Психопатология недеффиринцированные, бессодержательные страхи.

Подобные страхи проявляются в форме приступов витального, протопатического страха – т.е СТРАХА С ПЕРЕЖИВАНИЕМ НЕОПРЕДЕЛЕННОЙ УГРОХЫ ЖИЗНИ В СОЧЕТАНИИ С ОБЩИМ ДВИГАТЕЛЬНЫМ БЕСПОКОЙСТВОМ И РАЗНООБРАЗНВЫМИ ВЕГЕТАТИВНЫМИ НАРУШЕНИЯМИ (тахикардия, покраснение лица, потливость). Осознание причин страха, конкретное содержание его, психологически понятная связь с психотравмирующей ситуацией, как правило отсутствует. Больной не может рассказать о своих переживаниях, ограничиваясь локаничными высказываниями типа: «Страшно»!, «Боюсь»! и т.п. В случаях длительного существования таких страхов они могут приобретать (у детей школьного возраста и подростков) неразвернутое, обычно сверхценное содержание. Чаще всего это страх смерти вообще или от какой-то конкретной причины: «Задохнуться боюсь», «Сердце вот-вот остановится».

Интенсивность страхов, сопутствующего двигательного беспокойства и самовегетативных нарушений варьируют от нерезко выраженной тревоги с чувством напряжения и легким моторным беспокойством до переживания ужаса с резким психомоторным возбуждением, криками, плачем, и бурными вегетативными проявлениями. Продолжительность приступов от нескольких минут до1-2ч. Страхи описанного типа могут возникать у детей любого возраста. Судя по клиническим наблюдениям многих специалистов, относительно часто они наблюдаются в младшем школьном возрасте.

Недифференцированные страхи нозологически менее специфичны, возникая как при неврозах, различных непроцессуальных (соматогенных, резидульно-органических) неврозоподобных состояния, так и при шизофрении. При психогенных (невротических) страхах отмечаются меньшая выраженность самовегетативного компонента и более отчетливая склонность к трансформации в страхи со сверхценным содержанием, связанные с той или иной психотравмирующей ситуацией. Бессодержательные страхи могут встречаться на начальном этапе (этапе острой или подострой невротической реакции) невроза страха, а также при недифференцированных по форме неврозах, включая невротические реакции у детей раннего и дошкольного возраста. В случаях непроцессуальных, особенно резидуально-органических неврозоподобных состояний, такие страхи отличаются более выраженной витальностью, инстинктивностью, выраженными соматовегетативными расстройствами, которые нередко протекают по типу диэнцефальных кризисов.

При шизофрении недифференцированные страхи нередко сопровождаются переживанием угрозы со стороны окружающих, боязливостью, настороженностью и подозрительностью.

Отчетливо выражен синестопатический компонент (ощущения жжения, давления, переливания, зуда в разных частях тела).

СТРАХИ БЫСТРО ВЕРБАЛИЗУЮТСЯ, МОГУТ ПРИОБРЕТАТЬ СИМВОЛИЗИРОВАННЫЙ ХАРАКТЕР, В ВЫСКАЗЫВАНИЯХ О НИХ ИНОГДА ЗВУЧИТ РУДИМЕНТАРНО-БРЕДОВАЯ ИНТЕРПРИТАЦИЯ («смерть ходит по пятам», «смерть преследует», «помогите, что-то со мной странное делается»).

СТРАХИ БРЕДОВОГО ХАРАКТЕРА (БРЕДОВЫЕ СТРАХИ). Отличаются переживаниями скрытой угрозы как со стороны людей, так и со стороны животных, так и со стороны неодушевленных объектов и явлений. Имеют диффузный характер, сопровождаются постоянной тревогой, настороженностью, боязливостью, подозрительностью к окружающим, стремлением усмотреть какую-либо опасность в их действиях. Этим страхам свойственно определенное постоянство, однако временами они могут значительно усиливаться, сопровождаясь беспокойством и сомато-вегетативными проявлениями (сердце-биением, побледнение или покраснение кожных покровов, неприятные ощущения в эпигастральной области, отсутствие аппетита, общее недомогание, бессонница).

Тематика бредовых страхов имеет определенные возрастные различия. Дети младшего возраста боятся одиночества, теней, ветра, шума воды, разнообразных обыденных предметов (водопроводных кранов, электрических ламп), любых работающих машин и механизмов, незнакомых людей, персонажей из детских книг, сказок, телевизионных передач. Ко всем этим объектам и явлениям ребенок относится как к враждебным, угрожающим его благополучию, таящими в себе какую-то опасность. Он старается избегать контакта с ними, требует от окружающих не упоминать о них в разговоре, загораживает лицо или прячется от реальных или воображаемых объектов.

У детей школьного возраста бредовые страхи приобретают более дифференцированный и в тоже время более отвлеченный характер, который свидетельствует о созревающем самосознании и расширении социального опыта. Нередко бредовые страхи сопровождаются эпизодическими обманами восприятия, преимущественно аффективными иллюзиями.

Пример: Наблюдавшийся мальчик 10 лет испытывал страхи по вечерам, боясь, что в квартиру проникнут бандиты, подстерегал их, стоя с палкой у входной двери. Однажды ночью «увидел» в окне силуэты и решил, что «видел» фашиста. В то же время стал постоянно осматривать и обнюхивать предлагаемую ему еду, опасаясь, что его могут отравить. В ЭТОМ СЛУЧАЕ СТРАХИ ПРИОБРЕЛИ ХАРАКТЕР РУДИМЕНТОВ ЧУВСТВЕННОГО БРЕДА ПРЕСЛЕДОВАНИЯ И ОТРАВЛЕНИЯ. Возрастной особенность бредовых страхов препубертатного и пубертатного возраста является появление более или менее выраженного ипохондрического компонента, а также враждебного-бредового отношения к родителям.

 

 

 

В данном наблюдении имеет место переход страхов бредового характера в довольно отчетливый, хотя и неразвернутые и нестойкие, бредовые идеи отравления и отрывочные ипохондрические идеи. Бредовые страхи возникают вне психотравмирующей ситуации, спонтанно, обнаруживая тенденцию к бредовой интерпретации и постепенному переходу в чувственный бред. Хотя страхи описываемой группы не тождественны бредовым идеям и в начале часто, особенно при возникновении их в связи с психотравмирующей ситуацией, обнаруживают скорее сверхценный характер, тем не менее они имеют непосредственное отношение к истокам бредообразования, являясь предшественниками или рудиментами бреда. Такие страхи можно с достаточным основанием выделить в самостоятельную группу – СИНДРОМЫ СТРАХОВ БРЕДОВОГО ХАРАКТЕРА (бредовые страхи).

Бредовые страхи наиболее часты в инициативной стадии приступообразно-прогредиентной шизофрении,. В последнем случае они менее интенсивны и нечетко ограничены во времени. Значительно реже, в виде кратковременных эпизодов, БРЕДОВЫЕ СТРАХИ МОГУТ ВСТРЕЧАТЬСЯ В НАЧАЛЬНОЙ СТАДИИ ЭКЗОГЕННО-ОРГАНИЧЕСКИХ ПСИХОЗОВ и при некоторых РЕАКТИВНЫХ ПСИХОЗАХ (в основном при реактивном параноиде). В случае экзогенно-органических (главным образом инфекционных) психозов бредовые страхи имеют преимущественно ипохондрическое содержание и сочетаются с массивным сенестопатическим компонентом. Как правило, отсутствует бредовая настроенность к окружающим. При реактивных психозах бредовые страхи тесно связаны с психотравмирующей ситуацией, психологически понятны, не склонны к генерализации.

НОЧНЫЕ СТРАХИ: («pavor nocturnus») - сборная группа состояний страха, общими признаками, которых является возникновение во время ночного сна и наличие той или иной степени измененного сознания (чаще типа рудиментарного сумеречного помрачения). Ночные страхи, по данным некоторых авторов (G.Gollnitz 1970), встречаются у 2-3% детей школьного возраста, причем у мальчиков вдвое чаще, чем у девочек. Наблюдаются они преимущественно в дошкольном и младшем школьном возрасте.

Ночные страхи выражаются в том, что ребенок во время сна становится двигательно беспокойным, испытывает сильный страх, кричит, плачет, произносит отдельные слова:

«Боюсь, прогони его, он хватает меня» и тому подобное, которые указывают на наличие устрашающих переживаний типа сновидений и галлюцинаций. Часто, при этом, ребенок зовет мать, хотя, как правило, не узнает её и не отвечает на её вопросы. Спустя несколько минут, он успокаивается, а утром при пробуждении обычно ничего не помнит о случившемся, или же дает отрывочные сведения о страшном сне, который ему снился. Ночные страхи могут возникать практически каждую ночь, или с большим интервалом. В некоторых случаях им свойственна некоторая периодичность.

 

 

Пароксизмальные ночные страхи считаются одним из проявлений так называемой психомоторной (или височной) эпилепсии, обычно они сочетаются с такими пароксизмальными автоматизмами, как снохождении и сноговорение. При прогрессирующем течении заболевания к ним со временем примыкают судорожные припадки, а сами пароксизмальные ночные страхи редуцируются и исчезают к пубертатному возрасту. Примером пароксизмальных эпилептических ночных страхов может быть следующее наблюдение:

Пример: Девочка 10 лет. Беременность этим ребенком протекала у матери патологически. С 5 лет девочка страдает периодически возникающими в одно и то же время (примерно спустя час после засыпания)приступами ночных страхов, которые учащаются при повышении температуры. Во время приступа внезапно как бы просыпается, вся дрожит, на лице возникает гримаса страха, что-то бормочет, иногда вскрикивает: «Ой боюсь!», но не узнает мать, не отвечает ей. Часто при этом встает с постели, как будто идет в туалет, нередко при этом бывает упускание мочи и дефекация. Приступ длиться 2-5 минут, заканчивается внезапно, ребенок ложиться (часто не в постель) и засыпает. Девочка постепенно меняется по характеру – становится упрямой, неуступчивой, часто без причины сердиться, ссорится с младшей сестрой. На ЭЭГ выявлены признаки эпилептической активности. Противоэпилептическое лечение привело к исчезновению приступов ночных страхов, но при нерегулярном приеме препаратов они возобновляются. Мать страдает приступами головной боли типа мигрени. У тетки по линии матери в детстве отмечались частые ночные страхи.

Приведенное наблюдение иллюстрирует ряд особенностей характерных для пароксизмальных ночных страхов, в частности, их периодичность, склонность возникать в одно и то же время, стереотипность проявлдений.

НОЧНЫЕ СТРАХИ ЛЮБОГО ТИПА МОГУТ СОЧЕТАТЬСЯ СО СНОХОЖДЕНИЕМ (СОМНАМБУЛИЗМОМ), СНОГОВОРЕНИЕМ, ХАРАКТЕР КОТОРЫХ ОТЛИЧАЕТСЯ В ЗАВИСИМОСТИ ОТ ТИПА СТРАХОВ. ТАК ПРИ НЕВРОТИЧЕСКИХ СТРАХАХ СВЕРХЦЕННОГО СОДЕРЖАНИЯ И БРЕДОВЫХ СТРАХАХ СНОХОЖДЕНИЕ И СНОГОВОРЕНИЕ В ТОЙ ИЛИ ИНОЙ СТЕПЕНИ ОТРАЖАЮТ СОДЕРЖАНИЕ САМИХ СТРАХОВ И СНОВИДЕНИЙ, ТОГДА КАК ПРИ НЕДИФФЕРЕНЦИРОВАННЫХ И ПАРОКСИЗМАЛЬНЫХ СТРАХАХ ОНИ ПСИХОЛОГИЧЕСКИ НЕПОНЯТНЫ И ОДНООБРАЗНЫ.

СИНДРОМЫ ПАТОЛОГИЧЕСКОГО ФАНТАЗИРОВАНИЯ:

Эта разнообразная в психопатологическом отношении и отличающаяся разнообразием форм группа состояний, общим для которых является их тесная связь с болезненно измененным воображением (фантазированием) ребенка или подростка. Эта группа синдромов выделена и описана советскими детскими психиатрами и психологами (Т.П. Симсон 1935, 1948, К.А. Новлянская 1955, В.Н. Мамцева 1958, 1964).

Патологическое фантазирование встречается как у детей разного возраста, так и у подростков, в связи с чем не может быть отнесено к проявлению какого-либо одного уровня нервно-психического реагирования. Склонность к фантазированию, как одной из проявлений воображения, свойственна здоровым детям. Особенно ярко она выступает в играх и мечтах ребенка. Живость воображения и связанная с ним склонность к фантазии в детском возрасте отчасти связана с НЕУСТОЯВШИМИСЯ СУБОРДИНАЦИОННЫМИ ОТНОШЕНИЯМИ В ПСИХИКЕ ребенка, с относительной слабостью его абстрактного мышления, деятельностью которого с возрастом подчиняет себе воображение. В связи с незрелостью психики ребенка ГРАНЬ МЕЖДУ ОБРАЗАМИ ФАНТАЗИИ И РЕАЛЬНОСТЬЮ У НЕГО НЕ СТОЛЬ ЧЕТКАЯ, КАК У ВЗРОСЛОГО. Эти особенности детской психики обуславливают относительную легкость возникновения не только обычных, не болезненных, но и патологических фантазий в случае расстройства психической деятельности.

В ОТЛИЧИЕ ОТ ПОДВИЖНЫХ, БЫСТРО МЕНЯЮЩИХСЯ, ТЕСНО СВЯЗАННЫХ С РЕАЛЬНОСТЬЮ ФАНТАЗИ ЗДОРОВОГО РЕБЕНКА, ПАТОЛОГИЧЕСКИЕ ФАНТАЗИИ ХАРАКТЕРИЗУЮТСЯ НЕОБЫЧНОЙ СТОЙКСТЬЮ, КОСНОСТЬЮ, НЕРЕДКО ОТОРВАНЫ ОТ РЕАЛЬНОСТИ ПРИЧУДЛИВЫ ПО СОДЕРЖАНИЮ, ЧАСТО СОПРОВОЖДАЮТСЯ НАРУШЕНИЯМИ ПОВЕДЕНИЯ И ЯВЛЕНИЯМИ ДЕЗАДАПТАЦИИ.

Данные ряда советских детских психиатров (Т.П. Симсон 1935, 1948, К.А. Новлянская 1955, В.Н. Мамцева 1958, 1964)., и собственный клинический опыт многих других психиатров, свидетельствует о том, что разным периодам детского и подросткового возраста свойственны различные (как по внешним проявлениям, так и психопатологически) синдромы патологического фантазирования. Это находится в определенной связи с возрастной эволюцией воображения от его ранних форм, проявляющихся в игровой деятельности, через преимущественно образное воображение к отвлеченным, словесно-логическим формам воображения.

Впервые о возникновении патологического фантазирования можно говорить у детей преддошкольного возраста (3-5 лет), когда оно выражается в виде своеобразной, необычной для здоровых детей игровой деятельности, которая в зависимости от характера заболевания, особенностей личности ребенка и среды, в которой он растет, может проявляться в разных формах. Одной из них, представляющей рудиментарное проявление деперсонализации, является описанное впервые Т.П. Симсон (1935) игровое перевоплощение. При этом ребенок на какое-то время, иногда довольно длительное (от нескольких дней до нескольких недель), как бы перевоплощается в тот или иной образ, например, животного, (волк, заяц, лошадь, собака), какого-либо персонажа из сказки или услышанной книги, иногда в образ выдуманного фантастического существа или неодушевленный объект. ПОВЕДЕНИЕ РЕБЕНКА ИЗМЕНЯЕТСЯ В СООТВЕТСТВИЕ С ЕГО ПРЕДСТАВЛЕНИЯМИ ОБ ОБЛИКЕ И ОБРАЗЕ ЖИЗНИ ДАННОГО СУЩЕСТВА ИЛИ ЖИВОТНОГО.

Наблюдавшийся мальчик 5 лет, перевоплощаясь в «паровоз», мог часами изображать езду по рельсам, крутил руками как колесами, двигался по одной линии, наклонив голову и корпус вперед, издавал гудки, делал остановки для того, чтобы «загрузиться водой и углем». Отвлечь его от этой игры, переключить на другие занятия было трудно. Прием пищи, необходимые режимные моменты он выполняет поспешно и механически, тут же возвращаясь к игре в паровоз. Отмечалась особая охваченность процессом игры, свидетельствующая о лежащих в её основе механизмах сверхценности.

Г.Е. Сухарева (1955) описывает мальчика 4 лет, который, перевоплотившись в собаку, залезал под стол, лаял на детей, кусал их. Патологические фантазии данного типа встречаются при вялотекущей шизофрении, а так же как появление психогенных реакций. Указывает так же на возможность игрового перевоплощения при хронически текущих энцефалитах. В случае шизофрении перевоплощение имеет особенно полный характер: ребенок в течении некоторого времени совершенно не может быть возвращен к реальности, он целиком захвачен патологической игровой деятельностью, попытки отвлечь от неё вызывают у ребенка бурный протест с криками, негативизмом, иногда даже агрессией. Типичен так же аутистический характер поведения, проявляющийся в том, что при этом ребенок не замечает окружающих, не стремится привлечь к игре других детей, часто не вступает в речевые контакты. Клинические исследования свидетельствуют о том, что синдром игрового перевоплощения характеризуется значительной стойкостью. Со временем на смену ему приходят явления более выраженной деперсонализации с раздвоением личности и с симптомами психического автоматизма (больная и девочка, и заяц который её «заставляет прыгать»).

При психогенных расстройствах игровое перевоплощение чаще всего имеет характер реакций гиперкомпенсации. Реже оно может быть выражением истероидных реакций. В первом случае ребенок в игровом образе олицетворяет нереализованные желания и стремления, подавляет чувство неполноценности, неудовлетворенность своих положением. Так, слабый ребенок, которого постоянно обижают другие дети и который не может постоять за себя, перевоплощаясь в волка, на время становится сильным и злым существом, которого все должны боятся. Примером примитивных истероидных реакций в форме игрового перевоплощения может быть поведение наблюдавшейся 6 летней девочки, которая постоянно стремилась быть в центре внимания, которая перевоплощалась то в собачку, то в котенка, то в принцессу, обращая этим на себя повышенное внимание взрослых. Психогенное игровое перевоплощение всегда имеет содержание, связанное с определенной ситуацией и психологически понятное, оно отличается меньшей глубиной «ухода в изображаемый образ», меньшей степенью «охваченности» ребенка, сохранением у него контактов с реальной ситуацией.

Другую форму патологической игровой деятельности представляют детально описанные В.Н. Мамцевой (1958) однообразные, стереотипные игры, имеющие сверхценный характер. Эта форма наблюдается начиная с возраста 2-3 лет, но может встречаться и у дошкольников. При ней дети часами с большим упорством производят однообразные действия с различными предметами, нередко не имеющими игрового назначения: открывают и закрывают водопроводные краны, рвут бумагу и складывают обрывки её в кучки определенного размера, расставляют в определенном порядке бутылки, кастрюли, раскладывают по полу веревочки, провода. В дошкольном возрасте предметами игровой стереотипной деятельности могут быть отдельные детали машин и приборов (гайки, болты, колесики от часовых механизмов), а так же некоторые игрушки, особенно солдатики, легковые машины. Дети настолько «уходят» в игру, что не обращают внимания на происходящее вокруг, не отвечают на вопросы, говорят сами с собой, раздражаются и сердятся, если их пытаются отвлечь от этого занятия.

Стереотипные игры описанного типа чаще встречаются либо при вялотекущей шизофрении, либо при синдромах раннего детского аутизма. Реже однообразные игры с некоторыми объектами могут быть выражением своеобразных реакций компенсации и гиперкомпенсации. В случае вялотекущей шизофрении, по наблюдениям В.Н. Мамцевой (1958), описанная патологическая игровая деятельность имеет ярко выраженный аутистический характер, ребенок во время неё совершенно утрачивает контакт с окружающими, даже если частичные контакты вне игры сохранены. Кроме того, отмечается тенденция к схематической систематизации предметов (составление из них групп в соответствие с размерами, формами, цветом). Весьма сходный характер стереотипные игры имеют и при непроцессуальных синдромах раннего детского аутизма (G. Nissen 1974).

При психогенных расстройствах стереотипные игры обычно являются своеобразным болезненным средством преодоления и «изживания» эмоционального напряжения, недовольства, связанных с длительной психотравмирующей ситуацией. Так, ребенок, подвергаемый частым физическим наказаниям, часами может играть в солдатики, производя над ними различные экзекуции и испытывать при этом определенное облегчение. Однако в подобных случаях отсутствует подлинно аутистическое поведение, ребенок во время игры не утрачивает полностью контакт с окружением, содержание игры в той или иной степени психологически понятны. Следует отметить, что описанные однообразные игры гиперкомпенсаторного характера обычно наблюдаются у детей интравертированных и имеющие аутистические черты характера. У детей старшего дошкольного возраста и младшего школьного возраста патологическое фантазирование чаще выступает в форме синдрома образного патологического фантазирования. В основе его лежат яркие образы воображения, мечты, приобретающие характер чувственно ярких представлений. Образные фантазии активно вызываются самим ребенком, который испытывает определенную потребность в них, а в процессе фантазирования, нередко переживает чувство удовольствия. Содержание образных фантазий весьма разнообразно ив значительной степени зависит от характера заболевания, при котором они возникают. Дети ярко представляют различных животных, маленьких человечков, детей, мысленно играют с ними, наделяют их теми или иными именами или прозвищами, вместе с ними путешествуют, попадают в незнакомые страны, красивые города, а иногда и на другие планеты. У мальчиков однообразные фантазии часто связаны с военной тематикой, они представляют себе сцены сражения, в которых нередко участвуют воины, одетые в одежды древних римлян или в доспехи средневековых рыцарей. Детям видятся убитые, раненые, разные виды оружия. Реже представляются неодушевленные предметы, преимущественно игрушки (медведи, собачки, куклы) с которыми дети мысленно играют. Сюжет фантазий может быть взят из повседневной жизни, придуман ребенком или же заимствован из услышанной или прочитанной сказки, книги, кинофильма.

Наблюдавшаяся девочка 6 лет слышала рассказы взрослых о романе Дюма «Королева Марго», в течение длительного времени фантазировала на эту тему. Она ярко, в красках, представляла дворец, в котором жила королева Марго, «видела» её в окружении придворных на балу. В образе королевы она представляла саму себя, при этом старалась уединиться, подолгу сидел молча с застывшем взглядом где-нибудь в углу, иногда что-то шептала, временами по её лицу пробегала легкая улыбка, не обращала внимание на происходящее вокруг.

У некоторых детей образы фантазий имеют неприятный или даже устрашающий характер. Так, наблюдавшийся мальчик, лет 11, в течение около 2 часов часто фантазировал на тему, различных, стихийных бедствий и катастроф. Он ярко представлял сцены наводнения, пожаров, мысленно видел «тонущих» и «горящих» людей. Кроме того, представлял грозы, бури, ураганы, сцены взрывов и разрушений во время войны. Все эти фантазии вначале вызывал сам, хотя и было «немного страшно». Со временем некоторые образы описанного характера стали проявляться сами собой, независимо от желания мальчика. Обычно это бывало перед сном. ЭТО НАБЛЮДЕНИЕ СВИДЕТЕЛЬСТВУЕТ О ВОЗМОЖНОСТИ УЧАСТИЯ ИЗВРАЩЕННЫХ, САДИСТИЧЕСКИХ ВЛЕЧЕНИЙ, В ПРОИСХОЖДЕНИИ НЕКОТОРЫХ ОБРАЗНЫХ ФАНТАЗИЙ. КРОМЕ ТОГО, ОНИ ИЛЛЮСТРИРУЮТ ПИТОЛОГИЧЕСКУЮ ДИНАМИКУ ФАНТАЗИЙ С ПЕРЕХОДОМ ИХ В СНОВИДНЫЕ ПСЕВДОГАЛЛЮЦИНАЦИИ.

В некоторых случаях образное фантазирование садистического характера наблюдается не только в детском возрасте, но и в пубертатном возрасте. При этом однообразные представления дополняются фантазиями более отвлеченного характера, приобретают ту или иную фабулу. Так, у наблюдавшегося подростка 16 лет с шизоидной акцентуацией характера около 3 лет наблюдались изолированные образные садистические фантазии, в которых он ярко представлял себе цены пыток, насилий, казней, убийств, мысленно видел сражающихся воинов, которые убивали друг друга. Обладая графическими способностями, зарисовывал образы фантазий, составил большую коллекцию таких рисунков. В процессе фантазирования он обдумывал различные новые способы казней, пыток, считая возможным их применения для преступников. Во время фантазий иногда появлялось сексуальное возбуждение, онанировал.

 

ОБРАЗНОЕ ПАТОЛОГИЧЕСКОЕ ФАНТАЗИРОВАНИЕ ВСТРЕЧАЕТСЯ В ОСНОВНОМ ПРИ ШИЗОФРЕНИИ (особенно вялотекущей), формирующихся шизоидной психопатии или шизоидной акцентуации характера, а так же при психогенных реакциях, преимущественно реакциях гипперкомпенсации (чаще так же у детей и подростков с аутистическими или псевдоаутистическими чертами характера). В случаях вялотекущей шизофрении, как показывают исследования ряда авторов, образное патологическое фантазирование с самого начала далеки от реальности, нередко вычурны, имеют ярко выраженный аутистический характер, в связи с чем близкие и родители часто впервые узнают о наличие особых фантазий у ребенка только во время консультации детского психиатра. В ИХ ПРОИСХОЖДЕНИИ ЗНАЧИТЕЛЬНУЮ РОЛЬ ИГРАЕТ ИЗВРАЩЕННОЕ СЕКСУАЛЬНОЕ ВЛЕЧЕНИЕ, В СВЯЗИ С ЧЕМ, ФАНТАЗИИ НЕРЕДКО ИМЕЮТ АГРЕССИВНО-САДИСТИЧЕСКОЕ СОДЕРЖАНИЕ.

По данным В.Н. Мамцева (1958), патологические фантазии данного типа обладают тенденцией сравнительно быстро трансформироваться в начале в сновиденные псевдогаллюцинации, а затем в элементарные зрительные псевдогаллюцанации и другие психические автоматизмы. В связи с этим В.Н. Мамцева называет данный вариант патологическим фантазированием с рудиментарными псевдогаллюцианциями. Иллюстрацией образного патологического фантазирования при вялотекущей шизофрении может быть следующее наблюдение:

Мальчик 7 лет с раннего детства необщительный, странный, опережал сверстников в умственном развитии. С 5 лет стал фантазировать на тему об особой стране, населенной необычными существами. Одни из них злые гиганты, которых он называл «геробами» и «сыробами», а другие – добрые, маленькие, полулюди, полузверушки –«милинята» или «милиненки». Представлял, как эти существа сражаются между собой, «геробы подчиняют себе милиненков». В эьтой же стране живут фантастические мохнатые звери, похожие на свиней – «хряны». Часами был погружен в свои фантазии, не реагируя на происходящее вокруг. В возрасте 6 лет фантастические существа стали появляться в голове сами по себе, «лезли в голову». К 7 годам стал иногда чувствовать, как «милинята» разговаривают его языком. Постепенно становился все более безразличным к близким, бездеятельным, не проявлял интереса к окружающим.

В данном наблюдении отчетливо выступает аутистический характер патологических фантазий, вычурность этих фантазий, отсутствие связи с какой-либо реальной ситуацией, быстрая трансформация в зрительные псевдогаллюцинации с присоединением речедвигательных автоматизмов.

 

При формирующейся психопатии шизоидного круга образные патологические фантазии более изменчивы по содержанию в зависимости от меняющейся ситуации, часто являются патологическим выражением различных психотравмирующих переживаний, связанных с неумением ребенка установить контакт со сверстниками, с переживанием моторной недостаточности, с болезненными реакциями на отрыв от матери, и от семьи, на изменение привычной обстановки при помещение в детское учреждение. В своих фантазиях такие дети играют с другими детьми, которые выполняют их требования и желания, представляют себя выступающими в цирке в качестве акробатов, «видят» себя в глухом лесу, окруженными дружелюбными к ним зверями.

ПРИ ПСИХОГЕННЫХ РАССРОЙСТВАХ (РЕАКТИВНЫХ СОСТОЯНИЯХ, ПАТОХАРАКТЕРОЛОГИЧЕСКИХ РЕАКЦИЯХ, НЕВРОЗАХ) ПАТОЛОГИЧЕСКИЕ ОБРАЗНЫЕ ФАНТАЗИИ ИГРАЮТ ОБЫЧНО РОЛЬ КОМПЕНСАТОРНЫХ ИЛИ ГИПЕРКОМПЕНСАТОРНЫХ ОБРАЗОВАНИЙ ПРИ ЧУВСТВЕ НЕПОЛНОЦЕННОСТИ, СВЕРХЦЕННЫХ СТРАХАХ, ПЕРЕЖИВАНИЯХ, СВЯЗАННЫХ С ЭМОЦИОНАЛЬНОЙ ДЕПРИВИАЦИЕЙ.

 

Так, сверхценные невротические страхи могут сопровождаться яркими образными представлениями тех или иных добрых существ (людей, животных, гномов), которые играют с ребенком, защищают его, помогая преодолевать страх. В случае эмоциональной депривиации, связанной с недостаточным вниманием и заботой родителей, ребёнок может создавать в фантазиях образы людей и других существ, которые играют с ним, ходят с ним на экскурсии, заботятся о нем.Нередко избранные патологические фантазии при пограничных состояниях выступают в виде отрицательных и устрашающих персонажей (странные люди в масках, чудовища), которые, однако, по ходу фантазирования оказываются побежденными, уничтоженными.

Некоторые зарубежные авторы (P.Strunk 1974) описывают при психогенных расстройствах описывают стойкие патологические образованные фантазии, которые могут принимать вид «изолированных псевдогаллюцинаций», т.е становиться непроизвольными. Наряду с их изолированным характером, не влияющим на стальное содержание психики и поведение ребенка, они отличаются определенной зависимостью от психотравмирующей ситуации. В происхождение таких фантазий важная роль отводится психической переработке страхов. Указывается на способствующую роль особенностей личности и резидуально церебрально-органической недостаточности в возникновении подобных патологических фантазий. Указанные фантазии с псевдогаллюцинаторным компонентом могут возникать у детей до пубертатного возраста и иногда отличаются большой стойкостью, сохраняясь неделями или даже в течении нескольких лет.

 

Особую форму патологического фантазирования представляет фантазирование познавательного характера, основанное на сверхценном увлечении какой-либо областью знаний или отдельным более или менее отвлеченным вопросом. Наиболее ранним проявлением патологического фантазирования данного типа являются так называемые пытливые вопросы абстрактного содержания («Зачем живут люди?», «Откуда берется ветер?»), которые ТЕСНО СВЯЗАНЫ С ОБРАЗНЫМИ ПРЕДСТАВЛЕНИЯМИ т.е БЛИЗКИЕ К ОБРАЗНЫМ ПАТОЛОГИЧЕСКИМ ФАНТАЗИЯМ. «Пытливые» вопросы возможны уже в возрасте 3-4 лет.

В более старшем, дошкольном и младшем школьном возрасте фантазирование данного типа проявляется в сверхценном увлечении – составлении различных схем, маршрутов, географических карт. Нередко при этом сохраняется компонент образного фантазированияю

Наблюдавшийся в возрасте 8 лет мальчик, который отличался ускоренным интеллектуальным развитием, умел читать и писать печатными буквами к 5 годам. Вместе с тем был несколько холодным, рассудительным, не дружил с детьми. Начиная с 6 лет, стал фантазировать о «стране кошек». Писал рассказы о жизни в этой стране, рисовал её карту, планы её городов, вычерчивал схемы линий метро в столице этой страны –«Кошкограде». Говорил, что в этом метро – две линии: «Кошачья» и «Котеночья». На «Кошачьей» линии обозначил две станции – «Ангорград» и «Кошкоград». Составил кроссворд на тему о кошках, в котором по горизонтали значились следующие слова:

1. РОДИТЕЛЬ.
2. ГОРОД В ПУШКЕ.
3. КОШАЧИЙ ОТРОСТОК (СЗАДИ).

, а по вертикали:

1. ВИД КОТЕНКА 3. КОШАЧЬИ СЛОВА.

2. КОШАЧЬИ НОГИ 4. КОШАЧЬЯ УЛИЦА.

Сам кроссворд представлял схематическое изображение кошки. Наряду с ним, мальчик много времени уделял составлению схем маршрутов и остановок всех автобусов, линии которых проходили в районе, где он жил.

 

Один из больных, составлял перечень названий вывесок, для чего часами ходил по улицам Москвы, записывал в специальный журнал названия вывесок, а потом переписывал их на карточки по определенной системе. Начиная с пубертатного возраста патологические фантазии познавательного характера становятся сюжетно более сложными:

 

Мальчик 13 лет, занят конструированием ракет, чертит их схемы, записывает химические формулы топлива для ракет, предполагает изобрести ракетный двигатель, работающий на воде без дыма. Перед сном вызывает яркое представление: видит самого себя летящим в космосе в ракете собственной конструкции.

Другой наблюдавшийся больной с 9 летнего возраста фантазировал о полете на Луну, отмечалось «запойное течение». В возрасте 14-15 лет в своих фантазиях представлял себя владыкой необитаемого возраста, который защищен от врагов лазерными установками, а в подземной части острова работают роботы.

Фантазии подобного типа могут приобретать садистический оттенков.

Больной шизофренией подросток мечтал создать «рабовладельческую республику на какой-нибудь отдаленной планете».

Себя представлял одним из вождей этой республики. Его самого и его избранных друзей обслуживают рабы. На планете есть особая тюрьма, где подвергают разным жестким пыткам рабов, которые отказываются повиноваться. НЕСМОТРЯ НА ТО, ЧТО ФАНТАЗИИ ОПИСАННОГО ТИПА ПО СВОЕМУ СОДЕРЖАНИЮ МОГУТ НАПОМИНАТЬ БРЕДОВЫЕ ИДЕИ, ОНИ НЕ ЯВЛЯЮТСЯ БРЕДОВЫМИ ФЕНОМЕНАМИ, ПОСКОЛЬКУ ПРИ НИХ ОТСУТСТВУЕТ УБЕЖДЕННОСТЬ РЕБЕНКА ИЛИ ПОДРОСТКА В РЕАЛЬНОСТИ ТАКИХ МЫСЛЕЙ, А САМИ ОНИ ОСОЗНАЮТСЯ КАК «МЕЧТЫ» ИЛИ ФАНТАЗИИ.

Познавательные фантазии отвлеченного характера встречаются преимущественно при шизофрении либо при наличии формирующейся шизоидной психопатии. В первом случае они имеют выраженный аутистический характер, нередко нелепы, обнаруживают тенденцию к переходу в параноидные и парафренные бредовые идеи. Во втором случае они психологически более или менее понятны и носят гиперкомпенсаторный характер, возникают под влиянием различных неблагоприятных ситуаций, связанные с трудностями адаптации в коллективе.

В пубертатном возрасте на ряду с познавательными фантазиями наблюдается характерный для этого возраста синдром самооговоров и оговоров, связанный с повышенными и извращенными влечениями. Чаще это - самооговоры мальчиков-подростков, которые рассказывают о мнимом участии в ограблениях, воровстве, вооруженных нападениях, угонах автомашин, о принадлежности к различным бандам, шпионским организациям. Фантазии имеют детективно-приключенческий характер, изобилую вымышленными деталями, названиями явок, кличками членов шайки, жаргонными выражениями. С целью доказательства «истинности» всех этих историй подростки сами пишут измененным почерком и подкидывают знакомым и близким записки, якобы полученные им от главарей и членов шайки, в которых содержатся всевозможные требования, угрозы, нецензурные выражения. Самооговоры нередко сочетаются с оговорами других лиц. У девочек-подростков оговоры нередко носят характер ложных обвинений в изнасиловании.

Как при самооговорах, так и при оговорах подростки временами почти начинают верить в реальность своих фантазий. Этот момент, а также красочность и эмоциональная заряженность сообщений о вымышленных событиях часто ведут к тому, что окружающие считают их правдивыми, в связи с чем, возникают попытки расследования с привлечением милиции.

В одном из наблюдений К.С. Лебединский, девочка-подросток с ускоренным половым созреванием обратилась в милицию, сообщив о шайке воров, в которой она, прежде якобы выполняла роль связной. Заявила, что вступила в эту шайку для того, чтобы «вернуть оттуда на правильный путь» некоего юношу. В то же время, когда замечали противоречия в её высказываниях, иногда признавалась, что многое выдумала. Однажды по её просьбе была оставлена на ночное дежурство в отделении милиции, а утром заявила начальнику отделения о том, что ночью якобы была изнасилована дежурным милиционером. Неоднократно просила милиционеров проводить её вечером домой, обвиняя их потом в изнасиловании.

Другая, наблюдавшаяся девочка 14 лет, также с ускоренным половым созреванием, сообщила подругам, а позднее и матери о том, что «была якобы втянута в банду, занимавшуюся грабежами», а потом поссорившись с главарем, ушла из неё, за что участники банды теперь её преследуют, хотят её отомстить. Писала сама себе анонимные письма циничного содержания с угрозами убийства, показывая их матери и подругам. Однажды, вернувшись из школы с перевязанной рукой, заявила, что «один мальчик, связанный с бандой, нанес её ножевую рану», хотя на самом деле порезала руку себе сама. Родители девочки обратились в милицию, была произведена графологическая экспертиза анонимных записок, которая показала, что девочка писала их сама.

Патологические фантазии типа самооговоров и оговоров, НЕСМОТРЯ НА ИХ БЛИЗОСТЬ К БРЕДОВЫМ ИДЕЯМ, НЕ МОГУТ БЫТЬ ОТНЕСЕНЫ К БРЕДОВЫМ ИДЕЯМ ВВИДУ ОТСУТСТВИЯ ПОЛНОЙ УБЕЖДЕННОСТИ ПОДРОСТКОВ В РЕАЛЬНОСТИ ИХ ВЫСКАЗЫВАНИЙ. Факторами, способствующими возникновению патологических фантазий данного типа, являются ДИСГАРМОНИЧЕСКИ ПРОТЕКАЮЩИЙ ПУБЕРТАТНЫЙ ПЕРИОД, ОСОБЕННО ПРИ НАЛИЧИИ УСКОРЕННОГО ПОЛОВОГО СОЗРЕВАНИЯ СО СВОЙСТВЕННЫМ ЕМУ ЗНАЧИТЕЛЬНЫМ УССЛЕНИЕМ ПОЛОВОГО ВЛЕЧЕНИЯ, А ТАК ЖЕ ИСТЕРОИДНЫМИ ЧЕРТАМИ ЛИЧНОСТИ СО СКЛОННОСТЬЮ К РАЗЛИЧНЫМ ВЫМЫСЛАМ.

Патологические фантазии типа оговоров и самооговоров встречаются, с одной стороны, при шизофрении (В.Н. Мамцева (1964), а с другой- при некоторых пограничных психических расстройств, в особенности у подростков с ускоренным половым созреванием (К.С. Лебединский 1969). При шизофрении, как показывают исследование В.Н. Мамцевой (1964), синдром самооговоров и оговоров склонен приобретать пара