Свидетель №2: Гарри Поттер, спаситель грешников

Обратный порт-ключ у нас был на девять утра. Пока мистер Олливандер принимал отчет у продавца, я сгрузил на склад все покупки и потопал к себе разбирать вещи. Было солнечно, тепло, за окном вертелись стрижи, а с улицы слышалась перебранка и ужасное прерывистое пение фальцетом — похоже, в одном из магазинов забарахлила магическая вывеска. Только-только я собрался глянуть, кому так свезло, как послышался рёв пламени и из камина вывалился огромный синий ком. Я схватился за палочку, чтобы заступефаить к чёрту террориста-одиночку или сумасшедшего репортёра, а через секунду просто весь похолодел — давненько не видел у Невилла такого лица.

— Нев! Что случилось?

Невилл дико озирался и молчал. Потом он, наконец, меня разглядел, вытаращил глаза, вцепился в воротник моей мантии и выпалил:

— Гарри, сделай что-нибудь! Пожалуйста!

— Что именно? — обалдело спросил я. Невилл вдруг отпустил меня, метнулся к шкафу и застучал вешалками.

— Ну же, ну… а! — Он швырнул мне в лицо мою парадную мантию — Орден где, Гарри? Где твой чёртов орден?!

— В столе… — Я всё ещё ничего не понимал, но чувствовал, что лучше не спорить. — Найти?

— Скорей!

Невилл, сопя, помог мне натянуть мантию, нахлобучил на шею цепь с орденом Мерлина и потащил к камину:

— Скорей, слышишь!

Я пытался остановить его, но Нев отъелся на Ханниных угощеньях, и я просто ехал за ним по полу, сам себе напоминая незабвенного Мистера Лапку, которого Арабелла Фигг волочёт за шкирку в прихожую, чтобы ткнуть мордой в ароматную кучу. Вырваться удалось только у самого камина. Я оттянул от горла воротник и заорал

— А ну, стой! Говори, в чём дело!

Невилл хрипло вздохнул и выдавил:

— Снейп…

— Что?!

Я вдруг подумал, что Снейп нарвался на кого-то из непойманных Упивающихся и… Мне поплохело, по щеке стекла капля пота. Должно быть, Невилл понял — он тряхнул меня за плечо и помотал головой.

— Нет… успокойся. Его арестовали. Суд сегодня. Надо в Министер…

Я схватил его за воротник и толкнул в камин. Теперь меня волновало только одно: хватит ли на нас двоих Дымолётного порошка, в вазочке оставалось совсем немного. В тот момент я просто себя ненавидел за то, что лень было тащиться на Центральную станцию за запасом. Невилл выкрикнул: «Атриум Министерства!» — и пропал. Я на негнущихся ногах шагнул следом.

Порошка хватило.

 

* * *

Я привык, что судьба любит подстраивать мне шутки, которые совсем не кажутся смешными, но, честно слово, на этот раз она хватила лишнего. Когда мы зарегистрировались и запрыгнули в лифт, Нев нервно заколотил ладонью по кнопке с цифрой «9» — я моментально вспомнил потное лицо мистера Уизли, кресло с цепями и то, как мои внутренности смерзались в ледяной ком. Лифт остановился с мерзким скрипом, мы выскочили в коридор и Невилл бешено завертел головой.

— Десятый зал, десятый… — Он вдруг вытер лоб и почти жалобно сказал: — Гарри, не может быть, чтоб это было там. Чёрт, ну не может.

Я увидел, что он смотрит на чёрную дверь Отдела Тайн. Невиллу тоже было что вспомнить… Я взял его за руку и потащил к лестнице.

— Это ниже. Давай.

— Откуда ты знаешь? — выкрикнул Невилл, задыхаясь и прыгая через ступеньки.

Я не ответил. В голове всё кружились и кружились ненужные сейчас картинки из дамблдоровского Думосбора и мои собственные воспоминания. Я боялся увидеть Снейпа в цепях. Нев говорил что-то ещё, но я не слышал. Дотащил его до нужной двери — она, дрянь такая, ничуть не изменилась, и огромный железный замок всё так же свисал набок, как язык ухмыляющегося урода — пригладил волосы и, даже не постучав, ввалился в зал. Невилл вбежал следом. Дверь захлопнулась, и я сразу же услышал голос Кингсли:

— Гарри!

— Министр Шеклболт, доброе утро, — выдавил я, разыскивая Кингсли взглядом.

Чёртова полутьма меня бесила, тёмные стены давили, а запах горящих факелов был просто гнусным. Я сжал кулаки и пошёл к креслам на возвышении. Шеклболт был там, а вокруг него собралось десятка полтора членов Визенгамота. Все смотрели с удивлением, только миссис Боунс улыбнулась и кивнула. Откуда-то сбоку выскочил тощий старик в коричневой мантии и тряхнул меня за руку.

— Пришли? Отлично. Садитесь рядом со мной. Досадно, что нам не удалось обговорить некоторые моменты, но, я думаю, вы справитесь!

Он говорил и говорил, а до меня вдруг дошло, что я вообще не представляю, в чём обвиняют Снейпа. Я обернулся к Невиллу.

— Это адвокат, мистер Сэвидж, — прошипел Нев. — Кингсли порекомендовал. Только молчи про это.

Я не успел ответить. Дверь снова распахнулась, и Снейп появился в зале. Я чуть было не вскочил, потому что он был еще бледнее обычного и явно злой, как собака. Сэвидж меня удержал. Высокая женщина-аврор провела Снейпа к креслу, я зажмурился, ожидая лязга цепей, но, слава Мерлину, ничего не услышал. Когда я открыл глаза, Снейп сидел в кресле и смотрел прямо на меня — я попытался улыбнуться, и в его лице что-то дрогнуло, но через секунду оно стало непроницаемым. Я подумал, что, наверное, именно так Снейп выглядел на собраниях у Волдеморта, и прикусил губу, чтобы не выругаться.

— Судебное заседание от двадцать второго сентября объявляю открытым, — мрачно прогудел Кингсли. — Обвиняемый — Северус Снейп, графство Йоркшир, город Галифакс, Тупик Прядильщиков, пять. Уличён в нарушении пункта десять Закона о Запрете на использование в зельеварении частей тела разумных и полуразумных магических существ путём приобретения десяти унций околоплодных вод русалки. Допрос ведут: Кингсли Вилмар Шеклболт, министр магии; Амелия Дороти Боунс, глава Отдела обеспечения магического правопорядка. Адвокат обвиняемого — Сэмюэль Илайя Сэвидж. Ведётся стенограмма заседания.

Самопишущее перо на столике рядом с ним суетливо бегало по пергаменту. А мне становилось всё гнуснее — не из-за этих чёртовых «околоплодных вод» даже, и не из-за мыслей, каким способом их добыли. Из-за того, насколько всё это было похоже на мой собственный суд. Я почти не удивился, когда Сэвидж вырикнул с места:

— Свидетели защиты: Невилл Фрэнк Лонгботтом, герой войны, и Гарри Джеймс Поттер, победитель Волдеморта!

Кингсли бесстрастно повторил сказанное. За нашими спинами послышался злобный мужской шёпот:

— Хороши должности — герой и победитель… Мерлин великий, что за фарс. А этот негодяй молчит, словно так и надо — ещё и свидетелей пустил в зал до начала заседания.

— Тс-сс!.. Так старого друга вытаскивает. — Теперь шептала женщина — сердито, осуждающе — и я видел краем глаза, как у Невилла багровеют щёки. — Говорят, министр водит с ним компанию с военных лет. Взгляните сами — такое дело надо полным составом разбирать, но Робардс руки умыл: ничего не вижу, ничего не слышу, и старуха Мелли с ним заодно. А министр своей властью тут как тут: ограниченный состав, секретность, прессу не допускать. Получит условно, ну, в лучшем случае — полгода. Тоже ведь герой… ему теперь можно хоть кентавра заживо распотрошить, с такими-то связями.

— Ну нет, коллега. Закон есть закон. Я буду не я, если не добьюсь нормального приговора.

Я уже хотел обернуться, но в этот момент Кингсли стукнул молотком по столу и объявил:

— Свидетель обвинения Абигайль Осберт!

В зал вплыла грузная ведьма — ни дать ни взять родная сестрёнка Амбридж, только вся в чёрном и без рюшек. И голос у неё был совсем амбриджевский — сюсюкающий, писклявый.

— Прошу у высокого суда снисхождения! — заныла она, плюхнувшись в соседнее со Снейпом кресло. — По скудоумию моему, значит, беда-то вышла. Да если б мне знать, господа судьи, если б только знать, я бы собственными руками…

— Замолчите! — резко сказала Амелия Боунс.

Ведьма шлёпнула себя по губам пухлой ладонью и умильно улыбнулась.

— Прощения прошу, значит, почтеннейшая мистрис…

— Вы Абигайль Кэтрин Осберт, проживающая по адресу: Лондон, Косой переулок, дом девять?

— Я, почтеннейшая, как есть я!

— Назовите суду род ваших занятий.

— Так аптека у меня, мистрис. Я женщина честная, вот любого спросите, сроду, значит, дел с запретными вещами не имела и…

— Судебный исполнитель, предъявите суду вещественное доказательство номер один.

Из угла вышел человек в синей мантии и поставил на стол перед Кингсли и Боунс маленький пузырек. Боунс зашуршала пергаментами.

— Согласно исследованию аврора Макферсона, здесь присутствующего, в данном сосуде содержится десять унций вещества, являющегося продуктом жизнедеятельности русалоида.

— Гм… судья, разрешите мне кое-что уточнить, — раздалось с переднего ряда кресел.

Я вытянул шею, но в зале было слишком темно. Боунс кивнула.

— Хочу заметить, что этот продукт жизнедеятельности — околоплодные воды, причем не излившиеся, а полученные искусственным путем. Возможно, пункцией или чревосечением, — сказал суровый голос.

В зале зашумели, заахали. Снейпа еле заметно передёрнуло. Боунс кивнула.

— Ясно. Миссис Осберт, вы узнаёте этот сосуд?

— А как же, почтеннейшая! Глаза бы мои не видели, значит…

— Как он попал в вашу аптеку?

— Так я же говорила господам аврорам! На комиссию мне сдали. Пришла дамочка, сказала, проездом у нас, мол, папашино наследство получала, а у него в лаборатории сундучок с разными штуками. Она и не смотрела туда — времени, говорила, нету вовсе, согласная была всё скопом отдать за пятьдесят галеонов, значит. А я ж видела, там одних волос единорожьих на сотню… ну и взяла сундучок-то. — Голос Абигайль Осберт стал плаксивым. — Я женщина бедная, мне семейство кормить надо, значит.

— То бедная, то честная, — тихо буркнул Невилл. Сэвидж незаметно показал ему кулак.

— Дальше, Осберт, — холодно сказала судья Боунс.

— А дальше он вот купил. — Осберт ткнула толстым пальцем в неподвижную фигуру Снейпа. — Мистер Снейп, значит. Он завсегда ко мне приходит по субботам, к десяти утра. Бякоклешней закупает, гриб там всякий, молоко единорожье. А тут увидел сундучок на прилавке-то, и прямо носом в него, значит. Думала, насквозь пробуровит.

Снейпа перекосило, он глянул на Осберт с ненавистью. В зале заржали, и у меня тоже едва не вырвался идиотский смешок — пришлось со всей силы ущипнуть себя за руку. Кингсли снова постучал молотком.

— Тишина в зале! Продолжайте, свидетельница.

— Ну, — затараторила Осберт, — значит, увидел пузырёк, и аж глаза загорелись у него. Откуда, спрашивает. А я, мистрис, прямо как на духу ему и сказала: мол, дамочка одна принесла, отдала за бесценок. Мистер Снейп клиент постоянный, ему врать — себе дороже выйдет… Ещё спросила его: что, мол, такое? А он говорит: крайне редкий ингредиент, есть данные, что для восстановления мозгов хорош очень. Но сам я, говорит, прежде не использовал. Потому как запрещённый. Ну, я сразу, значит, взяла склянку-то и хотела уже Эванеской. Я женщина честная, мне с Министерством проблем не надо. А он мне: стойте! Сколько возьмёте за неё? А я ему: да ни в жисть Абигайль Осберт противу закона, значит, не шла. Хотите — так забирайте.

— Врёт. — Насмешливый голос Снейпа прозвучал так неожиданно, что я вздрогнул. — Эта старая калоша содрала с меня восемьдесят галеонов. И плакалась, что наверняка продешевила.

— Это ты врёшь! — окрысилась Осберт, — Сам-Знаешь-Чей прихлебатель, значит!

В зале зашумели.

— Молчать! — рявкнул Кингсли и повернулся к Боунс. — Я считаю, что в данной ситуации следует применить Веритасерум. Что скажете, коллега?

— Увы, — ответила та. — Перед началом заседания миссис Осберт предоставила документ от своего лечащего колдомедика, гласящий, что она страдает заболеванием, при котором Веритасерум запрещён. А с мистером Снейпом — вы сами знаете.

— Знаю, — сказал Кингсли.

Его лицо еще больше потемнело. Я обернулся к Сэвиджу и тот тихонько пояснил:

— Все зельевары, владеющие секретом изготовления Веритасерума, умеют ему противостоять. А Снейп — один из самых известных изготовителей. Так что его показания под сывороткой будут ничуть не правдивее обычных.

— Аврор Лоуренс, уведите свидетельницу и доставьте в Аврорат, — сказала Боунс. — Пусть аврор Джонсон проведёт сеанс Легилименции, и если факт получения денежной суммы за запрещённое вещество будет доказан, миссис Осберт перейдёт в категорию обвиняемых.

Аптекарша побагровела и замахала руками, но женщина-аврор ловко вытащила её из кресла и поволокла к выходу.

— Господа судьи, да как же это! — визжала Осберт. — Что же это делается!!! Я женщина чест…

Дверь захлопнулась, крики стихли. Боунс повернулась к Снейпу.

— Теперь давайте с вами, сэр. Вы подтверждаете, что приобрели запрещённое вещество, зная, что оно собой представляет?

Сэвидж весь вытянулся, как гончая в стойке. Он пристально смотрел на Снейпа и, по-моему, тихонько выдохнул, когда тот медленно ответил:

— Да, судья Боунс.

— Что «да», мистер Снейп?

— Признаю.

В зале вновь послышался ропот. Сэвидж поднял руку.

— Ваша честь, позвольте мне добавить кое-что к признанию моего клиента.

— Говорите.

Сэвидж встал, аккуратно оправив мантию, и заговорил — голос у него оказался звучным и уверенным. Я сразу поверил: уж этот-то сумеет добиться своего.

— Мой клиент признаёт, что совершил нечто недопустимое, однако, к его чести, он не знал, каким путём добыто… данное вещество, и теперь глубоко раскаивается в содеянном. Я хотел бы объяснить высокому суду, с какой целью мистер Снейп приобрёл этот продукт. Ваша честь, вы позволите мне вызвать мистера Лонгботтома?

— Позволяю.

Невилл, нервно оглянувшись на меня, занял свидетельское кресло. Сэвидж подошёл к нему.

— Держу пари, дорогой мистер Лонгботтом, вы сейчас волнуетесь ничуть не меньше, чем в тот великий день, когда спасли магическое сообщество от одного из чудовищ Волдеморта! – сообщил он сочувственным тоном.

По залу прошёл гул. Я подумал, что Невилл явно готовился заранее — в другом случае он бы просто послал Сэвиджа к чёрту, как посылал всех, некстати напоминающих ему о «великом дне». А сейчас только кивнул.

— Да. Я очень переживаю. Понимаю, что профессор Снейп совершил ошибку, но умоляю Визенгамот быть к нему снисходительным. Дело в том, что благодаря ему, у меня появилась надежда на выздоровление родителей…
Сэвидж быстро задавал вопросы, Невилл отвечал, а я следил за лицами судей и радовался про себя — многие выражали сочувствие. Сэвидж дважды упомянул, что прерывание исследований и лечения сведёт на нет весь успех, довёл Невилла до нервной дрожи в голосе и удовлетворённо заявил, что вопросов больше не имеет. Потом вызвал меня.

Я старался изо всех сил: подтверждал слова Невилла и даже вдохновенно рассказывал, как истово уважаемый профессор Снейп старается помочь Алисе и Фрэнку. Когда я плюхнулся на свое место, Невилл тихо пожал мне руку — ладони у нас были одинаково холодные. Сэвидж продолжал вещать, расписывая Снейповы заслуги, а под конец вытащил из кармана свиток пергамента и зачитал вслух прошение персонала лаборатории госпиталя Святого Мунго. Персонал слёзно умолял Высокий Суд не лишать их общества заведующего и выражал желание взять его на поруки. Снейп косил в сторону адвоката нехорошим взглядом, но, слава Мерлину, молчал. Сэвидж вручил пергамент судебному исполнителю и повернулся к судьям.

— Итак, господа, подытоживая всё сказанное в этом зале, я прошу назначить моему клиенту денежный штраф в размере, который будет установлен дополнительно, а также наказание в виде лишения свободы сроком на два года условно. Судебные издержки мистер Снейп согласен уплатить сам.

Визенгамот молчал. Через пару секунд Кингсли зашевелился и окинул своих коллег повеселевшим взглядом.

— У меня возражений нет. У вас, судья Боунс?

— Тоже нет, Министр. Голосуем?

Я выдохнул, крепко сжимая ладонь замершего Невилла. И тут за спиной у меня рявкнуло:

— Прошу слова!

Так и знал…

В проход между креслами вышел высокий маг. Рожа у него была красная и злая, усы торчком, губы сжаты — в общем, праведный гнев как он есть. Снейп посмотрел на мага без всякого выражения, а вот Сэвидж просто впился острым взглядом и расправил плечи. Кингсли и Боунс переглянулись.

— Говорите, судья Гиббон.

— Гиббон? — быстро спросил Сэвидж. — сэр, позвольте спросить: к покойному Ральфу Гиббону, участвовавшему в июне девяносто седьмого в нападении на школу Хогвартс, — он чётко выделил слово «нападение», — отношение имеете?

— Однофамилец! — рявкнул Гиббон. Я даже в полумраке увидел, как вздулась у него на лбу толстая вена.

Сэвидж сладко улыбнулся.

— Ну да, ну да… — недоверчиво — и довольно громко — пробормотал он.

Гиббон огромными шагами спустился в центр зала.

— Коллеги! — воззвал он. — Прошу вашего внимания! Наше общество исповедует принципы гуманизма. Гуманизма, коллеги! Согласно этим принципам всякая разумная жизнь священна. Я понимаю, что мистеру Снейпу сей образ мыслей может быть чужд…

— Протестую! — заорал Сэвидж во всё горло.

Я вскочил — меня просто трясло от злости. Невилл тоже. Визенгамот шумел, как стая птиц, судьи размахивали руками, кто-то аплодировал, кто-то возмущённо кричал. Я не видел их лиц — видел только неподвижного Снейпа. Губы у него были абсолютно белые.

— Тихо!!!

Усиленный Сонорусом голос Кингсли был похож на удар грома. Ошеломлённый зал замолчал. Кингсли неторопливо поднялся из своего кресла — огромный, как дракон, и такой же свирепый.

— Напоминаю. Двадцать восьмого июля прошлого года Северус Снейп, бывший директор школы Хогвартс, был полностью оправдан и восстановлен в правах судом Визенгамота, — сказал он медленно. — Пятьюдесятью двумя голосами за, восемью против, при двух воздержавшихся. Во время дознания было обнародовано письмо покойного Альбуса Дамблдора, адресованное Министерству Магии, равно как и его воспоминания, переданные мне лично и добровольно, каковая передача засвидетельствована Элфиасом Дожем, о чём оставлено письменное свидетельство. Всем всё ясно? Судья Гиббон, а вам?

— Да, министр, — ответил Гиббон после паузы. — Вполне.

— Превосходно, судья. Рекомендую не касаться вопросов, не имеющих отношения к нынешнему делу. Можете продолжать. Адвокат, ваш протест принят.

Сэвидж почтительно кивнул. Мы с Невиллом рухнули обратно в кресла. Я пытался поймать взгляд Снейпа, но тот сидел, опустив голову.

— Коллеги, я признаю факт того, что заслуги мистера Снейпа перед нашей страной огромны. — Похоже, теперь Гиббон решил избрать другую тактику. — Но закон должен быть одинаково беспристрастен ко всем, от последних бродяг до первых лиц государства. Обвиняемый сам признал свою вину, и смягчать наказание, учитывая его прошлые подвиги и даже нынешнюю работу на благо пострадавших во время войны, представляется мне крайне порочной практикой. Этак можно докатиться Мерлин знает до чего. Закон запрещает использовать плоть разумных магических тварей для изготовления любых составов. Мистер Снейп знал это. И подумайте, коллеги, каким варварским способом был получен… этот материал. Представьте себе несчастную молодую женщину — виноват, русалку, — насильно вырванную из привычной среды и подвергнутую вивисекции. Её слёзы, беспомощность, страх за нерождённого младенца…

— Протестую! — завопил Сэвидж.

— Не давите на эмоции, Гиббон! — выкрикнули из зала.

Оба голоса потонули в возмущённых перешёптываниях. Сэвидж подался вперёд.

— Мистер Снейп не знал об этом! Он лишь слышал, что изредка некоторые беспринципные русалоиды продают подпольным зельеварам чешую, а также кровь и иные физиологические жидкости своих собратьев! Он и не предполагал…

— Протест отклонён, — нехотя сказала Боунс. — Очевидно, что подсудимый не мог не подозревать этого — ведь он имел дело с веществом, которое запрещено к использованию. Пути добычи таких веществ часто связаны с криминалом.

— Вот именно, коллеги! — Гиббон торжествующе пошевелил усами, как помойная крыса. — Не мог не подозревать! Так неужели же мы, облечённые властью, спустим ему с рук такое вопиющее нарушение закона? Коллеги, опомнитесь! Кому, как не нам, быть беспристрастными и неподкупными? Кто должен карать сурово и справедливо? Кем…

— Да давайте уже голосовать! — прокричал нервный женский голос.

— Требую назначить наказание в виде лишения свободы на два года с содержанием в Азкабане! — взревел Гиббон.

— Правильно!

— Коллега, аккуратней, это моя нога!

— Протестую!

— Правильно!

— Голосование объявляйте!

Зал был похож на разбушевавшееся сиреневое море. Все орали, вскочив с кресел, мы с Невиллом тоже вопили в два голоса — я даже не понимал, что. Сэвидж и Гиббон наскакивали друг на друга, словно пара разъярённых петухов — Гиббон уже размахивал палочкой. Дверь отворилась, в зал вбежали трое авроров, кинулись к Кингсли, и через несколько секунд накрыли весь зал Силенцио Максима. От наступившей тишины у меня даже уши заныли. Авроры дождались, когда все усядутся, и сняли чары. Боунс тут же поднялась с места.

— Объявляю голосование, — сказала она хмуро. — Кто за то, чтобы избрать мерой наказания для подсудимого условное заключение и штраф?

Невилл вдруг обмяк и как-то осел в кресле. Пока я торопливым шёпотом наколдовывал ему стакан с водой, Боунс уже перешла ко второму пункту. При слове «Азкабан» мне тоже стало хреново — руки просто заледенели. А потом я словно целиком превратился в лёд, потому что усталый голос Амелии Боунс произнёс:

— Ясно. Большинством голосов Северус Снейп приговаривается к тюремному заключению сроком на два года. Приговор вступает в силу с момента оглашения. Аврор Лоуренс, выведите мистера Снейпа из зала.

Снова раздались крики и шум. А я не верил. Я никак не мог поверить в то, что это происходит на самом деле. И вдруг услышал короткий всхлип Невилла и увидел, что Снейп смотрит прямо на меня — пристально, встревожено. Я рванулся с кресла, ничего не соображая, но в моё плечо с силой впилась рука Сэвиджа.

— Тихо! Не глупите, юноша, будет только хуже! Держите. Держите, говорю! И вы тоже!

В ладонь ткнулось что-то мягкое, потом я ощутил прикосновение холодных пальцев, и перед глазами заклубился тёмный туман. Последним, что я увидел, стала ухмыляющаяся рожа Гиббона.

 

* * *

Мы с Невиллом, как два дурака, стояли посреди большой комнаты, вцепившись в клетчатый носовой платок. Сэвидж вытащил его из наших рук и аккуратно сложил.

— Порт-ключ. Министр Шеклболт приказал убрать вас обоих из зала, если дела пойдут плохо, — пояснил он. Как будто мне нужны были его пояснения. Как будто мне сейчас вообще нужно было что-то, кроме…

— Где мы? — хрипло спросил Невилл.

Мне показалось, что он едва держится на ногах. Сэвиджу тоже — он нахмурился и вытащил палочку.

— Акцио стул. Сядьте, Лонгботтом. Может, вызвать колдомедика?

— Я в порядке. Где мы?

— В кабинете Министра. Он сейчас будет, только закроет заседание. Мы…

— Гарри. Что будем делать?

Невилл смотрел на меня так же, как в тот день, когда мы с Роном и Гермионой проникли в Хогвартс.

— Азкабан брать, — сказал я. — Полетим на драконах, Чарли поможет. А потом Бомбарда, пара десятков Ступефаев — и в Запретный лес, партизанить. Снейпу должно понравиться.

Невилл рассмеялся стонущим смехом. Побледневший Сэвидж рассматривал нас, как опасных сумасшедших, потом махнул рукой.

— Мальчишки. Мерлин, какие же вы ещё…

— Сэр, можно что-нибудь изменить? Хоть как-то. Пожалуйста.

— Только подать апелляцию. Я этим займусь, обещаю.

— А когда?

— Через полгода, мистер Поттер. Раньше нельзя — таков закон.

Вот это был удар. Я-то надеялся, что можно прямо сейчас — глупо, конечно, но мне так хотелось верить. Невилл вдруг закрыл лицо руками. Я знал, о ком он сейчас думает — о худенькой седой женщине в полутёмной палате, о неподвижном мужчине с ней рядом. Было больно. Два года. Как Снейп это перенесёт? После всего. Как? И как я…

Стукнула дверь, и в кабинет ворвался мрачный Кингсли. За ним шла Боунс и — у меня внутри всё застыло — уже знакомая аврорша вела под локоть Снейпа.

— Лоуренс, благодарю, — Кингсли не смотрел на нас, — свободны.

— Сэр, по протоколу…

— Сандра…

— Ну хоть Инкарцеро тогда! Я же права не имею! Сам учил! Мерлин мой… ладно, я за дверью.

Аврорша вышла, неприязненно глянув на Снейпа. Едва дверь за ней закрылась, Кингсли стремительно наложил Колопортус, большими шагами подошёл к Снейпу и вдруг взял его за грудки. Я просто обмер.

— Какого? — зарычал Кингсли. И тряхнул Снейпа так, что у того аж зубы лязгнули. — Какого драккла бесхвостого ты это сделал, а?! Да…

— Убери руки! Котяра бешеный!

Упс. Вот когда бедному Кингсли аукнулась форма его Патронуса… Я втянул голову в плечи.

— Самоуверенный идиот! — взревел Министр.

— Руки убери, я сказал!

Снейп орал ничуть не тише, да ещё и слюной по своему обыкновению брызгал. Жуть, конечно. С другой стороны, чего ещё было ждать — что он скажет: «Я был идиотом»? Псих упёртый. Мне вдруг захотелось, как Невиллу, прикрыть лицо руками. И тут Боунс сокрушённо покачала головой.

— Постыдились бы. Здесь мальчики.

Снейп с Шеклболтом вздрогнули. Потом переглянулись и отпрянули в разные стороны. Снейп даже покраснел слегка; Кингсли, наверное, тоже, но по нему фиг поймёшь.

Мы все молчали. Сэвидж отошёл к окну, Снейп косился на неподвижного Невилла и кусал губы. Кингсли бессмысленно перекладывал бумаги на столе. Боунс тяжело опустилась в кресло, достала из кармана маленькую трубку и закурила, пуская клубы голубоватого, пахнущего ванилью дыма. А меня, словно каменной плитой, придавило безнадёжностью.

— Лонгботтом, — вдруг сказал Снейп. — Я сожалею. Я очень сожалею.

Невилл отнял руки и слабо кивнул — лицо у него было красное и распухшее. Мне хотелось орать. Или разбить что-нибудь.

— Через шесть месяцев возможна апелляция, — хмуро сказал Кингсли. — Разумеется, я его выпущу. Можно, конечно, попробовать личный указ о помиловании…

— Сэр, я против, — Боунс нахмурилась. — Вы знаете сами, что Гиббон не полез бы, не чувствуй он поддержки. Мистер Снейп ему безразличен сам по себе, целью были как раз вы. Оппозиция проглотит вас с костями — а нам сейчас только не хватало импичмента. Вы ведь понимаете, что тогда будет — Малфои, Нотты, Селвины… Слишком многое на кону. Простите, мистер Лонгботтом. Мистер Снейп.

Невилл даже не посмотрел в её сторону. Снейп опустил голову, безмолвно соглашаясь. А потом вдруг повернулся ко мне — смотрел и смотрел, будто насмотреться не мог. Сердце у меня заколотилось как сумасшедшее.

— А как насчет работы в Азкабане? — задумчиво спросил Кингсли. — У тамошних целителей есть лаборатория. Я могу устроить бессрочный пропуск для Невилла, помочь с материалами… в конце концов, полгода — это тяжело, но переносимо. Свидания, передачи, прогулки — это мы всё сделаем.

— Исключено. — Снейп говорил отрывисто и тихо. — Я должен наблюдать за процессом — мне же ты пропуск не выпишешь? А таскать в Азкабан Лонгботтомов немыслимо.

— Дьявол.

— Джентльмены… и леди. В принципе, выход есть, но я не уверен, что он подойдёт.

Я вздрогнул. Сэвидж отошёл от окна и присел на соседнее с Боунс кресло. Мне очень не понравилось выражение его лица — нерешительное, почти смущённое. Оно настораживало.

— Говорите, — потребовал Кингсли. — В такой ситуации схватишься за любой шанс.

— Хм.

Сэвидж пристально посмотрел на вскинувшегося Невилла, который нервно вцепился в ручки кресла. Потом на Шеклболта. На Боунс. На меня. Он был словно старый фермер, выбирающий на ярмарке свинью пожирнее — или даже выбирающий, кому эту свинью подложить. Снейп склонил голову набок, внимательно следя за его взлядом.

— Вот что, — сказал Сэвидж. — Дальнейший разговор требует конфиденциальности. Министр, извините, но я возьму на себя смелость просить уважаемую судью Боунс удалиться. И мистера Лонгботтома тоже. Мистер Поттер должен остаться — к нему наш разговор будет иметь непосредственное отношение.

Боунс вдруг уставилась на него. Она явно о чём-то думала — нахмурилась, сжала губы, но в этот момент Невилл всхлипнул, и она резко повернулась к нему.

— Успокойтесь, юноша.

— Но…

— Пойдёмте со мной, — Боунс протянула руку, и Невилл быстро помог ей подняться с кресла. — Благодарю, друг мой. Я уверена, что адвокат не просил бы нас уйти, не имея веских оснований. А о результатах нас известят. Кстати, я хотела спросить — как здоровье Августы? Она давненько мне не писала, всё отдыхает? Вы с невестой давно её навещали?

Всё-таки эти законники — как индийские заклинатели змей. Любого уболтают. Нев покорно вышел из кабинета под руку с Боунс. В дверь сунулась аврорша, блеснула внимательными глазами и снова исчезла. Кингсли обновил Коллопортус и, покосившись на Снейпа, добавил ещё и Муффлиато.

— Говорите, Сэвидж.
— Министр, я ещё раз предупреждаю, что способ не из приятных. Но избежать тюрьмы можно только с его помощью.

— Так не тяните.

— Я предлагаю воспользоваться патронатом.

Я не понял. Кингсли со Снейпом, видимо, тоже — они выжидательно смотрели на Сэвиджа и молчали. Тот как-то суетливо дёрнул головой.

— Это здесь при чём? — поинтересовался Кингсли. — Я, признаюсь, не силён в вашей области, но…

— Просто название. Этот закон малоизвестен, но в силу того, что впервые он был применён в ситуации, когда в деле участвовали опекун и опекаемый, название прижилось. Собственно, вот в чем дело: в 1683 году Визенгамот разбирал дело некоего Уэйна Стюарта, уличённого в грабеже. Мистер Стюарт был совершеннолетним, так что ему предстояло отправиться в Азкабан, однако по завещанию своего отца юноша находился в подчинении опекуна — до достижения двадцатилетнего возраста. Опекун его, мистер Кроккет, явился в суд и умолял не лишать его воспитанника, ибо тот изрядно помогал старику по хозяйству. Он поклялся, что «выбьет из парня всю дурь», и Визенгамот пошёл ему навстречу. Мистера Стюарта обязали в течение срока действия приговора проживать вместе с опекуном, покидая дом только с его разрешения, и еженедельно отмечаться в Департаменте правопорядка. Также ему было запрещено аппарировать за пределы Лондона, пользоваться магией, кроме бытовых и рабочих заклинаний, вести свободную переписку… в общем, своего рода домашний арест под надзором опекуна. Жизнь не из лучших, но не Азкабан, конечно. Учитывая, что тогда там было полно дементоров. Закон не отменён, правда используется крайне редко. На моей памяти такого вообще не было. Хотя однажды я предложил такой метод покойному Бартемиусу Краучу — вы, Министр, должны помнить ту печальную историю с его сыном… но он меня даже слушать не стал. Хотя, наверное, потом очень пожалел об этом.

— Да Мерлин с Краучем! — У Кингсли загорелись глаза. — Вот что, Сэвидж. На роль надзирающего подойдёт Лонгботтом. У него большой дом, устроить там лабораторию не составит труда. Снейп, в Мунго будешь аппарировать с ним. А я договорюсь с Сепсисом, чтобы нашли кого-нибудь тебя заменить на время. Он мне не откажет. И… что?

Я вышел из состояния «ну-это-ж-просто-охрененно-здорово» и увидел, что Сэвидж качает головой.

— Лонгботтома отметаем, министр. Он герболог, постоянно в разъездах… ну и некоторые особенности его отношения к мистеру Снейпу могут помешать. Я беседовал с ним до начала процесса. Вы тоже не подойдёте — с вашим-то родом занятий. Опекаемый не имеет права покидать дом без надзирающего, большую часть дня ему вообще положено быть в непосредственной близости от него. Вы же не организуете рабочее место для мистера Снейпа в своем кабинете? К тому же вы женаты, юный Лонгботтом помолвлен, а лишних посвящать в это дело не следует. Я, собственно говоря, потому и попросил мистера Поттера остаться. Мне кажется, он идеальный кандидат: холост, имеет вместительное жилище, где можно развернуть лабораторию, да ещё и расположенное прямо в том месте, где он проходит ученичество. Надо, конечно, договориться с Олливандером, но, насколько я знаю старика, он согласится шесть месяцев потерпеть общество мистера Снейпа.

Кингсли задумчиво глядел на Сэвиджа. Я, слегка охреневший от перспектив стать «надзирателем» Снейпа — и, блин, жить с ним в одном доме! — приоткрыл было рот, но не успел ничего сказать. Из снейповского кресла вдруг послышался странный звук, похожий на скрежет металла. Снейп смеялся.

— В чём подвох, Сэвидж? — спросил он, отскрежетав.

— Да, Сэмюэль, — Кингсли всё не отводил от адвоката тяжёлого взгляда. — Вот и мне крайне любопытно — в чём?

Сэвидж молчал. Мне вдруг стало не по себе — даже очки запотели, пришлось снять их и протереть рукавом. Тишина в кабинете загустела, как скисшее молоко.

— Вы же понимаете, джентльмены, что в те суровые времена замена камеры и компании дементоров домашним арестом не могла показаться судьям равноценной, — выдавил Сэвидж, глядя в пол.

Кингсли откинулся на спинку кресла.

— Говорите уже всё.

— М-мм… Ладно, всё — так всё. — Сэвидж глубоко вздохнул. — Патронат включает в себя телесные наказания, министр.

Он обвёл кабинет тоскливым взглядом, остановившись почему-то на мне. Но я молчал. Я не понял.

— Что-что? — тихо спросил Кингсли, подаваясь вперёд.

— Наказания… телесные… уф. Проще говоря — порка, джентльмены. Еженедельная, пятнадцать ударов минимум, по желанию надзирающего количество можно увеличить. Но не более ста за один раз. Если опекаемый каким-то образом нарушает условия своего содержания, то это влечёт за собой внеочередное наказание… э-э-э… повышенной интенсивности. Если во время патроната он совершает новое преступление, то он отправляется в Азкабан. Да: инструмент для наказания зачаровывается так, чтобы куратор из Департамента был извещён о том, что оно совершилось. Присутствие посторонних лиц запрещено. Средство для снятия боли не положено, заживляющее заклинание — тоже. Увечить запрещено, но экзекуция недостаточной силы засчитана не будет.

Я думал, меня хватит удар.

Кингсли молча хватал ртом воздух. На Снейпа мне смотреть не хотелось. Мне хотелось немедленно провалиться сквозь все уровни Министерства прямо в Отдел Тайн, а лучше ещё глубже — куда-нибудь к центру Земли и расплавиться там к чёртовой матери.

— Сэмюэль, — отмер Кингсли, — это не смешно.

— А я и не думал шутить, сэр, — неожиданно жёстко сказал адвокат, — и я предупреждал, что способ не из приятных. Но тут уж придется выбирать: или это, или Азкабан.

— Ясно. — Кингсли сжал кулаки. Послышался хруст, и я увидел, как жалко трепыхается в его пальцах Самопищущее перо. Кингсли брезгливо смахнул перо в корзину. — Тогда всё ясно. Чёрт бы меня взял.

— Простите, министр, что ясно? — Сэвидж, похоже, разозлился. — Вам не кажется, что решение все-таки не за нами, а за… непосредственными участниками? Снейп, что скажете? А вы, юноша?

Снейп молчал. Я почувствовал его взгляд — и у меня язык прилип к нёбу. Это было какое-то сумасшествие. Сидеть вот так, вчетвером, в этом чистеньком светленьком кабинете — и говорить о совершенно немыслимых вещах. В голове у меня царил бардак. Проплыла тётя Петунья с выбивалкой для ковров, которой она мне в детстве грозилась — хотя не тронула ни разу. Потом прошаркал Филч, бормочущий: «Розги готовы… позвольте мне сделать это сейчас…». Потом миссис Уизли рассмеялась и заявила: «У Артура на спине до сих пор остались следы от трости». И вдруг, откуда ни возьмись, выпрыгнул Фред и зашептал: «Моя левая ягодица так и не вернула себе первоначальной формы, Гарри, помнишь? Наверное, папа теперь жалеет об этом». Его заговорщическая улыбка превратилась в оскал, на меня уставились пустые глазницы. Я рванулся прочь и вдруг понял, что стою посреди кабинета Кингсли, мокрый, как мышь, и трясусь. Моё кресло валялось на полу. Наверное, опрокинул его, когда вскакивал.

Кингсли и Сэвидж напряженно смотрели на меня.

— Вот, — Кингсли ткнул в мою сторону рукой, — видите, Сэмюэль? Даже не будем о Северусе — вы понимаете, чему хотите подвергнуть мальчишку? Ему-то это чего будет стоить? После всего. Вы…

— Сэр, не драматизируйте. Мистер Поттер…

— Я не драматизирую, чёрт возьми!..

Они говорили и говорили, перебивая друг друга