Перенос тела почившего в храм святителя Нектария

 

Теперь, после блаженной кончины отца Харалампия, было необходимо передать его честные останки, это драгоценное сокровище, тем, кто имел на них полное право. Но Фессалоники — вторая столица Греции — не желали отдавать это бесценное богатство, не потребо­вав за него «соответствующий выкуп». В то время как тело почившего готовили к отправке на Святую Го­ру — место его последнего упокоения, внезапно пошел снег, поднялся сильный ветер и начался шторм. Путь на Афон, как по суше, так и по морю, был закрыт. Тогда священные останки были перенесены в храм святи­теля Нектария в Фессалониках, где и оставались в тече­ние суток для всеобщего поклонения. И в этом был Бо­жественный промысел.

Множество народа, как клириков, так и мирян, сте­калось для того, чтобы отдать последнее целование по­чившему, получить последнее его благословение. Для женщин же, которым, как известно, воспрещен вход на Святую Гору, в этом заключалось особое благоволение Божие. Среди них было немало и тех, для кого Старец являлся духовным руководителем и наставником. Бла­годаря этому исключительному случаю они сподоби­лись получить его последнее благословение.

 

 

Последнее пристанище

 

На следующий же день после переноса тела в храм (3.1.2001), вопреки прогнозам метеорологов, дорога на Афон как по суше, так и по морю, была открыта. Пре­небрегая угрозой штормов и сильных снегопадов, опас­ностью движения по заваленным снегом грунтовым дорогам Святой Горы, множество монахов и мирян, в том числе и с материка, собралось для того, чтобы про­водить в последний путь честные мощи Старца.

Заупокойное богослужение, на котором присутство­вало много игуменов, иеромонахов и монахов, проходило, как обычно положено, в соборном храме на­шей святой обители. По окончании отпевания тело почившего было перенесено на монастырское кладби­ще. Двоих избранных чад отца Харалампия — монахов Продрома и Нектария — Господь забрал по Своим не­исповедимым судьбам ранее их Старца. Место между могилами этих двух братьев было свободно, оно слов­но сохранялось для того, чтобы там возлег их отец — посреди своих детей, представляя Господу первые пло­ды своих трудов и говоря: «Се аз и чада, яже ми дал есть Бог».

Свой монашеский путь приснопамятный отец Ха­ралампий начал в пещерах на скалистых утесах Малой Святой Анны. Умилительный крохотный храм святого Иоанна Крестителя там, на обрывистых склонах, укра­шался его ежедневным служением.

 

 

С 1953 года ежедневные литургии продолжились в дивном храме Нового Скита, также посвященном Ио­анну Крестителю. Церковь уже была построена и бла­гоукрашена самим Старцем. В ней он непрестанно свя­щеннодействовал на протяжении четырнадцати лет.

В 1967 году наше братство переехало в келью Хиландарского монастыря — Буразери. Здесь на протяжении десяти лет нас принимал и покоил небесный покрови­тель кельи святитель Николай Чудотворец.

Оттуда Великий Предтеча снова и уже окончатель­но призвал нас в посвященный ему, этому большему из рожденных женами, великий и благолепный мона­стырь Дионисиат. В усыпальнице этой обители Крести­тель Христов и благоволил упокоить еще одного из сво­их избранников вместе со всеми «преждепочившими отцами» до дня всеобщего воскресения.

 

 

 

 

Часть вторая: учение

 

 

Глава первая: об умной молитве

 

Беседы об умной молитве

 

По единодушному свидетельству знавших близко отца Харалампия приснопамятный Старец был одарен ред­ким даром непрестанной умной молитвы. Нисколько не колеблясь, я могу назвать его учителем этого благо­словенного делания.

Наставления отца Харалампия не отличались вити­еватостью, они не были украшены премудрым хитро­сплетением словес. Всегда были и будут люди, кото­рые заумными и наигранными словами, высокопар­ным красноречием вызывают большое восхищение у своих слушателей. Но если последние не извлекут из этих изощренных умствований ничего для себя полез­ного, все слова этих риторов останутся сказанными на ветер.

Простые и безыскусные слова нашего Старца под­линно затрагивали душу его слушателей, влекли за со­бой правые изменения и обращали к Всевышнему — разумеется, в меру восприимчивости каждого.

Как я уже говорил в одной из глав этой книги, весь­ма многие уже после первой своей встречи и беседы со Старцем уносили с собой, кто в большей, кто в мень­шей степени, огнь непрестанной молитвы.

Приснопамятный отец давал наставления и в част­ной беседе, и в собрании монахов, как в нашем мона­стыре, так и за его пределами. К счастью, сохранились, хотя и в небольшом количестве, беседы, записанные на магнитофон. Сборник этих бесед с приложением писем, которые Старец на протяжении многих лет пи­сал своим духовным детям, их сохранилось достаточно много, было бы хорошо в скором времени выпустить отдельной книгой.

Здесь мы приводим некоторые выдержки частных и общих бесед Старца, надеясь, что благочестивый чита­тель извлечет из них для себя достойную пользу.

 

Беседа первая

 

— Геронда, я внимательно читал творения Святых От­цов Добротолюбия об умной молитве и старался сле­довать их наставлениям. Могу сказать, что получил от этого пользу, но все-таки не вижу тех результатов дела­ния, о которых они говорят.

— Сколько уже времени ты занимаешься молит­вой?

— Около двух лет.

— Два года, это уже некоторый срок. У тебя есть ка­кой-нибудь наставник, с которым можно было бы со­ветоваться о том, как молиться?

— Святый Старче, вот именно из-за вопроса о мо­литве я и был вынужден сменить двух духовников. К сожалению, они не только не могли помочь, но, на­против, привели меня в состояние растерянности. Я говорил им, что жажду обучиться умной непрестанной молитве, а они мне отвечали: «Это не для нас, дитя мое. Такой молитвы достигали одни лишь святые. Те же, кто пытался им подражать, впадали в прелесть. Ты знаешь „Символ веры"? Знаешь „Отче наш"? Этого достаточно.

Если хочешь большего, то почитай перед сном церков­ный часослов или что-либо еще...» Вот что мне прихо­дилось слышать постоянно. Наконец, я нашел одно­го духовника, который сказал мне: «Я тоже, дитя мое, много читал об умной молитве, сам пытался молить­ся, и у меня что-то получалось. Но, чтобы быть искрен­ним, скажу, что у меня нет дара наставлять в этом дела­нии других. Конечно, я не буду запрещать тебе молить­ся, это было бы самой большой прелестью. Но, если ты хочешь преуспеть в благословенном делании непре­станной молитвы, делатели, к которым ты бы мог обра­титься, чтобы они приняли на себя руководство над то­бой, есть, по меньшей мере, на Святой Горе».

Сейчас я в первый раз сподобился посетить Святую Гору. Один монах посоветовал мне обратиться к вам. Я прошу вас помочь мне.

— Исходя из того, что приходится часто слышать, дитя мое, я тоже, к сожалению, совершенно разочаро­ван некоторыми духовниками. Да вознаградит Бог тво­его последнего наставника. Он, хотя сам и не знает, как научить молитве, Не отсекает тех, кто стремится.

Чадо мое, он очень верно тебе сказал. В прелести не тот, кто творит молитву Иисусову, но тот, кто не творит ее, а еще хуже, если он к тому же запрещает занимать­ся ею и другим.

Конечно, бывают отдельные примеры... Я и сам знал много случаев, когда люди начинали творить молитву и впадали в прелесть. Но почему так? Потому что у них не было руководителя. Тот, кто считает, что он не нуж­дается в наставнике, находится в прелести. Это эгоизм. Эгоист и умная молитва — вещи противоположные.

Такие прельщенные есть даже у нас на Святой Горе. Некоторые из них приходят ко мне, но не для того, что­бы поисповедоваться или спросить совета, а чтобы до­казать мне, что они являются «богоносцами». На днях один такой говорит мне: «Я, отче, достиг умной молит­вы». «Дитя мое, — отвечаю я, — это благая весть. У ка­кого духовника ты окормляешься?» Тогда он разозлил­ся и начал спорить: «Я-то, — говорил он, — у какого духовника? Да я сам могу наставлять вас, духовников. Я общаюсь с самим Христом и Божией Матерью..., ви­жу свет, святых и т. д.». Но как только я сказал ему, что все это от демонов, он вспылил и ушел полный негодо­вания.

Вот, дитя мое, это-то и есть прельщенные. Я знаю еще и других: вначале они, желая научиться молитве, советовались со знающими монахами, но из-за своево­лия молитва у них не шла. Своевольник и молитва — это то же самое, что день и ночь. Своя воля и означа­ет эгоизм. В результате, где же им обрести молитву... Полная неудача. Они отчаялись, перестали упражнять­ся в молитве. Однако самое страшное, что они стано­вились яростнейшими противниками умной молитвы. Как только они видели, что какой-нибудь монах тянет четки, они начинали бесноваться, разъяренно кидаться на него, выхватывать четки у него из рук и кричать, что он в прелести. Ко мне приходили и рассказывали про это монахи, которые сами попадали в такие переделки. Теперь ты понял, как сатана все может вывернуть наи­знанку? Прельщенный ругает того, кто молится, и го­ворит, что этот последний находится в прелести.

— Да, отче, по вашим словам выходит, что действи­тельно трудно научиться умной молитве!

— В последовании монашеского пострига говорится: «Добрая бо дела трудом стяжаваются, и болезнию ис­правляются». Ты знаешь, что значит стяжать умную мо­литву? Это значит стяжать внутри себя Самого Христа. Ты Его чувствуешь, Им живешь. Открываются... душевные очи, которыми ты видишь внутри себя Христа. Ты ощущаешь внутри себя блаженство Его царства. Это ты понимаешь?

— Да, отче, верю, что так и есть, но я не достоин это­го. Предпринимая много усилий, утруждая свой ум вдохами и выдохами, как пишут отцы, я однако не мог сосредоточиться. Ум находился неведомо где. Я уже до­шел до отчаяния и был близок к тому, чтобы считать, что действительно такая молитва не для нас.

— Но, благословенный, разве я тебе не говорил, что если ты будешь упражняться в молитве только по кни­гам, не жди преуспеяния. Разве не говорил, что нужен руководитель? Ты же сразу желаешь достичь совершен­ства, сразу хочешь научиться молитве с дыханием. Что­бы дойти до этого, тебе придется еще много потрудить­ся... Но я тебе расскажу, с чего надо начинать. Итак...

Первое упражнение заключается в том, чтобы про­износить молитву устами вслух, причем как можно бо­лее отчетливо и быстро. Но будь внимателен. Когда мы проговариваем молитву, приходит сатана и обрушива­ет на наш ум целый ворох помыслов и мечтаний. Когда новоначальный произносит молитву про себя в уме, нападки лукавого удушают ее. Но если ты быстро-бы­стро произносишь ее устами, сатане не так-то просто успеть посредством различных помыслов ввергнуть те­бя в рассеяние.

Наш ум часто отвлекается от смысла молитвы, но у нас есть слух. Уши вольно и невольно слышат то, что произносят уста. Но наш ум наделен способностью од­новременно наблюдать за несколькими событиями про­исходящими одновременно. Вот мы с тобой разговари­ваем, но вместе с тем ты слышишь и шум проезжаю­щих автомобилей..., людей, беседующих по соседству, и т. д. Как только ты начнешь проговаривать молитву, в твоих ушах зазвучат крики, шум машин, но прежде всего появятся все те образы из повседневной жизни, которые запечатлелись внутри тебя посредством слуха и зрения. Особенно это касается нашего времени, ког­да мир порочен до предела так, что в городах, где живет человек, он оскверняется изнутри не только через зре­ние и слух, но посредством всех пяти чувств.

Ты очень хочешь стяжать умную молитву. Знаешь, что значит молиться чисто? Знаешь, что такое ум, при­лепившийся к сердцу? Что значит уничтожить внутри себя все наносное и сосредоточиться только лишь на значении слов молитвы?

Ты думаешь, что так просто освободиться от всей этой ржавчины? Как ты считаешь, почему мы ушли из мира? По благодати Христовой мы и там крепко стоя­ли на ногах. Но для того, чтобы ум молитвенника очи­стился, ему необходимо безмолвие. Чтобы не было так: одной ложкой вычерпываешь, а другой накладываешь. Ночью подвизаешься, чтобы исторгнуть из себя всю грязь, а днем возвращаешься к ней же назад. Если ты весь день провел в песнях, танцах, ходишь по театрам, тогда, если сможешь, ночью отсеки от себя все это так, чтобы ты хоть один раз мог чисто произнести молитву. Да у тебя вообще никакого желания молиться может не остаться.

Итак, начинаем первый урок. Я дам тебе эти четки-трехсотицу, и с вечера ты вместе с нами совершишь бдение. Будешь читать девять четок Спасителю: «Госпо­ди, Иисусе Христе, помилуй мя» и три — Божией Мате­ри: «Пресвятая Богородице, спаси мя». Протянув двенадцать четок, начинай новый круг. За час до литургии зайдешь ко мне, расскажешь... о своих успехах,

— Но простите, Геронда, я не смогу протянуть и две­надцати трехсотиц. Как же я осилю?..

— Кто тебе сказал, что ты не сможешь? Забудь. Бу­дешь делать так, как я тебе сказал, а потом посмотрим.

Творить молитву с дыханием тебе еще рановато. Сей­час будешь устами быстро-быстро произносить молит­ву. Вместе с этим заставляй свой ум вникать в то, что говоришь, но это не так-то просто. Сосредоточению внимания сильно способствует молитва, совершаемая со страхом Божиим, а не формально, механически. Мы общаемся с Самим Богом, верим, что Он здесь присут­ствует и слышит нас, а это нелегкое дело. Если в молит­ве откроются твои душевные очи, то ты даже сам смо­жешь Его лицезреть.

На днях сюда приходил один цыган с пантахусой. Этот человек всю жизнь только бродит то там, то тут, собирая деньги, но я не могу его прогнать. Он с таким смирением упрашивает, что вот-вот готов упасть те­бе в ноги. С одной стороны, ты понимаешь, что он об­манщик, а с другой — не можешь не подать ему мило­стыню. Если он с таким сокрушением просит о матери­альном, то как же должны смиряться мы, просящие о духовном? И если даже человек жалеет и милует свое­го ближнего, то как же тогда сострадает Всеблагой Бог, слыша обращающихся к Нему! Как мне кажется, имен­но это имеет в виду Христос, когда говорит в Еван­гелии, что сыны мира сего мудрее сынов Царствия Божия.

Насколько это в твоих силах, дитя мое, со страхом Божиим умно припадай и ты, подобно цыгану, к ногам Спасителя. И запомни еще следующее. Ты пришел из мира и несешь с собой этот мир. Образы мира, которые остались в тебе, все-все, подобно кинопленке, диавол будет прокручивать в твоей голове. Но ты — твори мо­литву, Настойчиво, терпеливо, с понуждением. Прогоняй любые, и хорошие и плохие, образы, как сможешь. Понуждай себя вникать только лишь в смысл этих пя­ти слов молитвы.

Сегодня это тебе первый урок. Посмотрим, как ты его усвоил.

— Геронда, сегодня ночью я буду стараться делать так, как вы мне сказали. Непрерывно устами произно­сить молитву, а затем снова зайду к вам.

— Да, дитя мое, Бог да поможет тебе. Поступай так, как говоришь.

Таким образом, этот молодой человек, отдохнув по­сле обеда в одной из келий, с большим волнением пола­гает начало бдению с четками-трехсотицей в руках. Во­преки всем его сомнениям касательно того, что будет нелегко протянуть двенадцать четок, его язык, как моторчик, непрерывно повторял односложную Иисусо­ву молитву, а уста двигались без особого напряжения. Основная трудность заключалась в том, чтобы удержи­вать ум в том, что произносят уста. Вот тут действи­тельно шла кровавая битва. Но в этой борьбе Господь не замедлил явить Свою первую явную помощь и дать почувствовать Свое присутствие.

После того как были протянуты первые несколько четок, некоторая сладость мало-помалу стала происте­кать из гортани и ощущаться на языке и губах. Она на­поминала сладчайший леденец, с той разницей, что по­следний через пять-десять минут рассасывается. Эта же сладость не умалялась, скорее, наоборот, увеличи­валась, так что молодой человек с чувством великой благодарности непрерывно повторял Божественные слова молитвы.

Не прошло и часа, как он закончил первые двенад­цать трехсотиц. Начинает второй, третий двенадцати-четочный круг... В конце четвертого его душа внезапно затрепетала от слез славословия и благодарения. При­ шло время идти к Старцу. Радость отца Харалампия от успеха первого урока была безгранична.

— Крепись, дитя мое, мы пойдем еще дальше.

Молодой человек провел у нас несколько дней, а за­тем возвратился в мир. Он продолжал посредством пи­сем общаться со Старцем до тех пор, пока Божествен­ный помысел не призвал его самого в ангельский чин монахов.

 

Беседа вторая

 

Ниже я привожу некоторые вопросы благочестивых паломников и духовных чад моего Старца и ответы на них.

Вопрос: Отец Харалампий, вы учите умной молит­ве. Как вы считаете, она необходима только лишь мона­хам, или же полезна всем христианам?

Старец: Согласно писаниям Святых Отцов, а также из своего опыта я могу сказать, что умная молитва при­емлема для всех христиан. Но не для еретиков и тем бо­лее не для инославных.

— Говоря, что умная молитва доступна и нам, жи­вущим в миру, вы вселяете в нас надежду, однако нам нужна Ваша помощь. Мы старались поступать так, как пишут о молитве в книгах, но нам показалось это очень трудным делом.

— Конечно, это нелегко. Этот труд нуждается не только в подвиге, тут необходим еще и опытный на­ставник. У вас есть духовник?

— Есть, Геронда. Он очень хороший, но когда речь идет о том, чтобы научить нас умной молитве, он гово­рит, что сам лично ничего не понимает в этом делании.

— Это хорошо. Бывает куда хуже. Если не знаешь, скажи «не знаю», но не запрещай заниматься молитвой другим.

Итак, поскольку у вас есть духовник, то нет нужды вас исповедовать. А как творить молитву, я вам сейчас расскажу.

В крещении христианин получает благодать, в не­го вселяется Христос. Однако когда человек согрешает, тем самым он отгоняет благодать. Грех подобно стене отделяет нас от Христа. Ты вопиешь: «Господи, Иису­се Христе, помилуй мя!», но дверь закрыта. Покаяние и исповедь наносят удар по греху, стена падает. Человек вновь примиряется с Богом.

Вот, например, у тебя есть друг — очень большой че­ловек. В какой-то момент по твоей вине у вас с ним ис­портились отношения. Но этот человек тебе необхо­дим, и ты, хочешь, не хочешь, смиряешься и просишь у него прощения. После того, как вы примирились, ты, набравшись храбрости, говоришь ему: «Друг мой, про­шу тебя, сделай мне одно одолжение». Неужели он не услышит тебя ради вашей дружбы? А насколько ско­рее слышит Христос человека после того, как тот с Ним примирился!

— Да, Геронда, исповедь - это хорошо, но мир не дает нам возможности спастись. Выходишь из испо­ведальни и снова видишь и слышишь все то же самое, соблазняешься, раздражаешься, гневаешься, осужда­ешь...

— Ты неверно говоришь. Христос сказал, если тебя соблазняет твой глаз, вырви его, Он не сказал — выр­ви глаз другого. Видишь — женщина нескромно оде­та, это ее дело, а ты занимайся своим... «Вырви свой глаз» означает, опусти свои глаза в землю, чтобы не рассматривать ее. Если же ты настолько немощен, что даже этого не можешь сделать, тогда никого ни в чем не вини. Говори: «Горе тебе, несчастному сластолюбцу и блуднику, тебе нравится грех!»

Это как школа, ты учишься видеть, насколько ты це­ломудрен. Совершенный видит, но не соблазняется. Подвижник, насколько это в его силах, удаляется от причин греха. Ленивец же сам стремится ко греху, а по­том... обвиняет всех остальных. Это самооправдание... Так поступила и Ева.

— Геронда, с помощью Божией мы стараемся избе­гать греха, уклоняемся, насколько можем... но, нахо­дясь в обществе, невозможно оставаться чистым.

— Да, живя в окружении соблазнов, чего еще мож­но ожидать? Именно поэтому мы и удалились из ми­ра. Могу вам сказать, что по благодати Христовой лив миру духовно твердо стоял на ногах. Но безмолвие об­ладает множеством преимуществ. Во время молитвы в твоей голове собираются и подобно фильму прокру­чиваются все те образы, которые ты видел в этот день. Услышал ты, скажем, сквернословие, непристойные слова, что-то увидел и т. д., все это возвращается и ста­новится препятствием молитве. Однако именно это и есть еще один повод, который будет побуждать вас и в миру постоянно творить молитву.

Я помню, в миру на мою долю очень часто выпада­ли искушения, и немалые. Доходило до того, что злона­меренные женщины пытались совратить меня ко гре­ху. И что же вы думаете... Меня спасала эта маленькая молитва «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя». При­зываешь и имя Пресвятой Богородицы, вопия из глу­бины души: «Пресвятая Богородице, спаси мя». Иногда чувствуешь необходимость просить помощи и своими словами: «Спасителю, Матерь Божия, придите скорее, помогите мне, я в опасности...».

Опыт мирской жизни научил меня, что это неболь­шое оружие, молитва, оберегает от всякого зла. Недобрые люди устраивают нам экзамены, тем самым ближе и ближе подталкивая нас ко Христу.

— У меня, Геронда, другая проблема. Я семейный че­ловек, честно живу со своей супругой, ни с кем не свя­зываюсь. Но вот приходит человек, и с его приходом появляется целый ворох проблем. Он тебя обижает, об­воровывает, ругает, угрожает, хотя ты его и пальцем не тронул. Говоришь ему: «Успокойся, успокойся», а он расходится еще больше. Как жить в мире с таким чело­веком? Как его любить, а вернее, как его не возненави­деть? Как не призвать на него гнев Божий?

— Дитя мое, он бесноватый. Святые Отцы говорят: знай, за плохим человеком стоит сатана. Бес в нем, под­талкивает и тебя. Обругать, проклясть, ударить его, чтобы получить власть и над тобой.

Мой Геронда говорил: «Злом зла не исправить». Это большое искушение. Тут необходим подвиг. Будем по­ступать, как говорит Христос: «Благословляйте про­клинающих вас..., молитесь за обижающих вас». Так зло насильно толкает тебя к Богу. Говори: «Христе мой, прости его, он не ведает, что творит, просвети его, От- жени лукавого духа, чтобы он осознал свои заблужде­ния». А затем снова, чтобы набраться сил, возвращай­ся к молитве, которую и твори непрестанно: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя».

— Геронда, позвольте мне при всех, как на исповеди, рассказать вам кое-что? Часто я говорю сам себе: «Вот сейчас — ударю его по голове, швырну на пол, а потом хоть в тюрьму».

— Вот видишь, к чему тебя подталкивает сатана? Чтобы ты пошел по судам, по тюрьмам и оставил свою семью на произвол судьбы. Нет, чадо мое, не слушай его. Он хочет погубить тебя. Прислушайся к тому, что говорит Христос, и увидишь, как все наладится. При твоем правильном поведении либо он исправится, ли­бо Христос укажет тебе какой-либо выход. Лишь бы вы вместе со своей супругой из глубины души не переста­вали просить Его об этом. Да и еще: чтобы душа укре­плялась, вы должны регулярно причащаться Святых Тайн.

— Какая же молитва, какое причащение, когда все так скверно?..

— Вот именно тогда, когда все так нехорошо, нам больше, чем когда-либо, необходимы молитва и Боже­ственное Причащение. Только, как я тебе уже сказал, сначала молись за своего врага, а потом уже о себе,

— Но, Геронда, ведь и наш священник, и все люди знают, что мы между собой не разговариваем, как же я буду причащаться?

— Если в этом есть твоя вина, тогда, конечно, ты не можешь приступать к Святым Тайнам. Но если тут ви­новата другая сторона, тогда ты свободен. Попытайся поговорить и примириться с ним. Если сатана так его ожесточит, что он с тобой не будет разговаривать до са­мой своей смерти, тогда что же получается? Ты так и умрешь без причащения?

Приложи все усилия, дитя мое. И если благодаря твоему правильному поведению удастся помириться с этим человеком, то знай, что ты извлек его душу из па­сти сатаны. Твоя награда будет весьма и весьма высока. Если же ничего не будет получаться, тогда молись, что­бы Бог, Которому все возможно, вразумил его.

— Мой Геронда, не так-то легко поступить согласно этому совету, но все-таки я попытаюсь выполнить Ва­ше благословение.

— Бог да вознаградит тебя, дитя мое. Делай, что мо­жешь, и я со своей стороны буду помогать тебе. На­пиши мне имена всех членов твоей семьи, запиши и этого человека. Все вместе будем молиться, и как Бог даст.