Настойчивость в контексте проблемы мотивации

В исследованиях третьего направления феномен настойчивости рассматривается в контексте проблемы мотивации. Наибольший интерес представляет теория поля К. Левина и теория мотивации достижения Дж. Аткинсона. Последняя, пожалуй, наиболее продвинута в объяснении феномена настойчивости. Она является одним из вариантов общего подхода, в котором детерминантами мотивации рассматриваются сила мотивации, уровень ожидания (субъективная вероятность удовлетворения этого мотива) и значимость определенной цели или побуждения в конкретной ситуации (побудительная ценность).

Как было показано в работе Дж. Аткинсона и Г. Литвина, мотив достижения коррелирует положительно, а мотив избегания – отрицательно с выбором рискованного варианта поведения, с настойчивостью в решении задачи (измеряемой как время, потраченное на задачу) и величиной усилия. Следует заметить, однако, что в рассматриваемой работе не было попыток ни систематизировано варьировать ожидания успеха и неудачи как ситуативно зависимые параметры, ни сколько-нибудь точно определить исходный уровень субъективной вероятности успеха, ни объяснить причины прекращения субъектом работы над задачей.

В работах Н. Физера фокус внимания смещен именно на эти проблемы: настойчивость исследуется в условиях взаимодействия мотивов и ситуативно усиленных ожиданий путем одновременного варьирования обоих факторов. Это позволяет прояснить ряд вопросов о связи настойчивости как с исходными ожиданиями успеха и неудачи, так и с индивидуальными различиями в силе мотивов достижения и избегания. Мотив достижения в этих работах оценивался по результатам ТАТ, мотив избегания неудачи – с помощью опросника Мэндлера-Саразона. Динамику проявления настойчивости, согласно основному исходному допущению Н. Физера, определяет снижение ожиданий успеха при повторяющихся неудачах в решении задачи. Эта гипотеза проверялась в эксперименте с искусственным формированием ожиданий успеха. С этой целью использовалась инструкция, инсценирующая социальную оценку сложности задач – «норму успеха». В качестве задач использовались традиционные неразрешимые головоломки, которые представлялись испытуемым как «легкие» или «трудные». В одну из двух экспериментальных групп вошли испытуемые с выраженным мотивом достижения и слабой тенденцией избегания, а в другую – с доминированием мотива избегания и слабым мотивом достижения. Поляризованные таким образом сразу по двум критериям группы продемонстрировали яркие различия в проявлении настойчивости при одинаковой схеме сформированных ожиданий успеха: субъекты с доминированием мотива достижения и низкой тревожностью проявляли большую настойчивость в решении «легкой» задачи, а субъекты, находящиеся на противоположном полюсе шкалы «достижение – избегание», - в решении «трудной» задачи.

Это противоречит данным упоминавшейся выше работы Д. Старнеса и О. Зинсера и связано с излишней, по-видимому, абсолютизацией авторами этих работ обнаруживаемых ими коррелятов поведенческой настойчивости, число которых при известной доле экспериментальной изобретательности может оказаться просто неограниченным. В этом заключается один из существенных недостатков обсуждаемого мотивационного подхода к исследованию настойчивости.

На наш взгляд, одним из самых слабых мест рассматриваемого направления является то, что, сделав акцент на количественных критериях проявления настойчивости, оно в процессе своего становления и развития выработало только два показателя, на основании которых оценивается настойчивость: либо число попыток, либо (чаще всего) общее время, потраченное субъектом на решение задачи, - и это при богатейшем выборе тестирующих задач, решение которых вовлекаются совершенно разные психические структуры. Действительно, в работах по persistence отсутствуют даже попытки построения шкал специфических трудностей, преодолении которых человек проявляет настойчивость, практически отсутствует содержательный анализ преодолеваемых препятствий в их соотношении со стабильными и ситуативными характеристиками субъекта.

Вместе с тем безусловной заслугой рассмотренного направления является акцент на двойственном характере детерминации проявлений настойчивости – стабильными личностными чертами и ситуативными влияниями. Правда, следует признать, что содержательно идея двойственной детерминации разработана в данном подходе слабо. По-видимому, в рамках позитивистской методологии данная проблема не может быть решена до конца: объявляя детерминантами поведенческого феномена то, что удалось измерить в той или иной ситуации, едва ли возможно выявить его реальные детерминанты. Тем не менее идея исследования настойчивости как мотивационного феномена с двойственной детерминацией, а также разработанные методические средства и ряд конкретных экспериментальных фактов, обнаруженных в исследованиях этого направления, представляют несомненный интерес для исследования волевой регуляции.

Поскольку проблема воли в американской психологии оказалась поглощенной исследованиями мотивации (Миллер Д., Галантер Ю., Прибрам К. «Планы и структура поведения»), в этих исследованиях стали выявляться факты, требующие для своего объяснения понятий выбора, намеренности, самоподкреплений, настойчивости, упорства и пр., что заставило авторов аналитического обзора теорий мотивации сделать справедливое заключение о неявно выраженном возвращении проблемы воли в психологию (Аркес Х.Р., Гарске Т.П. «Psyhological theories of motivation»). Наряду с попытками объяснить волевые проявления в теориях мотивации имеются и прямые обращения к понятию воли. Ряд работ посвящен анализу феномена безволия или, точнее, поведения, характеризуемого как проявление слабости воли.

Дж. Ньюттен в созданной им теории мотивации выделяет волевые действия как личностные. Формирование воли он связывает с развитием представлений человека о собственных динамических силах, т.е. с формированием образа потребностей и осознаваемой схемы своих мотивов. Действие становится волевым, когда субъект признает его исходящим от него самого, когда личность принимает решение о действии. Дж. Ньюттен связывает порождение волевого действия с осознанием ситуации в целом (мотивов, условий), с изменением значений для себя различных факторов и способностью действовать в соответствии с этими значениями.