Глава 3. Новые обстоятельства

Глава 1. Плен

"Узнают, узнают, узнают", Фенрир узнал, — больно пульсировало в висках. Гарри с Роном были уже далеко, они должны были быть далеко. Ключ-телепорт с таким трудом зачарованный сработал превосходно, по крайней мере Гермиона очень хотела надеяться, что оглушающее заклинание, смявшее палатку и отбросившее её в сторону от парней не повлияло на конечную точку телепортации. Это радовало, конечно радовало, меч Гриффиндора был при них, и если Гарри не придумает какую-нибудь самоубийственную затею, и если Рон не наделает глупостей…

Драко узнает её и тогда на быструю смерть можно не рассчитывать.

— Да! Она была с Поттером в ателье у мадам Малкин! Я видела фотографию в «Пророке»! — резким тоном произнесла Нарцисса. — Смотри, Драко, это Грейнджер?

— Не знаю… Может быть…

Он стоял бледный как полотно, благородный мрамор нетронутой загаром кожи приобрел мертвенный оттенок. Младший Малфой старательно смотрел куда-то выше плеча Гермионы и его серые глаза были непроницаемы. Внутри всколыхнулось что-то похожее на надежду, мутная пелена безысходности дрогнула редея. Драко не убийца… Грейнжер не зря даже враги называли умной. Умные не тешат себя иллюзиями. Не обманываться. Драко не убийца. Драко трус.

Шансов нет. Ворвавшийся в залу сквозняк мгновенно выморозил девушку до самых костей. Беллатриса Лестрейндж. Её голос, перестук каблуков, сногсшибательный дорогой парфюм, несший в себе сладковатые нотки тлена.

Фенрир жестко выкручивающий Гермионе руки, неодобрительно рыкнул на дамочку слишком близко подошедшую к его законной добыче, но Лестрейндж отмахнулась от него как от вшивой собаки.

— Это же та самая грязнокровка! — вполголоса проговорила она. — Это Грейнджер?

— Грейнджер, — холодная ухмылка наползла на лицо Люциуса. — Сивый, грязнокровка была одна?

— Мы до этого поймали еще одного парня и беглого гоблина, за ним Струпьяр присматривает, — самодовольно выдал оборотень.

— Грязнокровка была одна? — Люциус терял терпение, его голос отразился от стен, со всех сторон проникая Гермионе в уши.

— Нет, остальные скрылись телепортом.

Беллатриса взорвала зал бешенным воем.

— Вы хоть представляете КОГО упустили?!

Рука Сивого сжалась сильнее, невыносимо сдавливая затекшие запястья.

— Мы вырвали ее прямо из телепорта…

— Вы получите свою награду, — зловеще пропела Беллатриса, ее черные глаза лихорадочно блестели, всматривались в Гермиону как в какое-то омерзительное но весьма занимательное насекомое.

— Лорд будет доволен, — тихо проговорил Люциус, закатывая рукав.

— Не будет! — Беллатриса вцепилась в бледное запястье так сильно, что Малфой поморщился. — Сначала допросим ее и подготовим все для ритуала!

Люциус скрипнул зубами и опустил руку, маленькие жемчужные пуговки рукава в пламени камина налились розовым цветом.

— Отведи грязнокровку в подвал, Фенрир, — приказал Малфой, с неприязнью посмотрев на Беллатрису.

Оборотень скупо кивнул хозяину поместья и потащил Гермиону из залы. В его горле гневно клокотал, гремел сдерживаемый рык.

За спиной осталась недвижимая пугающая пантомима. Драко, провожающий Гермиону пустым взглядом, взволнованная Нарцисса, тяжело дышащая Беллатриса, Люциус, бледными пальцами вцепившийся в плечо сына.

Перед самой дверью в одну из камер, пустую, Гермиона успела отметить ключ торчащий из замка, Фенрир притиснул ее вплотную и жадно вкопался в волосы изуродованным лицом.

— Подружка маглолюбителя, надейся, что сгодишься Лорду!

Запах прелых листьев, мускуса, волосатой грязной псины, колючий, отвратительный. Огромная рука на горле, на груди, на животе, ниже. Тошнота подступившая к горлу пополам со слезами. Несколько нестерпимо мерзких мгновений.

Сивый толкнул девушку в открытую дверь, холодный каменный пол больно ужалил колени, лизнул кожу ладоней.

— Не мерзни.

Дверь с лязгом хлопнула, закрываясь.

От страха в желудке планомерно сворачивалось и разворачивалось что-то скользкое. Гермиона обхватила колени руками, сжала зубами грязный рукав. Не плакать, не плакать, не отчаиваться.

Просидев так несколько секунд девушка подорвалась с места и зашагала по камере. Должно было быть хоть что-то. Шанс. Спасение. Близко. Надо только подумать. Сесть на ледяной пол и подумать. Встать, пройтись из угла в угол и подумать. Упереться лбом в шершавые доски двери и подумать. Безрезультатно. Десять баллов с факультета Гриффиндор. Впервые зубрила не может решить выпавшую на ее долю задачку.

— Кто там? Ей?

Чужой голос в темноте. Словно кто-то близкий коснулся плеча. Гермиона заозиралась, прошла вдоль стены, дрожащим пальцем очертив свою тюрьму по контуру. Голос долетал из отдушины под потолком, из соседней камеры.

— Полумна?

— Гермиона? Ох, я так боялась, что вас поймают!

— Я одна.

— А я с мистером Олливандером. Хорошо, что Гарри тут нет.

Разговор оборвался. В подземелье отдаленно и глухо звучал страшный смех Беллатрисы.

— Все будет хорошо!

Грейнжер бодро врала, распластавшись по каменной стене, так чтобы хоть немного быть ближе к Полумне и может быть чуть меньше боятся.

— Я знаю, — серьёзно ответила Лавгуд. — Мне мозгошмыги нашептали.

Гермиона зажмурилась, удерживая горячую влагу под веками. Полумна. Полоумная Лавгуд, потолок её комнаты со смеющимися лицами в окружении золотой вязи "друзья… друзья… друзья", чудаковатый Ксенофилиус на все готовый ради дочери.

Думай! Думай! ДУМАЙ!

Дверь отворилась настолько внезапно, что Гермиона не успела даже испугаться. В ее голове уже зрел план. Сумасшедший, больше похожий на спонтанный героизм Гарри или яростную вспышку Рона. Этот план требовал времени, чтобы поговорить с Полумной. Переброситься буквально парой слов.

Не было палочки, не было времени.

— На выход!

И невидимая рука стискивающая горло, перекрывающая доступ кислороду. Лестрейндж тащила Гермиону на привязи удушающего заклятия, нетерпеливо дергая палочкой, когда девушка оступалась и почти падала, закатывая глаза, царапала воздух вокруг бледной шеи, подпирая тело непослушными ногами. Коридор никак не кончался, он двоился перед глазами, дробил, прокатывал по анфиладе залов беспомощные хрипы.

— Где Гарри Поттер?

Действующих лиц поубавилось. Малфой старший, Нарцисса, замершая подле него недвижимой тенью, и Беллатриса.

— Отвечай, когда с тобой говорят! — истошно взвизгнула Лестрейндж, и Гермиона дернулась от магической пощечины.

Больше четы Малфоев, сумасшедшей Беллатриссы и удавки на шее Грейнжер занимал темный зал, в который она, ведомая волшебной створкой, сама не поняла как попала. Жаль, что Министерство магии не добросовестно относилось к обыскам. Алтарь для ритуалов пропитанный древностью в той же степени, что и кровью не оставил бы чистильщиков равнодушными.

Страшно до горечи во рту. Не понять от слез горько или от удушья, а до палочки Лестрейндж никак не дотянуться…

— Круцио...

Алое пламя переламывающее кости, оплавляющее с них судорожно сокращающиеся мышцы, лопающее каждый сосуд. Не единой мысли. Гореть заживо. Мгновенная передышка и новая вспышка, волна, удар, игла под ногти, гвоздь в трещащую черепную коробку, тысяча гвоздей, миллион игол.

— Где Гарри Поттер? — невозмутимый голос Малфоя сквозь вату в ушах.

— Круцио!— очередь Беллатрисы.

— Хватит Белла!— новый смутно знакомый голос.

Гермионе казалось, что она не кричала, что устояла на ногах даже, но связки почему-то сорваны, горло саднит как при ангине, а гладкий блестящий мрамор пола холодит щеку.

— Легилименс.

Полет, пустота, нет боли. Щупальца расковыривают черепную коробку. Палатка, взъяренный Гарри, белое лицо Рона. "На его имени Табу!". Ключ-телепорт, удар с боку, не взрывающее, просто оглушающее. Секундная радость – мальчишки ушли. Не думать, не думать КУДА настроен телепорт. "Северус Снейп, прочь из моей головы!".

 

Глава 2. Ритуал

Гермиона повторяла учебник: "очистить разум, вытолкнуть сознание атакующего на поверхность или дать ему провалиться сквозь лабиринт бесполезных мыслей и мгновенно возвести ментальные щиты". Знания, почерпнутые из многочисленных книг давно, еще когда Гарри ходил заниматься к Снейпу, бесполезные без практического опыта в окклюменции. Гриффиндорка ничем не могла отразить жестокую и молниеносную атаку на свою память. У нее не было шансов. Никаких.

Ощущение чужого присутствия опустошило голову. Щупальца втянулись до времени, и Гермиона почувствовала себя разбитой и голой. Мелкая дрожь током пробегала по телу – последствие страха и пыточных заклятий.

— Девчонка без понятия, Белла. Поттер трансгрессировал, и она не знает куда. Логова у них нет, живут в палатке, прячутся по кустам, — безразлично отворачиваясь от Гермионы, проговорил Северус.

— Егеря их поймают, это вопрос времени, — словно успокаивая самого себя, произнес Люциус. — Хорошие новости.

— Отлично, что подвернулась эта грязнокровка.

Беллатриса постукивала палочкой по раскрытой ладони и говорила о Гермионе, словно её не было рядом. А Гермиона тряслась от неудержимого желания вскочить и вцепиться Снейпу в горло. "Почему? Как вы могли, когда Дамблдор так вам верил? Как вам после этого спится? Нравится директорский пост? Хорошо ли устроились в кабинете?".

Злость, на время приглушившая стах, вскипала в груди, дышать мешала, душила не хуже заклинания Лестрейндж, и не найдя выхода, бессильно лопалась, оседала, как спустя время оседает пена от погашенной уксусом соды.

Снейп был единственным человеком в поместье на чью помощь можно было надеяться. Хотя бы надеяться.

— Лавгуд жалко портить. Она сгодится чтобы принести чистое потомство, — продолжала вслух рассуждать сумасшедшая Лестрейндж, вырисовывая палочкой узоры над алтарем. — Не хмурься, Северус! Вероятно, даже, её честь перепадет именно тебе.

— Будет так, как пожелает Лорд, — сухо обронил Снейп.

Люциус показательно морщился но в колдовской процесс не вмешивался.

— Все готово! — нотки фанатичного экстаза сделали глубокий грудной голос Беллатрисы по-настоящему страшным. — Хозяин, господин, приди!

— Девчонка в моем доме, ритуал проводится на фамильном алтаре Малфоев! Я позову хозяина!

Спокойный до этого момента Люциус почти шипел от распирающий его злости. Теперь уже он перехватил руку Беллатрисы и, не стесняясь, использовал свое превосходство в физической силе.

На Гермиону обращали внимания не больше, чем на труп. Более удачного случая могло и не представится. Она почти видела куда Снейп убрал палочку. Могла бы поклясться, что видела. Профессор стоял прямо над ней. Одно усилие, выпад, рывок, ватные ноги неожиданно резво бросили тело вверх, рука сомкнулась на запястье мужчины, заточенном в плотную черную ткань, успела ощутить бесконечный ряд пуговиц, чуть теплых для её ледяных пальцев.

— Неплохая попытка, мисс Грейнджер. Немного не в вашем духе.

Лицом к лицу. Очень близко, так что при мерклом свете ритуального зала отчетливо видна глубокая морщина между бровей и сеть поменьше вокруг глаз, а глаза – черные гиблые болота полные брезгливого сожаления. И палочка, упершаяся Гермионе в подбородок. Сильно, головы не отвернуть. Как и откуда вытащил её Снейп, Грейнжер не заметила. В дуэльном классе нужно было меньше восхищаться профессором Локонсом, может быть тогда…

Снейп слегка оттолкнул Гермиону, рассек воздух палочкой, оставляя её без одежды и, спутав заклятьем, почти бережно распластал по алтарю.

— Не дрожите, мисс Грейнджер, больно не будет, — тихий голос зельевара действовал почти как круциатус, выворачивая душу наружу.

Ледяной алтарь прирос к позвоночнику, пресс заклинания вжал в камень. Гермиона дышала с трудом, она чувствовала себя лежащей под алтарем, раздавленной его неподъёмной глыбой, обездвиженной его холодной магической силой, но это было лишь наваждение. Раскинутые руки, разведенные ноги, потолок над головой сводчатый, изрезанный глубокими грубыми тенями, бегущими от парящих свечей. Свечи яркие, красивые как в Хогвартсе.

— Лорд! Мой господин! — бледная, часто облизывающая губы, с ярким пятном черной метки на обнаженной руке, в споре с Люциусом она победила, исхитрившись прислонить палец к знаку, Беллатриса заискивала, умоляла, восхищалась, не скрывая своего восторга.

Ожидание проходило в благоговейной тишине. Гермиона, измученная болью и ужасом, заставляла себя изучать знаки, парящие над алтарем. Путей к спасению не было, но гриффиндорка упрямо отказывалась в это верить.

Сквозняк встревожил пламя свечей, подобрался, вобрав в грудь побольше воздуха Люциус, почтительно склонила голову Нарцисса, а Гермиона плотно смежила веки. Обратный отсчет начался.

От одного лишь шуршания чешуйчатого тела Нагайны подле себя обмерал любой.

— Мой Лорд, это Гермиона Грейнджер – спутница Поттера, — с четко выверенной долей униженного почтения произнес Малфой.

— Я знаю кто это и не помню, чтобы давал тебе ссслово, Люциуссс.

Шепот, шорох, шипение от которого на голове дыбом становятся волосы. Гермиона забыла как дышать. И ЭТО Гаррии пережил на четвертом курсе? ЭТО приходило к нему во снах?

— Ссеверуссс…

— Да, мой Лорд.

— Что знает, гряссснокровка?

— Поттер скрывается в лесу, у него нет связи с остатками ордена, прибежища и плана действий. Он испуган и сломлен.

— Сславно. Думаю, он явится сссюда сам. Начинайте.

Люциус, не дожидаясь наказания, торопливо затянул гортанный речитатив. Ритуальная магия беспалочковая. Она требует особого места для проведения, она основательная, сложная, опасная и запрещена в Англии уже более сотни лет.

Гермиона выгнулась, закричала и не услышала крика. В животе, где-то ближе к низу, скальпелем работал неаккуратный хирург, выпиливающий что-то очень нужное, живое. Боль волнами прокатывалась по всему телу и ничуть не походила на следствие круциатус, безжалостно бьющего по всем нервным окончанием тела. Она сметала все на своем пути, концентрируясь в одной точке. Из глаз брызнули слезы, но девушка их даже не почувствовала.

Под ребра входили крюки один за другим. Оплавлялись в дрожащем от магии воздухе волшебные свечи.

Люциус стоял в изножье алтаря, оттуда лилось ритуальное пение. Лорд с распростёртыми в стороны руками расположился в изголовье.

От дикой, непрекращающейся ни на секунду пытки, Гермиону метало по алтарю, и только волшебные путы мешали ей переломать все кости в очередном лопающем мышцы сумасшедшем рывке, сбросить давящую руку магии, избавить себя от страданий.

Краем глаза гриффиндорка увидела руну и сосредоточилась на ней. В сознании, плывущем от кромешной муки, загорелся крошечный огонек. Смысл происходящего с каждой новой волной боли входил в мозг как гвозди входят в закрытую крышку гроба. То живое, что билось, извивалось, боролось сейчас против веления чужой воли было её собственной магией, утекающей, уходящей, перекачиваемой в Лорда.

Теплый родной комочек, росший вместе с ней, щедрый, ласкающий пламенем без жара, спасал в самый последний раз, отводя лютую боль куда-то в сторону.

Беззвучно заскулив, Гермиона вытянулась в струнку, отчаянным движением пытаясь свести ноги, подталкивая себя вверх и дотянулась кончиком указательного пальца до ближайшей руны, вспыхнувшей и растаявшей от прикосновения.

Мучительные спазмы сменились ощущением теплой ладони, нежно огладившей тело. Магия, капитулировав, утекала в образовавшуюся прореху, покидала Гермиону, но не переходила Волан-де-морту.

На душе стало легко и спокойно.

Пение стихло. Хрипло дышащий Люциус, шатаясь, сошел с возвышения. Он считал свою работу выполненной безупречно и мечтал о короткой передышке. С силой Грейнджер оказалось очень сложно справиться. Девчонка не кричала, билась как рыба, немо открывала рот и пучила глаза. Будет сниться.

— Кто готовил ритуал!? — от голоса Лорда вздрогнул ритуальный зал.

— Я, мой Лорд! — Беллатриса трепетала, готовая с равным блаженством принять и наказание, и ленивую ласку своего господина.

— Руны нанесссены не верно! Девчонка не принесссла никакой пользы!

Гнев Лорда обрушился на всех присутствующих, но Лестрейдж избежала наказания.

— Бросссьте девку Сивому.

Последний выстрел. Росчерк пера под смертельным приговором и парой свитков приложения с предшествующими пытками.

— Отдайте её мне.

Слова Снейпа оборвали горестное подвывание Беллатрисы и выели последние краски с лица Люциуса.

— И зачем моему верному слуге понадобилась эта сссвихнувшаяся после ритуала грясссь? — вкрадчиво прошипел Лорд.

— Оболочка цела, мой господин. Давно хотел её использовать.

Северус выдержал несколько секунд под пристальным взглядом красных глаз и уставился в пол, выражая покорность воле Лорда.

— Ты верно ссслужишь и редко просссишь. Забирай.

 

Глава 4. Жизнь сквибов

"Жизнь сквибов в волшебном сообществе. Теория. Руководство. Практика." Автор Силлиона Индерес.

Гермиона крутила в руках книгу, впервые не торопясь ознакамливаться с содержимым, запрятанным под обложкой.

После ухода Снейпа гриффиндорка тщательно проверила оставленную ей еду. Биштекс пах мясом, фасоль пряностями, хлеб свежей выпечкой, сок кислыми яблоками. Обычный обед, доставленный прямиком из школы Чародейства из Волшебства. Результат был неутешительный. Даже если зельевар и добавил в пищу что-то из своей несомненно богатой коллекции, Гермиона обнаружить этого без палочки не могла. Да и с палочкой навряд ли бы вышло так просто. Зачем зельевару понадобилось бы её травить, девушка не решила, но чувство опасности последнее время переросло в настоящую паранойю. Несколько раз как мантру повторив про себя, что для любых вмешательств волшебник мог бы использовать «империо», Гермиона с трудом заставляя себя тщательно жевать, уничтожила содержимое подноса.

Разум прояснился, все лишнее и ненужное отвалилось подсохшей грязью, тело наполнилось блаженным спокойствием, не соответствующим сложившейся ситуации, прошли судороги, раз за разом сводящие ступни. Почувствовав легкую сладость на самом кончике языка, Гермиона бессильно уронила руки на колени.

Без сюрпризов в обеде не обошлось. Такой эффект давало одно из восстанавливающих зелий – «Настойка полководца». Оно было довольно широко известно, но применялось редко из-за сложности изготовления. Настойкой снабжали аврорат, бойцы пили её при нервном и физическом истощении. У Гермионы перед глазами вставали страницы учебника «Сложные и необходимые зелья». Кроме характерной сладости, ощущающейся лишь на кончике языка, этот состав имел ярко выраженный запах сена, довольно специфический вкус и применялся внушительными дозами. Если бы не эта оговорка, девушка не усомнилась бы в том, что Снейп подлил в еду именно восстанавливающую настойку.

Гермиона похолодела от одной мысли о том, какие еще зелья мог использовать маг. Принятый эликсир не позволял поддаваться чувствам и мыслить панически, он не туманил разум, умаляя важность проблем, все оценивалось со стороны, а от того спокойно и здраво.

За способность мыслить рационально и без лишних эмоций Гермиона была благодарна Снейпу. Гарри, Рон, Полумна и Дин находились в безопасности. Лгать на этот счет у Снейпа не было резона. Её собственная участь уже не казалась столь ужасной. Главное жизнь, а магия могла ведь еще вернуться.

Издание Силлионы Индерес выглядело совсем новеньким. Гермиона чуть помедлила, но все-таки открыла книгу. У Индерес было несколько серьезных научных трудов по беспалочковой магии, выпущенных ограниченным тиражом и находящихся «под присмотром» у Министерства Магии. Одно только это вкупе с наличием у ведьмы Ордена III степени Всенаучного Магического Ковена заставило бы Гермиону интересоваться любой её работой.

Книгу о сквибах открывать было подсознательно страшно, но более полезного занятия в запертой комнате у Гермионы все равно не нашлось.

Перебравшись за стол и пододвинув поближе подсвечник, гриффиндорка поерзала на жестком стуле и вчиталась, мгновенно с головой уйдя в описанную автором методику. Плавность и чистота мыслей не позволяла применять все узнанное на себя, эмоции не мешали анализировать информацию. Идеальное состояние для получения новых знаний.

Силлиона Индерес – волшебница из небогатого, но чистокровного рода вышла замуж за чистокровного же мага и родила двоих сыновей. Оба мальчика к обоюдному ужасу родителей оказались сквибами. Этот печальный факт и толкнул волшебницу на путь науки.

Биография ученой занимала всего страницу и была написана строго, без цветастых эпитетов и замысловатых метафор, так любимых Ритой Скитер. Сама методика состояла из подробного руководства для родителя по общению с ребенком-сквибом.

Бегло освоив неактуальную для себя часть, Гермиона приступила к разделу, где волшебница объясняла само явление, в том числе и на примере взрослых магов.

Гермиона закрыла книгу, когда спина и ноги окончательно затекли. Зажженные магией профессора свечи не прогорели и на палец. Эффект зелья проходил, девушку клонило в сон, медленно, крадучись возвращалось ощущение беспомощности. Не доводя это состояние до кромешной безнадежности, Гермиона перебралась на кушетку и закуталась в колючий плед.

Камин давал достаточно тепла чтобы согреть и осветить комнату, но Гермиону знобило. Из книги следовало, что лишится магии проще простого и действий, способных повлечь такой результат весьма немало, но вот вернуть силу, или разбудить её в том, в ком нет магической искры совершенно невозможно.

Из исследований Силлионы выходило, что каждый маг наделен личным источником и, если сравнивать с водой у кого-то это море, а у кого-то лужа. Источник – плавная размытая субстанция, направляемая палочкой, служащей своеобразным «шлангом», подающим силу под напором. Заклинание же является сложившейся формулой трансформации этой силы для достижения определенного результата.

При «осушении» источника маг теряет свои способности навсегда, и искусственный перелив чужой энергии помочь восстановлению не может.

Силлиона приводила примеры артефактов, в которые великие маги древности прятали частицу своей силы на случай исчерпания источника и наделяли предмет дополнительными полезными свойствами. Потом, даже после смерти владельца, артефакты служили веками, питаясь спрятанным внутри волшебством.

Также в более выгодном положении находились наследники древних родов, проживающие в фамильных особняках. В таких семьях не рождалось сквибов из-за чрезвычайной концентрации магии рода в стенах и ритуальном зале.

Теперь Гермиона не сомневалась, что алтарь впитал всю её магию, вырванную ритуалом. Прокрутив в голове эту горькую мысль еще несколько раз, девушка забылась неспокойным сном.

Снейп заходил несколько раз в день – приносил поднос с едой и новые книги. Большинство фолиантов, находящихся в импровизированной спальне, не снималось с полок, а те, что снимались ехидно белели пустыми страницами.

Дверь зельевар больше не запирал и Гермиона смогла исследовать, оказавшийся неожиданно уютным, дом. На первом этаже кухня с каменной печью, занимающей полстены, старинной конфоркой и широким резным столом; маленькая темная гостиная с внушительного вида камином, вполне годным для подключения к каминной сети, распластавшейся на полу от двери до поленницы, медвежьей шкурой и веранда для неторопливых обедов и чаепитий, закрытая раздвижными дверьми, сделанными на восточный манер. С веранды можно было попасть на улицу, но тонкие на вид перегородки оказались крепче стали. На втором этаже кроме её спальни, больше похожей на кабинет, совмещенный с библиотекой были еще две запертые комнаты, попасть в которые не представлялось возможным.

Гермиона полюбила сидеть на кухне. Там почти весь день можно было читать не зажигая свеч. В огромные окна, забранные чистыми стеклами в ромбах свинцового витража, с утра до вечера лился ласковый теплый свет, рисующий на темной поверхности стола золотые полосы. Уставая от неподвижного сидения, девушка подходила к окну и подолгу всматривалась в густой лес, качающий кронами за широкой разнотравной поляной. На опушке деревья были тонкими и низкими, но дальше вытягивались вверх и напоминали могучих великанов Запретного леса.

Иногда Снейп не появлялся и Гермиона весь день оставалась голодной. Тогда она кипятила воду в медном котелке и заваривала мяту, пучками висящую под потолком.

За неполную неделю такое случалось дважды, и оба раза после этого поднос ломился от всевозможных угощений.

Любую попытку завести разговор Снейп просто игнорировал, а когда Гермиона особенно досаждала, в действие шло обидное но безвредное "силенцио", и девушке приходилось молча сжимать кулаки, исходясь от беспомощной ярости. Профессору, очевидно, некогда было с ней возиться.

За пять дней Грейнджер исследовала все уголки в доме и не раз упражнялась с палочкой, всегда с одинаково негативным результатом.

С каждой неудачей Гермиона отчаивалась все больше, понимая, что путь в магический мир ей заказан. В таком состоянии она мало чем могла помочь Гарри и Рону в поисках крестражей. Но самые большие страдания приносили мысли о родителях. Заклятье, которое она на них наложила было привязано к её магии. Никто другой не смог бы его снять. Это казалось очень удачной и безопасной идеей, тогда, но не теперь.

Страх навсегда потерять семью, стать для самых близких людей неузнаваемой, чужой, ненужной был так велик, что Гермиона в слезах просыпалась ночами. Выплакавшись девушка подолгу лежала, уставившись в потолок и вслушивалась в гул пламени камина и тихий шепот леса.

Северус Снейп оставил ей жизнь для каких-то своих малопонятных целей. Может для того, чтобы в решающий момент повлиять на Гарри? Снейп не рассказал никому, что подсмотрел в голове у Гермионы. Девушка вертела ситуацию и так и сяк, но понять игру, затеянную зельеваром, не могла, и от этого становилось еще страшнее.

В альтруизм убийцы директора Гермиона не смогла бы поверить, даже очень того пожелав.

 

Глава 5. Будни профессора

Проблемы сыпались как из Рога Изобилия. Сначала заклятье, расположенное на подходе к Малфой-мэнору, сработало, выявив новых пленников-школьников, потом среди этих пленников оказалась Гермиона Грейнджер собственной персоной, будто Лавгуд в подвале для головной боли Северусу было мало.

Придумывать предлог для посещения поместья Малфоев не пришлось. Северус как раз закончил готовить новую порцию укрепляющих зелий для Лорда. Необходимость лично проинструктировать господина по вопросам применения модифицированных эликсиров была отличным прикрытием и веским поводом оставить школу.

То, что Грейнджер будет подвергнута Ритуалу, не стало для мужчины сюрпризом. Девочку было жаль до безумия. Он почти готов был вмешаться, обрушить потолок всем на головы, обрушить гнев Волан-де-морта на голову себе. Поставить крест на ускользающей перспективе уничтожить этого монстра, но Грейнджер не подвела. Она в полной мере воспользовалась относительной свободой, оставленной ей магическими путами, и разрушила одну из рун. Воспоминание о том, как гаснет серебряный символ под тонкими, прозрачными почти пальчиками, Снейп вырвал из общей канвы событий и скрыл за десятью замками в мешанине своих мыслей где-то между ингредиентами для зелья сна и одним из многочисленных позорных эпизодов детства.

К сожалению расчет мужчины оправдался не полностью. Снейп надеялся, что девушка – правша по природе – сотрет правую руну, отвечающую за контроль магических потоков. Тогда маленький смерч в ритуальном зале откинул бы Лорда к стене, Малфой, потерявший значительную часть силы, как вершитель обряда получил бы сильнейший откат, а гриффиндорка в суматохе могла бы скрыться, завладев палочкой, оглушенной Нарциссы. Снейп даже был готов пожертвовать собственной палочкой. Самоубийство, но лучше так, чем смотреть на смерть ученицы.

В итоге все планы пошли прахом. Девчонка стерла руну с левой стороны, и Снейп даже отдаленно не мог предположить, как это изменило ритуал. Ясно было только, что ритуал свершился, но Лорд силы и вместе с ней частицы знаний Грейнджер не получил, а Северусу теперь прятать и защищать ослабевшую маленькую волшебницу.

Сам зельевар, покидая ритуальный зал, чувствовал себя очень странно. Ему хотелось посадить котика на колени и выпить чашку горячего какао.

Снейп тяжело выдохнул и помассировал пальцами виски, мечтая хоть на пару минут избавится от пульсирующей, назойливой головной боли.

Если сорванный ритуал просто разозлил Лорда, то легко, как к себе домой, аппартировавший в поместье Поттер, играючи освободивший всех пленников, привел его в неконтролируемую ярость. Наградить упивающихся «круциатус» через метку показалось змеистому мало. Следующие полчаса после побега Волан-де-морт громил особняк, не считаясь с его магической ценностью и потрошил каждого имевшего неосторожность попасть в поле его зрения. К тому моменту Грейнджер была уже в безопасности, по всеобщему мнению, в компании Поттера и абсолютно безумной.

Пострадали все. Малфой мучился больше прочих, ведь именно его бывший домовик перенес мальчишку в поместье. Северусу же кроме круциатус достался вынимающий душу сеанс легилименсии. Зельевар вынужден был раз за разом в подробностях вспоминать ритуал и все свои последующие действия по отношению к Грейнджер, тщательно исключив все связанное с её перемещением из мэнора. На счастье девчонки, и надо сказать на его собственное, ярость плохой компаньон ментальным атакам. Снейп раскрывал свое сознание, погружая Лорда в калейдоскоп извращенных желаний, связанных с гриффиндоркой и приправлял это образами изысканных пыток, происходящих в стенах Хогвартса.

Хранить в своей голове что-то столь отвратительное и чуждое было повинностью, необходимостью. Северус потратил уйму сил, чтобы создать фантазии, способные усыпить бдительность Лорда. Гермиона – вечно взлохмаченная, курносая заносчивая зубрилка, оставалась для профессора маленькой девочкой, сдающей всегда на полтора свитка больше положенного. Представлять её раздетой, связанной, избитой... Это была отдельная пытка – вынужденное саморазрушение. При необходимости ломать барьеры не так уж и сложно. Гнилостная преступная фантазия скрывала нечто опасное и важное, запрятанное на недосягаемую глубину.

Скомкав эссе очередного школьного «дарования», Северус щедро плеснул в стакан Настойку Полководца. Высокий графин с запотевшими стенками был наполовину пуст. Последнее время мужчина не мог обходится без этого зелья. Эликсир притуплял эмоции, позволяя легче переживать «разговоры по душам» с Лордом, бесконечные допросы и пытки магглов, волшебников, которых Снейп когда-то знал, детей, бывших детей, которых он когда-то учил.

Кровь омывала каменные полы под заливистый смех Беллатрисы. Чистая, красная, такая же как у всех людей на планете. Сжирала заживо очередную жертву Нагайна. Сам Снейп посылал красный луч в лоб допрашиваемому и думал, думал о заветном графине, способном хоть чуть-чуть притупить отвращение к себе и злость на Дамблдора. Даже умерев, он стоял за спиной Северуса, улыбаясь своей доброй лучезарной улыбкой.

— Так нужно, мой мальчик. Для всеобщего блага.

Иногда зельевару хотелось убить Дамблдора еще раз, окончательно уничтожая в себе то светлое, о чем так любил твердить директор.

Ухватившись за холодную ручку, мужчина припал к графину жадными глотками осушая его содержимое. Он пил как затерявшийся в пустыне путник.

Ясность мысли. Ему нужна ясность мысли.

О цене можно будет подумать потом.

 

Глава 9. Зависимость

Жить с этим…

Гермиона калачиком свернулась в можжевеловой бадье. Из медных, покрытых патиной кранов, лениво текла вода. В ванной комнате успокаивающе пахло хвоей и мелом.

После того как Снейп ушел, она оглушенная, еще какое-то время простояла на коленях, механически комкая простынь, давя в себе желание догнать и умолять о забвении как о самом большом подарке.

Он касался её тела как своей собственности, без стыда или смущения. На губах все еще горчили его поцелуи. Гермиона тряслась от брезгливого ужаса, плечики ходуном ходили от осознания, что в какой-то момент ей понравилось.

Жить с этим?

Снейп не покинул дом сразу. Гермиона кожей чувствовала, что он не аппортировал, был где-то рядом, может даже в вечно запертой соседней комнате.

Гриффиндорка одевалась неловко, тряско, путаясь в просторной ночнушке, не выпуская из вида дверь. Снейп забрал её палочку и волшебную сумку, а ведь она уже готова была рискнуть, чувствовала в себе силы – ту пламенеющую искру, которую потеряла после ритуала, пока слабенькую совсем, но на пару заклинаний и того бы хватило.

Вынужденное бездействие самая утомительная вещь в мире. Гермиона уснула, неслышно рыдая в подушку и на все лады проклиная Снейпа.

На утро она проснулась с красными глазами и разрозненными мыслями, убедилась, что одна в доме и полчаса тщетно пыталась выбить окно или сломать раздвижную дверь, ведущую на веранду. Стекла отражали предметы на подлете, дверь не помялась даже. Сломался стул, которым гриффиндорка кидалась, не чувствуя усталости, не изобретая выхода, вообще не думая. Впервые.

Спинка треснула с хрустом, и тяжелое сиденье отлетело в сторону. Деревяшки, гулко стукая, попадали на пол. Просто дрова. Резные дрова.

Теплая вода в можжевеловой бадье медовая, ласковая утешила и отвлекла. Гермиона зубами доставала занозы из пальцев, морщась осматривала предплечья в свежих ссадинах, бормотала параграф по травологии, болтала ножкой, позволяя каплям дорожками скатываться обратно в воду. Капли были разноцветные как и солнечные блики по стенам. За окошками царил погожий денек.

Жить с этим!

Магия возвращалась после ночи проведенной со Снейпом. Даже после той, которая показалась ей всего лишь сном. Гермиона понимала и не понимала одновременно. Области волшебства, связанные с сексуальными контактами, не изучались в школе. Они только упоминались очень поверхностно, вскользь. Оказаться зависимой от мужчины, от Снейпа, в этом плане… Что-то более унизительное сложно придумать.

Ей понравилось. Понравилось извиваться под ним какой-то продажной девкой из Лютного, и хотелось чего-то большего, чего-то вполне конкретного. Профессор зельеварения бледный и жилистый, спрятанный в слои ткани как клинок в ножны, вжимает её в кровать, делает женщиной одним резким болезненным движением и пользует, не жалея. Гермиону затошнило. Желание молотом ударяло в голову, оглушало, порождало рой развратных мыслей и отбегало трусливо, оставляя гадливость и страх.

Девушка тщательно вымылась и обернулась широким полотенцем. Чтобы там ни было, Снейп больше не прикоснется к её телу как сознательному, так и бессознательному.

Времени оставалось все меньше, людей страдало все больше. Она должна была искать крестражи вместе с Гарри и Роном, а вместо этого сидела взаперти. Как там мальчики справляются без неё, и справляются ли вообще? Гермиона одернула себя. Безусловно справляются. Иначе и быть не может.

Вечер близился неумолимо. Завтрак, утром едва не отправившийся в стену, гриффиндорка съела в обед, зельевар днем не появлялся. Не пришел он и на ужин. Гермиона засыпала голодная но спокойная.

Девятый день белел за окном мутным, туманным рассветом. Белая кисея стелилась по поляне как дымное молоко гадательных шаров Трелони. Гермиона раз за разом проводила угольком по ряду черных палочек на торце каминной полки, постепенно превращая их в кляксу. Неделя и два дня вдали от друзей, от новостей даже самых обрывочных. Желудок свело голодным спазмом. Девушка поморщилась и слегка озадаченно посмотрела на черные от угля пальцы.

Комната вращалась вокруг, пол по ногами причудливо выгибался, выскальзывая из-под ног. Слишком плохо для одного полуголодного дня. Полное, тотальное от