Информационное общество: трансформация коммуникативных практик актора

К значимым тенденциям современного мира относится размывание границ между культурами, навязывание «чужих» (а чаще «чуждых») ценностей и норм при помощи средств массовой информации и современных IP-технологий. Это приводит к изменению динамики социокультурного развития, к трансформации социальных связей и форм человеческого бытия, к нивелированию культурных различий – что, в свою очередь, разрушает живое многообразие культуры и сужает возможности самоидентификации общества как полноценного самобытного образования^[16].

Ответом на это явилось возникновение явления поликультурности, задающего собственную межкультурную систему координат, которая по-новому определяет и структурирует архитектуру общества. По мнению Н. Смита, множество современных культур не сводимо к какой-то одной модели, так же как и не может быть описано «акультуральной теорией», предлагающей культурно- нейтральный механизм. «Признание разнообразия культур и случайности всех ценностей приводит к формулированию плюралистической этики» ^[17].

Позиция Н. Смита сочетается с тремя моделями отношений (по M. Gordon), к которым Э. Гидденс прибегает для объяснения культурного плюрализма в социологии^[18]:

1) ассимиляция, предполагающая утрату актором собственных обычаев и перестройку поведения в соответствии с ценностями и нормами большинства;

2) так называемый плавильный котел, когда идет процесс формирования новых образцов культуры;

3) модель культурного плюрализма.

Согласно последнему определению, «оптимальное решение заключается в создании плюралистического общества, в котором за всеми многообразными субкультурами признаются равные права» ^[19].

Процессы формирования множественности как адаптивного реагирования на кардинальные социальные преобразования можно проиллюстрировать данными анализа процесса перехода российского общества к рыночной экономике

С нашей точки зрения, глобализационные тенденции создали рыночные отношения, в которые одномоментно были втянуты многие россияне. И как только это стало обретенным социальным явлением, российское общество начало осущетствлять «переход» к рыночной экономике. Этим объясняется (согласно многочисленным социологическим данным 1995 - 2000 гг.) негативное отношение к рынку, понимание данного явления как болезненного, чуждого для большинства населения. Одновременно в эти годы наблюдается усиленное внимание к особенностям и разнообразию культур – этническим, элитарным, закрытым (эзотерическим), малых народов и т.д.

Данные показатели коррелируют и свидетельствуют о нахождении возможных стратегий социальной адаптации в обращении актора к поликультурной модели взаимодействия с реальностью.

Наметившиеся тенденции культурной плюрализации, заданные контекстом социального приспособления, акцентируют внимание на процессе идентификации и в целом на проблеме идентичности. А.Клосковска подчеркивает: «Культурный полиморфизм каждой нации порождает множество вариантов личных валентностей и идентификаций... Интернализация разнообразных элементов, принадлежащих массе отличных друг от друга культурных систем, создает множество идентификаций» ^[20].

Рассмотрим вопрос формирования идентификации более подробно. Конструирование элементов социальной структуры можно осуществлять, проводя, как правило, либо дедуктивные, либо индуктивные рассуждения. Однако существует точка зрения, предлагающая сочетать оба вида рассуждений. Так, О.П. Гон, П.О. Миллер и Г. Раппапорт отмечают, что «если теория Хэллоуэлла предлагает анализировать процесс конституирования Я «снаружи», двигаясь от культуры (и социальной структуры) к внутреннему опыту, то подход Найсера - это обратный путь, т.е. движение «изнутри», от ментальных процессов - к социальному опыту индивида. Согласование этих путей позволяет определить культурную идентичность» ^[21]. В рассуждении О.П. Гона и др. отмечается, что в целом сочетание обеих тенденций позволит задать социальный конструкт, т.к. в этом случае определяются инвариантные качества, неизменные в различных системах и необходимые нам для определения понятия «идентичность» ^[22]. Более того, в данном целостном воссоединении, как нам видится, отпадает необходимость в анализе индивидуальных изменений (снимается излишняя психологическая коннотация), т.к. они становятся непроявленными (латентными) компонентами социальной структуры. Другими словами, мы, подразумевая уникальность актора, выводим его психологические особенности и переживания «за скобки», акцентируя внимание на социальной структуре и социальном опыте актора. Культурную идентичность можно определить как «форму рефлексивного оценочного самосознания, принадлежащую тому аспекту самости, который обращен к ценностям и практикам, общезначимым в пределах того или иного культурного сообщества» ^[23], т.е. как социокультурный феномен, исследование которого можно отнести к предметной области социологии.

«Индивидуальное социальное действие и творчество протекают в рамках... “локального интенционального мира”. Последний образован социальной (общезначимой) системой норм, ценностей, идеалов и оценок, которые являются следствием культурно-специфической концептуализации вещей, у людей и отношений между ними» ^[24]. О. Гон и др. считали, что недостатком итогового синтеза идей Хэллоуэлла и Найсера выступает некоторая статичность понятия «культурная идентичность», которое оставляет в тени конкретный процесс взаимного конструирования самости и культуры. Между тем, это взаимное конструирование осуществляется преимущественно посредством общезначимых коммуникативных практик, в ходе которых, собственно, и происходит «участие индивида в культуре» в рамках персонального нарратива, касающегося прошлого опыта. Идентичность актора зависит от того, как он сам себя интерпретирует, находясь в заданном общественном дискурсе. «Не только объяснение, но и первичная идентификация какого-то вида или типа социального действия возможна лишь относительно социальных контекстов, в которых оно реализуется, институтов, гарантирующих его осмысленный и предсказуемый характер, нормативных систем, определяющих соответствие осуществляемой деятельности идеальному образцу» ^[25]. Этим задается круг центральных проблем, интересующих представителей интерпретативной социологии (Э. Гофман, А. Шюц и др.), в котором определяются социальное взаимодействие (интеракция) и социальная идентичность в связи с субъективной интерпретацией, представляющей собой особый вид конструирования социальной реальности. И наоборот, адаптивно-интерпретативный процесс субъекта адаптации дает возможность зафиксировать, уточнить или восстановить собственную идентичность. Понятие идентичности описывает функционирование человека как интегрированной биосоциальной истемы, составляя контрапункт для внешних и внутренних сил, которые эту интегральность создают и нарушают^[26]. В понятии идентичности (в онтологическом аспекте) одновременно содержится мысль об индивидуально-социальной природе человека и возможности создания актором в интеракции с внешним миром собственно бытия. В позиционном аспекте, согласно представлениям некоторых авторов (Дж. Поттер, Дж. Шоттер, К. Гиркен), под влиянием дискурса формируется персональная составляющая идентичности, воззрение на власть, манеры повседневного поведения людей и пр. ^[27]

Идентичность в функциональном аспекте является синтезом диалектических связей между стабильностью и изменением, между познавательным, эмоциональным и поведенческим аспектами функционирования человека, между сознательным и бессознательным, между непрерывным течением событий повседневного мира, включающего кризисы и точки разрыва, создающие возможность за счет новообразований осуществлять переходы на новый уровень развития.

Современное информационное общество имеет ряд характеристик, отличающих его от других типов обществ:

1. Совершенствование разного рода информационных технологий и активное их внедрение во все сферы повседневной жизни обусловило рост возможности накопления и переработки информации;

2. Характер отношения к информации становится основанием нового социального неравенства;

3. Появился так называемый «мировой информационный порядок»^[28], выражающийся в глобализации СМИ и коммуникаций;

4. Возникли новые формы коммуникации: «мобильные телефоны сделали возможным «микро-координацию», осуществляемую индивидом в процессе передвижения по городу. Микро-координация – мобильная практика, которая позволяет координировать встречи в ближайшем будущем»^[29], общение в социальных сетях: «В современных условиях виртуальные социальные сети становятся базовым инструментом, с помощью которого пользователи постоянно отслеживают и наращивают свою сеть контактов»^[30] и пр.

5. Трансформация самой структуры коммуникативного опыта человека. Другими словами, в среде новых информационных технологий характерной особенностью коммуникации становится постоянная необходимость «достраивания», конструирования как образа партнера по коммуникации, так и правил взаимодействия с ним. Дж. Винсент писал по этому поводу: «Пользователи мобильных телефонов в процессе разговора подчиняются некому набору «правил чувств»; при этом показ или скрытие тех или иных чувств зависит не от выражения лица собеседника при личном общении, а от информации о событии, которая передается электронными средствами…Таким образом, мобильный телефон становится доверенным лицом и посредником для передачи электронных эмоций, как положительных, так и отрицательных, при общении с помощью информационно-коммуникационных технологий, в частности, мобильных телефонов»^[31].

6. С развитием интернета усилилось размывание статусных позиций в виртуальных сетевых организациях.

Таким образом, можно говорить о том, что основной особенностью современного информационного общества является коммуникация. Теперь было бы логичным перейти к описанию новых распространенных способов коммуникации, которыми различные информационные технологии обеспечили современное общество.

Коммуникация посредством мобильных телефонов. Можно выделить два основных вида коммуникации посредством данной технологии:

1. Во-первых, это общение посредством SMS-сообщений. Этот тип общения имеет свою собственную «культуру» и стиль мышления^[32]: возникают специфические сокращения слов, слоганы, а также сочетания символов, которые означают определенное слово или действие.

2. Во-вторых, коммуникация посредством звонков. В отличие от стационарных телефонов, которые подключают друг к другу определенные места, мобильный телефон дает возможность подключения человека к человеку, делая, тем самым, повседневную жизнь индивидов более гибкой. Более того, во время разговора по мобильному телефону, человек создает свое личное пространство в более обширных общественных местах: «Мобильные технологии, включая телефоны, производят пространства, которые исключены во времени и пространстве от конкретного физического места»^[33]. Таким образом, мобильный телефон позволяет, словами немецкого философа Новалиса, «быть повсюду дома»^[34].

3. Коммуникация посредством интернета. Интернет является местом для создания различных «виртуальных сообществ»^[35], т.е. определенных групп людей, которые участвуют в социальном взаимодействии и имеют какие-либо общие связи между собой в определенных пространственно-временных рамках. Попадая в определенное виртуальное сообщество, пользователь, как правило, получает свой собственный статус, более того, он должен следовать определенным нормам, которые существуют в данном сообществе. В противном же случае он может быть исключен из данного сообщества (например, удален из друзей или же может получить «бан»^[36], т.е. быть лишенным каких-либо прав пользователя). Коммуникация в виртуальном пространстве имеет свои специфические черты, которые, в последнее время стали распространяться и на общение в физическом пространстве: «обыденное сетевое общение характеризуется примитивизацией языка, введением в него антиграмматики, заключенной в употреблении «а» вместо безударного «о» и наоборот, «и» вместо безударного «е» и наоборот, «цц» вместо «тс», «тьс», «дс», также «жы» и «шы» вместо «жи» и «ши», «щ» вместо «сч» и наоборот, «йа» вместо начального «я», «ф» или «фф» вместо «в», противоположном использовании оглушенных звонких и глухих согласных, а также в слиянии слов воедино без пробела»^[37]. Также виртуальному общению присуща фамильярность, которая сегодня начинает использоваться подростками, привыкшим к такому виду коммуникации, в формально-ролевом общении, что зачастую приводит к многочисленным неловким ситуациям и нарушению этических правил поведения.

Таким образом, появление и распространение различных информационных технологий явилось причиной преобразования повседневной жизни общества: появились новые практики и тактики коммуникации, индивиды стали перестраивать свою привычную жизнь для того, чтобы освободить время для пользования интернетом, были кардинально изменены и ускорены способы поиска нужной информации. В этой связи, следует обратиться к изучению различных теоретических подходов, которые делают упор на изучение способов организации индивидами социальной жизни, учитывая при этом различные технологические объекты с точки зрения их роли в конструировании повседневности.