Философия и религия:смысл жизни

В XX веке стало очевидным, что попытки разрешения великих исторических задач во все времена должны быть признаны сплошной неудачей. В исторической судьбе человека в сущности все не удалось и, видимо, никогда не будет удаваться. Не выполнен ни один замысел, ни одна задача и цель ни одной исторической эпохи, полагал Бердяев. Не удался Ренессанс, а то, что им создано, не соответствует его планам. Такие же неудачи постигли Реформацию, поставившую себе великую цель утверждения религиозной свободы и приведшую к крушению религии; Французскую революцию, создавшую вместо братства, равенства и свободы буржуазное общество, новые формы неравенства и ненависти людей друг к другу. Не удается, говорил Бердяев в работе «Смысл истории», социализм. Социализм вскрывает новые внутренние противоречия человеческой жизни, которые делают невозможным осуществление тех задач, которые выставило социалистическое движение. Социализм никогда не приведет человека к богатству, не осуществит равенства, а создаст лишь новую вражду между людьми, новую разобщенность и новые неслыханные формы гнета. Не удастся и анархизм, он никогда не осуществит той предельной свободы, к которой призывает, наоборот может установить еще большее рабство.

Никогда не удавалась ни одна из революций, ибо они обычно кончались реакцией. Не удалось и христианство, — те задания, которые были поставлены христианской верой 2000 лет назад, никогда не были и не будут осуществлены. История и все историческое по природе своей таковы, что никакие совершенные осуществления в ней невозможны.

В мире всегда, полагают русские религиозные мыслители, будет царить слепая случайность, человек всегда будет бессильной былинкой, всегда на земле будут царить слепая страсть, глупость и зло.

Но подлинно нравственная установка знает только одну цель: творить добро, вливать в мир силу добра и столь же неустанно бороться с грехом, злом, неустроенностью мира, с действующими в нем силами разрушения.

Сами наши поиски смысла уже дают осмысленность нашему суще­ствованию. Смысл жизни нельзя найти готовым, раз и навсегда данным, утвержденным в бытии. Смысл жизни не дан, а задан. Все готовое и существующее независимо от нас есть либо мертвое, либо чуждое и нам не пригодное. А смысл должен быть живым, ибо он смысл нашей жизни, и должен быть внутри нас, а не вовне. Поэтому его искание — это напряженное, волевое самоуглубление, полное труда и лишений. Это максимальное напряжение и раскрытие нашего существа, улавливание его в творческом процессе приобщения к нему. Как писал С. Франк, «искание смысла жизни есть борьба за смысл против бессмысленности, и не в праздном размышлении, а лишь в подвиге борьбы против тьмы бессмыслия мы можем добраться до смысла, утвердить его в себе, сделать его смыслом своей жизни и тем подлинно усмотреть его или уверовать в него». Поиск смысла — это укрепление в себе веры, которая есть напряженное внутреннее действие по преобразованию нашей жизни.

Таким образом, подлинно творческое и плодотворное дело совершается в глубине человека, и это глубоко внутреннее дело есть настоящее, основное дело человека, оно сое шит в действенном утверждении себя в первоисточнике жизни, оно состоит в аскетическом подвиге борьбы с мутью и слепотой наших чувственных страстей, нашей гордыни, нашего эгоизма.

Обычно, говорил Франк, про людей, занимающихся таким делом, думают, что они либо ничего не делают, либо заняты только своим личным спасением. Км противопоставляют общественного деятеля, занятого устройством судьбы множества людей. Но это рассуждение в корне ложно, ибо строится на непонимании сути подлинно производительного дела. Для того чтобы пропагандировать идеи и устраивать жизнь в согласии с ними, надо их иметь; для того, чтобы творить добро людям И ради этого бороться со злом, надо иметь само добро. Без этого производительного труда и накопления невозможна жизнь.

Так, историки, которые пишут о великом русском святом Сергии Радонежском, видят его главную заслугу в том, что он благословил рать Дмитрия Донского и дал ей двух монахов из своей обители. Но они забывают, что этому предшествовали десятилетия упорного молитвенного и аскетического труда, что этим трудом были добыты духовные богатства, которыми в течении последующих веков питались русские люди. Не будь Сергия, они не имели бы сил подняться на борьбу с татарами.

У французского писателя и философа Альбера Камю есть эссе «Миф о Сизифе». Древнегреческий мифический герой Сизиф наказан богами за свой проступок и был вынужден всю жизнь вкатывать в гору камень, который тут же скатывался назад. У Камю Сизиф — это человек, который поднялся над бессмысленностью своего существования, обрел в этой бессмысленности свой смысл и свою гордость. Как бы тяжела и бесцельна ни была бы жизнь — это моя жизнь, и я должен ее прожить достойно.

Как и Камю, Франк считал, что смысл жизни не дан, а. задан, смысл жизни должен быть внутри нас, а не вовне. Искание смысла жизни есть борьба против тьмы бессмыслия, это внутреннее преображение, внутреннее творчество человеком самого себя.

Но это не значит, что люди, занятые внутренним творчеством, ничего не делают, а заняты только личным спасением. Исканиями и мучениями таких людей в мире накапливается добро. Философ, святой, художник, вообще любой человек, не ограничивающийся внешней жизнью, а ищущий истоки своего бытия, пытающийся найти свое настоящее место в этой жизни, понять свое предназначение, производит и накапливает в мире добро. Без таких людей мир давно бы уже рухнул в пропасть полного хаоса и бессмысленности.

Духовная скудость и убогость нашей жизни вызваны тем, что все меньше становится людей, ищущих смысл жизни, людей глубоко мыслящих, своей внутренней работой прибавляющих в мире добро. Мы только тратим то, что создали наши предки, и основные причины кризиса нашей жизни заложены именно здесь, а не в экономических потрясениях, не в отсутствии иностранных инвестиций, не в непоследовательности демократических преобразований.

 

Философия искусства

Главная функция искусства заключается в том, что оно творит мир и в этом смысле художник является соавтором Бога. Мир творит и философия — существуют миры Платона, Декарта, Ницше; мир творит наука — есть мир Ньютона и мир Эйнштейна. Но в этих мирах нельзя жить, это абстрактные миры, продукт нашего интеллекта. Искусство же делает наш мир возможным для жизни. Мир, в котором мы живем, и есть в большей своей части продукт искусства.

Например, мы видим, что некоторые умершие существуют болте реально, чем большинство живущих. Пушкин более живой, чем многие наши современники, потому что живы для нас его переживания, его мечты и надежды. Вся его жизнь сейчас — это чистая актуальность.

А наша жизнь чаще всего не является жизнью и полном смысле этого слова, поскольку в ней преобладает нудная монотонная повторяемость серых будничных дней. В ней много случайного, нелепого, не зависящего от человека, которого чаще всего бросает, как щепку по волнам, и никогда не известно, к какому берегу прибьет его водоворот не им определяемых событий. В этом смысле только искусство создает живую жизнь, оно не отражает серую монотонность будней, оно их одухотворяет, выжимает квинтэссенцию из жизни, берет ее в чистом виде, а в чистом виде жизнь как таковая, освобожденная от глупых случайностей или просто от скуки, — прекрасна.

Человек должен создавать себя так же, как создается произведение искусства — отбрасывая от себя все случайное, наносное, избавляясь от автоматизма существования, то есть становясь живым, ибо только тогда он может придать своей жизни целостность, завершенность, смысл. Жизнь без подобных усилий, жизнь сама по себе — только распад. Человек не является живым по факту рождения, или, лучше сказать, он живой только биологически. Но сущность его в метафизике, а не биологии, он должен стать тем живым, для кого существует живой Бог, ибо Бог есть Бог живых. Тем живым, для кого существует истина, ибо истина всегда живая.

Не только великие люди прошлого, по и герои великих художественных произведений кажутся более живыми, чем многие реальные люди. Среди нас по-прежнему есть люди, напоминающие Гамлета, Дон-Жуана, или Плюшкина, мы видим в том или ином человеке черты Смердякова или Базарова. Россию мы до сих пор видим через гоголевских персонажей, и часто вместо образа человека видим чудищ: Чичикова, Нозлрева, Собакевича и т.п.

Все окружающее есть продукт искусства. По словам французского писателя М. Пруста, природа «как она есть на самом деле» — это природа, увиденная поэтически. Поэзия — не добавка к природе, поэтически увидеть — значит увидеть так, как есть на самом деле. Здесь термины ((философия» и «поэзия» совпадают.

Не только природа, но вообще все, что есть «на самом делен, является искусством в широком, древнем смысле этого слова; искренность есть не намерение быть искренним, а искусство, добро — не намерение или желание добра, а искусство. Благими намерениями вымощена дорога в ад. Человек хочет быть добрым, а творит зло, потому что не может предусмотреть всех последствий своих поступков, потому что не искушен в искусстве жить, потому что судит о других со своей, узко субъективной точки зрения. Неискушенный человек вообще не знает различия между добром и злом, не знает, насколько они взаимопроникаемы и насколько сложно каждый раз, в каждом конкретном случае устанавливать границу между ними.

Не искусство подражает жизни, а жизнь подражает искусству. Если произведения искусства — это формы жизни, великие мысли природы, то я могу считать их более реальными, чем наша «реальная» повседневная жизнь. Жизнь lie имеет силы искусства; она получает ее только в ослабленном и деградированном виде и воспроизводит себя лишь на самом низком уровне и в минимальной степени.

Искусство удивительный феномен, произведения искусства — словно узлы, организующие жизнь. Даже не осознавая этого, мы придаем своей жизни целостность, подстраивая ее под искусство, делая ее произведением, которое похоже на какое-нибудь действительно существующее произведение. Я не мог бы относиться к своей жизни, как к чему-то целому, если бы не те произведения искусства, которые с детства формировали мою душу, приучали меня во всем видеть интригу, фабулу, сюжет, ждать счастливого или печального конца, вообще относиться ко всем явлениям жизни, где на самом деле столько хаотического и случайного, как к чему-то, имеющему целостность, общий смысл и законченность.

Не это ли имел в виду Брюсов, когда писал, что все в жизни — только средство для стихов? Может быть, искусство является целью жизни, но не как совокупность произведений, а как некая незримая организующая целостность, как нервотворчество. «Только с помощью искусства, — писал французский мыслитель Жиль Делез, — мы можем покинуть самих себя, узнать, как другой видит вселенную; она совсем иная и не схожа с нашей, пейзажи этой вселенной будут нам столь же неведомы, что и ландшафты Луны. Благодаря искусству, мы вместо того, чтобы видеть только один-единственный наш собственный, мир, видим мир множественный. Сколько существует самобытных художников, столько и миров открыто нашему взгляду...».

Художник создаст живое, он верит в бытие сотворенного им мира и в жизнь людей, населяющих этот мир. Живые люди, созданные романистом, именно потому и живы, что не вполне от него зависят, не до конца ему подчинены. Истинный художник подражает не жизни, а силам, рождающим жизнь. Тс силы, которые в нем творят. — это те же самые силы, исконно участвующие в творении. Жюльсн Сорель из романа Стендаля —- не менее живой человек, чем Байрон или Бонапарт. Все сказанное нужно отнести не только к профессиональным художникам, но ко всякому человеку, который делает свою жизнь произведением искусства, является мастером своего дела и своей жизни. Он создаст свой оригинальный и неповторимый мир, и здесь приобретают реальный смысл слова о том, что человек является микрокосмом, и в нем, как в зеркале, отражается большой космос. Каждый человек производит свой мир, свою вселенную только в том случае, если он является собственным демиургом, если стремится к своему способу существования. Каждый человек должен быть своим собственным произведением.

 

Главная функция искусства заключается в том, что оно творит мир и в этом смысле художник является соавтором Бога. Мир творит и философия — существуют миры Платона, Декарта, Ницше; мир творит наука — есть мир Ньютона и мир Эйнштейна. Но в этих мирах нельзя жить, это абстрактные миры, продукт нашего интеллекта. Искусство же делает наш мир возможным для жизни. Мир, в котором мы живем, и есть в большей своей части продукт искусства.

Например, мы видим, что некоторые умершие существуют болте реально, чем большинство живущих. Пушкин более живой, чем многие наши современники, потому что живы для нас его переживания, его мечты и надежды. Вся его жизнь сейчас — это чистая актуальность.

А наша жизнь чаще всего не является жизнью и полном смысле этого слова, поскольку в ней преобладает нудная монотонная повторяемость серых будничных дней. В ней много случайного, нелепого, не зависящего от человека, которого чаще всего бросает, как щепку по волнам, и никогда не известно, к какому берегу прибьет его водоворот не им определяемых событий. В этом смысле только искусство создает живую жизнь, оно не отражает серую монотонность будней, оно их одухотворяет, выжимает квинтэссенцию из жизни, берет ее в чистом виде, а в чистом виде жизнь как таковая, освобожденная от глупых случайностей или просто от скуки, — прекрасна.

Человек должен создавать себя так же, как создается произведение искусства — отбрасывая от себя все случайное, наносное, избавляясь от автоматизма существования, то есть становясь живым, ибо только тогда он может придать своей жизни целостность, завершенность, смысл. Жизнь без подобных усилий, жизнь сама по себе — только распад. Человек не является живым по факту рождения, или, лучше сказать, он живой только биологически. Но сущность его в метафизике, а не биологии, он должен стать тем живым, для кого существует живой Бог, ибо Бог есть Бог живых. Тем живым, для кого существует истина, ибо истина всегда живая.

Не только великие люди прошлого, по и герои великих художественных произведений кажутся более живыми, чем многие реальные люди. Среди нас по-прежнему есть люди, напоминающие Гамлета, Дон-Жуана, или Плюшкина, мы видим в том или ином человеке черты Смердякова или Базарова. Россию мы до сих пор видим через гоголевских персонажей, и часто вместо образа человека видим чудищ: Чичикова, Нозлрева, Собакевича и т.п.

Все окружающее есть продукт искусства. По словам французского писателя М. Пруста, природа «как она есть на самом деле» — это природа, увиденная поэтически. Поэзия — не добавка к природе, поэтически увидеть — значит увидеть так, как есть на самом деле. Здесь термины ((философия» и «поэзия» совпадают.

Не только природа, но вообще все, что есть «на самом делен, является искусством в широком, древнем смысле этого слова; искренность есть не намерение быть искренним, а искусство, добро — не намерение или желание добра, а искусство. Благими намерениями вымощена дорога в ад. Человек хочет быть добрым, а творит зло, потому что не может предусмотреть всех последствий своих поступков, потому что не искушен в искусстве жить, потому что судит о других со своей, узко субъективной точки зрения. Неискушенный человек вообще не знает различия между добром и злом, не знает, насколько они взаимопроникаемы и насколько сложно каждый раз, в каждом конкретном случае устанавливать границу между ними.

Не искусство подражает жизни, а жизнь подражает искусству. Если произведения искусства — это формы жизни, великие мысли природы, то я могу считать их более реальными, чем наша «реальная» повседневная жизнь. Жизнь lie имеет силы искусства; она получает ее только в ослабленном и деградированном виде и воспроизводит себя лишь на самом низком уровне и в минимальной степени.

Искусство удивительный феномен, произведения искусства — словно узлы, организующие жизнь. Даже не осознавая этого, мы придаем своей жизни целостность, подстраивая ее под искусство, делая ее произведением, которое похоже на какое-нибудь действительно существующее произведение. Я не мог бы относиться к своей жизни, как к чему-то целому, если бы не те произведения искусства, которые с детства формировали мою душу, приучали меня во всем видеть интригу, фабулу, сюжет, ждать счастливого или печального конца, вообще относиться ко всем явлениям жизни, где на самом деле столько хаотического и случайного, как к чему-то, имеющему целостность, общий смысл и законченность.

Не это ли имел в виду Брюсов, когда писал, что все в жизни — только средство для стихов? Может быть, искусство является целью жизни, но не как совокупность произведений, а как некая незримая организующая целостность, как нервотворчество. «Только с помощью искусства, — писал французский мыслитель Жиль Делез, — мы можем покинуть самих себя, узнать, как другой видит вселенную; она совсем иная и не схожа с нашей, пейзажи этой вселенной будут нам столь же неведомы, что и ландшафты Луны. Благодаря искусству, мы вместо того, чтобы видеть только один-единственный наш собственный, мир, видим мир множественный. Сколько существует самобытных художников, столько и миров открыто нашему взгляду...».

Художник создаст живое, он верит в бытие сотворенного им мира и в жизнь людей, населяющих этот мир. Живые люди, созданные романистом, именно потому и живы, что не вполне от него зависят, не до конца ему подчинены. Истинный художник подражает не жизни, а силам, рождающим жизнь. Тс силы, которые в нем творят. — это те же самые силы, исконно участвующие в творении. Жюльсн Сорель из романа Стендаля —- не менее живой человек, чем Байрон или Бонапарт. Все сказанное нужно отнести не только к профессиональным художникам, но ко всякому человеку, который делает свою жизнь произведением искусства, является мастером своего дела и своей жизни. Он создаст свой оригинальный и неповторимый мир, и здесь приобретают реальный смысл слова о том, что человек является микрокосмом, и в нем, как в зеркале, отражается большой космос. Каждый человек производит свой мир, свою вселенную только в том случае, если он является собственным демиургом, если стремится к своему способу существования. Каждый человек должен быть своим собственным произведением.