Рационалистический метод Декарта – сомнение

Краткая биография Декарта

Рене Декарт (Descartes), (латинизированное имя – Ренат Картезий), основатель новейшей догматической рационалистической философии и один из глубочайших мыслителей Франции, родился 31 марта 1596 в провинции Турень в семье парламентского советника, а умер 11 февраля 1650 в Стокгольме. Декарт рано обнаружил необыкновенные способности. На восьмом году от роду он поступил в иезуитскую коллегию в Лафлеше, где пристрастился к математике. Чтобы узнать свет, Декарт в возрасте 21 года поступил на военную службу и участвовал во многих походах и битвах в Голландии, Германии, Венгрии, продолжая усиленно заниматься научными и философскими работами, из которых первая «О музыке», была написана у осаждённой Бреды. В уединенном зимнем лагере у Нейбурга (1619) он решил, отказавшись от всех предрассудков, самостоятельно построить всю философию заново на надежных достоверных основаниях. Выйдя с этою целью в отставку, Декарт провел следующие годы частью в путешествиях, преимущественно по Германии и Италии, частью в Париже. С 1629 он прожил в Голландии 20 лет, за исключением недолгих поездок в Германию, Англию и Данию, чтобы пользоваться полным досугом для выработки своей философской системы. За это время Декартом были написаны важнейшие из его сочинений, причём некоторое из них (например «Мир, или Трактат о свете») долго скрывались во избежание столкновений с духовенством. Научные и философские работы Рене Декарта доставили ему и приверженцев, и ожесточенных противников. Декарт получил несколько приглашений от высокопоставленных лиц. В числе прочих и шведская королева Христина (1649) просила его преподавать ей философию. Декарт принял приглашение Христины, но вскоре переезда в Швецию умер от непривычного северного климата, хотя успел выработать план учреждения в Стокгольме академии наук. Его тело было в 1661 перевезено в Париж и погребено в церкви святой Женевьевы.

Рационалистический метод Декарта – сомнение

Хотя Декарт благодаря своим математическим и физическим открытиям стал одним из творцов новейшей физики, исходной точкой своей философии он сделал не внешний, а внутренний опыт. Вследствие этого Декарт стал одним из столпов европейского рационализма, а не эмпиризма. Результаты чувственного опыта, согласно его философии, сомнительны. В этом убеждают многочисленные факты обманов чувств. Согласно Декарту, можно сомневаться вообще во всем, однако никак нельзя подвергнуть сомнению сам факт нашего мышления, с которым неразрывно связано убеждение в нашем существовании. Этот тезис и выражает прославленный философский афоризм Декарта: «Я мыслю, следовательно, существую» («Cogito, ergosum»).

 

Идея Бога у Декарта

Единственное существование, в котором я вполне уверен, есть мое собственное, т. е. существование моего духа и его мыслей, тогда как бытие всего вещественного мира (и моего собственного тела) остается под сомнением. Неоспоримых данных, подтверждающих истинность наших ощущений, у нас нет. Он может оказать простым плодом нашего воображения. Однако, согласно философии Декарта, среди наших представлений находится одно, которое мы не могли создать сами, которое скорее надо признать данным нам, так как оно заключает в себе более полную реальность, чем та, какую мы находим в себе. Это идея Бога – совершеннейшего существа, неограниченного бытия, прямо противоположная чувству ограниченности нашего собственного бытия и потому внушенная нам самим Богом, врожденная нам до всякого опыта, подобно представлению, какое мы имеем о самом себе.

Преобразуя онтологическое доказательство бытия Божия Ансельма Кентерберийского, Декарт выражает его в такой форме: Бог есть совершеннейшее существо, к совершенствам же принадлежит и существование, следовательно, Бог существует. Другое доказательство бытия Божия заключается у Декарта в следующем: мое собственное существование можно объяснить только с помощью признания бытия Божия, потому что если бы я произошел сам собою, я бы придал себе все совершенства; если же я происхожу от других, от родителей, предков и т. д., то должна существовать первая причина, т. е. Бог. В число Божьих совершенств входит и совершенная правдивость, из чего следует, что все, что я познаю ясно, истинно. Бог не мог меня обмануть, это противоречит понятию о нём, как о всесовершенном существе.

 

Этика Декарта

Свои этические воззрения Декарт выразил, частью в сочинениях (в книге физиологического и психологического содержания «Depassionibus»), частью в письмах, особенно в письме «DeSummobono», к королеве Христине. В этике он примыкает ближе всего к стоикам и Аристотелю. Нравственную цель философия Декарта усматривает в благополучии, которое создаётся последовательной доброй волей или добродетелью.

 

Значение философии Декарта

Декарт совершил настоящий подвиг, требуя первым условием от философии, чтобы она отказалась от всякого привычного чувственного познания, усомнившись во всём (картезианское сомнение) и с помощью мышления совсем заново построила истинный мир, ничего не принимая за истину, кроме того, что выдержит испытание любым сомнением. Исходя из такой твердой точки опоры, как самосознание, он стал родоначальником последующих систем философии и оказал на нее большое влияние, благодаря оригинальности и самостоятельности, ясности и простоте своего мышления, а также легкости и естественности изложения. Хотя Декарт вполне признавал метафизику, но в области природы он гораздо строже проводил механицизм, чем его старший современник Фрэнсис Бэкон, так что на него позже ссылались даже чуждые духу его философии материалисты.

Система Декарта возбудила оживленную полемику среди философов и в особенности между теологами. Гоббс, Гассенди, иезуит Валуа выступили противниками Декарта, преследовали его, нередко с фанатизмом, обвиняли в скептицизме и атеизме и даже добились запрещения его «опасной» философии в Италии (1643) и Голландии (1656). Но у Декарта нашлось и много приверженцев в Голландии и Франции, особенно между янсенистами Пор-Рояля и членами Конгрегации Ораторианцев. Делафорж, Режи, Арно, Паскаль, Мальбранш, Гейлинкс и др. особенно старались развивать далее его систему. Логика янсенистского Пор-Рояля («Искусство мыслить», Арно и Николя, изданная 1662) проникнута картезианским характером.

 

Главные сочинения Декарта

Рассуждение о методе, чтобы верно направлять свой разум и отыскивать истину в науках.

Первоначала философии.

Страсти души.

Правила для руководства ума.

Разыскание истины посредством естественного света.

Мир, или Трактат о свете.

 

25.Особенности и значение немецкойклассической философии.

Иммануила Канта (1724-1804) считают родоначальником немецкой классической философии — грандиозного этапа в истории мировой философской мысли, охватывающего более чем столетие духовно-интеллектуального развития — напряженного, очень яркого по своим результатам и чрезвычайно важного по своему воздействию на человеческую духовную историю. Он связан с поистине великими именами: наряду с Кантом это Иоганн Готлиб Фихте (1762-1814), Фридрих Вильгельм Шеллинг (1775-1854), Георг Вильгельм Фридрих Гегель (1770-1831) — все в высшей степени оригинальные мыслители. Каждый настолько своеобразен, что трудно не задаться вопросом, а можно ли вообще говорить о немецкой классической философии как относительно едином, целостном образовании? И все-таки это возможно: при всем богатом разнообразии идей и концепций немецкую классику отличает приверженность ряду существенных принципов, которые преемственны для всего этого этапа в развитии философии. Они-то и позволяют рассматривать немецкую классическую философию как единое духовное образование.

Первая особенность учений мыслителей, причисляемых к немецкой классике, — сходное понимание роли философии в истории человечества, в развитии мировой культуры. Философии. они вверяли высочайшую духовную миссию — быть критической совестью культуры. Философия, впитывая живые соки культуры, цивилизации, широко понятого гуманизма, призвана осуществить по отношению к человеческой жизнедеятельности широкую и глубокую критическую рефлексию. Это была очень смелая претензия. Но немецкие философы XVIII-XIX вв. достигли в ее претворении несомненного успеха. Гегель сказал: "Философия есть... современная ей эпоха, постигнутая в мышлении". И представителям немецкой философской классики действительно удалось запечатлеть ритм, динамику, запросы своего тревожного и бурного времени — периода глубоких социально-исторических преобразований. Они обратили свои взоры и к человеческой истории как таковой, и к человеческой сущности. Конечно, для этого потребовалось разработать философию весьма широкого проблемного диапазона — охватить мыслью существенные особенности развития мира природы и человеческого бытия. При этом через все проблемные разделы красной нитью была проведена единая идея высочайшей культурно-цивилизующей, гуманистической миссии философии. Кант, Фихте, Шеллинг, Гегель еще и потому так высоко возносят философию, что мыслят ее как строгую и систематическую науку, правда, науку специфическую по сравнению и с естествознанием, и с дисциплинами, более или менее конкретно изучающими человека. И все-таки философия питается живительными истоками научности, ориентируется на научные образцы и стремится (да и должна) строить себя как науку. Однако философия не просто опирается на науку, подчиняясь критериям научности, но и сама дает науке и научности широкие гуманистические и методологические ориентации.

Вместе с тем, было бы неверно представлять дело так, будто другие области человеческой жизнедеятельности и культуры только от философии обретают саморефлексию. Критическое самосознание — дело всей культуры.

Вторая особенность немецкой классической мысли заключается в том, что ей выпала миссия придать философии облик широко разработанной и значительно более дифференцированной, чем раньше, специальной системы дисциплин, идей и понятий, системы сложной и многоплановой, отдельные звенья которой увязаны в единую интеллектуальную цепь философских абстракций. Не случайно немецкая философская классика чрезвычайно трудна для освоения. Но вот в чем парадокс: именно эта высокопрофессиональная, крайне абстрактная, трудная для понимания философия смогла оказать огромное воздействие не только на культуру, но и на социальную практику, в частности на сферу политики.

Итак, немецкая классическая философия представляет единство также и в том отношении, что ее представители Кант, Фихте, Шеллинг, Гегель строят свои очень сложные и разветвленные учения, системы, включающие философскую проблематику весьма высокой обобщенности. Они прежде всего философски рассуждают о мире—о мире в целом, о закономерностях его развития. Это так называемый онтологический аспект философии — учение о бытии. В тесном единстве с ним строится учение о познании, т.е. теория познания, гносеология. Философия разрабатывается и как учение о человеке, т.е. философская антропология. Вместе с тем, классики немецкой мысли стремятся рассуждать о человеке, исследуя различные формы человеческой деятельности, в том числе социальную жизнедеятельность человека. Они размышляют об обществе, общественном человеке в рамках философии права, нравственности, всемирной истории, искусства, религии — таковы были в эпоху Канта различные области и Дисциплины философии. Итак, философия каждого из представителей немецкой классики — разветвленная система идей, принципов, концепций, связанных с предшествующей философией и новаторски преобразующих философское наследие. Всех их объединяет еще и то, что проблемы философии решаются ими на базе весьма широких и фундаментальных мировоззренческих размышлений, всеобъемлющего философского взгляда на мир, человека, на все бытие.

Еще задолго до Канта такое широкое и фундаментальное размышление охватывалось понятием "метафизика". Немецкая классическая философия критикует и в то же время преобразует метафизику, давая образцы "метафизической", т.е. общемировоззренческой культуры, образцы концептуальной целостности, "сплачиваемой" метафизическим подходом. Немецкой классической философии была присуща метафизика в смысле целостного мировоззренческого подхода, но отнюдь не в смысле отличного от диалектики метафизического (или механического) метода.

Напротив, третья особенность немецкой классической философии как раз и заключается в том, что благодаря ей господство метафизического — недиалектического — метода было поколеблено. Именно немецкая классическая философия проложила путь новому по отношению к метафизике методу мышления и познания — методу диалектическому, разработала целостную и разветвленную диалектическую концепцию развития, приложимую к исследованию всех областей человеческой жизни: мира природы, общества и человека, познания, науки, культуры, нравственности. Тем самым открылись поистине грандиозные возможности применения диалектического метода.

Диалектические идеи проходят через всю немецкую классическую философию, обогащаясь и развиваясь от одного философского учения к другому. Хотя самую, пожалуй, развитую форму диалектическому методу, идеям диалектики придал Гегель, у истоков диалектической мысли — в форме порой и более интересной, чем гегелевская, — лежали размышления именно Канта.

Четвертый момент, который нельзя обойти, характеризуя немецкую классическую философию как относительно единое образование, — это некоторые общие принципы в подходе к проблеме исторического развития. Несмотря на довольно существенные различия в трактовке развития истории общества Кантом, Фихте, Шеллингом и Гегелем, главное состоит в том, что к истории и ее пониманию прилагаются рациональные мерки и критерии: историческое развитие предполагается исследовать не с помощью прозрения — интуиции, а научно-теоретически; считается возможным выделить некоторые закономерности истории. Законы истории понимались как принципы исторической "разумности". Вместе с тем, немецкие философы полагали, что главным двигателем истории являются взгляды, идеи, побуждения людей, т.е. идеальные мотивы, объединяемые в понятия сознания, "духа"', мышления, познания, центральных для немецкой классической философии.

И наконец, последнее, что объединяет немецкую классику в единое целое: в своем рассмотрении человека и истории эта философия четко и ясно сконцентрирована вокруг принципа свободы и других гуманистических ценностей. При этом она не просто прокламирует гуманистические принципы (что само по себе было несомненной заслугой мыслителей в те времена, когда только началось освобождение народов Западной и Центральной Европы от крепостного права), но и пыталась проанализировать противоречия и трудности, которые возникали на пути реализации, воплощения в жизнь этих принципов.

Немецкая классическая философия остается непреходящим достижением философской мысли, к которому примыкают и многие другие философские достижения человечества после немецкой классики. Она потому имеет общечеловеческое значение, сходное со значимостью искусства и науки, что пыталась ответить на вопросы, которые человечество задавало себе с самого начала развития философии, на те вопросы, которые оно задает себе и сегодня. То был временем, эпохой обусловленный ответ, но ответ, который выходит за пределы эпохи. Он обращен и к нам, людям сегодняшнего дня. В немецкой классике есть очень много проблем, которые весьма актуальны. Есть много вопросов, которые не могут не проникнуть в сердце современного человека, в наше сердце, потому что они — общечеловеческие вопросы. И немецкие классики по большей части предлагают на них общечеловеческий тип ответов.

Философия немецкой классики и в наши дни продолжает свою жизнь как относительно единое образование. Но немецкая классическая философия — созвездие, которое состоит из ярчайших звезд. На всю последующую жизнь человечества они зажглись на небосклоне немецкой, европейской, мировой культуры. И одна из самых ярких звезд — Иммануил Кант. Жизнь и поистине бессмертные идеи Канта станут предметом наших дальнейших размышлений. Пусть разговор о Канте, неспешный, постепенный, основательный, систематический, поможет отвлечься от суеты, бешеных скоростей современной жизни и погрузиться в прекрасный, интеллектуально богатый, хотя и сложный мир кантовских идей. С каждым существенным шагом вдумчивый читатель наверняка обогатит свое понимание вечных для человечества проблем.

 

26. Философия И. Канта.

Иммануил Кант в молодости

 

Литературная деятельность Канта была очень плодовита и отличалась разносторонностью, но неоценимое значение для философии имеют только три главных произведения: «Критика чистого разума» (1781), «Критика практического разума» (1788) и «Критика способности суждения» (1790). Величайшая заслуга Иммануила Канта, как философа, заключается в том, что он предложил глубокомысленное решение той задачи теории познания, которая издавна разделяла мыслителей на приверженцев эмпиризма и рационализма. Кант задался целью показать односторонность обеих этих философских школ и выяснить то взаимодействие опыта и интеллекта, из которого и состоит все человеческое знание.

 

Гносеология Канта

Свою гносеологию Кант развивает в работе «Критика чистого разума». Прежде чем приступить к решению основной проблемы, прежде чем охарактеризовать наше познание и определить область, на которую оно распространяется, Кант задает себе вопрос о том, как возможно само познание, каковы его условия и происхождение. Этого вопроса вся предшествовавшая философия не касалась и, поскольку она не была скептической, довольствовалась простой и ни на чем не основанной уверенностью, что предметы нами познаваемы; вот почему Кант и называет ее догматической, в противоположность своей, которую он сам характеризует как философию критицизма.

Кардинальная мысль гносеологии Канта заключается в том, что все наше знание слагается из двух элементов – содержания, которым снабжает опыт, и формы, которая существует в уме до всякого опыта. Все человеческое познание начинается опытом, но самый опыт осуществляется только потому, что находит в нашем разуме априорные формы, заранее данные условия всякого познавания; поэтому, прежде всего надо исследовать эти неэмпирические условия эмпирического знания, и такое исследование Кант называет трансцендентальным.

О существовании внешнего мира нам раньше всего сообщает наша чувственность, и ощущения указывают на объекты, как на причины ощущений. Мир вещей познается нами интуитивно, путем чувственных представлений, но эта интуиция возможна только потому, что материал, приносимый ощущениями, вставляется в априорные, независимые от опыта, субъективные формы человеческого ума; эти формы интуиции, согласно философии Канта, – время и пространство. Все, что мы познаем посредством ощущений, мы познаем во времени и пространстве, и только в этой временно-пространственной оболочке является пред нами физический мир. Время и пространство – не идеи, не понятия, их происхождение не эмпирическое. По Канту, они – «чистые интуиции», формирующие хаос ощущений и обусловливающие чувственный опыт; они – субъективные формы ума, но эта субъективность общечеловеческая, и поэтому вытекающее из них познание имеет априорный и для всех обязательный характер. Вот почему и возможна чистая математика, геометрия с её пространственным, арифметика с её временным содержанием. Формы пространства и времени приложимы ко всем предметам возможного опыта, но и только к ним, только к явлениям, а вещи в себе для нас скрыты. Если пространство и время – субъективные формы человеческого ума, то понятно, что и обусловливаемое ими познание тоже субъективно-человеческое. Отсюда, однако, не следует, что объекты этого знания, явления, представляют собою одну лишь иллюзию, как учил Беркли: нам доступна вещь исключительно в форме явления, но само явление реально, оно – продукт объекта в себе и познающего субъекта и стоит посредине между ними. Надо, впрочем, заметить, что взгляды Канта на сущность вещи в себе и явления не совсем выдержаны и неодинаковы в различных произведениях его. Таким образом, ощущения, становясь интуициями или восприятиями явлений, подчиняются формам времени и пространства.

Но, согласно философии Канта, познание на интуициях не останавливается, и вполне законченный опыт мы получаем тогда, когда синтезируем интуиции посредством понятий, этих функций рассудка. Если чувственность воспринимает, то рассудок мыслит; он связывает интуиции и придает единство их разнообразию, и подобно тому, как чувственность имеет свои априорные формы, так имеет их и рассудок: эти формы – категории, т. е, самые общие и независимые от опыта понятия, при помощи которых все остальные, подчиненные им, понятия соединяются в суждения. Кант рассматривает суждения с точки зрения их количества, качества, отношения и модальности, и показывает, что категорий существует 12:

 

Категории количества: 1) единичность, 2) множество, 3) цельность.

Категории качества: 4) действительность, 5) отрицание, 6) ограничение.

Категории отношения: 7) субстанция и принадлежность, 8) причина и следствие, 9) взаимодействие.

Категории модальности: 10) возможность и невозможность, 11) бытие и небытие, 12) необходимость и случайность.

 

Только благодаря этим категориям, априорным, необходимым, всеобъемлющим, возможен опыт в широком смысле, только благодаря им есть возможность мыслить предмет и создавать объективные, для всех обязательные суждения. Интуиция, говорит Кант, констатирует факты, рассудок обобщает их, выводит законы в виде самых общих суждений, и вот почему его следует считать законодателем природы (но только природы, как совокупности явлений), вот почему возможно чистое естествознание (метафизика явлений).

Для того чтобы из суждений интуиции получить суждения рассудка, надо первые подвести под соответственные категории, а это делается посредством способности воображения, которая умеет определять, под какую категорию подходит то или другое интуитивное восприятие, благодаря тому, что каждая категория имеет свою схему, в виде звена, однородного как с явлением, так и с категорией. Этой схемой в философии Канта считается априорное отношение времени (наполненное время – схема действительности, пустое время – схема отрицания и т. д.), отношение, которое и указывает, какая категория приложима к данному предмету. Но хотя категории по своему происхождению нисколько не зависят от опыта и даже обусловливают его, однако употребление их не выходит за пределы возможного опыта, и они совершенно неприложимы к вещам в себе. Эти вещи в себе могут быть только мыслимы, но не познаны, они для нас – ноумены (объекты мышления), но не феномены (объекты восприятия). Этим философия Канта подписывает смертный приговор метафизике сверхчувственного.

Тем не менее, человеческий дух стремится все-таки к своей заветной цели, к сверхопытным и безусловным идеям Бога, свободы, бессмертия. Эти идеи возникают в нашем уме, благодаря тому, что разнообразие опыта получает высшее единство и конечный синтез в разуме. Идеи, минуя предметы интуиции, распространяются на суждения рассудка и придают им характер абсолютного и безусловного; так, согласно Канту, градирует наше познание, начинаясь с ощущений, переходя к рассудку и заканчиваясь в разуме. Но безусловность, характеризующая идеи, является только идеалом, только задачей, к решению которой человек постоянно стремится, желая найти условие для каждого обусловленного. В философии Канта идеи служат регулятивными принципами, которые управляют рассудком и ведут его вверх по бесконечной лестнице все больших и больших обобщений, ведут к высшим идеям души, мира и Бога. И если мы будем пользоваться этими идеями души, мира и Бога, не упуская из виду, что мы не знаем соответствующих им объектов, то они сослужат нам великую службу в качестве надежных руководительниц познания. Если же в объектах этих идей видят познаваемые реальности, то является основание для трех мнимых наук, составляющих, по убеждению Канта, оплот метафизики, – для рациональной психологии, космологии и теологии. Разбор этих псевдонаукпоказывает, что первая зиждется на ложной предпосылке, вторая запутывается в неразрешимых противоречиях, а третья тщетно пытается рационально доказать бытие Бога. Итак, идеи позволяют обсуждать явления, они расширяют пределы употребления разума, но и они, как все наше познание, не выходят за границы опыта, и перед ними, как и перед интуициями и категориями, вещи в себе не раскрывают своей непроницаемой тайны.

 

Этика Канта – кратко

Вопросам этики Кант посвятил философскую работу «Критика практического разума». По его мнению, в идеях чистый разум говорит свое последнее слово, а далее начинается область практического разума, область воли. Ввиду того, что мы должны быть нравственными существами, воля предписывает нам постулировать, считать познаваемыми некоторые вещи в себе, как, например, нашу свободу и Бога, и вот почему практический разум имеет первенство перед теоретическим; он признает познаваемым то, что для последнего только мыслимо. В силу того, что наша природа чувственна, законы воли обращаются к нам в виде приказаний; они бывают или субъективно-действительны (максимы, волевые мнения индивидуума), или объективно-действительны (обязательные предписания, императивы). Среди последних своей несокрушимой требовательностью выделяется категорический императив, повелевающий нам поступать нравственно, как бы ни влияли эти поступки на наше личное благополучие. Кант считает, что мы должны быть нравственными ради самой нравственности, добродетельными – ради самой добродетели; исполнение долга само по себе составляет цель хорошего поведения. Мало того, вполне нравственным может быть назван только такой человек, который совершает добро не вследствие счастливой склонности своей натуры, а исключительно из соображений долга; истинная нравственность скорее побеждает склонности, нежели идет с ними рука об руку, и в числе стимулов добродетельного поступка не должно быть природной склонности ктаким поступкам.

Согласно идеям этики Канта, закон нравственности ни по своему происхождению, ни по своей сущности не зависит от опыта; он априорен и поэтому выражается только в виде формулы без всякого эмпирического содержания. Он гласит: «поступай так, чтобы принцип твоей воли всегда мог быть и принципом всеобщего законодательства». Этот категорический императив, не внушенный ни волей Бога, ни стремлением к счастью, а извлекаемый практическим разумом из своих собственных глубин, возможен только при предположении свободы и автономии нашей воля, и неопровержимый факт его существования дает человеку право смотреть на себя, как на свободного и самостоятельного деятеля. Правда, свобода – идея, и реальность её не может быть доказана, но, во всяком случае, ее необходимо постулировать, в нее необходимо верить тому, кто хочет исполнить свой этический долг.

Иммануил Кант

 

Высшим идеалом человечества является соединение добродетели и счастья, но опять-таки не счастье должно быть целью и мотивом поведения, а добродетель. Однако Кант полагает, что этого разумного соотношения между блаженством и этикой можно ожидать только в потусторонней жизни, когда всесильное Божество сделает счастье неизменным спутником исполненного долга. Вера в осуществление этого идеала вызывает и веру в бытие Бога, и теология, таким образом, возможна только на моральной, но не на умозрительной почве. Вообще, основанием религии является мораль, и заповеди Бога – это законы нравственности, и наоборот. Религия отлична от морали лишь постольку, поскольку к понятию этического долга она присоединяет идею Бога, как морального законодателя. Если же исследовать те элементы религиозных верований, которые служат придатками к моральному ядру естественной и чистой веры, то надо будет прийти к заключению, что понимание религии вообще и христианства в частности должно быть строго-рационалистическим, что истинное служение Богу проявляется только в нравственном настроении и в таких же поступках.

 

Эстетика Канта

Свою эстетику Кант излагает в труде «Критика способности суждения». Философ полагает, что посредине между разумом и рассудком, посредине между познанием и волей находится сила суждения, высшая способность чувства. Она как бы сливает чистый разум с практическим, подводит частные явления под общие принципы и, наоборот, из общих принципов выводит частные случаи. Первая функция её совпадает с рассудком, при помощи второй предметы не столько познаются, сколько обсуждаются с точки зрения их целесообразности. Предмет объективно-целесообразен, когда он согласуется со своим назначением; он субъективно-целесообразен (прекрасен), когда соответствует природе нашей познавательной способности. Констатирование объективной целесообразности доставляет нам логическое удовлетворение, усматривание субъективной целесообразности приносит нам эстетическое удовольствие. Кант считает, что мы не должны наделять природу целесообразно действующими силами, но наше представление цели вполне законно, как субъективно-человеческий принцип, и идея цели, как и все идеи, служит прекрасным регулятивным правилом. Как догматы, механицизм и телеология несовместимы, но в приемах научного исследования они оба примиряются в пытливом искании причин; идея цели, вообще, много сделала для науки тем, что открывала причины. Практический разум видит цель мира в человеке, как субъекте нравственности, потому что нравственность имеет самое себя целью своего существования.

Эстетическое наслаждение, доставляемое субъективно-целесообразным, не чувственно, потому что оно имеет характер суждения, но и не теоретично, потому что оно имеет элемент чувства. Прекрасное, утверждает эстетика Канта, нравится всем вообще и необходимо, нравится потому, что мы рассматриваем его без всякого отношения к нашим практическим нуждам, без интереса и корысти. Эстетически прекрасное приводит душу человека в гармоническое настроение, вызывает дружную деятельность интуиции и мышления, и вот почему оно целесообразно для нас, но целесообразно только в этом смысле, и мы вовсе не желаем видеть в художественном объекте намерения понравиться нам; красота – это целесообразность без цели, чисто формальная и субъективная.

 

Истоки философии Гегеля

Философия Гегеля не есть лишь его личное создание, она была подготовлена прежними философскими направлениями и представляет, с одной стороны, завершение пути, проложенного Лейбницем, а также Кантом и его преемниками. Кант, вместо прежнего понимания знания как действия объекта на субъект, полагал, что оно есть более следствие организации человека, его познавательной способности, хотя и не только её одной. Это учение Канта о познании и проложило путь философии Гегеля. По гносеологии Канта, познавательная способность для развития познания нуждается в воздействии внешнего фактора – вещи в себе; в познавательной способности заключалась только форма познания, но не содержание. Инвентарь «чистого разума» Канта, как ни был он богат, заключая, кроме чистых форм чувственного воззрения (пространства и времени), еще категории рассудка и идеи разума, простирался лишь на субъективную сторону познания, но не на объективный фактор его (влияние, исходящее от вещи в себе). Фихте в своей философии устранил объективный фактор. Чистый разум сделался единственным источником знания – не только его формы, но и содержания. Познавательная способность заключала в себе основы всего возможного знания, так что оставалось только выяснить тот процесс, которым чистый разум из самого себя развивает все знание. Этот процесс, по Фихте, совершается в Я, а, по Шеллингу, в Абсолюте и проходит три ступени: несознательного положения (тезис), сознательного противопоставления (антитезис) и сознательного сочетания полагающего и положенного (синтез).

 

Диалектика Гегеля – кратко

Абсолютная идея, осуществляющаяся в мире, не есть неподвижная, покоящаяся субстанция, а есть начало вечно живое и развивающееся. Абсолютное есть диалектический процесс, все действительное – изображение этого процесса. Если хотят Бога называть абсолютным существом, то, по мнению Гегеля, следует говорить: «Бог созидается», а не «Бог существует». Философия есть изображение этого движения мысли, Бога и мира, она есть система органически связанных и необходимо одно из другого развивающихся понятий. Побудительной силой в развитии мышления, согласно философии Гегеля, служит противоречие, без него не было бы никакого движения, никакой жизни. Все действительное полно противоречия и, тем не менее, разумно. Противоречие не есть что либо неразумное, останавливающее мысль, но побуждение к дальнейшему мышлению. Его не надо уничтожать, а «снимать», т. е. сохранять, как отрицаемое, в высшем понятии. Противоречащие друг другу понятия мыслятся вместе в третьем, более широком и богатом, в развитии которого они составляют только моменты. Воспринятые в высшее понятие, противоречивые прежде понятия посредством диалектики дополняют одно другое. Их противоречивость побеждена. Но новое высшее понятие в свою очередь оказывается противоречащим другому понятию и эта противоречивость опять должна быть преодолена согласованием в высшем понятии и т. д – в этом и состоит суть диалектики Гегеля. Каждое отдельное понятие односторонне, представляет лишь частицу истины. Оно нуждается в дополнении своей противоположностью, после соединения с которой, образует высшее понятие, более приближающееся к истине. По философии Гегеля, Абсолютное в своем вечном созидании проходит чрез все противоположности, попеременно создавая и снимая их и приобретая таким путем при каждом новом движении вперед более ясное сознание своей настоящей сущности. Только благодаря такой диалектике понятий, философия вполне соответствует живой действительности, которую должна понять. Итак, положение, противоположение и их объединение (тезис – антитезис – синтез) составляют в системе Гегеля сущность, душу диалектического метода. Самый широкий пример этой триады – идея, природа, дух – дает метод для деления философской системы Гегеля на три главные составные части. И каждая из них, в свою очередь, строится внутри себя на том же основании.

 

Логика Гегеля – кратко

В частности, логика Гегеля подразделяется на учение о бытии, сущности и понятии, причем в первой части исследуются понятия качества, количества и меры, во второй – сущности, явления и действительности, в третьей – субъективности (понятие, суждение, умозаключение), объективности (механизм, химизм, телеология) и идеи (жизнь, познание и абсолютная идея). Начало логики Гегеля дает прекрасный пример его диалектического метода: если отвлечься от всякого определенного содержания мысли, то у нас останется самое общее и неопределенное понятие, от которого более отвлечься невозможно – бытие. Оно лишено всякого содержания и качества, оно пусто и, как каковое, равно небытию. Таким образом, бытие переходит в небытие, мысль о бытии невольно приводит к противоположному понятию небытия. Переход небытия в бытие, объединение обоих есть бывание, в котором противоречие между бытием и небытием снято. Но при ближайшем рассмотрении бывание, подобно бытию, оказывается односторонним, возбуждающим п