Блаженная кончина старца Иосифа (1959)

 

Так протекала духовная жизнь маленького братства, которое, согласно преподобному Иоанну Лествичнику, «есть земное небо». Этому, безусловно, способствова­ло присутствие современного богоносца, Старца Ио­сифа. Его пребывание в уделе Пресвятой Богородицы оставило неизгладимый след сильной личности, учите­ля, благодаря которому, несмотря на трудные времена, которые мы переживали, вновь была возрождена тра­диция исихазма. Это движение переживало свой расцвет в XIV веке, в эпоху великих исихастов, во времена же турецкого владычества оно пришло в упадок.

Однако этот великий исихаст нашего времени, преж­де укротив великими подвигами свое тело, спешил до­стигнуть того, к чему он так горячо стремился. Любовь к Пресвятой Богородице распаляла сердце доблестного подвижника так, что, лобызая икону Матери Божией, с горячими слезами на глазах, объятый пламенным же­ланием, он просил: «Я больше не могу, не оставляй ме­ня, не медли. Скорей возьми меня к себе».

Но тогда как отец Иосиф торопился обрести горя­чо желаемое им, перед глазами его чад в первую оче­редь возникала ожидающая их великая потеря и пол­ное сиротство. Своими молитвами, как личными, так и литургическими, а также и человеческими средства­ми — прибегая к врачам, лекарствам и т. д., они стара­лись его удержать. Однако вскоре ответ был получен. Пресвятая Богородица, как кажется, более склонилась к молитвам Старца, чем его чад. Он позвал всех к себе и в полном сознании объявил о решении свыше, ука­зывая и на конкретную дату своего исхода.

Церковь, признавая главным господским праздни­ком Святую Пасху, главным богородичным праздни­ком безусловно считает праздник Успения Пресвятой Богородицы. В этот великий день Матерь Божия, как истинная мать, определила принять в Свои девствен­ные объятия свое дитя.

Канун праздника Успения Пресвятой Богородицы, 1959 год. «Трапезник, — рассказывает отец Харалампий, — готовился накрыть праздничную трапезу. Ста­рец опережает его и говорит: „Сегодня я сам накрою на стол. Это будет последний раз, когда вы будете есть из моих рук“».

На следующий день, причастившись Святых Таин, отец Иосиф в полном сознании, однако не без некоторого беспокойства, ожидает часа своего исхода.

Он знает, что уже все совершилось. Надо только еще оставить чадам свое завещание — последние наставле­ния. По порядку он подзывает к себе каждого из них. ‘ Подходит очередь отца Харалампия. Старец особо при­глашает его к себе и говорит:

— Папа-Харалампий, ты меня слышишь?

— Да, слышу, Геронда.

— Брось свои хлопоты.

Папа-Харалампий делает Старцу поклон и отходит. Не успев выйти из комнаты — он снова слышит:

— Папа-Харалампий, иди сюда.

— Что вы хотите, Геронда?

— Брось свои хлопоты.

Еще поклон, и отец Харалампий идет к двери. Но слышит в третий раз:

— Папа-Харалампий, иди сюда.

— Что, Геронда?

— Ты слышал, что я тебе сказал? Брось свои хло­поты!

Эти слова, как завещание, отец Харалампий твердо запомнил на всю жизнь. Преподав последние настав­ления, святой Старец предал свою душу в руки Божии. Все его чада находились в глубокой печали. Однако пребывание с ними сподвижника и соратника Стар­ца Иосифа — отца Арсения несколько смягчало горечь разлуки. Старец Арсений не обладал большим даром учительства, однако мог утешать молодых и немощных.

 

 

 

 

Самостоятельность членов братства и их взаимопомощь

 

Приснопамятный отец Иосиф, предвидя, что почти все его чада в будущем станут во главе больших братств, благословил, чтобы после его смерти они, держась со­ветов Старца Арсения, жили независимо друг от дру­га. Таким образом, им была дана возможность на про­тяжении нескольких лет целиком посвятить себя аске­тическим подвигам. Но между собой они продолжали иметь самое тесное общение и взаимопомощь.

Вот один пример их братского сотрудничества. Три брата — отец Ефрем, отец Харалампий и отец Иосиф — вместе спускали с гор бревна особого сорта дерева, из которых затем они изготовляли печати для просфор. В то время все работы приходилось выполнять вручную, станки появились значительно позже.

Сначала они пилой распиливали на куски толстые бревна. Затем на токарном станке с ручным приводом с помощью резцов заготовкам придавалась нужная фор­ма, так что резчику оставалось лишь вырезать одни только буквы самой печати. Подумав, решили, что отец Харалампий, как Наиболее крепкий физически, будет заниматься изготовлением заготовок, двое остальных братьев будут непосредственно резать печати, а выру­ченные деньги будут делить поровну, на троих. С само­го начала мой Старец был недоволен таким решением и чувствовал, что с ним поступили не совсем справед­ливо. Однако за послушание он старательно выполнял год или два свою часть работы. Остальные братья, счи­тая распределение труда вполне справедливым, были спокойны.

Как-то раз отец Харалампий подумал: «Да, послуша­ние — это, конечно, хорошо. Но интересно бы узнать, сознательно или нет, братья поступают со мной не­справедливо? Дай-ка я их проверю». Итак, он говорит:

— С сегодняшнего дня пусть заготовки для печатей каждый делает для себя сам.

— Но почему?

— Вы что же, хотите, чтобы я забыл наше рукоделие? Я тоже хочу резать печати.

Поняв, что он прав, отцы согласились. На следую­щий день все трое стали делать заготовки. Отец Хара­лампий быстро сделал десять штук и стал резать из них печати. Пока остальные только-только успели сделать по десять заготовок, у него уже и печати были выреза­ны и еще осталось время для других занятий.

На следующий день братья вырезают печати из сде­ланных ими накануне заготовок. Они еще не закончили свою работу, как Харалампий уже успел сделать еще де­сять заготовок, размягчить их и вырезать печати. Про­ходит он возле кельи отца Иосифа и шутливо говорит:

— Чем занимаешься, брате?

— Вот, с самого утра работаю над этими печатями.

— Сколько уже сделал?

— Вчерне я уже все вырезал, теперь прохожу по вто­рому разу (то есть сделал примерно две трети работы).

— Что ты говоришь? А я уже успел новые заготов­ки сделать, и печати из них уже час назад как вырезал, а ты, значит, только еще вчерне закончил?

— Ты это серьезно?

— А ты что думаешь, я лгу?

— Да, отец, тогда мы с тобой поступали неспра­ведливо. Тебе надо было отдавать большую часть вы­ручки.

— Спасибо, но пусть лучше это пойдет на общую пользу, ведь мы же братья. Только, если это возможно, благословите, чтобы впредь каждый сам для себя делал заготовки и резал печати.

С этого времени каждое утро за два часа отец Хара­лампий успевал вырезать по десять печатей, а затем до полудня занимался другими необходимыми работами по келье. Иногда в это время он принимал исповедь и довольно часто, когда отец Ефрем был в отъезде, ходил исповедовать братию монастыря Святого Павла.

Когда позднее мы купили электрические инструмен­ты, то, как вы думаете, сколько печатей он успевал сде­лать да день? Вот что рассказывает он сам:

— Когда у меня появились послушники, то я решил научить отца А. делать для нас заготовки для печатей. Он освоил эту науку, но за день с трудом успевал сде­лать десяток заготовок. К счастью, когда к нам пришел отец Савва, то он стал делать в день до восьмидесяти заготовок,

— Хорошо, а вы, Геронда, сколько успевали сделать за день?

— Э-э...., что на меня смотреть. Сказать тебе... я успевал сделать... триста.

Надо отметить, что в то время изготовление печатей было нашим основным, доставляющим средства для существования, рукоделием. Поэтому мы в обязатель­ном порядке все вместе за день вырезали до тридцати печатей.

 

 

Старец-духовник

 

Однажды, вследствие какого-то недоразумения, моло­дые монахи монастыря Дионисиат (в те годы в святогорских братствах и без того было совсем немного молодежи) собрались навсегда покинуть свою оби­тель. Отец Харалампий как духовник уже имел не­которую известность, и они, ища поддержки в своем намерении, пришли к нему. Кажется, что сам святой Предтеча направил их к нам. Старец принял бра­тьев, но после беседы с ними и строгого вразумле­ния они... повесив головы, вернулись назад в свой монастырь.

Отец Гавриил, известный дионисиатский игумен, увидев их снова в монастыре, спросил, что стало при­чиной их возвращения? Узнав, что их направил назад духовник из братства отца Иосифа, этот мудрый игу­мен на следующий же день идет в Новый Скит. Побла­годарив отца Харалампия за поддержку, он предложил ему официально стать духовником монастыря Дионисиат. Старец отказался и был неумолим. Видя его не­преклонность, мудрый игумен сказал:

— Принеси мне епитрахиль, я прочитаю тебе разре­шительную молитву.

Старец становится на колени, наклоняет голову, игу­мен накрывает его епитрахилью и говорит:

— Вот я, возложив себе на выю эту епитрахиль, по­велеваю тебе, за послушание, с сегодняшнего дня всту­пить в должность духовника нашей святой обители.

Так и случилось. Кто не боится епитрахили? Духов­ник же, знающий ее ценность, просто благоговеет пе­ред ней. Поэтому отец Харалампий, отбросив все воз­ражения, ответил:

— Благословите, Геронда. Воля Божия да будет.

С тех пор на протяжении многих лет, пока наше братство в 1967 году не переехало в келью хиландарского монастыря Буразери, Старец нес послушание ду­ховника монастыря Дионисиат.

Когда в 1965 году я поступил в братство, нас посе­тил один из образованных монахов монастыря Ксено­фонт с письменной просьбой к отцу Харалампию стать духовником и этой обители. Старец поначалу отказы­вался, но в конце концов, побуждаемый настойчивыми просьбами, согласился.

Очень скоро отец Харалампий как духовник стал хорошо известен не только на Святой Горе, но и за ее пределами. Каждый день к нему приходили монахи со всего Афона, многие приходские клирики и миря­не. Старец не был обыкновенным духовником. Благо­дать вязать и решить, безусловно, имеют все священ­ники, но с этой благодатью отец Харалампий сочетал и другие духовные дарования. Дерзну сказать, что каждому, кто приходил к нему на исповедь, он отда­вал частицу самого себя. Когда было надо, он бывал и строг, но скорее его отличали снисходительность, сочувствие и редкая способность утешить. Часто Ста­рец бывал настолько мягок, что, чтобы хоть как-то облегчить душу ближнего, брал на себя тяжесть его проступка.

К себе отец Харалампий был очень строг, но, слыша, что монах говорит ему: «Геронда, у меня нет сил выпол­нять монашеское правило», — он всегда находил при­емлемый для брата выход из положения:

— Не можешь делать сто пятьдесят земных покло­нов, делай сто.

— Не могу и сто.

— Ну, тогда по четкам совершай дополнительно еще двенадцать сотниц, а вместо поклонов просто осеняй себя крестным знамением.

— И это тяжело, Геронда.

— Ну, тогда давай, пока ты не укрепишься, я за тебя буду выполнять правило. Ты только ходи на службы и выполняй свое послушание.

Этот прием с немощными отец Харалампий приме­нял довольно часто, и надо сказать, что в большинстве случаев — успешно. В конце концов человек начинал чувствовать угрызения совести: «Духовник здоровый, крепкий человек, но ведь стыдно то, что он за меня кла­дет поклоны».

С одним братом случилось несчастье — он стал бес­новатым. Старец, зная, что сей род изгоняется только молитвою и постом, желая поддержать болящего, по­стился вместе с ним, в то время когда не было поста, на протяжении сорока дней, воздерживаясь даже от рас­тительного масла. Кроме того, он каждый день прово­дил отчитку, молился по четкам, служил молебны, со­рокоуст, подвизался и страдал вместе с братом, пока последний не исцелился от своего недуга.

В другой раз, уже в Буразери, один брат, не знаю, что послужило этому причиной, стал бесноватым. Он был абсолютно невыносим, и все говорили, что единствен­ное решение — это заключить его в дом умалишенных. Однако отец Харалампий литургиями, отчитками, мо­литвой по четкам и т. д. изгнал беса из брата.

Не раз Старец приходил на помощь кающимся, ког­да те затруднялись исповедовать свои смертные гре­хи. Когда я еще был новоначальным монахом, нас посе­тил некий священник, которого по его неосторожности постигло одно тяжелое искушение, так что еще немно­го, и он попал бы под запрет и лишился сана. Началась исповедь, он стал краснеть, хотел что-то сказать, затем умолк, начал говорить снова, но... все напрасно.

Тогда Старец, предваряя его, говорит: «Чего ты сты­дишься? Ведь ты же не стремился к этому, дитя мое? Это было тебе попущено за твою гордость и невнима­тельность. Не диавол ли устроил для тебя ловушку по­средством той женщины, которая была одета во что- то красное? Не она ли хотела во чтобы то ни стало уго­стить тебя у себя дома? Хорошо бы она тебя угостила! Тебе повезло, что она до этого не дошла... Вот тебе не­большая епитимия, и впредь будь осторожен». Выхо­дит иерей из исповедальни и говорит сам себе: «Что это за человек? Все видит. Для него не существует расстоя­ний».

Из любопытства я спросил отца Харалампия, что случилось, и он ответил: «О том, что было на испове­ди, не говорят, но поскольку все это не он мне, а я ему рассказал, то скажу тебе, что еще до того, как этот свя­щенник приехал сюда, я уже знал о том, что с ним про­изошло».

 

 

Старец-учитель

 

Выслушав исповедь, отец Харалампий не ограничи­вался одним только прочтением разрешительной мо­литвы. «Уклонися от зла и сотвори благо» — гово­рит пророк Давид. После исповеди подобно лекарству следовало соответствующее наставление. Женатым он говорил о важности добрых отношений между су­пругами, о правильном воспитании детей, регулярном хождении в храм, исповеди. Святом Причащении, о со­блюдении постов и т. д. Очень строг Старец был в отно­шении абортов, которые считал хладнокровным убийством, убийством беззащитных созданий. Греховным он полагал и сознательное нежелание супругами иметь детей. Пользующихся для этой цели различными меди­цинскими средствами он считал недостойными Свя­того Причащения. «Бог, — говорил он, — знает, кому сколько детей дать, и сколько ни даст, Сам будет забо­титься о них».

Стоит еще сказать несколько слов и о ПЕФП (Орга­низация помощи многодетным семьям). Отец Хара­лампий не только молился об успехе ее работы но и вносил в кассу фонда щедрые вклады. Об этом нам рас­сказывали многие члены этой организации.

Причину несчастливых браков и распадов семей приснопамятный Старец видел в удалении от Церкви и от ее Святых Таинств. «Христианин, который не ходит в храм, не молится, не исповедуется, не приобщается Святых Тайн, подобен неогороженному винограднику, ворота которого постоянно распахнуты. Туда свобод­но входят воры, то есть демоны, и чувствуют себя там полными хозяевами».

Один человек на исповеди сказал отцу Харалампию, что супруга стала его чуждаться, питать к нему какое-то отвращение, хотя никакого повода для этого не было. Дошло до того, что она захотела забрать де­тей и уйти от него. Несчастному супругу кто-то сказал, что один завистник их семьи, желая переманить к себе его жену, прибег к ворожбе. Не зная, как поступить, он Спросил:

— Неужели, Геронда, существует на свете колдов­ство? Неужели оно может принести людям столько зла?

— Существует? Да сколько хочешь. Но на кого оно действует? На того, кто в момент искушения окажется безоружен.

— Я не совсем вас понял, Геронда.

— Безоружен тот, кто далек от Церкви, кто не имеет общения со Христом, не молится, не приступает к Бо­жественным Таинствам исповеди и Святого Причаще­ния. Если хочешь, почитай житие святого Киприана, и ты увидишь, как этот величайший из колдунов смирил­ся перед юной девицей Иустиной. Когда он понял, что христианам колдовство не вредит, то совершенно оста­вил демонов и свою магию. Киприан стал христиани­ном и был так горяч в вере, что вместе с Иустиной при­нял мученическую смерть за Христа.

Тот факт, что твоя супруга не решилась тебя бро­сить, означает, что вы не совсем безоружны. Но для того чтобы это искушение прошло, надо подвизать­ся еще больше. Дай мне имя твоей супруги, я буду от­дельно поминать ее на литургии, а также каждый день буду молиться за вас по четкам. Но и от тебя кое-что потребуется. Ты должен будешь молиться за себя и за свою жену, а также регулярно причащаться. Если су­пруга начнет подражать тебе, тогда все в порядке, счи­тай, что ты вернул ее, в противном случае проси себе у Бога терпения, пока Он Сам не исправит ее. А ты со­блюдаешь посты?

— Ну, немножко.

— Из этого «немножко» нужно сделать много. Смо­жешь ты по средам и пятницам не есть растительного масла?

— Не знаю, Геронда, у меня очень тяжелая физиче­ская работа.

— Рассказал бы я тебе, чем мы здесь занимаемся. Ка­кая у нас здесь работа, легче ли она, чем у тебя... Но хорошо, если не можешь, то ешь с маслом, но больше никаких послаблений. Перед причастием же в пятницу ешь пищу без масла, и в субботу причащайся. Нуж­но приступать к Святым Тайнам по крайней мере раз в две-три недели. Если бы ты смог, то я посоветовал бы тебе причащаться еще чаще. Мы здесь приступаем к Бо­жественному Причащению три-четыре раза в неделю.

Случаев, подобных вышеприведенному, было нема­ло. Многие семьи благодаря вмешательству отца Хара­лампия избежали распада. Его простые, но мудрые со­веты вернули им утраченные единство, мир и взаим­ную любовь.

Один человек рассказывал Старцу:

— Геронда, я не знаю, как объяснить то, что со мной произошло. Я полюбил свою будущую супругу, и мы поженились. Сначала мы жили как в раю. А теперь... не знаю, что со мной случилось, но я не могу ее видеть. Какое-то чувство противления, антипатия, неприязнь. Когда она смотрит на меня, у меня появляется такое ощущение, как будто я вижу перед собой врага. Жизнь стала сплошным адом. Как быть? Подать на развод?

— На развод? Ты понимаешь, что говоришь? Дитя мое, ты знаешь, что брак — это одно из семи таинств нашей Церкви? Что ты обещал перед Богом вместе со своей женой до смерти нести узы супружества? Или, может быть, ты венчался в шутку, как артисты на сце­не?

— Хорошо, Геронда, но почему же тогда каждый день столько семей подает на развод?

— Что тебе сказать? Если большая часть людей сой­дет с ума и их вера есть не что иное, как мода, тогда что... и мы тоже должны идти вслед за ними? То есть, если мир со своей модой решил пойти в преисподнюю, то и мы во что бы то ни стало должны отправиться ту­да же? Ты сейчас говоришь, что твоя жизнь — сущий ад. Так что, если ты окажешься в том ужасном, вечном огне, который пожигает прелюбодеев, блудников и всех нарушивших супружеский союз то там ты не найдешь для себя ничего нового.

— Что же мне делать, Геронда?

— Неужели не понятно, что все происходящее с то­бой — это диавольские проделки? Ты оставил какое-то «окошко» открытым, вот враг и заскочил.

Дав, подобно лекарствам, этому человеку необхо­димые наставления, Старец проводил его, напоследок сказав:

— Хотелось бы, чтобы в скором времени ты снова приехал сюда. А пока я буду ежедневно поминать вас с женой на литургиях и молиться за вас по четкам.

Молодой человек последовал советам отца Харалампия. Скоро он приехал к нам назад с радостным изве­стием, что он наконец-то прозрел. С этого времени к нему, по молитвам Старца, вновь вернулись прежняя любовь и уважение к своей супруге.