будь то использование ненависти к фашизму, симпатий к марксизму, а возможно, и умелое использование совпадения устремлений разведки с конкретными интересами источника или же «под давлением обстоятельств», вторичен, а первичным, безусловно, является конечный информационный результат.

После того как Бёрджесс и Маклин вернулись в Москву, одной из главных тем их дебрифинга в КГБ было обсуждение их отношений с Ротшильдом. Особое внимание было уделено двойной роли Виктора Ротшильда, который знал об их работе на СССР и часть материалов реализовывал в своих собственных интересах. В Москве определенное сомнение вызывал характер передаваемого им материала. Предполагалось, что особенно в период воины эти сведения играли роль зондирующей мнение Сталина информации.

С одной стороны Ротшильд представлял интерес для резидентуры НКВД, с другой стороны, Ротшильд прекрасно понимал и оценивал риск, которому он подвергался из-за контактов с такими людьми, как агенты НКВД. Правда, в отличие от последних, его не на чем было «зацепить». Будучи от природы чело­веком энергичным, он не признавал доминирования и, стремясь быть хозяином положения, соблюдал правила до тех пор, пока они не противоречили его соб­ственным идеям, целям и задачам. Обсуждая поступки Ротшильда и его связи с различными, иногда противоположными по своим взглядам, политическими груп­пами, не следует забывать, что Виктор Ротшильд происходил из семьи, которая вошла в историю Англии тем, что купила Суэцкий канал для правительства Великобритании.

Может возникнуть вопрос: почему Ротшильд встречался с людьми, которых он мог подозревать в симпатиях коммунистам? Будучи благородным человеком, он не отказывался от дружбы, которая сложилась в студенческие годы, но и не давал себя компрометировать необдуманными поступками.

Впоследствии, как сотрудник МИ-5, Ротшильд, естественно, принимал все воз­можные меры для того, чтобы его собственная репутация была вне подозрений. Имея в числе своих ближайших связей руководителей британских спецслужб, ему не составляло труда с успехом справляться с этой наисложнейшей задачей.

Скорее всего, Виктора Ротшильда следует отнести к первым представителям высшей категории агентурного сословия, представляющего особую ценность для любой спецслужбы и известного как «агентура влияния».

Специалисты знают, что «агенту влияния» не делается вербовочное предло­жение от имени разведки, у него не берется подписка о его добровольном со­трудничестве, ему не выдается ежемесячное денежное вознаграждение с изъяти­ем расписки. «Агент влияния» может даже и не догадываться, что он использу­ется спецслужбами в интересах иностранного государства. Его возможности, как правило, разведкой используются по доброй воле последнего.

 

 

***

 

Мнение о «кембриджской пятерке» в руководстве советской разведки было далеко не однозначным.

В конце 40-х годов после длительного анализа и сопоставления поступающей от них информации был сделан вывод, что Филби, Бёрджесс, Маклин и другие являются подставами английских спецслужб, агентами-дезинформаторами.

Что могло стоять за этими выводами, сказать сложно, вероятнее всего — обычная конкурентная борьба внутри самой разведки, стремление опорочить источники информации, а через них — оперативный и руководящий состав, об­рабатывающий агентурную информацию и докладывающий ее политическому руководству страны.

 

Раздел 7

Резидентуры

 

 

Основным подразделением разведки на территории иностранного государства является резидентура. Резидент – глава резидентуры, кадровый сотрудник разведки — работает под прикрытием дипломатических представительств. В резидентуре он руководит работой оперативных работников, аналитиков и оперативно-технического персонала. Кроме того, резидент осуществляет контроль за выполнением заданий Центра и за своевременной отчетностью. Считается, что главная функция его руководства состоит в том, чтобы уметь вдохновить сотрудников на выполнение разведывательных задач, требующих от каждого нечеловеческих усилий, возглавить работу по выявлению наиболее засекреченных и тщательно охраняемых государственных тайн страны пребывания, а также сведений, которые нельзя получить с помощью подслушивающей аппаратуры или во время официальных дипломатических приемов, в библиотеке или с помощью прессы и которые можно добыть только через завербованных источников информации или посредством различных технических методов ее получения. Основная деятельность резидента заключается в сборе и анализе информации, свидетельствующей о намерениях той или иной страны причинить ущерб и угрожать безопасности его государства. Доступ к такой информации имеет ограниченный круг лиц, и, следовательно, если секретные сведения фиксируются на бумаге или на магнитофонной пленке, то они хранятся в наиболее скрытых и тщательно охраняемых тайниках противника. Поэтому резидент должен всегда идти на риск. Это требует постоянной, а иногда сверхчеловеческой бдительности...

Отмечается, что лучшие резиденты ЦРУ США имеют многолетний опыт оперативной работы. Свободно владея двумя или тремя иностранными языками, они начинали свою карьеру в различных городах. Им так же знакомы узкие улицы Триполи, как и притоны мафии в римском районе Трастевере. Они руководили агентами, начиная от осведомителя, работающего в киоске или водителем такси, и кончая должностным лицом министерства иностранных дел; устанавливали микрофоны, чтобы подслушивать сотрудников разведки коммунистических стран и выявлять их намерения против США; засылали агентов в «запретные районы» и на протяжении месяцев поддерживали с ними тайную надежную связь, пока не удавалось переправить их в безопасное место на Западе, с тем чтобы лично проанализировать их работу и возможности.

Естественно, что резидентура, как основное подразделение разведывательной службы, по своей структуре, возложенным задачам и профессиональной подготовке сотрудников является как бы уменьшенной копией организационно-штатной структуры разведки (штаб-квартиры, разведцентра) в целом. Отметим, что идет о так называемых легальных резидентурах, то есть действующих под прикрытием официальных дипломатических представительств.

В 20 —30-е годы XX века в главных капиталистических странах действовали объединенные резидентуры советской внешнеполитической разведки и военной разведки, тесно взаимодействовавшие с отделом международной связи – нелегальным аппаратом Коминтерна.

На первом этапе это помогло создать мощный агентурный зарубежный аппарат. Однако эти объединенные резидентуры оказались очень уязвимыми, так как связники и курьеры зачастую знали агентов, принадлежавших к различным советским спецслужбам.

Небезынтересны количественные характеристики резидентур. Так, к середи­не 30-х годов внешней и военной разведкой Советского Союза в США, Англии, Германии, Франции, Италии удалось создать уникальный и эффективный неле­гальный аппарат, достигавший более 20 резидентур. К середине 1941 года во внешней разведке СССР действовало до 40 заграничных резидентур, в которых работало 242 разведчика, имевших на связи в общей сложности около 600 раз­личных источников разведывательной информации.

 

 

***

 

Одной из самых выдающихся в мировой истории разведки была токийская резидентура советской разведки во главе с Рихардом Зорге. Это мнение безого­ворочно высказывали в том числе и враги Советского Союза — бывший руко­водитель гитлеровской политической разведки В. Шелленберг, бывший дирек­тор ЦРУ А. Даллес, директор ФБР Э. Гувер.

До направления в Японию Зорге в течение трех лет был резидентом советс­кой разведки в Китае. В сферу его разведывательных интересов входили пра­вительство Чан Кайши, дипломатические представительства Японии и Герма­нии в Китае, пресса, монополии, транспортные структуры, творческие общества, общественные организации.

О Рихарде Зорге и его резидентурах в Китае (1930 — 1932 гг.) и Японии (1934 — 1941 гг.) написаны десятки книг, но ни одна из них по полноте, качеству и достоверности исследования, глубине использования архивных материалов не может соперничать с фундаментальным трудом известного немецкого журна­листа и писателя Юлиуса Мадера — автора многочисленных бестселлеров о германских и американских спецслужбах. Книга увидела свет впервые в Германской Демократической Республике в конце 80-х годов, на русском языке издана мизерным тиражом и распространена среди ограниченного круга высшего руководящего и профессорско-преподавательского состава КГБ СССР и ГРУ Генерального штаба Вооруженных Сил СССР4.

Удивительно, что на книге не поставили гриф «совершенно секретно» — она вполне того заслуживает с учетом сенсационного содержания, профессиональ­ной методики владения материалом, ибо далеко не в каждом учебнике по разведке и контрразведке так подробно, скрупулезно прописана технология организации и деятельности нелегальных резидентских звеньев по направлениям политической и экономической разведки, собразцами боевых оперативных документов.

Зорге был действительно одним из самых выдающихся нелегальных резидентов, совмещавшим руководство агентурой с добыванием широкоспектральной, разноплановой, масштабной стратегической информации, с научной, жесткой, холодной, конкретной, выверенной, прогностичной аналитикой, с шифрработой, наконец, с функцией вербовщика — поистине уникальная, не имеющая аналогов, вопреки устоявшимся канонам разведки универсальность.

Между тем авторитетный английский специалист по проблемам шпионажа Ф. Найтли в своей книге «Вторая древнейшая профессия» отмечает, что наиболее выдающиеся результаты резидентуры Зорге были достигнуты «в промежуточной зоне, которая лежит между политическим влиянием и шпионажем». По утверждению Найтли, «сам Зорге был убежден, что политическое влияние группы имело гораздо большее значение, чем добывание разведывательных данных».

Это влияние позволило в конечном итоге отвести планировавшийся удар японских войск по советскому Дальнему Востоку и спасти СССР от войны на два фронта в 1941 году.

Разведданные Зорге передавал не только военной разведке СССР. Глава германской политической разведки в годы Второй мировой войны Вальтер Шелленберг в своих мемуарах свидетельствует: «Интересно отметить, что ни в своих показаниях, ни во время длительного пребывания в тюрьме Зорге ни разу не упомянул о своей работе на Берлин... Не было ни одного случая, когда Зорге пытался бы ввести в заблуждение германскую секретную службу... Я пришел такому заключению после того, как тщательно изучил материалы, присланные Зорге в Берлин...».

Начало формирования Зорге как разведчика относится к середине 20-х годов. Именно в это время спецслужбами СССР, Германии, Японии осуществлялся активный зондаж геополитической обстановки, поиск и реанимирование источников агентурно-политического влияния, накопление разведывательного потенциала в интересах предстоящего через десятилетия передела мира, пересмотра итогов Первой мировой войны. Идеологи готовили теоретический фундамент предстоящих политических действий.

Зорге был последовательным сторонником сближения, союза Германии и России, и не только потому, что был немцем, родившимся в России, чья жизнь была неразрывно связана с двумя этими странами. Известно, что Зорге плодотворно сотрудничал в научно-публицистическом плане с одним из влиятельных немецких политических деятелей и ученым, основателем германской школы геополитики Карлом Хаусхофером. Хаусхофер разработал принципы геополитики новейшего периода истории на основе идей агрессии и реваншизма, придал геополитике ту форму, где она стала частью идеологии фашистской Германии. Его самого, очевидно, не без достаточных на то оснований, считали «тенью Гитлера», одним из столпов нацистской идеологии. Хаусхофер и русские евразийцы - Николай Сергеевич Трубецкой, Петр Николаевич Савицкий, Георгий Васильевич Флоровский - сформулировали принципы континентального, ев­разийского мировоззрения, альтернативного атлантическим идеям, причем груп­па Хаусхофера изучала Японию и континентальную миссию государств Даль­него Востока в перспективе будущего геополитического альянса. Хаусхофер в статье «Континентальный блок» писал: «Евразию невозможно задушить, пока два самых крупных ее народа - немцы и русские - всячески стремятся избежать междоусобного конфликта, подобного Крымской войне или 1914 году: это аксиома европейской политики». В этой же статье Хаусхофер цитировал аме­риканца Гомера Ли: «Последний час англосаксонской политики пробьет тогда, ког­да немцы, русские и японцы соединятся».

в 1908-1910 годах Хаусхофер был руководителем германской развед­службы в Японии и Маньчжурии, имел связи в высших аристократических кругах, знаком с семьей микадо. Отметим, что ученик Хаусхофера - Зорге, исключительно успешно действовал как разведчик также в Китае и Японии. Какие из связей влияния, переданных Хаусхофером, использовались Зорге? И не эти ли связи Хаусхофера в окружении японского императора помогли продлить жизнь Зорге еще на три года после вынесения ему смертного приговора?

В книге Ю. Мадера однозначных ответов на эти вопросы нет, внимательное ее прочтение и сопоставление приводимых фактов и событий в контексте надгосударственной деятельности профессора Хаусхофера позволит прийти к зак­лючениям поистине нестандартным, отчасти сенсационным.

Последующие исследователи деятельности Рихарда Зорге не смогут обой­тись без использования накопленных знаний и методологии такой науки, как конспирология, ибо настоящая разгадка его феноменальной разведывательно-политической работы кроется на острие прошлого и настоящего многовекового евразийско-атлантического противоборства.

Непревзойденной классикой разведки являются организационно-управлен­ческие аспекты работы токийской резидентуры Р. Зорге.

Известно, что перед заброской в Японию в штаб-квартире советской развед­ки Зорге было отработано разведывательное задание, сводившееся к выяснению следующих вопросов:

1. Совершит ли Япония нападение на СССР на маньчжурской границе?

2. Какие наземные и военно-воздушные силы могут быть брошены против Советского Союза?

3. Насколько тесные отношения сложились между Японией и Германией после прихода Гитлера к власти?

4. Какова политика Японии в отношении Китая?

5. Какова политика Японии по отношению к Англии и США?

6. Какова в действительности роль японской военной клики в выработке национальной внешней политики?

7. В какой степени японская тяжелая промышленность переведена на военные рельсы?

Исходя из задания, Зорге были определены следующие сферы наблюдения и контроля резидентуры в Японии:

Военный потенциал:

- численность и качество вооруженных сил;

- соотношение их видов;

- удельный вес родов войск;

- система вооружений и оснащения (военная техника, степень механизации, моторизации, мобильности и огневой мощи);

- размещение, концентрация и развертывание вооруженных сил;

- темпы приведения их в боевую готовность;

- военная доктрина (тезисы относительно строения и подготовки вооруженных сил) и военное искусство (стратегия, оперативное искусство, тактика);

- качество и реальность планов генерального штаба и главного штаба во-морского флота для ведения боевых действий.

Морально-политический потенциал:

- морально-политическое состояние населения (идеология, традиции, отношение народных масс к политике правительства и к вооруженным силам);

- уровень развития культуры, науки и техники;

- классово-имущественные отношения (государственное устройство, характер внутренней и внешней политики, национальные особенности).

Экономический потенциал:

- экономическая система (структура и организация народного хозяйства);

- численность и состав населения;

- географическое распределение производительных сил;

- уровень развития технических наук;

- распределение рабочей силы в отраслях экономики и промышленности;

- общий уровень развития производства, темпы экономического роста;

- милитаризация экономики и накопление потенциала военной промышленности, повышение производительности труда в военной промышленности;

- использование средств из государственного бюджета для вооруженных сил;

- развитие сельского хозяйства и системы транспорта и коммуникаций;

- тенденции в инвестиционной политике;

- импорт сырья и накопление запасов стратегического сырья;

- освоение национальных резервов.

Согласно отработанным задачам и намеченным сферам наблюдения и контроля определены источники получения разведывательной информации:

 

 

 

Источник: Ю. Мадер, «Репортаж о докторе Зорге», Берлин, 1988 г.

 

 

--------

Источник: Ю. Мадер, «Репортаж о докторе Зорге», Берлин, 1988 г.

 

 

***

 

Выдающимся резидентом был сотрудник советской внешнеполитической разведки Гайк Бадалович Овакимян. В феврале 1931 года он был направлен в берлинскую резидентуру ОГПУ под прикрытием должности сотрудника торгпредства СССР в Германии. Им были привлечены к сотрудничеству негласные источники, среди которых были крупный специалист по химическому машино­строению ведущий инженер фирмы «Ауэр», научный сотрудник фирмы «Цейсе». Поступившая от них техническая информация, в частности, по современным химическим технологиям, средствам противохимической защиты, оптическим приборам, эхолотам получила высокую оценку в советских НИИ и КБ, работав­ших по аналогичной тематике.

С 1933 года Овакимян — заместитель резидента, а с 1938 года — резидент в США по линии научно-технической разведки. Его агенты (14 ценных источни­ков, не считая групповодов) представляли сведения по авиационным и морским приборам, бомбоприцелам, звукоулавливателям, теплоэлектронике, о технологи­ях производства автобензинов прямой перегонкой, о переработке газов нефтепе­рерабатывающих заводов, о каучуке и масляных дистиллятах для выработки в них различных масел и парафинов, новейших американских разработках того времени: вискозе, водному раствору йода, производству иприта, проекте стратосферного самолета, кислородных масках, использовании глицерина в военных целях и технологии его производства.

На основе анализа разрозненных донесений Овакимян сообщил в Центр о начавшихся в США работах по атомной тематике.

Добытые резидентурой Овакимяна материалы (чертежи, схемы, расчеты, ин­струкции и описания по проблемам математики, физики, химии, атомного ядра и бактериологии) дали толчок развитию неизвестных ранее направлений в совет­ской науке.

 

 

***

 

Задачи, стоящие перед резидентурами, являются срезом общих задач раз­ведывательной службы государства в преломлении особенностей, специфики политической, экономической, военной и оперативной обстановки в стране пре­бывания.

Задачи ставятся, как правило, общего характера, при этом имеется в виду, что инициатива в каждом конкретном случае является не только прерогативой ре­зидента, но и Центра. Задачи, поставленные перед нелегалами Ш.А. Хамзиным и И.К. Алимовой, заброшенными в Японию в 1953 году:

- внимательно следить за событиями в Японии и определить расстановку внутриполитических сил;

- следить за политикой Японии в отношении СССР;

- отслеживать развитие взаимоотношений Японии и США и тенденции их дальнейшего развития;

- собрать сведения о милитаризации экономики Японии и воссоздании ее армии, вооружении финансировании и возможных планах совместных учений и боевых действий с США.

Задачи, поставленные перед нелегальным резидентом В.Фишером (Р. Абелем) перед его заброской в США в 1948 году:

- выявить степень возможности вооруженного конфликта с США;

- создать надежные нелегальные каналы связи с Центром, с тем, чтобы исключить использование разведкой официальных советских представителей;

- добывать любую информацию, представляющую интерес для внешней разведки.

 

 

***

 

Неоценима роль внешней разведки КГБ СССР, ее вашингтонской резидентуры, в компромиссном урегулировании Карибского кризиса в 1962 году, грозившего человечеству началом войны между США и СССР с применением ядерного оружия. Известно, что резидент А.С Феклисов проявил инициативу и использовал для доведения направленной информации до высшего руководства США одного из наиболее информированных американских журналистов, внешнеполитического обозревателя Дж. Скали. Канал «резидентура КГБ — Скали — президент США — Скали — резидентура КГБ — руководство КГБ — руководство СССР» сработал мобильно и безупречно, несмотря на нерешительность по данной проблеме совпосла в США Добрынина.

Исключительно значима роль резидентуры разведки КГБ в Вашингтоне в период Карибского кризиса.

1. Прежде всего следует отметить, что она располагала весьма, осведомленными источниками информации в Вашингтоне, среди которых Джон Скали был, судя по всему, наиболее ценным из круга знакомых и конфидентов резидентуры и ее руководителя Феклисова.

2. Успешная деятельность резидентуры была обусловлена ее информационной обеспеченностью, аналитическими способностями сотрудников и, конечно же, тщательным и непрерывным отслеживанием как общей внутриполитической обстановки в стране, так и всех приготовлений и мероприятий Белого дома; госдепартамента, Пентагона и ЦРУ. Кроме того, что очень важно, она была в курсе геополитической ситуации. Все это позволяло резиденту и его помощникам правильно оценивать динамику кризиса, прогнозировать ход событий и возможные решения администрации США.

3. Несомненно, высказывание Феклисова в беседе со Скали о такой ответной мере СССР на вторжение американских войск на Кубу, как захват Западного Берлина и разгром противодействующих войск НАТО в течение 24 часов, было большим риском, импровизацией и, конечно же, отражением интуиции разведчика. И что самое примечательное: Джон Скали, судя по всему, был уверен, что его собеседник — советник посольства СССР Феклисов (которого он, видимо, считал разведчиком) – излагал ему позицию советского руководства об ответных мерах СССР на случай американской интервенции против Кубы. Подтверждением этого может служить быстрая реакция президента Кеннеди, которого Скали, надо полагать, убедил, что Феклисов говорил отнюдь не от себя.

4. Обращает на себя внимание смелость резидента, который, не имея полно­мочий говорить об ответных мерах правительства СССР, пошел на такой риск и даже умело использовал чисто военный аргумент для придания убедительности ответной меры со стороны СССР.

5. И, наконец, будет уместно подчеркнуть смелость стратегического разведчи­ка, действующего самостоятельно и вдали от Родины. Порой эту смелость в прин­ципе сравнивают со смелостью полководца, принимающего правильное, но рис­кованное решение. Однако риск полководца (командарма или командующего фронтом), как правило, заключается в том, что он принимает решение в пределах своих разграничительных линий, тогда как риск стратегического разведчика, осо­бенно в условиях такой кризисной ситуации, которая сложилась в октябре 1962 года, непосредственно связан с судьбой его государства, его Родины.

 

 

***

 

За десять веков российской государственности, начиная с момента ее за­рождения и до нашего времени, за кулисами происходивших событий — мирной жизни, торговли, войн и дипломатических отношений — шла тайная, скрытая работа спецслужб по разведке и предупреждению коварных замыслов противника.

Если взять конкретные даты из истории России, то один из первых «меж­дународных скандалов», связанных с использованием посольств как «кры­ши» для разведчиков, упоминается уже в мае 839 года. В тогдашней столице империи Франков, городе Ингельгейме, при дворе императора Людовика Бла­гочестивого появилось русское посольство, которое прибыло из Константино­поля (Византия). Этот факт занес в так называемую Бертинскую хронику епископ Пруденций, отметив, что некий народ «рос» направил на Запад по­сольство, и что владыка «росов» именует себя каганом. Людовик Благочести­вый лично принял дотоле неизвестных ему дипломатов. Но когда выяснилось, что послы «росов» (народ, проживающий на территории Древней Руси) по национальности шведы, их судьба круто переменилась: послов заподозрили в шпионаже и задержали до выяснения истинных целей их прибытия в Ингельгейм; дотошный Пруденций отметил, что «пришли они скорее шпионить, чем искать дружбы».

Арабский чиновник, живший в XI веке, отмечал в своих записках, что прави­тели государств посылают своих послов за границу не только с дипломатичес­кими целями, но также с разведывательными, чтобы, работая в иной стране, они негласно собирали сведения о «состоянии дорог, горных перевалов, речной сети, пастбищах... какова численность армии этого правителя и насколько хорошо она вооружена и экипирована». Информация собирается и о самом правителе: пьет ли он, «стоек ли в вере и кого предпочитает: юношей или девушек».

Из истории известно, что при Петре I «особую разведывательную активность проявляли английские дипломаты. Посол Англии в Петербурге Витворт был одновременно дипломатом и разведчиком. В мае 1708 года он отправил в Лондон список судов царского флота, стоявших в 30 верстах от Петербурга. В этом списке был указан и количественный состав корабельных экипажей. Вскоре Витворта по представлению русского правительства отозвали в Лондон.

Секретные данные о состоянии русской армии и военно-морского флота собирали также дипломаты других стран Европы. Кроме послов шпионили в России и так называемые резиденты иностранных держав, в том числе Швеции. В Москве, например, тайно действовал резидент Стокгольма Томас Книпперкон, интернированный в начале Северной войны. Его активность стала заметна во время вторжения в Россию шведских войск. О подготовленности России к войне по неведомым каналам Книпперкон сообщал в Стокгольм. Узнав о шпионской деятельности шведского резидента, Петр решил обменять его на сидевшего в тюрьме в Стокгольме князя Хипкова. Но Книпперкон, боясь гнева Карла XII, отказался от обмена, о чем известил посольскую канцелярию в Москве. Петр выслал шведского резидента и его семью».

Дипломатия и разведка неразделимы. Рассматривая некоторые исторические примеры, можно сделать вывод, что разведка всегда использовала дипломатические представительства для проведения своей деятельности. У специалистов такая деятельность считается «разведкой с легальных позиций».

Известны советские послы, одновременно выполнявшие функции резидентов: Панюшкин, Тишков.

Понятие «разведка с легальных позиций» имеет свою дефиницию. При этом многие эксперты единодушно приходят к выводу о том, что этот вид организации разведки основан на использовании спецслужбами международных связей. Дело в том, что с легальных позиций могут действовать разведчики и агенты иностранных государств (сотрудники официальных представительств, учреждений, организаций и т.д.). При этом нередко критерием для разграничения разведки с легальных позиций и разведки с нелегальных позиций служит характер использования этих возможностей и обусловливаемое ими положение сил противника на территории разведываемой страны.

Мнение о легальной разведке даже в среде руководителей спецслужб может быть различным. Так, руководитель французской внешнеполитической разведки Александр де Маранш считал, что шпионы, выступающие как дипломаты, просто симулянты. Настоящий шпионаж означает полный «уход под воду» и требует исключительно больших усилий. Использование дипломатического прикрытия превращает шпионаж в пародию на него.

Легальный - значит признанный, допускаемый законом (словарь Ожегова); позиция - положение, расположение, месторасположение (войск) и т. д. Определение понятия «разведка с легальных позиций» представляется приемлемым в следующей редакции: «разведка с легальных позиций — это вид организации разведывательной деятельности, проводимой с использованием международных связей с позиций, приобретенных формально, без нарушения правопорядка и законов разведываемого государства».

Резидентуры иностранных спецслужб, действующих с позиций дипломати­ческого и иного прикрытия, в современных условиях играют важную роль в собирании и добывании разведывательной информации для своего политичес­кого руководства. Резидентуры также непосредственно организуют и коорди­нируют разведывательную деятельность на территории разведываемого госу­дарства.

Пользуясь международно-правовым статусом дипломатических представи­тельств, резидентура разведывательного органа занимается агентурной и техни­ческой разведкой, сбором и обработкой открытой информации по исследуемому спектру политических, экономических, военных, научно-технических и иных проблем, являя собой форпост разведслужбы своего государства.

Нелишне отметить, что резидентуры выполняют крайне важную функцию так называемого «маяка» для граждан страны пребывания, решивших инициа­тивно установить связь с иностранной разведкой.

 

Раздел 8