III. Обострение борьбы в советском руководстве в

Послевоенное время

Объективные и субъективные причины, вызвавшие обострение этой борьбы:

Во-первых, борьбой за власть в преддверие возможного ухода вождя с политической арены, борьбой во многом спровоцированной им самим (его известным высказывание 1946 г. о о его возможных приёмниках: на посту Председателя СНК -Вознесенском, на посту генсеком ЦК ВКП (б) -Кузнецове) чтобы её участники взаимно ослабили или убрали друг друга, чтобы затем победители были бы устранены Сталиным

Во-вторых, по мнению Вдовина, растущими противоречиями в советском партийно-государственном руководстве в отношении стратегии социально-экономического, внутриполитического и внешнеполитического развития страны.

а) «Ленинградская группа» лидером которой был Жданов, которого
поддерживали Вознесенский, Кузнецов, Родионов, Попков, Попов,
Доронин и некоторые военачальники ориентировалась на первоочередное
решение внутренних политических, экономических и гражданских проблем,-
смещение приоритетов хозяйственного развития в сторону группы «Б»,
решение проблем политического образования, подготовка новой
Конституции и новой Программы партии.

б) С другой стороны, Берия, Маленков, Каганович,Шкирятов, Абакумов,
часть генералитета и др., связанных с руководством ВПК и делавшего ставку

 

на его всемерное развитие как главного инструмента для победы социализма и коммунизма в предстоящей новой мировой войне с империализмом

В-третьих, как полагают западные исследователи Н.Верт, Д.Хоскин,

растущими опасениями советского руководства и прежде всего Сталина, что соприкоснувшись с внешними по отношению к системе реалиями и испытав на себе вакуум и некомпетентность гражданской власти в 1941 г., армия могла потенциально стать центром кристаллизации идей, опасных для режима. К тому же, пользуясь огромным престижем -военачальники, особенно Жуков, взявший Берлин, были не менее популярны, чем Сталин и его окружение. Поэтому уже в 1945 г. и были употреблены три средства, чтобы предупредить возможную со стороны военных: - идеологическую интеграцию армию в партию;

- опала в отношении военных руководителей;

- обезличивание истории войны

В-четвёртых, Сталин опасался буржуазного перерождения советской партийно-государственной элиты, о чём предупреждал в своих работах Троцкий. Поэтому его подготовка новой «большой чистки» встревожила советскую правящую элиту, старавшуюся обезопасить себя от такой перспективы, овладением всей полноты власти в партии и государстве

В-пятых, сказались и такие субъективные личностные факторы как личные симпатии и антипатии, семейственность, клановасть в верхних эшелонах советской правящей элиты.

 

Соратники И.В.Сталина, занимавшие ключевые посты в пар-
тийных и государственных структурах власти, были вовсе не единой и
однородной командой, как могло казаться в свете показного почита­ -
ния и славословий, расточавшихся в адрес лидера. Стремясь закре­ -
пить свою власть, они в определенном отношении выступали единой
Командой, но в других — не брезговали древнейшими методами по-
литической интриги. Победы и поражения в невидимой для населения страны борьбе за выход на ближайшие подступы к власти позволяют, по мнению А.И. Вдовина
|различать три этапа в почти восьмилетнем послевоенном сталинском

руководстве. Рубежами между ними выступают март 1949 г. и июль 1951 |.

На первом этапе, (1945- март 1949): Сталин несколько дистанцировался от наиболее влиятельных в годы войны членов ГКО и постарался обезопасить властный Олимп от возможных покушений со стороны генералитета, вышедшего из войны в ореоле спасителей Отечества. К концу войны Советские Вооруженные силы имели в своих рядах 12 Маршалов Со­ветского Союза, 3 Главных маршала и 12 маршалов родов войск, спе­циальных войск, 2 адмиралов флота и 5597 генералов и адмиралов.

Под пристальным вниманием сразу после войны оказался Г. К. Жуков. 27 июня 1945 г. он пригласил на дачу под Москвой знатных гостей. Среди них были военачальники С. И. Богданов, В. Д. Соколовский, В. И. Чуйков. Продолжая праздновать победу, они всячески превозносили вклад в нее Жукова, говорили о нем как о победителе Германии. А на следующий день с записями разговоров был ознакомлен Сталин, и это стало одной из первых причин его по­слевоенного недовольства маршалом.

Западная пропаганда подогревала подозрения в советских верхах в отношении военных, утверждая, что они выступят на ближайших выборах в Верховные Советы союзных республик с альтернативными списками кандидатов в депутаты. Выдвижение на самые высшие по­сты в государстве прочили Жукову.

Для компрометации полководца было использовано так называе­мое дело авиаторов. Командующий Военно-воздушными силами Со­ветской армии А. А. Новиков и нарком авиационной промышленно­сти А. И. Шахурин, по показаниям арестованного в начале 1946 г. маршала авиации А. С. Худякова, были обвинены в приеме на воору­жение самолетов и моторов с производственными дефектами, что ве­ло к большому числу катастроф. На основе сфабрикованных в ведом­стве В. С. Абакумова материалов Новиков, Шахурин и пятеро их подчиненных были осуждены на разные сроки лишения свободь Тень пала и на Маленкова с Берией, отвечавших за работу авиацион ной промышленности. Во время следствия были также получены пс казания о попытках Жукова «умалить руководящую роль в войн Верховного Главнокомандования».

Весной 1946 г. были арестованы 74 генерала и офицера Группы советских войск в Германии по обвинениям в вывозе для себя из Германии и Австрии разного имущества, мебели, картин, драгоценностей. Но вскоре в обвинениях стал фигурировать антиправительственный заговор военных во главе с Жуковым.

Г. К. Жуков был отозван с руководящих постов в Германии, где его заменил маршал В. Д. Соколовский. В марте 1946 г. Жуков получил назначение на пост главнокомандующего Сухопутными войсками Советской армии. А 1 июня 1946 г. состоялся разбор «дела Жукова» на заседании Высшего военного совета. Обвинения против него поддержали Г.М. Маленков и В. М. Молотов. Однако маршалы
И. С. Конев, А. М. Василевский, К. К. Рокоссовский, П. С. Ры­балко хотя и отметили недостатки и ошибки в работе обвиняемого, твердо стояли на том, что заговорщиком он быть не может. Обсуж­дение закончилось выводом Сталина: «А все-таки вам, товарищ Жу­ков, придется на некоторое время покинуть Москву».

3 июня 1946 г. Жуков получил назначение на пост командующего Одесским военным округом. Однако этим дело не закончилось. Про­тив него выдвигались новые обвинения, в частности, в присвоении и вывозе из Германии для личных нужд большого количества различ­ных ценностей. В феврале 1947 г. его вывели из числа кандидатов в члены ЦК, в январе 1948 г. назначили на командование менее значи­мым Уральским военным округом. Сталин, сложивший с себя обя­занности министра Вооруженных сил СССР, передал их сначала Н. А. Булганину (март 1947 г.), затем А. М. Василевскому (март 1949 г.).

В феврале 1950 г. из Министерства Вооруженных сил СССР были выделены Военно-морские силы и образовано Военно-морское министерство (министры — И. С. Юмашев, Н. Г. Кузнецов), а Ми­нистерство Вооруженных сил переименовано в Военное министерст­во. 15 марта 1953 г. оно вновь объединено с Военно-морским мини­стерством в одно — Министерство обороны СССР. Опала Жукова закончилась летом 1951 г., а на XIX съезде партии его вновь избрали кандидатом в члены ЦК.

Жертвами интриг после войны стали и другие представители ге­нералитета (Г. И. Кулик и В. Н. Гордов, изобличенные как «сторон­ники реставрации капитализма в СССР»; флотоводцы Н. Г. Кузне­цов, Л. М. Галлер, В. А. Алафузов, Г. А. Степанов, обвиненные в том, что в рамках соглашений об обмене военно-технической инфор­мацией передали союзникам во время войны документацию на пара­шютную торпеду; Кузнецов был понижен в звании, остальные приго-иорены к различным срокам заключения).

Маршал артиллерии Н. Д. Яковлев (начальник Главного артил­лерийского управления в годы войны, а с 1948 г. заместитель военно-к| министра) постановлением Совмина «О недостатках 57-мм авто­матических зенитных пушек С-60» снят с поста и арестован по обви­нению во вредительстве (февраль 1952 г.). Вместе с ним были арестованы начальник ГАУ И. И. Волкотрубенко и заместитель министтра вооружения И. А. Мирзаханов. Но за 15 с лишним месяцев следствие так и не выявило фактов, которые могли бы дать основание для их осуждения.

Уже к концу войны становились заметными изменения в расстаноске сил в самом Политбюро ЦК. Явно ослабевали позиции стар­ших по политическому возрасту соратников Сталина. Л. М. Каганович |был снят с поста наркома путей сообщения как «не сумевший справиться с работой в условиях военной обстановки (март 1942 г.)

На первом этапе Сталин несколько дистанцировался от наиболее влиятельных в годы войны членов ГКО и постарался обезопасить властный Олимп от возможных покушений со стороны генералитета, вышедшего из войны в ореоле спасителей Отечества. К концу войны Советские Вооруженные силы имели в своих рядах 12 Маршалов Со­ветского Союза, 3 Главных маршала и 12 маршалов родов войск, спе­циальных войск, 2 адмиралов флота и 5597 генералов и адмиралов.

Под пристальным вниманием сразу после войны оказался Г. К. Жуков. 27 июня 1945 г. он пригласил на дачу под Москвой знатных гостей. Среди них были военачальники С. И. Богданов, В. Д. Соколовский, В. И. Чуйков. Продолжая праздновать победу, они всячески превозносили вклад в нее Жукова, говорили о нем как о победителе Германии. А на следующий день с записями разговоров был ознакомлен Сталин, и это стало одной из первых причин его по­слевоенного недовольства маршалом.

Западная пропаганда подогревала подозрения в советских верхах в отношении военных, утверждая, что они выступят на ближайших выборах в Верховные Советы союзных республик с альтернативными списками кандидатов в депутаты. Выдвижение на самые высшие по­сты в государстве прочили Жукову.

Для компрометации полководца было использовано так называе­мое дело авиаторов. Командующий Военно-воздушными силами Со­ветской армии А. А. Новиков и нарком авиационной промышленно­сти А. И. Шахурин, по показаниям арестованного в начале 1946 г. маршала авиации А. С. Худякова, были обвинены в приеме на воору­жение самолетов и моторов с производственными дефектами, что ве­ло к большому числу катастроф. На основе сфабрикованных в ведом­стве В. С. Абакумова материалов Новиков, Шахурин и пятеро их подчиненных были осуждены на разные сроки лишения свободы. Тень пала и на Маленкова с Берией, отвечавших за работу авиацион ной промышленности. Во время следствия были также получены пс казания о попытках Жукова «умалить руководящую роль в войн Верховного Главнокомандования».

Весной 1946 г. были арестованы 74 генерала и офицера Группы советских войск в Германии по обвинениям в вывозе для себя из Гер мании и Австрии разного имущества, мебели, картин, драгоценностей. Но вскоре в обвинениях стал фигурировать антиправительственный заговор военных во главе с Жуковым.

Г. К. Жуков был отозван с руководящих постов в Германии, гД его заменил маршал В. Д. Соколовский. В марте 1946 г. Жуков получил назначение на пост главнокомандующего Сухопутными войска ми Советской армии. А 1 июня 1946 г. состоялся разбор «дела Жукова» на заседании Высшего военного совета. Обвинения против нег поддержали Г. М. Маленков и В. М. Молотов. Однако маршалы
И. С. Конев, А. М. Василевский, К. К. Рокоссовский, П. С. Ры­балко хотя и отметили недостатки и ошибки в работе обвиняемого, твердо стояли на том, что заговорщиком он быть не может. Обсуж­дение закончилось выводом Сталина: «А все-таки вам, товарищ Жу­ков, придется на некоторое время покинуть Москву».

3 июня 1946 г. Жуков получил назначение на пост командующего Одесским военным округом. Однако этим дело не закончилось. Про­тив него выдвигались новые обвинения, в частности, в присвоении и вывозе из Германии для личных нужд большого количества различ­ных ценностей. В феврале 1947 г. его вывели из числа кандидатов в члены ЦК, в январе 1948 г. назначили на командование менее значи­мым Уральским военным округом. Сталин, сложивший с себя обя­занности министра Вооруженных сил СССР, передал их сначала Н. А. Булганину (март 1947 г.), затем А. М. Василевскому (март 1949 г.).

В феврале 1950 г. из Министерства Вооруженных сил СССР были выделены Военно-морские силы и образовано Военно-морское министерство (министры — И. С. Юмашев, Н. Г. Кузнецов), а Ми­нистерство Вооруженных сил переименовано в Военное министерст­во. 15 марта 1953 г. оно вновь объединено с Военно-морским мини­стерством в одно — Министерство обороны СССР. Опала Жукова закончилась летом 1951 г., а на XIX съезде партии его вновь избрали кандидатом в члены ЦК.

Жертвами интриг после войны стали и другие представители ге­нералитета (Г. И. Кулик и В. Н. Гордов, изобличенные как «сторон­ники реставрации капитализма в СССР»; флотоводцы Н. Г. Кузне­цов, Л. М. Галлер, В. А. Алафузов, Г. А. Степанов, обвиненные в том, что в рамках соглашений об обмене военно-технической инфор­мацией передали союзникам во время войны документацию на пара­шютную торпеду; Кузнецов был понижен в звании, остальные приго-иорены к различным срокам заключения).

Маршал артиллерии Н. Д. Яковлев (начальник Главного артил­лерийского управления в годы войны, а с 1948 г. заместитель военного| министра) постановлением Совмина «О недостатках 57-мм авто­матических зенитных пушек С-60» снят с поста и арестован по обви­нению во вредительстве (февраль 1952 г.). Вместе с ним были арестованы начальник ГАУ И. И. Волкотрубенко и заместитель министра вооружения И. А. Мирзаханов. Но за 15 с лишним месяцев следствие так и не выявило фактов, которые могли бы дать основание для их осуждения.

Одновременно менялась расстановка личностей и в высшем партийно-государственном руководстве:

Уже к концу войны становились заметными изменения в расста-1ПИ1К1' сил в самом Политбюро ЦК. Явно ослабевали позиции стар­ших по политическому возрасту соратников Сталина. Л. М. Каганович был снят с поста наркома путей сообщения как «не сумевший справиться с работой в условиях военной обстановки» (март 1942 г.). К. Е. Во­рошилов выведен из ГКО (1944). В. М. Молотов был резко осужден за санкцию на публикацию речи Черчилля в советской печати, обеща­ния ослабить цензуру (декабрь 1945 г.) и даже за согласие в 1946 г. на избрание почетным членом АН СССР, в котором Сталин увидел умаление достоинства «государственного деятеля высшего типа».

«Дело авиаторов» пошатнуло позиции Г. М. Маленкова. В мае 1946 г. он утратил влиятельный пост секретаря ЦК. Однако остался одним из заместителей председателя Совмина и членом Политбюро, возведенным в этот ранг из кандидатов в марте того же года. В мае 1946 г. он возглавил образованный тогда же Специальный комитет по реактивной технике и первые месяцы опалы был сосредоточен на делах этого комитета.

Как некоторое умаление власти Берии следует рассматривать его перемещение с поста министра внутренних дел на пост председателя Специального комитета при ГКО по руководству «всеми работами по использованию внутриатомной энергии урана». На эту должность он был назначен 20 августа 1945 г. Оставаясь в Политбюро, Берия и Маленков пользовались любой возможностью для дискредитации Жданова и его выдвиженцев — Н. А. Вознесенского (председатель Госплана СССР), А. А. Кузнецова (секретарь ЦК), М. И. Родио­нова (председатель Совмина РСФСР).

Неблагоприятно для «ленинградцев» развивались события на международной арене. Вопреки их предположениям, противоречия ме­жду социализмом и капитализмом проявились в большей мере, чем внутренние противоречия капитализма. Объективно виноватыми они оказались и в том, что в подведомственном Жданову Ленинграде был проявлен либерализм в отношении поэтессы А. Ахматовой и писателя М. Зощенко.

Проигрыш «ленинградцев» явственно обозначился 1 июля 1948 г связи с возвращением из опалы Маленкова и назначением его на пост секретаря ЦК. Внезапная смерть Жданова 31 августа 1948 г.ускорила разгром «ленинградцев». В начале 1949 г. от обязанностей секретаря ЦК был освобожден Кузнецов, из Политбюро вывели Вознесенского. Падение «ленинградцев» еще больше ослабило пози­ции «старой гвардии» — Молотова, Микояна, Андреева, которые нередко поддерживали их в решении политических вопросов. В марте 1949 г. Молотов утратил пост министра иностранных дел (им был назначен А. Я. Вышинский). Микоян (связанный родственными отношениями с Кузнецовым) был освобожден от обязанностей министра внешней торговли.

Второй период с марта 1949 г. по июль 1951 г.: характеризуется резким усилением в руководстве позиций Маленкова и Берии (шансы по­следнего подкреплялись успешным испытанием атомной бомбы), приближением к властному Олимпу Н. С. Хрущева (в декабре 1949 г. избран 1-м секретарем МК и МГК, секретарем ЦК партии). Параллельно происходило укрепление позиций заместителя предсе­дателя Совмина СССР Н. А. Булганина. В феврале 1948 г. он был переведен из кандидатов в члены Политбюро, а в феврале 1951 г. ут­вержден председателем бюро Совмина по военно-промышленным и по военным вопросам.

В 1949 г. по сфабрикованному при активном участии Маленкова «ленинградскому делу» началось уголовное преследование большой группы руководителей. Первые аресты произведены в августе. Обви­нялись А. А. Кузнецов, М. И. Родионов, П. С. Попков в проведе­нии в Ленинграде Всероссийской оптовой ярмарки без специальной Санкции правительства, Н. А. Вознесенский — в умышленном зани­жении государственных планов, фальсификации статистической от­четности и утере секретных документов. Очевидно, что в связи с арестами «преступников» столь высокого ранга в январе 1950 г. восста­новлена смертная казнь, отмененная 26 мая 1947 г.

Подоплека преследований «ленинградцев» хорошо представлена и подготовленном Маленковым и Берией проекте закрытого письма П|олитбюро членам и кандидатам в члены ЦК от 12 октября 1949 г.: “ Можно считать установленным, что в верхушке бывшего ленинградского руководства уже длительное время сложилась враждебная пар­ши группа... С одним из руководящих членов этой группы Капусти­ным, как выяснилось теперь, во время пребывания его в 1936 г. в Лондоне установила связь английская разведка. Сейчас стало очевидным, что Кузнецов А. и Попков имели сведения об этом, но скры­ли их от ЦК... Во вражеской группе Кузнецова неоднократно обсуждался и подготавливался вопрос о необходимости создания Российской коммунистической партии большевиков... и ЦК РКП(б) и о пе­реносе столицы РСФСР из Москвы в Ленинград. Эти мероприятия Кузнецова и др. мотивировали в своей среде клеветническими довода­ми, будто бы ЦК ВКП(б) и Союзное правительство

Проводят антирусскую политику и осуществляют протекционизм в отношении дру­гих народов за счет русского народа. В группе было предусмотрено, что в случае осуществления их планов Кузнецов А. должен был за­нять пост первого секретаря ЦК РКП(б)». Большую долю ответст­венности Маленков и Берия возлагали и на покойного Жданова. Ста­лин не дал своей санкции на рассылку письма, однако карательную машину против «ленинградцев» не остановил.В конце сентября 1950 г. обвиняемые предстали перед судом. Средства массовой информации о нем ничего не сообщали, чтобы не давать повода для слухов о расколе в руководстве страны. После рас­стрелов 26 главных обвиняемых последовала «чистка», закончившая­ся увольнением с работы и осуждением 69 руководителей, обязанных своим выдвижением ленинградской партийной организации, и 145 их близких и дальних родственников.

По мнению А.И.Вдовина. проигрыш «ленинградцев» был обусловлен отнюдь не тем, что их противники оказались более искусными в интригах и аппаратных ком­бинациях. В более широком плане он означал поражение направления в руководстве страной, ориентированного на первоочередное решение внутренних политических, экономических и гражданских проблем — смещение приоритетов хозяйственного развития в сторону группы «Б», решение проблем политического образования и культуры, подготовку новых Конституции и Программы партии.

Третий период с июня 1951 г до смерти Сталина в марте 1953 г.: С арестом министра государственной безопасности В. С. Абаку­мова (июнь 1951 г.) начался этап подготовки более радикальных из­менений в руководстве страной. Министр МГБ, бывший главным ис­полнителем расправы над «авиаторами», Жуковым, «ленинградцами», видимо, не вполне устраивал Сталина как организатор расследовании «преступлений» Еврейского антифашистского комитета.

Преследования комитета перешли в активную фазу со времен: гибели (январь 1948 г.) его руководителя С. М. Михоэлса, подозревавшегося в попытках использовать дочь Сталина Светлану и ее мужа Г. И. Морозова в корыстных интересах евреев. С деятельность¹ ЕАК было решено покончить после образования государства Израиль (14 мая 1948 г.), приезда в Москву в сентябре 1948 г. израильском посланника Голды Меерсон (Меир с 1956 г.) и обнаружившем! В этой связи готовности многих советских евреев переселиться на историческую родину или отправиться добровольцами на войну израильтян с арабами. Все это было расценено как измена социалистической Родине. Не нравились Сталину и дружеские отношения, завязавшиеся у Меерсон с женой Молотова П. С. Жемчужиной.

Советское руководство пыталось удержать Израиль в орбите своего влияния, помогая оружием (и добровольцами – офицерами, пример с другом отца, командующим артиллерией израильской армии), а также беспрецедентным предложением переселить палестинских арабов-беженцев (свыше 500 тыс.) в советскую Среднюю Азию и создать там арабскую союзную республику или автономную область. Его сделал осенью 1948 г. в Сове­те Безопасности ООН советский представитель Д. 3. Мануильский. Однако это не вызвало ожидаемой реакции.

Еврейский «национализм», как и в случае с другими наказанны­ми народами, было решено покарать. 28 ноября 1948 г. Политбюро ЦК постановило «немедля распустить» Еврейский антифашистский комитет. Вскоре по «делу» Комитета были арестованы 14 членов его президиума и активистов.

Абакумов проявил медлительность в организации расследования «дела ЕАК». Появились подозрения, что делает он это намеренно. Такое предположение высказано 2 июля 1951 г. в письме следователя по особо важным делам МГБ М. Д. Рюмина на имя Сталина, кото­рое готовилось с помощью аппарата Маленкова. В нем утверждалось, что Абакумов сознательно тормозил расследование дела «еврейского националиста», врача Я. Г. Этингера, которое позволяло получить сведения о якобы масштабной вредительской деятельности врачей.

Немедленно созданная постановлением Политбюро комиссия в составе Маленкова, Берии, заместителя председателя КПК при ЦК партии М. Ф. Шкирятова, нового министра госбезопасности С. Д. Игнатьева должна была проверить изложенные Рюминым фак­ты. Так зародилось «дело врачей-отравителей», будто бы погубив­ших А. С. Щербакова, А. А. Жданова и намеревавшихся извести других высших руководителей страны, привести к власти Абакумова С заговорщиками из руководимого им министерства.

Правдоподобность существования заговора обосновывалась по­казаниями арестованного заместителя начальника следственной части ПО особо важным делам МГБ полковника Л. Л. Шварцмана, огово­рившего многих своих коллег по репрессивному ведомству и признав­шегося в самых невероятных собственных преступлениях. В раскру­чивании дела использовались письма заведующей отделением лечеб­но-санитарного управления Кремля Л. Ф. Тимашук, по недавним ещё представлениям давшие толчок «делу врачей», в которых отстаи­
вался правильный диагноз смертельного заболевания Жданова. Они
| стали поводом для дискредитации возглавлявшего почти четверть ве­
ка личную охрану Сталина генерал-лейтенанта Н.С. Власика и
Л.Н. Поскребышева, члена ЦК, бессменного заведующего канцеля­
рией руководителя партии с августа 1935 г.

Для Сталина версия о заговоре в МГБ стала большой находкой. Используя жупел еврейского национализма и сионизма, можно было окончательно устранить от власти Молотова, Ворошилова, Микояна, Кагановича, А. А. Андреева и многих других деятелей, имевших родсгвенные связи в еврейской среде.

Кадровые перестановки, оформленные после XIX съезда партии пленуме ЦК 16 октября 1952 г., положили начало этому процессу.Если по решению предшествующего съезда в Политбюро было 9 чле­нов и 2 кандидата, а в Секретариате 4 члена, то новый состав Прези­диума ЦК КПСС (новое название партии и высшему органу партий­ной власти дал XIX съезд] включал 11 кандидатов и 25 членов, Сек­ретариат — 10. Расширение этих структур мотивировалось также уп­разднением существовавшего прежде Оргбюро ЦК.

Новый ареопаг становился своего рода резервом для выдвижения на первый план новых властителей взамен оттесняемых в задние ря­ды. (стенограмма неопубликованной речи Сталина на Пленуме ЦК КПСС 16 окт.1952 г. (по записи Л.Н. Ефремова):

На пленуме Сталин обрушился с резкой критикой на Молотова и Микояна, обвиняя их в нестойкости, трусости и капитулянтстве перед американским империализмом. Как грубая политическая ошибка бы­ло расценено стремление Молотова быть «адвокатом незаконных ев­рейских претензий на наш Советский Крым». Принародно выражено политическое недоверие Ворошилову. В образованном на пленуме, но не предусмотренном Уставом партии бюро Президиума ЦК, помимо Сталина, значились только Берия, Булганин, Каганович, Маленков, Сабуров и Хрущев.

В ноябре 1951 г. начало рассматриваться еще одно «дело», чрева­тое важными политическими последствиями. Было принято постанов­ление «О взяточничестве в Грузии и об антипартийной группе Барамия», в котором утверждалось, что в этой республике вскрыта мин­грельская националистическая организация, которую возглавлял секретарь ЦК КП Грузии М. И. Барамия. Новое постановление ЦК (от 27 марта 1952 г.) о положении дел в Компартии Грузии «уточняло», что нелегальная националистическая группа «ставила своей целью отторжение Грузии от Советского Союза». По этому «делу» арестованы как «буржуазные националисты» 7 из 11 членов бюро ЦК КП Грузии, 427 секретарей обкомов, горкомов и райкомом партии. Арестован весь партийный актив Мингрелии.

В одном из докладов Сталину по этому «делу» Рюмин и Игнатьев изложил подозрения министра государственной безопасности Грузии Н. М. (Ч хадзе в адрес Берии, который якобы готовил заговор против Сталин! Скорее всего, Берия не оставался безучастным к надвигавшейся опасности. Незадолго до марта 1953 г. оказались арестованнымм По скребышев и Власик, неприязненно относившийся к Берии. 15 февраля 1953 г. скончался полный сил комендант Кремля генерал-майор П. Е. Косынкин, назначенный Сталиным на эту должность из своей охраны. Оставаясь на своих постах, они вряд ли позволили бы про явить медлительность в оказании медицинской помощи сражённомуинсультом Сталину, какую продемонстрировали Берия, Маленков и Хрущев. По их распоряжению врачи были вызваны к постели больного только через 10 часов после обнаружения его охраной лежащим на полу в одной из комнат подмосковной Ближней дачи в полупарализованном состоянии.

«Дело врачей» приобрело зримые очертания в ноябре 1952 г., ко­гда на Лубянке оказались начальник Лечебно-санитарного управле­ния Кремля П. И. Егоров, известные профессора медицины В. Н. Ви­ноградов, В. X. Василенко, М. С. Вовси, Б. Б. Коган. Сталин был недоволен нерешительностью министра Игнатьева, приказал отстра­нить от дела одного из главных его вдохновителей — Рюмина. 15 но­ября вместо него был назначен новый следователь по «делу врачей» — заместитель министра госбезопасности С. А. Гоглидзе. Вскоре врачи «дали» нужные показания.

Вопросы о вредительстве в лечебном деле и положении в МГБ были вынесены на обсуждение Президиума ЦК КПСС. Заседание состоялось 1 декабря 1952 г. Судя по дневниковым записям члена Президиума ЦК В. А. Малышева, Сталин говорил: «Чем больше у нас успехов, тем больше враги будут стараться нам вредить. Об этом паши люди забыли под влиянием наших больших успехов, появилось благодушие, ротозейство, зазнайство. Любой еврей-националист — это агент американской разведки. Евреи-националисты считают, что их нацию спасли США (там можно стать богачом, буржуа и т. д.). Они считают себя обязанными американцам. Среди врачей много ев­реев-националистов. Неблагополучно в ГПУ (используется одно из старых названий органов МВД и МГБ. — Авт.). Притупилась бдительность. Они сами признаются, что сидят в навозе, в провале. Надо лечить ГПУ». Лечить принялись безотлагательно».

Уже 4 декабря в постановлении ЦК партии вина за деятельность врачей-отравителей» возлагалась на Абакумова и Власика. Снят с моста министр здравоохранения Е.И. Смирнов. Принято также по­становление «О положении в МГБ», в котором отмечалось, что «партия слишком доверяла и плохо контролировала» его работу, ука­чивалось на необходимость «решительно покончить с бесконтрольно-I гью в деятельности органов».

9 января 1953 г. бюро Президиума ЦК обсудило проект сообще­нии ТАСС об аресте группы «врачей-вредителей». 13 января появилась «хроника ТАСС» о раскрытии органами госбезопасности «тер­рористической группы врачей, ставящих своей целью путем вредительского лечения сократить жизнь активным деятелям Советского
Союза. В числе ее участников были названы девять человек. Шестеро
из них были евреями по национальности, трое — русскими.

22 февраля по всем областным управлениям МГБ разослан приказ,
предписывавший немедленно уволить из МГБ сотрудников еврей-
ской национальности. Однако до суда над «врачами-отравителями»

дело не дошло. Развязки событий по сценарию, известному только его подлинным авторам, не последовало из-за скоропостижной смерти Сталина.

В целом послевоенный период сталинского руководства характе­ризуется значительным сокращением числа руководящих работников еврейского происхождения в советской номенклатуре. А.И.Вдовин: « По данным статистического сборника о руководящих кадрах партийных, совет­ских, хозяйственных и других органов, подготовленного в 1952 г. по указанию Г. М. Маленкова, количество евреев-руководителей среди руководящих кадров центрального аппарата министерств и ведомств СССР и РСФСР сократилось с начала 1945 г. до начала 1952 г. с 516 до 190 человек (с 12,9 % до 3,9 /% в общей массе руководите­лей этого звена, насчитывающей 4 тыс. человек в 1945 г. и 4,9 тыс. в 1952-м). Среди руководителей предприятий и строек (около 4,2 тыс. человек) доля евреев за этот же период снизилась — с 11,2 до 4,6%, среди директоров промышленных предприятий (около 2 тыс. чело­век) — с 12,3 до 4,6 %, среди руководителей НИИ, КБ и проект­ных организаций (около 430 человек в 1945 г. и 1 тыс. в 1952 г.) — с 10,8 до 2,9 %/о, среди руководящих кадров центральной печати (око­ло 300 человек в 1945 г. и 480 в 1952 г.) — с 10,7 до 5,4%, среди руководителей вузов и партшкол (около 730 человек в 1945 г. и 1900 в 1952 г.) — с 10,9 % до 3,1 %. В то же время доля евреев среди сек­ретарей обкомов, крайкомов и ЦК компартий союзных республик (около 770 человек в 1945 г. и 1000 в 1952 г.) сократилась с 1,3 до 0,1%, доля евреев среди наиболее многочисленной когорты руково­дителей основных окружных, городских и районных советских и хо­зяйственных учреждений и организаций (свыше 50 тыс. в 1945 г. и около 57 тыс. в 1952 г.) снизилась с 2,8 до 2, 2%.

Смерть Сталина. Передел власти. В ночь с 28 февраля и

1 марта 1953 г. диктатора сразил удар. Диагноз вызванных на дачу

2 марта врачей был однозначным: инсульт с кровоизлиянием в мозг

3 марта стало ясно, что смерть неизбежна. По радио передали прави тельственное сообщение о болезни И.В. Сталина. 5 марта он умер Миллионы советских людей были искренне опечалены утратои, м< многие связывали с его кончиной надежды на лучшую жизнь.

С этой смертью заканчивалась одна из наиболее противоречивых эпох отечественной истории. Эпоха, вобравшая в себя героизм, энтузиазм, социальное творчество масс, форсированную модернизацию страны, победу в Отечественной войне и утверждение крайне жёстких командных методов их достижения; прорывы к демократии насаждение культа личности вождя, безжалостно уничтожавшего не только политическую оппозицию, но зачастую и ростки здравого инакомыслия.

Гигантское разнообразие мнений и оценок исторический И. В. Сталина до сих пор не позволяет прийти к какому-то единому. По мнении А.И. Вдовина, очевидно, однако, что посмертный суд над Сталиным, начатый по инициативе Бери, а затем Хрущёва, и попытки оценить его роль только негативно и даже полностью вытеснить это имя из истории не удаются

Лекция № 4