Преподобный Нектарий (1857-1928)

Преподобный Нектарий (Тихонов) был учеником скитоначальника преподобного Анатолия (Зерцалова) и старца Амвросия, а впоследствии архимандрита Агапита, широко образованного и духовно опытного монаха. В период его старчествования в Оптиной были еще старцы Варсонофий и Феодосий, а позже преподобный Анатолий (Потапов).

В миру Николая (так звали старца до пострижения в монашество) хотели женить. За советом, жениться ли ему, Николай пошел к престарелой схимнице Феоктисте, духовной дочери святителя Тихона Задонского. Схимница, когда он пришел, сказала ему: «Юноша, пойди в Оптину к Илариону, он тебе скажет, что делать». Николай пошел в Оптину, но он не знал, кто такой Иларион, и спросил одного монаха. Тот улыбнулся на простоту юноши и сказал: «Хорошо, покажу тебе Илариона, только уж не знаю, тот ли это, что нужен тебе» — и привел его к скитоначальнику преподобному Илариону. Николай рассказал о матушке Феоктисте, просил решения своей судьбы, но преподобный Иларион ответил: «Сам я ничего не могу сказать тебе, а пойди ты к батюшке Амвросию, и что он тебе скажет, так ты и сделай».

В то время народу к старцу Амвросию шло столько, что приема у него ждали неделями, но Николая преподобный Амвросий принял сразу же и говорил с ним два часа. О чем была эта беседа, старец Нектарий никому не открывал, но после нее навсегда остался в скиту и домой уже не возвращался ни на один день.

Первое послушание, данное преподобному Нектарию в Оптиной, было ходить за цветами, а потом назначено ему было пономарить. На этом послушании он часто опаздывал в церковь и ходил с красными опухшими, словно заспанными, глазами. Братия жаловались на него старцу Амвросию, а тот отвечал, как было у него в обычае, в рифму: «Подождите, Николка проспится, всем пригодится».

Стал он духовным сыном преподобного Анатолия (Зерцалова), впоследствии скитоначальника, а на совет ходил к преподобному Амвросию.

И отец Амвросий, и отец Анатолий вели Нектария строго истинным монашеским путем. Преподобный Нектарий так рассказывал о том старческом окормлении: «Вот, некоторые ропщут на старца, что он в положение не входит, не принимает, а не обернутся на себя и не подумают: а не грешны ли мы? Может быть, старец потому меня не принимает, что ждет моего покаяния и испытывает? Вот я, грешный, о себе скажу. Бывало, приду я к батюшке старцу Амвросию, а тот мне: „Ты чего без дела ходишь? Сидел бы в своей келье, да молился!“ Больно мне станет, но я не ропщу, а иду к духовному отцу своему батюшке Анатолию. А тот грозно встречает меня: „Ты чего без дела шатаешься? Празднословить пришел?“ Так и уйду я в келью. А там у меня большой, во весь рост, образ Спасителя; бывало, упаду я перед Ним и всю ночь плачу: „Господи, какой же я великий грешник, если и старцы меня не принимают!“»

Однажды старца спросили, не возмущался ли он против своих учителей. Тот ответил: «Нет! Мне это и в голову не могло прийти. Только раз провинился я чем-то и прислали меня к старцу Амвросию на вразумление. А у того палочка была. Как провинишься, он и побьет (не так, как я вас!). А я, конечно, не хочу, чтобы меня били. Как увидел, что старец за палку берется, я бежать, а потом прощения просил».

Получив мантию, отец Нектарий почти совсем перестал выходить из своей кельи, не говоря уже об ограде скита. Даже были годы, когда окна в келье его были заклеены синей сахарной бумагой. Сам он любил повторять, что для монаха есть только два выхода из кельи — в храм да в могилу. Но в эти же годы он учился и читал. Читал он не только святоотеческую и духовную литературу, но и научную, занимался математикой, историей, географией, русской и иностранной классической литературой. Все это для того, чтобы лучше понимать приходивших к нему людей, среди которых было много образованных.

Изучал языки: латынь и французский (по-французски он даже говорил, познакомившись с одним французом, принявшим в Оптиной Православие; по-латыни он часто цитировал). Был близок с Константином Леонтьевым; тот, живя в Оптиной, читал ему в рукописи свои произведения. У художника Болотова, принявшего монашество, он учился живописи. Художник Болотов, окончивший Петербургскую Академию художеств, товарищ Репина и Васнецова, основал в Оптиной иконописную мастерскую, в которой преподавал по методам Академии, и преподобный Нектарий сохранил интерес к живописи до конца жизни.

В это время вдруг обуяло преподобного Нектария желание поехать путешествовать, поглядеть дальние страны. Тут как раз пришло в Оптину требование откомандировать иеромонаха во флот для кругосветного путешествия, и отец архимандрит предложил это назначение батюшке Нектарию. Тот с радостью стал собираться. Только уже перед самым отъездом он пошел за напутственным благословением к старцу Иосифу, а тот не благословил. Так и пришлось батюшке остаться в Оптиной.

В эти же годы учения и духовного возрастания старец начал юродствовать. Он носил цветные кофты поверх подрясника, сливал в один котел все кушанья, подаваемые на трапезе, — и кислое, и сладкое, и соленое, ходил по скиту — валенок на одной ноге, башмак на другой. Еще более смущал он монахов не только в это время, но и в период своего старчествования своими игрушками. У него были игрушечные автомобили, пароходики, поезда и самолетики. По игрушкам он составлял себе представление о современной технике. Еще были у него музыкальные ящики, и он даже завел граммофон с духовными пластинками, но скитское начальство не позволило. Для него характерен был этот интерес к общему течению жизни. До последнего года своей жизни он знакомился с современной литературой, прося привозить ему книжные новинки, расспрашивая о постановке образования в школах и вузах, знал обо всем, что интересовало интеллигенцию. Но все это знание нужно ему было для его служения Богу и людям. Он рассказывал, как однажды, еще до революции, пришли к нему семинаристы со своими преподавателями и попросили сказать им слово на пользу. «Юноши! — обратился он к ним, — если вы будете жить и учиться так, чтобы ваша научность не портила нравственности, а нравственность научности, то получится полный успех в вашей жизни».

В 1913 году оптинская братия избрала преподобного Нектария старцем. Тот, по смирению своему, на соборе братии не присутствовал. Когда его избрали, послали за ним отца Аверкия. Тот приходит и говорит: «Батюшка, вас просят на собрание». А преподобный Нектарий отказывается: «Они там и без меня выберут, кого надо». — «Отец архимандрит послал меня за вами и просит прийти!» — говорит отец Аверкий. Тогда батюшка сразу же надел рясу, и как был — одна нога в туфле, другая в валенке, пошел на собрание. «Батюшка, вас избрали духовником нашей обители и старцем», — встречают его. — «Нет, отцы и братие! Я скудоумен и такой тяготы понести не могу», — отказывался батюшка. Но отец архимандрит сказал ему: «Отец Нектарий, приими послушание». И тогда батюшка согласился.

«Когда его назначили старцем, — вспоминает монахиня Нектария, — он так скоморошничал (юродствовал), что даже его хотели сместить, но один высокой духовной жизни монах сказал: „Вы его оставьте, это он пророчествует“.

Вскоре все, что тогда прообразовывал старец, сбылось. Например, наденет халатик на голое тело, и на ходу сверкают у него голые ноги: в 20-х — 22-м годах даже студенты, курсистки и служащие ходили на службу босые, без белья или в пальто на рваном белье. Насобирал разного хламу: камешков, стеклышек, глины и так далее, устроил крохотный шкафчик и всем показывает, говоря: это — мой музей. Теперь там музей (в скиту. — Ред.).

Взял фонарик электрический, спрятал его под рясу, ходил по комнате и от времени до времени сверкает им: „Это я кусочек молнии с неба схватил и под рясу спрятал— „Да это же не молния, а просто фонарь!“ — говорили ему. „А, догадались!“ Вот и теперь время от времени делает он нам свои небесные откровения, но по великому своему смирению весьма редко и по великой нужде».

Принимал старец в хибарке покойных своих старцев отцов Амвросия и Иосифа, где и стал жить сам. Но по глубокому своему смирению старцем себя не считал, а говорил, что посетители приходят собственно к батюшке отцу Амвросию в его келью, и пусть келья его сама говорит с ними вместо него. Сам же отец Нектарий говорил мало и редко, и притом часто иносказательно, как бы полуюродствуя. Часто давал что-нибудь, а сам уходил, оставляя посетителя одного со своими мыслями. Но этот молчаливый прием в обвеянной благодатью келье величайшего из Оптинских старцев, где так живо ощущалось его личное присутствие, как живого, эти немногие слова его смиренного заместителя, унаследовавшего с даром старчества и его дар прозорливости и любви к душе человеческой, это одинокое чтение и размышление оставляли в душе посетителя неизгладимое впечатление.

Был случай, когда посетил отца Нектария один протоиерейакадемик. «Что же я мог ему сказать? Ведь он ученый, — рассказывал после сам старец. — Я и оставил его одного в батюшкиной келье. Пусть сам батюшка его и научит». Протоиерей же, в свою очередь, горячо благодарил старца за его прием. Он говорил, что, оставшись один, обдумал всю прошлую свою жизнь и многое понял и пережил по-новому в этой тихой старческой келье.

Но не всех принимал старец таким образом. С некоторыми он много и очень оживленно говорил, поражая собеседника своими многими и всесторонними знаниями. В этих случаях он оставлял свою манеру немного юродствовать. После одной из таких бесед его собеседник, также протоиерей с академическим образованием, поинтересовался: «Какой батюшка Академии?» Еще в другой раз отец Нектарий имел разговор с одним студентом об астрономии. «Где же старец окончил университет?» — полюбопытствовал этот последний.

В конце 1917 года паломники приходили в Оптину в смятении, с болью и неуверенностью, порожденными первыми месяцами революции. Многие из них искали ответа на главный вопрос: долго ли еще продержится советская власть?.. И многие были уверены, что оптинские старцы это должны точно знать... Старец никому не подавал ни малейшей надежды на то, что новая власть скоро кончится. Напротив, преподобный Нектарий многим говорил о необходимости терпения, молитвы, подготовки к еще большим испытаниям... Но тем не менее общее состояние у всех, возвращавшихся от него, было бодрое и радостное. Духовные чада старца возвращались из Оптиной, чтобы попасть опять в хаос большевистской революции, но все воспринималось ими совсем иначе. Вспоминались слова Евангелия: «Не бойся, малое стадо!..»

Святитель Тихон, патриарх Московский, не был у батюшки отца Нектария, и батюшка не был у святителя. Кажется, не было и переписки между ними. Однако многие вопросы решались святителем Тихоном в соответствии с мнением старца. Это происходило через лиц, близких к патриарху и общавшихся с батюшкой. Последний на тот или иной вопрос высказывал свою точку зрения или говорил иносказательно, рассказывая о какомлибо случае. Эта беседа передавалась патриарху, который всегда поступал по совету старца.

Положение святителя Тихона было чрезвычайно тяжелым. Власть стремилась разбить христианские устои. Организовывался раскол, выразившийся в так называемом обновленчестве; образовывались и другие группы, основанные не на чисто христианских, а на политических соображениях. В то же время Оптина, находясь под руководством старцев вообще и последнего старца батюшки отца Нектария в особенности, шла по твердому пути, не уклоняясь в стороны. Оптина авторитетом старца распространяла свое влияние во все уголки России, так как к ней текли со всех сторон преданные Церкви люди, несмотря на трудности и опасности. Архиереи, священники и миряне и лично, и письменно, и устно — через других лиц обращались к старцу за разрешением духовных, церковных и житейских вопросов. Взгляд старца на тот или иной вопрос был абсолютным авторитетом и быстро распространялся среди истинно верующих людей, которые и являлись опорой патриарху во всех его начинаниях.

Оптина была закрыта большевиками на Красную Горку (Фомино воскресенье) в 1923 году. Храмы запечатаны. Отец Нектарий был арестован и вывезен в Козельск. Об этом моменте сохранились заметки монахини Нектарии: «В келию свою старец никого никогда не впускал, так что келейники не знали, что там находится. Когда же пришли описывать его имущество, в первый раз вошли туда и келейники. И что же увидели? Детские игрушки! Куклы, мячики, фонарики, корзинки! Делавшие опись спрашивают: „Зачем это у вас детские игрушки?“ А он отвечает: „Я сам как дитя“. Нашли у него церковное вино и консервы — он им и говорит: „Выпейте и закусите“. Они и распили вино. Во время ареста у него распух глаз, и его поместили сначала в монастырскую больницу, а потом в тюремную. Когда он выезжал из монастыря (на санях), последние слова его были: „Подсобите мне“ — это чтобы ему помогли влезть на сани; сел, благословил путь свой и уехал. Мы тогда были там, но его не видели».

После отъезда отца Нектария из Оптиной в его келью большевики привели некоего оккультиста для обнаружения, как они думали, скрытых здесь сокровищ. Известно, что они широко пользовались оккультными силами для своих целей. Была ночь, в келье горела керосиновая лампа. Колдун-оккультист начал свои чародейства, и, хотя лампа продолжала гореть, в комнате наступила мгла. Здесь находилась одна монахиня (их было в это время много в Оптиной). Она взяла четки отца Нектария и ими начертала крестное знамение. Сразу стало светло, а чародей бился на земле в эпилептическом припадке.

По выходе из тюрьмы отец Нектарий сначала жил в селе Плохино в близком соседстве от Козельска, а потом перебрался за пятьдесят верст в село Холмищи.

Рассказывали, что еще во время ареста, когда власть требовала, чтобы батюшка отказался от приема посетителей, ему явились все оптинские старцы и сказали:

— Если ты хочешь быть с нами, не отказывайся от духовных чад твоих!

И старец не отказался. До самой смерти его посещали ученики, знавшие его еще в Оптиной пустыни, и не было ни одного несчастного случая с людьми, приезжавшими к нему.

Скончался великий старец преподобный Нектарий 29 апреля 1928 года.

 

Духовные наставления

◊ Положение Иова — закон для всякого человека. Пока богат, знатен, в благополучии, Бог не откликается. Когда человек на гноище, всеми отверженный, тогда является Бог и Сам беседует с человеком, а человек только слушает и взывает: «Господи, помилуй!» Только мера унижения разная.

◊ Главное — остерегайтесь осуждать близких. Когда только придет в голову осуждать, так сейчас же со вниманием обратитесь: «Господи, даруй ми зрети моя согрешения и не осуждати брата моего».

◊ Еще старец Нектарий говорил: «Россия воспрянет и будет материально не богата, но духом будет богата, и в Оптиной будет еще семь светильников, семь столпов».

◊ Он говорил: «В последние времена мир будет опоясан железом и бумагой. Во дни Ноя было так: потоп приближался. О нем знал Ной и говорил людям, а те не верили. Он нанял рабочих строить ковчег, и они, строя ковчег, не верили, и потому за работу свою они лишь получали условленную плату, но не спаслись. Те дни — прообраз наших дней. Ковчег — Церковь. Только те, кто будет в ней, — спасутся».

◊ Старец определял духовный путь как канат, протянутый в тридцати футах от земли. Пройдешь по нему — все в восторге, а упадешь — стыд-то какой.

◊ Старец говорил о высокой постепенности духовного пути, о том, что «ко всему нужно принуждение. Вот если подан обед и вы хотите покушать и обоняете вкусный запах, все-таки сама ложка вам не поднесет кушанья. Нужно понудить себя, встать, подойти, взять ложку и тогда уже кушать. И никакое дело не делается сразу — везде требуется пождание и терпение.

◊ Человеку дана жизнь на то, чтобы она ему служила — не он ей, — то есть человек не должен делаться рабом своих обстоятельств, не должен приносить свое внутреннее в жертву внешнему. Служа жизни, человек теряет соразмерность, работает без рассудительности и приходит в очень грустное недоумение, он и не знает, зачем живет. Это очень вредное недоумение, и часто бывает: человек, как лошадь, везет и везет, и вдруг на него находит такое стихийное препинание.

◊ Преподобный Нектарий много, с любовью, говорил о молитве. «Молитвой, словом Божиим, всякая скверна очищается. Душа не может примириться с жизнью и утешается лишь молитвой. Без молитвы душа мертва перед благодатью».

◊ Многословие вредно в молитве, как апостол сказал. Главное — любовь и усердие к Богу. Лучше прочесть один день одну молитву, другой — другую, чем обе зараз. Одной-то будто бы и довольно.

Это не значит, что старец ограничивал молитвословие или ежедневное правило одной молитвой. Он говорил о мере новоначальных, которые имели силу сосредоточиться только на одной молитве, а другие читали рассеянно. Это снисхождение к немощи, что старец и пояснил дальнейшим примером. «Спаситель взял Себе учеников из простых безграмотных людей. Позвал их — они все бросили и пошли за Ним. Он им не дал никакого молитвенного правила — дал им полную свободу, льгогу, как детям. А Сам Спаситель, как кончал проповедь, уединялся в пустынное место и молился. Он Своих учеников Сам звал, а к Иоанну Крестителю ученики приходили по своему желанию — не звал их Креститель, а к нему приходили. Какое он им давал правило, это оставалось прикровенным, но молиться он их научил. И вот, когда ученики Иоанновы пришли к Спасителю, они рассказали апостолам, как они молятся, а те и спохватились — вот ученики Иоанновы молятся, а наш добрый Учитель нам ни полслова не сказал о молитве, и так серьезно к Нему приступили, как бы с укором, что, вот, ученики Иоанновы молятся, а мы нет. А если бы ученики Иоанновы им не сказали, то они бы и не подумали об этом (это последнее заметил старец, поглядывая на одну послушницу, которая попросила у него молитвенное правило, узнав, что другим ученикам старец такое назначает). А Спаситель им сице: „Отче наш“. И так их научил, а другой молитвы не давал.

Есть люди, которые никогда не обращаются к Богу, не молятся, и вдруг случается с ними такое — в душе тоскливо, в голове мятежность, в сердце грусть, и чувствует человек, что в этом бедственном положении ему другой человек не поможет. Он его выслушает, но бедствия его не поймет. И тогда человек обращается к Богу и с глубоким вздохом говорит: „Господи, помилуй“. Казалось бы, довольно мы в церкви это говорим и три, и двенадцать, и сорок раз. Это за тех страдальцев, которые даже не могут вымолвить: „Господи, помилуй“, — и за них говорит это Церковь. И Господь слышит, и сначала чуть-чуть благодать, как светоч, а потом все больше и больше, и получается облегчение».

◊ Шестопсалмие надо читать не как кафизмы, а как молитвы. Значение шестопсалмия очень велико: это молитва сына к Богу Отцу.

◊ Преподобного спрашивают, как молиться о тех, о ком неизвестно, живы ли они? «Вы не ошибетесь, если будете молиться как о живых, потому что у Бога все живы. Все, кроме еретиков и отступников. Это мертвые».

◊ Одна женщина говорит старцу: «Батюшка, сильно раздражаюсь», а он отвечает: «Как найдет на тебя раздражение, тверди только: «Господи, помилуй». Ищи подкрепления в молитве и утешения в работе».

◊ Старик-возчик Тимофей падает перед батюшкой на колени. Лицо у Тимофея все преображается верой, умилением и надеждой. «Батюшка, дайте мне ваше старческое наставление, чтобы ваш теплый луч прогрел мою хладную душу, чтобы она пламенела к горнему пути, — после этой мудрой фразы он просто говорит: — Батюшка, у меня слез нет». А старец с чудесной улыбкой наклоняется к нему. «Ничего, у тебя душа плачет, а такие слезы гораздо драгоценнее телесных».

◊ Как-то одна его духовная дочь горестно говорила своей подруге в батюшкиной приемной: «Не знаю, может быть, образование совсем не нужно и от этого только вред. Как это совместить с Православием?» Старец возразил, выходя из своей келии: «Ко мне однажды пришел человек, который никак не мог поверить в то, что был потоп. Тогда я рассказал ему, что на самых высоких горах в песке находят раковины и другие остатки морского дна, и как геология свидетельствует о потопе, и он уразумел. Видишь, как нужна иногда научность».

◊ Часто он говорил: «Я к научности приникаю». Об истории он говорил: «Она показывает нам, как Бог руководит народами и дает как бы нравственные уроки вселенной». Говоря о математике, он любил спрашивать, может ли быть треугольник равен кругу, и часто приводил святоотеческий пример: «Бог — центр круга, люди — радиусы. При приближении к центру они сближаются между собой».

◊ О внешнем делании он говорил: «Внешнее принадлежит вам, а внутреннее благодати Божией. А потому делайте, делайте внешнее, и когда оно все будет в исправности, то и внутреннее образуется. Не надо ждать или искать чудес. У нас одно чудо: Божественная литургия. Это величайшее чудо, к нему нужно приникать».

◊ Он учил внимательности в мысли: «Перестаньте думать, начните мыслить. Думать — это расплываться мыслью, не иметь целенаправленности. Отбросьте думанье, займитесь мышлением. Была „Дума“, которая думала, а не мыслила государственно. Наполеон думал, а Кутузов мыслил. Мысли выше дум».

◊ О жизни он говорил: «Жизнь определяется в трех смыслах: мера, время, вес. Самое доброе, прекрасное дело, если оно выше меры, не будет иметь смысла. Ты приникаешь к математике, тебе дано чувство меры. Помни эти три смысла. Ими определяется вся жизнь».

◊ Однажды старец сказал: «Бог не только разрешает, но и требует от человека, чтобы тот возрастал в познании. В Божественном творчестве нет остановки, все движется, и ангелы не пребывают в одном чине, но восходят со ступени на ступень, получая новые откровения. И хотя бы человек учился сто лет, он должен идти к новым и новым познаниям. И ты работай. В работе незаметно пройдут годы». В это время лицо его было необыкновенно светлым, таким, что трудно было смотреть на него.

◊ В другой раз он сказал: «Одному пророку было явление Божие не в светлом окружении, а в треугольнике. И это было знамением того, что к неисследимой глубине Божией человек не может приближаться и испытывать ее. Человеку позволено испытывать окружение Божества, но, если он дерзает проникнуть за черту, он гибнет от острия треугольника».

◊ Смотрите, какая красота: солнце, небо, звезды, деревья, цветы... А ведь прежде ничего не было! Ничего! — медленно повторил старец, протягивая рукою слева направо. — И Бог из ничего сотворил такую красоту. Так и человек: когда он искренно придет в сознание, что он — ничто, тогда Бог начнет творить из него великое.

◊ Старец Нектарий заповедовал так молиться: «Господи, даруй мне благодать Твою!» И вот вдет на вас туча, а вы молитесь: «Дай мне благодать!» И Господь пронесет тучу мимо.

◊ Старец сказал, что замужество для женщины — это есть служение Пресвятой Троице. Вся ее жизнь в замужестве — есть служение Пресвятой Троице — вот как велика для женщины ее участь быть женой и матерью.

◊ Старец сказал, что когда обокрадут, то не надо скорбеть, а решить, что дали милостыню, и Господь вернет в десять раз.

◊ На вопрос, как возлюбить Христа, старец ответил: «Взять урок у Самого Христа: „да любите друг друга, якоже Аз возлюбих вы“. Прежде всего надо стараться ближнего возлюбить, а с ближнего любовь перейдет на Христа. Но ближнего надо возлюбить искренно, а не с расчетом — тогда только может быть успех».

◊ На вопрос, что делать с дурными помыслами, старец ответил: «Повторяй «Господи, помилуй!» и увидишь, как все земное отходит».

В другой раз он сказал: «Не обращай на них внимания».

◊ Старец говорил, что «раньше благодарили Господа, а теперешнее поколение перестало благодарить Господа, и вот оскудение во всем, плоды плохо родятся и какие-то больные».

◊ Старец советовал, если кому удастся сделать что-либо доброе или подать милостыню, говорить: «Твоим благословением, Господи, совершил я это: „не можете творити без Мене ничесоже“».

◊ Еще старец говорил, что очень хорошо, если Господь долго не слушает молитвы. Нужно только продолжать молиться и не унывать: «Молитва — это капитал: чем дольше лежит капитал, тем больше процентов приносит. Господь посылает Свою милость тогда, когда это Ему благоугодно; тогда, когда нам полезно принять. Если нам что-либо крайне необходимо, тогда следует два-три раза помолиться и за исполнение просьбы надо благодарить Бога. Иногда через год Господь исполняет прошение. Пример брать надо с Иоакима и Анны. Они всю жизнь молились и не унывали, а все надеялись, и какое послал Господь им утешение!»

◊ Старец сказал: «Молись телесно — Господь Бог пошлет Свою благодать в помощь тебе». Это значит, чтобы молиться с поясными поклонами, и когда нужно, то и с земными. Старец даже встал перед иконами, положил медленно крестное знамение на себя и поклонился низенько, коснувшись рукой правой до земли, и мне сказал: «Молись так».

◊ «Молись, чтобы Господь воцарился в сердце твоем — тогда преисполнится оно великим ликованием и радостью, и никакая печаль не в силах будет потревожить его». Для этой цели старец советовал молиться так: «Господи, отверзи двери милости Твоей».

◊ Большое искусство — слово. Слово воскрешающее и убивающее (псалмы Давида). Но путь к этому искусству через личный подвиг, путь жертвы. И один из многих тысяч доходит до него.

◊ Батюшка приучал всячески к терпению. Любимая его поговорка: «Всюду нужно терпение и пождание».