Я аккуратно положила волосок обратно в футляр и повернулась к Жене. Он упал на диван, схватил чашку с уже остывшим чаем и залпом выпил.

– Блестяшки… вампиры… люди-рыси… – пробормотал он. – И все правда…

– Да уж точно не глюки! – улыбнулась я и села рядом с ним. – Прости, если напугала тебя!

– Я словно оказался на том свете, – прошептал Женя.

– На самом деле все просто, – ответила я, стараясь говорить будничным тоном. – Грег – бывший вампир, Дино – его друг, но вампир настоящий. Я как раз начала рассказывать тебе про Воя. Так вот, блестяшки что-то вроде постоянных спутников летунов, ведь раньше они были… блохами в их шерсти.

– Кем?! – изумился Женя.

– Ну не будем вдаваться в подробности! – улыбнулась я. – Когда я находилась в Нью-Йорке, Вой напал на меня и унес в Ирландию на одну из баз летунов. Там-то я и познакомилась с Искрой и ее компанией. Влад сообщил Грегу о моем похищении, тот вызвал Дино. И именно он спас меня от неминуемой гибели. Летуны когда-то были слугами вампиров, и по сей день те являются для них чем-то вроде богов. Дино беспрепятственно унес меня со свадебной церемонии, ведь Вой хотел сделать меня своей официальной женой. Но в цветах, украшающих мои волосы, запутались Искра, Капелька и Лучик. И поневоле унеслись вместе со мной в Москву. Дино потом вернул их обратно. Но вот Капелька, вернее то, что от нее осталось после смерти, была похоронена мной во дворе. И как ты слышал, чудесным образом воскресла.

– Но как ее вызволить? – спросил Женя. – Ты-то что можешь сделать, если Капелька сейчас в Москве, а ты здесь?

– Свяжусь с Грегом, расскажу ему о ситуации. Он что-нибудь придумает! – ответила я.

Мы замолчали. Каждый думал о своем. Я понимала, что Женя ошарашен всем услышанным и увиденным, и нужно время, чтобы он переварил информацию и сделал какие-то выводы. И я очень надеялась, что его чувство ко мне пройдет после таких потрясений. Одно дело – любить соседскую девчонку, простую и понятную тебе, и совсем другое – странную девушку, влюбленную в оборотня и общающуюся с вампирами и прочими потусторонними существами.

В дверь постучали. Женя сразу вскочил. И когда вошла мама, он начал горячо благодарить ее за вкусные блины. Учитывая, что мы не съели ни одного, это выглядело несколько странно. Мама внимательно посмотрела в его лицо, кивнула и сказала «не за что» и «на здоровье».

– Засиделся я! – добавил Женя.

– Я тебя провожу! – откликнулась я и встала.

– Но вы ничего не ели! – явно огорчилась мама.

– Заучились совсем! – с улыбкой ответила я.

Женя жил несколькими этажами выше, и я вышла за ним на лестничную клетку. На душе было муторно, и я уже жалела, что открылась ему. Это было какое-то наваждение, я поддалась порыву, взволнованная его признанием, и не выдержала. И сейчас непродуманность моих действий начинала угнетать. Женя внимательно посмотрел мне в глаза. Его лицо приняло серьезное выражение.

– Не переживай так, Лиля! – четко произнес он. – Все правильно! И я благодарен тебе за доверие! Но мне нужно все это переварить!

– Конечно! – кивнула я.

– Можешь на меня рассчитывать в любом случае, – тихо продолжил он. – Я буду молчать обо всем и всячески тебе помогать.

– Спасибо! – ответила я и чмокнула его в щеку. – Завтра вечером мы едем в деревню. Отец вернется в воскресенье, а я хочу остаться еще на несколько дней.

– Думаешь встретиться с… Владом?

Он вскинул на меня глаза. В них легко читалась тревога.

– Это необходимо, – прошептала я, с трудом справляясь с приступом тоски.

– Звони в любое время! – сказал он, резко отвернулся и побежал по лестнице вверх.

– Ладно! Пока! – бросила я вслед и открыла дверь квартиры.

Но Женя вдруг начал спускаться обратно. Я замерла. Он подлетел ко мне с покрасневшим лицом, сунул в руку скомканный лист и быстро сказал:

– Сейчас это уже не имеет никакого значения. Но я написал это, думая о тебе, и все никак не решался отдать. Акростих.

– Спасибо, – растерянно произнесла я.

Но Женя не ответил и ринулся вверх по лестнице.

В коридоре меня перехватила мама.

– Ты что, сегодня объявила голодовку? – недовольно поинтересовалась она. – Времени уже бог знает сколько, а ты никак не поужинаешь! Марш на кухню! – притворно грозным голосом добавила она.

Я засмеялась, но перечить ей не стала. На кухне сидел отец и ел блины. Увидев меня, заулыбался.

– Ну что, все в порядке с машиной? – спросила я. – Завтра точно поедем?

– Точно, точно! – закивал он. – Я с работы уйду пораньше, так что часам к четырем будь наготове. Это Женя был?

– Да, помог мне кое в чем… по учебе, – уклончиво ответила я.

– Хороший парень! – одобрительно произнес он. – Я бы на твоем месте…

– Пап! – оборвала я и налила себе чай.

– Ладно, буду сохранять нейтралитет! – легко согласился он.

Поев, я вернулась в комнату и уселась на диван. И тут вспомнила о листе бумаги, который перед походом на кухню засунула в джинсы. Расправив его, увидела стихотворение. Я смутно помнила, что такое акростих, но заметив, что начальные буквы Женя выделил жирным шрифтом, и прочитав их сверху вниз, сразу поняла, что это.

Д авно хочу тебе сказать:

Л юбовь меня переполняет.

Я для тебя лишь друг, я знаю!

Л юбовь приходится скрывать

И улыбаться… Но опять,