Глава 2. Чудесница из Мерикиви

Приятное тепло у виска нежило и снимало боль, казалось — ещё чуть-чуть, и сам станешь его частичкой. Вздохнув, я открыл глаза. Надо мной склонилась рябиновокосая красавица, а рядом топтался Йорд.

— Лучше? — медовый голос заставил пробежать по телу мурашки.

Только сейчас заметил: она уже одета и что-то прижимает к моему виску левой рукой. Ничего не понятно: сколько я тут лежу и что произошло? Но всё же ответил:

— Да.

Девушка отняла руку, голова тут же начала раскалываться. Охнув, я зажмурился.

— Это скоро пройдёт. — Нежные пальцы коснулись моего лба. — Извините, я не хотела ударить вас.

— Ударить? Меня?

— Она хотела меня, — невозмутимо буркнул Йорд, — говорит, испугалась. И сразу камнями швыряться.

— А как мне не испугаться? — тут же возмутилась она. — Я думала, что вы рисе!

Слуга оскорблённо засопел, я с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться. Такое слышать и впрямь обидно.

— Как тебя зовут? — спросил я.

Оба уставились на меня, девушка сразу нахмурилась, но потом произнесла:

— Рангрид.

Я невольно улыбнулся, медленно садясь и чувствуя, как боль уходит:

— Красивое имя. В Ванханене есть такая река. Кстати, касаемо рисе. Всё правильно. Рисе и есть. Самый настоящий.

Рангрид покосилась на всё ещё изображавшего обиду Йорда.

— Рисе — слуга?

— Именно, — кивнул я.

Она глянула на меня:

— А вы кто?

— Оларс, — ответил я. И, пожалуй, этого достаточно. Меньше будет знать — спокойней будет спать.

Луч солнца упал на сжатые пальцы девушки, выхватив жёлтый блик. Я чуть нахмурился.

— Чем это меня излечивали?

— Янтарь из Мерикиви, — улыбнулась она и показала прозрачно-жёлтый камень. — Иначе целебник. Боль уже прошла?

Я снова кивнул и поднялся на ноги, не отводя глаз от Рангрид. Значит, умудрились встретить чудесницу из далёкого края, что лежит аж за Ущельем инеистых снов. Обученные янтарной магии, мерикиви вытворяли вещи, что колдунам других краёв и не снились. Да и повторить никто не сумел бы: солнечный целебник давал силу только уроженцам янтарного края.

— Йорд, как ты умудрился потерять коня?

— Не привязал к дереву, — буркнул рисе, поняв, что разглядывание девушки мне не помешает устроить ему разнос.

— Где Арве?

— Ждёт нас… тут рядом, я велел ему не ходить. Коль вдвоем вломились бы — она испугалась бы пуще. Того и гляди — вас точно б порешила.

Рангрид хмыкнула. Она тоже встала и теперь поправляла широкий кожаный пояс, придерживавший коричневое шерстяное платье. Пояс был интересным, с множеством свисающих вниз шнурков, к которым крепились нож и ключи. Вдобавок несколько маленьких карманчиков, раз — и в один юркнул жёлтый целебник.

— Ну, и порешила бы, — пожал я плечами, — от такой красавицы и смерть принять — радость.

Говорил, конечно, не всерьёз, но она бросила на меня удивлённый взгляд, а потом рассмеялась.

— Чудные вы всё же, куда путь держите?

— В Ярлунг.

— Тогда нам по пути, — неожиданно улыбнулась Рангрид.

Я замер. И если б проходя мимо, Йорд ощутимо не ткнул меня в бок, то неведомо, сколько б ещё, любуясь ею, простоял на месте.

 

…Ярлунг — город богатый и старый. Едва мы въехали, как тут же оказались среди множества людей — шумных и серьёзных, занятых и простых зевак, местных жителей и приезжих. Здесь всегда идёт торговля полным ходом. Лавки ломились от товара, возле них можно увидеть как взрослого, так и ребёнка. Дома выстроены из светло-серого и рыжего камня, среди них — деревянные лавки, выкрашенные в яркие цвета. Дороги прямые и широкие, свободно проедут две повозки, и ещё останется место для прохожих. Много южан, оттого Ярлунг такой яркий, причудливый, не похожий на другие города.

Мимо, переговариваясь на своём, подобном скрипу снега языке, прошли лаайге в синих костюмах с тёмно-красной отделкой. Рыжеволосая девчонка в светлом платье с кожаным поясом, чем-то похожая на Рангрид, звонко смеялась и торговалась с лавочником-ярлунгцем. Тот в свою очередь отвечал красавице-мерикиви и браво подкручивал ус. Мы обогнали повозку с сидевшей в ней белокожей и голубоглазой женщиной в расшитом ванханенскими ромбами плаще. Угрюмые воины из Браннхальда, с короткими мечами и топорами, шли чётко и прямо, рассекая толпу, не зря ходили слухи, что Госпожа Зима создала их тела из камня, а вместо крови влила мёрзлой воды. А вот и раудбрёммцы в кожаной одежде и с огромными ящиками в руках, где принято хранить амрийский корень. Высокие и изящные къёргарцы с пепельными волосами и хрустальными украшениями тихо говорили друг с другом: она настаивала, а он качал головой. При этом оба то и дело бросали взгляды на хохочущих и носящихся рядом детей. Юркими змейками в толпе скользнули торговцы в чёрных плащах с частично закрытыми лицами. Ярлунг — место, где встречаются север и юг. Но при этом идёт только торговля. И всегда царит мир. Ранее я лишь читал и слушал рассказы бабки о торговом городе всего севера, но теперь увидел воочию.

Арве что-то спросил, но я не расслышал.

— На постоялом дворе Асгейра, — послышался голос Рангрид. — Там очень хорошо: сытная еда и гостеприимный хозяин. Лучше места для ночлега и не сыскать.

За время пути я понял, что юный фоссегрим понравился нашей спутнице. Пожалуй, больше всех. На Йорда она всё ещё смотрела с подозрением, но не упускала возможности подколоть и подшутить, а на меня… на меня будто не обращала внимания. То ли стыдно было, что огрела по голове, то ли ещё что… Кстати, не будь я наполовину йенгангером, мало бы не показалось. Хотя порой успевал заметить — медовые глаза искоса разглядывали меня с интересом и любопытством. Но я продолжал смотреть вперёд, делая вид, что ничего не замечаю.

— Господин Оларс, — начал Йорд.

— Да, придётся остановиться. Хотя бы на одну ночь. А там видно будет.

— Я могу проводить к постоялому двору, — предложила Рангрид.

Я кивнул и глянул на рисе и Арве:

— Хорошо, следуйте за ней, я догоню вас, — отстегнув кошелёк, я вручил его слуге, — сними комнату поприличнее.

— Угу, — согласился он, правда, с таким видом, будто получил смертельную обиду.

Арве подъехал ближе:

— А ты куда?

— Пройдусь по лавкам. — Я беглым взглядом окинул яркие вывески и шумящих торговцев. — Есть одно дело. Да, от Йорда ни на шаг! Снова спасать не буду!

Арве вспыхнул, но рисе похлопал мальчишку по плечу:

— Правильно сказано.

— И ещё. — Я протянул руку к фоссегриму. — Дай мне медальон Сигрид.

Брови фоссегрима изумлённо взлетели вверх, но, не споря, засунул руку под рубаху и, вытянув амулет Бессмертников, отдал мне.

— Свободны, — кивнул я и, пришпорив Аяна, поехал вперёд.

Кажется, Рангрид издала удивлённый возглас, но рисе её успокоил:

— Он у нас всегда, кхм…такой, в общем. Не удивляйтесь.

Больше ничего я не услышал, но сейчас было не до пустых разговоров. Уж если где и можно узнать про оберег Бессмертника, то лучшего места и не найти. В Ярлунге должны торговать не только вещами да северными с южными диковинками. Предсказатели будущего, толкователи снов, гадатели — все тут, зарабатывают звонкую монету своим трудом. Но коль и ездили куда-то Совны, то только сюда. И ближайший город, и дар толкователей снов здесь оценят не медью, а серебром. Неплохо бы что-то разузнать о господине Спокельсе, но только надеяться не на что.

На обход лавок ушло немало времени, но толку добиться не удалось. Торговцы внимательно разглядывали оберег, качали головами, восхищались работой, но так и не могли сказать, от чего он может спасти. Несколько человек начали торговаться, но ничего продавать я не собирался. Вопрос: зачем Волчья пророчица отдала оберег Арве, оставался без ответа. Мальчишка не знал, но нельзя же тянуть его с собой на Острова-Призраки! В Ярлунге вообще неплохо бы найти кого-то из къёргарцев и попросить забрать фоссегрима на родину. Но кого? С незнакомцами иметь дело не хотелось, а знакомых попросту не было.

Солнце уже клонилось к закату, окрашивая небо красным золотом и янтарной желтизной. На улице стало прохладнее, ветерок шевелил волосы, тонкими невесомыми пальцами касался лица, шеи и рук, играл со складками плаща. Вот и почти позади торговый округ, совсем немного осталось. Тут даже домики ниже прежних, да и людей намного меньше.

Аян нетерпеливо топнул копытом. Я погладил его по боку.

— Ну, не сердись, ещё чуть-чуть. Четыре лавки осталось, и пойдём на постоялый двор.

Конь презрительно фыркнул и отвернулся.

— Зачем обходить так много? — раздался за спиной тихий смех. — Неужто без этого никак?

Я быстро обернулся и встретился со взглядом смеющихся серых глаз невысокого мужчины. Худой, но жилистый и крепкий. Кожа бледная, лицо приятное, не молодое уже, но в глазах задор. И что-то ещё, от чего на душе горько и сладко одновременно. Одет в светлые штаны и куртку, сверху плащ с капюшоном. Он протянул руку и положил на бок Аяна. Конь скосил на него глаз, однако даже не подумал отойти, чем искренне меня удивил. Обычно этот строптивец чужих не жалует.

— Красавец, — произнёс задумчиво мужчина. — Когда-то у меня был такой же, лучший конь на свете. — Миг — и он уже мягко поглаживал гриву. — Да, красавец. — Серые глаза стали серьёзными, от задора не осталось и следа.

Только движения у него были какие-то странные. Будто ещё немного — и рассыплется пылью. Или пеплом.

— Я Нороа из Браннхальда, — произёс он. — Так уж вышло, что видел тебя у лавки Дагара-ремесленника. Заметил и оберег твой, услышал разговор. Не там ходишь, не то ищешь.

По спине пробежали мурашки, в его глазах мелькнуло что-то жуткое, будто на мгновение выглянул демон, отодвинул завесу Мрака и снова спрятался. Хриплый голос завораживал, не голос — а словно льдинки бьются о камни скалы. И так холодно, что коль не согреться — жизни не будет.

— Нужна тебе Мяран-всевидица, она в беде поможет. Только не сегодня, завтра будет в Ярлунге. Подождать её надо.

Голос убаюкивал, одурманивал, а Нороа всё гладил и гладил гриву коня, словно и вовсе говорил не со мной, а с ним.

— Что она может? — борясь с оцепенением, спросил я.

— Всё может, всё знает, всё видит. Слуги у неё получше твоих, — улыбнулся он и посмотрел на меня. — И Спокельсе за ними не угонится. Да ты и сам уже знаешь, не раз тебя выручали.

— Спокельсе? Вы что-то знаете о Спокельсе? — Имя Хозяина Штормов заставило встрепенуться и прийти в себя.

— Да кто ж о нём не знает? — грустно усмехнулся он. — Хотел бы такого увидеть, да навряд ли сумею.

Он ещё раз провёл ладонью по шее Аяна, что-то шепнул ему, развернулся и собрался уходить.

— Подождите! — Я уже совсем ничего не понимал. — Кто вы?

— Ты слышал.

— Почему помогаете мне?

Нороа бросил на меня взгляд через плечо и усмехнулся. В глазах вновь полыхнуло что-то жуткое, заставившее меня отступить назад.

— Спроси у чудесницы из Мерикиви.

Задул сильный ветер, светлый плащ взвился вверх, тело мужчины в один миг превратилось в серебристую пыль и, мерцая, медленно упало на землю.

Глава 3. Мёртвый конь

До Асгейрового обиталища удалось добраться не сразу. Каменный двухэтажный дом ничем не выделялся среди собратьев. Деревянный забор, широкий двор и носящаяся туда-сюда по хозяйскому заданию прислуга. Голодный, уставший и злой, я попытался передать поводья юноше-конюху, но Аян заупрямился. Пришлось долго уговаривать, убеждать и, в конце концов, идти вместе с ними. Юноша шёл рядом, не вмешивался и поглядывал на нас.

— Не капризничай, здесь не так уж плохо, — тихо произнёс я.

Аян фыркнул и прянул ушами.

— По-моему, у меня не конь, а осёл.

Аян отвернулся и ткнулся мордой в плечо конюха. Тот ойкнул от неожиданности, но тут же поднял руку и погладил его по шее.

— Вот и славно. — Я всё же передал поводья юноше. — Подскажи, не видел ли ты приехавших сегодня приземистого мужчину, мальчишку чуть старше тебя и рыжеволосую женщину?

— Конечно, — конюх улыбнулся, — госпожа Рангрид сразу предупредила, что должен прибыть ещё один гость, и подробно вас описала.

Любезно с её стороны. Просто очень.

— Хозяин сейчас на кухне, ужин скоро будут подавать, можно там и отыскать, — пояснил он.

— Мне бы до комнаты добраться, — хмыкнул я, — да и хозяина твоего нехорошо отвлекать.

— Хорошо, сейчас. — Он оглянулся и, заприметив у колодца тоненькую девчушку с растрёпанной льняной косой и в тёмно-синем платье, крикнул: — Альва! Отведи господина на второй этаж, туда, где остановились знакомцы госпожи Рангрид.

— Бегу! — тут же раздался звонкий ответ.

***

На улице было тихо. Луна осторожно заглядывала в окно, скользя лучиками хрустального света по золотистым волосам мирно уснувшего фоссегрима. Его пальцы даже сейчас сжимали серебряную флейту. О чём она пела — не знаю, но Йорд сказал, что их спутница-мерикиви не могла наслушаться. Сам рисе, едва дождавшись меня с ужина, умчался на кухню. Сказал — здешняя кухарка варит замечательный глёг, а похлёбка — пальчики оближешь… да и кухарка недурна собой. Выпроводив слугу, я первым делом разделся и рухнул на кровать. Накопившаяся за день усталость, сытная еда и хмельной глёг сделали своё дело. И хоть стоило поговорить с Рангрид о Нороа из Браннхальда, среди ночи этого лучше не делать. Не каждая девушка обрадуется приходу едва знакомого мужчины в такое время. В итоге я и сам не заметил, как провалился в глубокий сон.

…заснеженная равнина простиралась до самого горизонта. От края до края только белое полотно, слепящее глаза, заставляющее зажмуриться или вовсе отвернуться. Ветра почти не было, лишь солнце, мороз и…звенящая тишина. И что-то страшное в ней, будто ещё мгновение, и откуда-то прилетит полный горя и тоски плач.

Под ногами было замёрзшее озеро, ледяная гладь, в которой отражался высокий мужчина в чёрной одежде. Этот мужчина — я. Любовь к чёрному цвету осталась ещё с тех пор, как меня принял учеником южанин-колдун. С тех пор не появлялась тяги надевать что-то светлое. За моим правым плечом кто-то стоял — ни лица, ни фигуры не разобрать. Да и вообще не понять — человек, зверь или кто иной.

Послышался треск, по заледеневшему озеру змеёй прошла трещина. Я пошатнулся, но удержался – под ногами была ещё твёрдая поверхность. Опустил взгляд, сглотнул… Внизу огромный неизвестный мне город. Башни из солнечного камня горделиво поднимались над квадратными площадями. Рынки, дворы, лавки, широкие улицы. Чем-то походящие на ярлунгские, но в тоже время другие. Пышные сады, на ветках деревьев среди листьев висели сочные яблоки, груши, и… Я чуть нахмурился. Инжир и мандарины — фрукты, что могут быть только на юге. Колючие кусты амра почти возле каждого дома. Откуда?

По улицам ходили люди, из окон выглядывали женщины и звали заигравшихся во дворах детей. Но спустя миг я понял, что это не совсем так. Люди не двигались, ветки деревьев не шевелились от ветра — всё замерло в каком-то сказочном сне. Стало не по себе. Город, спящий во льдах. Может, правду говорят наши старцы? И не сказку на ночь мне рассказывала моя бабка Ингва про место Ищи-Не-Найдёшь. Старинный город, куда вёл божественный мост Гьялларбрёст, построенный огнепоклонниками, прославлявшими праотца Бранна. Сохранилось сказание: если по мосту пройдёт живой — зазвенит, польётся песня древних, и восстанет из небытия место Ищи-Не-Найдёшь. Но если ступит мёртвый, то в ответ будет тишина, и уже никогда не найти зачарованного города. В настоящем названии края, лежавшего за Ярлунгом, сохранилось даже его имя — Браннхальд. Но Браннхальд — край льдов и снегов, слишком давно здесь жили духи огня.

За спиной послышался рык, кто-то стиснул меня со спины. Дышать стало невозможно. Я наугад ударил локтём назад, но враг лишь засмеялся. Зло, весело, шало.

— Не ходил бы сюда — целым остался б. — Не голос, а треск ломающегося льда, обжигающая стужа и бесконечная горечь.

Тело вмиг сковало льдом, я попытался шевельнуться — куда там! Грудь разорвала боль, перед глазами мелькнули окровавленные когти.

— А сердце-то полуживое, — скрипящий шёпот, — куда ж ты?

Они ударили, я захлебнулся от боли. Хотелось завыть, но голос куда-то пропал, лишь смог захрипеть. Когти разодрали покрытую льдом кожу, порвали мышцы, потянулись к сердцу.

Откуда-то издалека полилась хрустальная мелодия флейты. Мягкая и нежная, наполненная солнцем и огнём. Она топила лёд, укутывала от мороза меховым плащом, снимала боль. Когти больше не шевелились, но и не выпускали меня. Флейта пела громче и настойчивее, желала прогнать ледяную злобу, растопить чужую ярость.

Хриплый крик — нечеловеческий, полный ненависти и боли — и меня с силой отшвырнули в сторону.

 

Я резко открыл глаза и сел на постели. Ночь, лунный свет, еле слышные стоны. Оковы кошмара рассеялись в тот же миг, когда я понял, что стонет Арве. Кинувшись к мальчишке, увидел, как он мечется по постели. Успел заметить, что флейты из рук так и не выпустил, а сжимает побелевшими пальцами.

— Арве! Арве!

На зов он не откликнулся, пришлось легонечко встряхнуть. Стон прервался, Арве шумно выдохнул и открыл глаза. Обвёл затуманенным взглядом комнату, увидел меня, неосознанно прижал флейту к груди.

— Оларс? — голос был еле слышен.

— Всё в порядке, это был только сон, — тихо произнёс я, успокаивающе погладив его по руке.

— Зачем… — слова явно давались ему с трудом, а глаза застилала пелена навернувшихся, но не пролитых слёз. — Зачем ты туда пошёл?

— Арве, это всего лишь сон…

Фоссегрим мотнул головой, словно не желая меня слушать.

— Я едва успел, Оларс, здесь опасно. — Арве выдохнул, только сейчас я заметил, что он весь дрожит. Но не от холода, а от пережитого ужаса.

Почему-то вспомнился упрямившийся Аян. Возможно, и не зря он это делал.

— Ну, всё, успокойся. — Мягко отобрав флейту, я аккуратно привлёк мальчишку к себе. — Всё в порядке. Это сон.

Он замер, прижался испуганным зверьком.

Отложив флейту в сторону, я начал осторожно поглаживать его по волосам. Ночной кошмар сам по себе неприятен, а фоссегрим твёрдо уверен, что это не простой сон — вон как прижимается, будто хочет спрятаться.

Сам я испуга уже не ощущал. Когда нужно думать о другом, про себя забываешь. Но происходящее мне однозначно не нравилось.

Со двора послышалось ржание. Я сразу дёрнулся, но потом сделал глубокий вдох, успокаиваясь. Коней здесь много, на голос Аяна не похож. А оставлять мальчишку одного — нельзя. И где утбурды носят этого Йорда?

Не знаю, сколько мы так просидели, но Арве ни словом, ни движением не попытался изменить положения. Кажется, кошмар его сильно испугал. Но через время дыхание мальчишки стало тихим и ровным. Как ему удалось уснуть в таком положении — ума не приложу. Ещё посидев так некоторое время, я осторожно уложил фоссегрима на кровать, укутал в шерстяное одеяло и, поразмышляв, положил рядом флейту и вернул оберег Волчьей пророчицы.

Со двора вновь раздалось ржание — тревожное, зовущее.

Нахмурившись, я подошёл к окну и выглянул — ничего, пустой двор, всё спят. Даже собака Асгейра — огромный серый волкодав — спокойно сидела у забора. Хотя… я пригляделся. Какое-то странное движение возле конюшни. Но это не конь. Человек и…

Бросив короткий взгляд на мирно спящего Арве, я подошёл к своей кровати, быстро оделся и вышел за дверь. Выспаться всё равно не удастся, а здесь и впрямь происходит что-то не то. Спустившись по лестнице и пройдя тёмный зал, я вышел на улицу.

Прохлада, напоенный ночными звуками воздух, лёгкий ветерок, шевелящий листья деревьев. Тишь да гладь, только вот всё равно здесь не всё ладно. Я направился к конюшне. Может, догадка неверна, и под лунным светом толком никого не разглядеть, но чутьё подсказывало, что я не ошибаюсь. Повязка с жёлтыми камнями, слабо мерцавшими даже во тьме, могла быть только у одного человека.

Я увидел, как Рангрид вышла из конюшни, повела плечами, вздохнула и вдруг развернулась.

— Ой! — невольно вырвалось у неё, девушка тут же прикрыла рот рукой, глядя на меня во все глаза.

— Что-то не так? — невинно поинтересовался я.

Она чуть нахмурилась, тряхнула головой, по плечам рассыпались красно-рыжие пряди. Сама в простом платье, а сверху накинут плащ. Значит, тоже выбегала, одеваясь наспех.

— Ты почему не спишь?

Странный вопрос. Я пожал плечами и посмотрел на небо, любуясь луной и драгоценной россыпью звёзд.

— Кошмары снятся. Пошёл к тебе за целебником, да только не застал.

Рангрид прищурилась, она явно не верила. Но при этом ещё чего-то не могла понять. Будто неспящий ночью — преступник и злодей, творящий негодные вещи. Хотя сама тоже бродит по двору.

— А что тебе снилось? — голос прозвучал странно, напряжённо.

— Убить меня хотели, — ответил правду, внимательно глядя на девушку. Ёе лицо и впрямь изменилось: вмиг пробежали непонимание, ужас и неверие.

— Рангрид, — вкрадчиво произнёс я, подходя ближе и беря красавицу за локоть. — Ты знаешь куда больше, чем говоришь. Может, поделишься?

Она вспыхнула:

— Да как ты! — Резко вырвала руку и хотела замахнуться, но я успел перехватить и сжать — так, не причиняя боли, но и не давая шевельнуться.

— А вот этого не надо.

Она выдохнула сквозь стиснутые зубы, снова бросила на меня недобрый взгляд, но потом вздохнула.

— Ладно…

Снова послышалось ржание. Мы одновременно повернули головы и замерли: совсем рядом — руку протяни и дотронешься — стоял конь. Словно сотканный из серебра, а глаза — лунный камень. Посмотрел на нас, прянув ушами, топнул копытом и замер.

По спине пробежал холодок, Рангрид ахнула и сделала шаг вперёд.

— Стой, — выдохнул я.

Она неожиданно послушалась.

Нет, не обычный конь — что-то иное: неясное и холодное.

Он ещё раз посмотрел на нас, заржал и резко рассыпался серебристой пылью.

— Мёртвый… — услышал я шёпот чудесницы из Мерикиви. — Мёртвый конь Лунного всадника.

 

Глава 4. Лунный всадник

Некоторое время мы молчали. Я покосился на Рангрид — она, казалось, забыла, где находится и кто с ней рядом. Лишь невидящим взглядом смотрела вперёд, сжимая рукой у горла плащ, будто вмиг успела замерзнуть.

— Нам есть о чем поговорить, — заметил я.

Рангрид словно очнулась и посмотрела на меня. В медовом взгляде смешались подозрение, и… чего я раньше не замечал — интерес.

— Это моё дело, — отчеканила она.

— И Нороа из Браннхальда тоже?

Она нахмурилась:

— Откуда ты… Хотя, кажется, догадываюсь. Пошли ко мне, здесь могут услышать.

Развернувшись, она быстрыми шагоми направилась к дому. Я молча последовал за ней. Да уж, весёлая ночка, ничего не скажешь. Но в том, что конь и Нороа имеют общее, я был уверен. Больно уж одинаково появляются из ниоткуда и рассыпаются серебряной пылью.

Комната Рангрид оказалась рядом с нашей, но внутри царил порядок — нам такой и не снился. То ли чудесница тут обитает давно, то ли прислуга более старательна.

Подойдя к столу, девушка зажгла масляный светильник из глины, а потом сбросила плащ на кровать, оставшись в одном белом платье с золотой вышивкой на рукавах и кожаной шнуровкой по бокам.

Сев за стол, посмотрела на меня и кивком указала на стул напротив.

— В ногах правды нет, прошу тебя.

Когда я сел, что-то переменилось. То ли свет так падал, то ли и впрямь янтарное колдовство. Лицо девушки стало старше и… красивее. Видать, она из тех женщин, что с возрастом только хорошеют.

Чуть склонив голову к плечу, Рангрид внимательно смотрела на меня, будто что-то для себя решала.

— Кто такой Лунный всадник? — спросил я.

— А кто ты, что противишься заклятью сна?

Я изогнул бровь, но промолчал. Значит, вот кто балуется силой. Впрочем, баловством особо и не назвать, если скажет какая цель. Только не все заклятия действуют на… не совсем живых. Вот нам с Арве и не повезло. Точнее мне, а фоссегрим почувствовал беду.

— Посредник.

Этого достаточно. На лице девушки появилось изумление, она внимательно посмотрела на меня, будто не веря своим ушам. Чуть нахмурилась, но потом кивнула.

— Наслышана о вашем брате, ничего сказать не могу.

— Только вот не много знаю о чудесницах из Мерикиви, — хмыкнул я.

— Не все в Мерикиви чудесницы, — возразила она.

— Но не всех знает Нороа из Браннхальда.

Рангрид сжала губы, но потом тихо вздохнула:

— Ладно, слушай. Я действительно из Мерикиви, хоть и не истинная чудесница, а только по отцу. Мать была родом из Гардарры, янтарной магией не владела.

Было над чем подумать. Гардарра — край бесконечных просторов, огромный и непредсказуемый, лежит к востоку от Ванханена, за морем. Если верить торговому люду, то это самые огромные земли из всех, что мы знаем. Гарды — люди сильные, открытые, светловолосые и голубоглазые, к нам приезжают редко. Но каждый северянин знает о гардаррской широте души и гостеприимстве.

— В Мерикиви не любят полукровок, поэтому я и ищу лучшей доли, покинув родной край. Чудесница может многим помочь. Вот так и Нороа из Браннхальда тоже… Семья его заплатила мне серебром, чтобы отыскала неупокоенный дух и помогла уйти к предкам.

Почему-то мне показалось, что Рангрид что-то не договаривает, но пока упрекнуть её было не в чем. Лишь догадки.

— И так легко мне это говоришь?

— Посредник лучше чудесницы в этом деле, — мягко возразила медовым голосом. — И ни к чему скрывать, коль ты сам всё видел. Кстати, когда и как?

Мгновение я поколебался, но потом решил, что молчать нет смысла.

— Он сам ко мне пришёл. На закате возле окраины Ярлунга. Сказал, что не стоит обходить все лавки, а лучше дождаться Мяран-всевидицы.

Янтарные глаза напротив расширились от удивления.

— Мяран? Уж не знаменитая ли всевидица народа лаайге?

Я пожал плечами:

— Не знаю. Вот завтра приедет, там и посмотрим. А чем же она знаменита?

Рангрид некоторое время смотрела на меня, будто желая понять: серьёзно говорю или шучу.

— Всевидица на то и всевидица, что видит все. Прошлое, настоящее, будущее. Знает столько, что порой поколение проживёт, таких знаний не добудет. На севере она одна такая. Просто… просто не оповещает она обычно никого о своём приходе, да и ехать в Ярлунг в разгар торгов — странно. — Она покачала головой: — Но, значит, что-то нужно, раз так…

— Ты её видела?

— Да. — Рангрид смотрела на масляный светильничек, но в то же время не видела, будто разглядывала события прошлого. — Видела, когда она приезжала в Мерикиви. Я ещё только начала обучаться ремеслу чудесницы, а она оказалась в нашем городишке. Янтарь зачем-то понадобился. Она сама его и собирала у моря. Тогда-то на морском берегу я её и повстречала.

— И?

На губах Рангрид появилась улыбка — открытая и мягкая, словно и впрямь всевидица Мяран была чем-то невероятным.

— По ней ничего нельзя сказать: молода ли, стара. И говорит немного чудно, как и все лаайге. Но при этом, когда на тебя смотрит, ощущение, что согревает солнце.

Я задумался. Если сила всевидицы велика, то помощь её окажется не лишней. Но нужно ещё дождаться приезда.

За окном что-то скрипнуло, раздалось хлопанье крыльев и уханье. Рангрид бросила быстрый взгляд на окно, я нахмурился. Спустя несколько мгновений на деревянный подоконник взлетела огромная ушастая сова, немигающе посмотрела на меня, снова ухнула. Хм, ушастая. До этого: в раудбрёммском лесу и возле Скьяльвинд мои крылатые помощницы больше походили на сычей.

Рангрид озадаченно посмотрела на нас:

— Ты знаешь эту птицу?

Я пожал плечами.

— Если только не все совы взялись меня опекать. Но именно эту — нет.

Девушка некоторое время недоумённо на меня смотрела, а потом вдруг рассмеялась. Смех у неё всё же приятный — слушал бы и слушал. Сова тем временем принялась чистить пёрышки, будто нас тут и не было.

— Как связаны Нороа и конь? — спросил я, возвращая разговор в прежнее русло.

— Это долгая история, — Рангрид вздохнула. — И очень старая. Я не могу рассказать всего.

— Можешь.

Она вскинула на меня взгляд:

— Какой же ты нахал… — только не возмущённо, а почти шёпотом и как-то очень устало.

— Нороа пришёл ко мне, — ледяным голосом произнёс я, — да и конь появился тоже не так просто.

— Потому что ты больше мёртв, чем я, — неожиданно огрызнулась она. — Посредником работаешь, видать, не первый год, раз духи с той стороны Мрака к тебе бегут.

Я сразу было подумал, что Рангрид определила мою йенгангерскую сущность, но упоминание о Посреднике заставило усмехнуться. Ну, да. Все, кому не лень, говорят, что живого в нас с каждым днём меньше, потому что дело имеем с покинувшими землю.

— Они чувствуют, кто может помочь, — спокойно ответил я. — И не стоит меня упрекать в этом. Я никого не звал.

Рангрид как-то резко поникла. Подняла руку, и хоть светильник мало что давал разглядеть, я заметил, как она подрагивает. Убрала рыжую прядь со лба и, будто желая получить силу, коснулась жёлтых камней на придерживавшей волосы повязке.

— Да, прости меня. Нороа за то и зовут Лунным всадником, что жизнь свою он посвятил Госпоже Луне. В старые времена, когда на месте Браннхальда стояли города, а морозное дыхание зимы не касалось их, самым прекрасным и богатым был Соук-Икке-Соуке.

Я вздрогнул. Хоть название и не то, что у нас, но насколько хватало моих знаний древнего языка севера — Соук-Икке-Соуке значило — Ищи-Не-Найдёшь.

— Там поклонялись не только праотцу Огню-Солнцу Бранну, но и сестре его — Госпоже Луне. Но настолько древним и таинственным было её имя, что знать его позволялось лишь служителям и жрецам. В Соук-Икке-Соуке ей воздвигли несколько храмов, считая, что она сама принесла в них Лунный лёд. Его охраняли не только жрецы и великий дроттен, но и несколько человек, на которых пал выбор богини. Их именовали Лунными всадниками. Десять мужчин, одаренных Госпожой Луной волшебными луками и конями, несли стражу вокруг города, объезжая его по дорогам звёзд среди ночного неба. Нороа был одним из них… Шло время, появились Повелители Холода. Невероятной хитростью, силой и коварством, они уничтожили храмы, завладели Лунным льдом. Сковали Соук-Икке-Соуке оковами холода и спрятали на дне озера. И хоть боролись Бранн и Госпожа Луна, но пришлось им уйти. Так же, как и всем из Древней расы, кто не мог противиться новым силам. В некоторых легендах упоминается, будто помогал Повелителям Холода Спокельсе — порождение Мрака, носящий ещё имя Хозяина Штормов.

Я прикрыл глаза и провёл ладонью по лицу. И здесь не обошлось без этой твари.

— Десять, — тем временем продолжала Рангрид, — десять Лунных всадников оставались до последнего, но сил противиться мощи Повелителей Холода становилось всё меньше и меньше. Остался только один, тот, кто сейчас известен как Нороа из Браннхальда. Как видишь, часть земель всё же сохранила древнее название в честь праотца. Но это только там, где живут люди, где самая окраина.

— А как тебе сумела заплатить его семья? Если верить сказаниям, то прошло не менее трёх тысяч лет, как не стало города Ищи-Не-Найдёшь.

На лице Рангрид промелькнуло искреннее изумление:

— Надо же, как его, оказывается, сейчас называют. Буду знать. И семья Нороа — это не кровные родственники, а люди, принесшие клятву Госпоже Луне. Те, кто по сей день хранит веру в то, что зажжётся божественный огонь, растают льды, и на свет вновь покажется древний город. Жрецы и маги, с трудом сдерживающие нашествие мороза и холодов на окраину Браннхальда.

— Но зачем им упокоенный дух всадника?

Рангрид закусила губу, потом вздохнула и посмотрела на меня.

— Есть легенда, что когда все всадники станут лунным светом, услышит их госпожа зов о помощи. Сумеет из жизней своих преданных всадников взять силу и прогнать Повелителей Холода раз и навсегда.

Я хмыкнул. Хорошая легенда, только вряд ли что выйдет.

— Что ж, похвально. Только что дальше делать будешь?

Рангрид встала и подошла к окну. Протянула руку и погладила сову по голове, та сидела спокойно, даже довольно прикрыла жёлтые глазищи.

— Что и должна. Я просто так платы не беру, — нахмурилась она. Но в то же время в медовом голосе звучали сомнения и неуверенность.

— А получится ли?

С одной стороны стоило встать и уйти — не моё дело. Но Нороа сам пришёл ко мне, вряд ли чудесница управится, вряд ли даст ему покой. И он предупредил о Мяран, а так бы мы могли уехать вовсе, и кто его знает… Почему-то не желало уходить ощущение, что я должен ему помочь. Должен. Как Посредник. Как враг Хозяина Штормов. Как…

Я бросил короткий взгляд на умолкшую девушку. А может, есть ещё одна причина, Оларс?

— Скоро рассвет, ничего не поделать. Днём дашь мне несколько монет из тех, которыми тебе заплатили. А я проведу ритуал.

— Что? — Она даже сделала шаг вперёд — глаза широко раскрылись, голос охрип, а руки даже сжались в кулаки. — Да как ты сме…

— Да, смею, — резко оборвал я, встав и подойдя к ней. — Здесь я сделаю всё быстрее и лучше тебя. К тому же за предупреждения нужно благодарить.

— Не смей мне указывать, — прошипела она и, видно, сама не заметила, что стоим мы так близко, что даже одежда соприкасалась. Янтарные глаза горели негодованием, медные брови сошлись на переносице.

— Как скажешь, — хмыкнул я, быстро вплетя пальцы в рябиновые пряди, и впился в её губы.

Глава 5. Луносвет

Она растерялась, замерла пойманной птицей, забыв как надо дышать. А потом резко вырвалась и попыталась ударить, но я перехватил её руку. Щеки пылали румянцем, а в глазах уже не янтарь — огненный ураган.

— Считай это платой за удар камнем, — чуть усмехнулся я.

Тихонько скрипнула дверь.

— Простите, о… господин Оларс!

Едва я обернулся к Йорду, как щеку всё же обожгло от удара, а в голове зазвенело.

— Ну, так это — в подарок!

От неожиданности я даже отпустил её. Да уж, вторая-то рука оставалась свободной, это я как-то упустил.

— Вон. Оба.

Решив, что это разумно, я молча вышел из комнаты и захлопнул дверь. Пусть в этот раз думает, что победила. Потерев щёку, поморщился и вздохнул — горело всё же славно.

— Мд-а-а-а, — философски заметил Йорд, — не везёт вам с женщинами.

— Заткнись, — буркнул я, снова потерев щеку. Вот же, хлестнула, ведьма!

Йорд молча провёл меня в комнату, благоразумно помалкивая. Арве ещё спал, неплохо было бы и самому подремать. Рассветное время — самое сладкое, да и сегодня опять ночь спокойной не будет.

Я вздохнул, бездумно глядя в окно. По двору уже начали ходить слуги, то и дело слышались тихие голоса. И почему рядом с Рангрид я повёл себя как полный глупец? Ладно, может и правду сказывают, что красивая женщина способна задурить голову. Только вот голова сегодня у меня отчаянно дурная и без неё.

— Тебя-то где носило?

Говорить старался тихо, чтобы не разбудить фоссегрима.

Йорд тем временем уже уселся на кровать и жевал сушёные ягоды — видно, от кухарки своей ненагляной и впрямь всю ночь не отходил.

— Хъёрдис беседой развлекала, — ответил он, отправляя ещё одну ягоду в рот. — Сама недурна, так ещё и умна. Я так и не заметил, как ночь пришла. А ещё подсказала, какие припасы брать лучше, и что в Ярлунге лучше покупать. Ярмарка-то в разгаре, так что сейчас товара хоть и много, но надо быть внимательным.

Я молча смотрел на рисе. Поймав мой взгляд, Йорд резко замолчал.

— Значит, беседой развлекала…

Йорд сделал вид, что сосредоточенно рассматривает полотняный вышитый мешочек, из которого доставал ягоды. А вышивала-то мастерица — диковинный орнамент переплетался с ягодами рябины и резными листьями. У него такого раньше не было.

— Ты что, кухарку приворожил?

Йорд пожал плечами:

— Поди разбери этих баб. Но она была приветлива.

Я покачал головой и усмехнулся. Вот уж и ночка. Кстати, я же так и не спросил, зачем Рангрид наложила заклятье сна? Или не только сон там был?

— Так, ладно. Рангрид должна передать монеты, мне они для ритуала сегодняшнего нужны. Поэтому чуть позже зайди к ней, комнату её знаешь. Но в ближайшие пару часов меня не тревожь.

Я потянулся и зевнул. Всё же ж гадкая привычка — не спать по ночам.

— Господин Оларс.

— Да?

Повисла тишина, даже, казалось, Арве не дышит. А может, и проснулся уже, хотя мы старались не шуметь.

— А зачем вы это сделали?

Я прекр