Теософия на немецком языке: Гвидо фон Лист и другие

 

Елена Петровна Блаватская умерла в 1891-ом году. Однако идеи её продолжали жить, а число последователей увеличивалось. И не только в советской России. Но и в странах Европы, и Америки. Наибольшую же популярность идеи Блаватской получат в стране, оккультизм в которой вскоре станет основой внешней и внутренней политики. Речь идёт о Германии.

Теософские общества появились там ещё при жизни Блаватской. В июле 1884-го года в городе Эльберфельде возникло первое Немецкое Теософское Общество под председательством Вильгельма Губбе-Шлейдена.

Губбе-Шлейден служил старшим чиновником в Ко­лониальной Конторе в Гамбурге. Он много путешество­вал, некогда управлял имением в западной Африке, активно занимался политикой. Познакомившись с Еленой Петровной и её неизменным спутником, полковником Олькоттом, Губбе-Шлейден активно включается в работу Теософского общества. Однако именно в это время разразился скандал, связанный с "потайной комнатой" и обнародованием писем Блаватской. В результате Немецкое Теософское Общество распалось.

Позднее, в начале 90-х годов, возникло более широкое немецкое теософское движение. На этот раз оно было связано с популяризаторскими усилиями Франца Гартмана. Будучи профессиональным врачом, Гартман тем не менее проявлял самый живой интерес к паранормальным явлениям. Начав со спиритизма, он постепенно становится верным последователем учения Блаватской. Гартман решает посетить теософов в Мадрасе, приезжает туда аж из Калифорнии (конец 1883-го), где он до того работал коронером. Когда в 1884-ом Блаватская и Олькотт отправляются в поездку по Европе, Гартмана назначают действующим президентом Общества на время их отсутствия.

Работы Гартмана первоначально посвящены розен­крейцерам, Парацельсу, Якобу Беме и другим авторитетам западной эзотерической традиции; он публикует свои статьи в Америке и в Англии. Но, поработав однажды директором санатория «Lebensreform» («Реформы жизни» — общественное движение, возникшее в Германии в конце XIX-го века, представляло собой попытку сгладить противоречия современной жизни, вызванное ростом промышленности и городов), Гартман начинает распространять теософское учение среди своих сограждан.

В 1889-ом году он организу­ет теософский светский монастырь в Асконе. С 1892-го печатает переводы индийских священных текстов и переводы Блаватской в своем журнале «Цветы лотоса». Это первое немецкое издание, титул которого украшен теософичес­кой свастикой [23].

Впрочем, теософия в классическом её варианте осталась ограниченным феноменом в Германии, представленным маленькими и часто враждующими ме­стными группами. Большее признание в этой стране получили различные "ереси" от теософии. Например, антропософия, которой так увлекался российский поэт Андрей Белый.

Основатель Антропософского Общества Рудольф Штайнер начинал как теософ и даже занимал пост генерального секретаря Немецкого Теософского Обще­ства, учреждённого в августе 1896-го года. С 1903-го по 1908-й годы Штайнер издавал в Берлине журнал «Люцифер». Но его мистические христианские интересы отдалили его от прочих теософов индуистской ориентации, в результате чего он и порвал с ними.

Процесс возникновения и развития мистических школ активно шёл не только в Германии, но и в Австрии. История оккультной традиции здесь тесно связана с именем Фридриха Экштейна. Личный секретарь композитора Антона Брукнера, этот блестящий знаток всех наук имел обширные знакомства среди ведущих мыслителей, писателей и музыкантов Ве­ны. Его склонность к оккультизму впервые обнаружилась, когда будучи членом группы «Lebensreform», он практико­вал вегетарианство и писал статьи о доктринах Пифагора и неоплатоников конца XIX-го века. Затем его интересы распространились на немецкую и испанскую мистику, легенды, окружающие тамплиеров, франкмасонов, на вагнерианскую мифологию и восточные религии.

После весьма тёплой встречи с Блаватской в 1886-ом году, Экштейн собрал кружок теософов в Вене. В конце 80-х вышеупомянутые Франц Гартман и молодой Рудольф Штайнер были ча­стыми посетителями этого кружка. Экштейн также состоял в переписке с Густавом Майринком, автором знаменитого «Голема» и основателем теософской ложи «Голубая звез­да» в Праге.

Можно ещё долго перечислять организации теософского толка, возникшие в Германии и Австрии в конце XIX-го, в начале XX-го веков, однако мы ограничимся уже названными. Поскольку именно они определяли атмосферу, в котором развилось эзотерическое учение, которому предстояло стать основой мировоззрения миллионов людей.

Хотя оккультизм был представлен очень разными формами, у него была одна задача. За системами астрологии, хиромантии и спиритизма, за доктринами теософии, за квазинаучными кон­цепциями животного магнетизма и гипнотизма, за архаическими текстами розенкрейцеров, каббалистов и алхимиков стояло отчётливое желание примирить результаты современных естественных наук, научно-техническую революцию с религиозным взглядом на мир, что могло бы вернуть человеку его достоинство и центральное место в универ­суме. Этой же задаче отвечала ариософия, основателем которой считается Гвидо фон Лист.

 

* * *

Гвидо Карл Антон фон Лист родился в Вене 5 октября 1848-го года, став старшим сыном в семье преуспевающего торговца из средних классов. Его мать и отец принад­лежали к торговым семьям, жившим в столице по мень­шей мере на протяжении двух поколений. Семья Гвидо фон Листа проживала в районе города, распола­гавшемся на восточной стороне старого канала Данубе, в самом центре Вены. Биографы утверждают, что у Листа было счастливое детство и надёжный дом.

Молодой Гвидо имел очень добрые отношения с родителями. Листы любили водить своих детей на про­гулки по окрестностям столицы, и эти экскурсии про­будили страсть Листа к природе и сельскому пейзажу. В нём очень быстро обнаружились и творческие способности: свои чувства он всякий раз пытался выразить пером и красками. Поощряя его усилия, отец давал ему уроки живописи и рисунка.

Семья Листа, подобно многим австрийским семьям, была католической, и Лист в должное время принял крещение в храме Святого Петра в Вене. Но в 1862-ом году произошёл случай, выдавший его весьма странное отношение к ортодоксальной религии. Его отец с друзьями, собираясь посетить катакомбы под собором Святого Стефана, решили взять Гвидо с собой. Темнота и низкие своды произвели на мальчика сильнейшее впечатление. Позже Лист рассказывал, что преклонив колена перед разрушенным алтарём в подземной часовне, он поклялся, что когда вырастет, то построит храм богу Вотану. (Напомню, что Вотан — это бог Один в германской интерпретации). Очевидно, он видел в лабиринте под собором дохристианскую усыпальницу, посвященную языческому божеству. Впоследствии Лист утверждал, что его обращение следует датировать этим юношеским откровением.

Гвидо фон Лист хотел стать художником и учёным. Учёность означала для него романтический образ историка, кото­рый может читать прошлое по фольклору и пейзажам. Это желание привело к конфликту с отцом, поскольку тот, несмотря на поощрение творческих способностей Гвидо, прежде всего видел в нём на­следника семейного бизнеса. Лист подчинился отцовским требованиям и занялся коммерческим образованием, но это подчинение не было полным. В рабочие часы он помогал отцу, а всё свободное время посвящал пешим прогулкам и верховой езде по окрестностям, делал зарисовки, записывал впечатления.

Деревенские про­гулки обострили интерес Листа к альпинизму и гребному спорту. Хорошо владея тем и другим видами спорта, он стал активистом Венского гребного клуба и секретарем Австрийской Альпийской Ассоциации. Знаменательно, что его первая публикация появилась в ежегоднике Альпийской Ассоциации. В спорте для него навсегда соединились деятельное брат­ство и величественные стихии гор и рек [23].

Любовь Листа к природе была связана ещё и с желанием уйти от суеты человеческого мира. Он не чуждался общества друзей, но бывал счастлив, если ему уда­валось совершать свои прогулки в одиночестве. Со­хранившиеся описания его путешествий в компании рас­сказывают о странных причудах Гвидо фон Листа. Любое такое путешествие он сопровождал определённым ритуалом, что создало ему репутацию законченного мистика.

Примером таких ритуалов могут служить встречи летнего солнцестояния. После долгого перехода через Мансфельд Лист и его друзья добираются до гостиницы. Разыг­равшийся шторм принуждает группу заночевать там. Лист же покидает товарищей, чтобы ознаменовать сол­нцестояние (приветствовать солнце) одинокой ночёвкой на вершине Гейзельберга.

В другой раз, 24 июня 1875-го го­да, он убеждает четырёх друзей отложить послеполуден­ные дела и сесть за весла. По каналу Данубе они достига­ют развалин древнеримского города Карнунтум, где распола­гаются лагерем и пируют всю ночь. Для его друзей это был просто удачный вечер; для Листа, погруженного в свои фантазии, это была 1500 годовщина победы германцев над римлянами, которую он праздновал огнём и захоронением восьми винных бутылок, которые он выложил в виде свастики [23].

Лист открыто объяснял свое вле­чение к природе неприязнью к современному миру улиц, магазинов и заводов. Ему не нравилась новая Вена: когда бы ни бросал он город ради деревни, он чувствовал, что убегает от "мутного савана метрополии" и "отвратитель­ных сцен дикой погони за прибылью". Современная эко­номика, по мнению Листа, сбила человечество с пути.

«Нуж­но бежать из тех мест, где пульсирует жизнь, искать уединённые островки, которых не коснулась человеческая рука, чтобы поднять магический покров природы» [23].

Его уход в мягкий и спокойный мир природы был бегством от современности, но вместе с тем и от отеческого насилия, принуждавшего его к коммерческой карьере.

Пока отец продолжал руководить делом, Лист мог свободно развивать свои наклонности одиночеством, долгими про­гулками и спортом. Но после смерти Карла Антона в 1871-ом году, Гвидо пришлось самому зарабатывать на жизнь. Впрочеи, и теперь он, отвергнув всяческую коммерцию, предпочитает заниматься литературой и историей.

В течении десяти лет, с 1877-го по 1887-ой годы, он публикует множество статей об австрийской деревне и привычках её обитателей. Его описания местности сопровождались языческими интерпретациями местных названий, обычаев и народных легенд. Одно из первых типичных идиллических описаний группы средневековых замков близ Мелка было опубликовано в «Neue Deutsche Alpenzeitung» в 1877-ом году. Эти первые статьи отличались от юношеских набросков своим отчетливо народническим (volkisch) и националистическим духом.

Все эти годы Лист работает над первым большим романом «Карнунтум» (издан в двух томах в 88-ом), воодушевленным памятным возлиянием на древних развалинах. В 81-ом он опубликовал первые фрагменты из романа. Очарованный "гением" места, Лист всматривался в далекое прошлое Карнунтума. Улицы и великолепные здания вставали вокруг него, призрачные фигуры прежних обитателей проходили перед его мысленным взором; он видел роковое сражение германцев и римлян, приведшее к падению гарнизона в 375-ом году. Для Листа само слово Карнунтум несло вол­нующую ауру старой германской доблести, сигнал, на­поминающий о событии, выведшем древних германцев на арену мировой истории. Карнунтум, описанный в романе, был захватывающей игрой воображения.

Эта история была вдвойне привлека­тельна для немецких националистов Австрии. Во-первых, Лист поместил австрийские племена в авангард победы над Римом. Во-вторых, его повествованием предполага­лось, что родовые племена доримской Австрии и постримских варварских королевств неизменно населяли родную землю. Их "высокая" цивилизация, употребляя термин Листа, только дважды прерывалась за всю историю: впервые, римской оккупацией с 100 по 375 годы и, вторично, с пришествием христианства или "другого Рима". Такое представление событий отра­жало неприязнь Листа к современному католическому состоянию Австрии. Действующее политическое устрой­ство и общепринятое вероисповедание выглядели с этих позиций незаконными — следствием иностранного по­давления немецкой культуры на протяжении многих ве­ков.

Публикация «Кар­нунтума» принесла Листу известность и в кругах австрийского пангерманизма, который связывают прежде всего с име­нами Риттера Георга фон Шонерера и Карла Вольфа.

Шонерер в те годы участвовал в выборах в австрийский рейхсрат и был первым пламенным поборником анти­семитизма и национализма среди немецких нацио­налистов Габсбургской империи. Он произнес свою пер­вую антисемитскую речь перед рейхсратом в 1878-ом году и потребовал экономического и политического союза немецкоязычной Австрии с "Не­мецким Рейхом". С 1883-ем он издавал крайне нацио­налистическую газету «Подлинное немецкое слово», в которой настаивал на германской сущности австрийских немцев и требовал отделения немецких провинций от многонациональной империи. Шо­нерер ездил по провинциям, отыскивая кружки, куль­турные сообщества, спортивные клубы с аналогичными настроениями.

В 1890-ом году Карл Вольф, пангерманист и депутат парламента, начал издавать еженедельный «Вос­точно-Германский обзор»; политический тон его был чуть менее националистичен, чем газета Шонерера. Гвидо фон Лист стал его постоянным сотрудником. В 1891-ом году газета публикует выдержки из новой книги Листа «Мифологические пейзажи Германии», которая представляет собой антологию его фольклорной жур­налистики за предшествующее десятилетие.

Журналистика не была единственным средством, каким Лист поддерживал пангерманизм — он был известен также как лектор и автор пьес. 24 февраля 1893-го года он прочитал лекцию «Немецкий дух», посвящённую служителям культа Вотана. Лист утверждал, что эта вымершая форма веры была национальной религией тевтонов.

Лист продолжает публиковать свою литературную про­дукцию на протяжении всех 90-х годов. Успех ожидал и два следующих его исторических романа о германских племенах. «Возвращение юного Дитриха» (1894) рассказывало историю молодого тевтонца, в V-ом веке насильно обращенного в христианство. Роман заканчивал­ся радостным возвращением отступника к первоначаль­ной религии огнепоклонников. Столь же мелодра­матичной была сага «Пипара» (1895); это двухтомное повествование посвящалось поразительной карьере де­вушки племени Квади из Эбуродунума (Брно), которая прошла путь от римской пленницы до императрицы.

Пангерманисты были единодушны в своей восторженной оценке произведений Листа. Газеты Шонерера и Вольфа публиковали горячие отклики на «Пипару». Редакция «Восточно-Германского Обзора» даже устраивает творческий вечер Гвидо фон Листа.

К концу века Лист добился широкой известности как автор, работающий в рамках неоромантического и националистического жанра. Его творчество целиком посвящено героическому прошлому и религиозной мифологии родной страны. Однако к 1902-му году произошли су­щественные изменения в характере его идей: в воображаемый мир древних гер­манских верований проникли чисто оккультные воззрения.

 

* * *

В этом же году Лист перенёс операцию по удалению катаракты и оставался слеп на протяжении одиннадцати месяцев. Всё это долгое и тревожное время вынужденного безделья, он находил утешение в размыш­лениях над происхождением рун и национального языка. Итогом этих размышлений стало то, что в апреле 1903-го он подготовил и отправил в Им­перскую Академию Наук в Вене работу об арийском протоязыке. Этот документ содержал идею грандиозной псевдонауки, объединяющей немецкую лингвистику и символологию — первая попытка Листа проинтерпретировать средствами оккультного откровения буквы и звуки рун, алфавит, с одной стороны, и эмблемы и знаки древних надписей, с другой. Хотя Академия вернула работу без комментариев, этот небольшой труд разрастался в последующие десятилетия и прев­ратился в шедевр оккультно-националистических изысканий Листа.

История с отказом Академии имела продолжение. В декабре 1904-го Рудольф Бергер поднял вопрос в парламенте, потребовав от министра культуры и обра­зования объяснений причин такого обращения с Листом. Этот запрос был подписан пятнадцатью видными венскими сановниками. Никакого удовлетворения от Ака­демии не последовало, но поднявшийся шум привёл сто­ронников Листа к идее основания «Общества Листа» («Guido-von-List-besellschaft»), которое могло бы финансировать и издавать серии исследований Листа, посвященных национальному прошлому.

2 марта 1908-го года является днём торжественного открытия «Общества Листа», сразу же ставшего необычайно популярным в Вене. Среди его членов — журналисты, писатели, музыканты, учёные, депутаты парламента, активисты Теософского общества и так далее. Идеи Листа оказались приемлемы для многих образованных людей, вышедших из высших и средних классов Австрии и Германии. Привлеченные уникальным соединением национальной мифологии и эзотеризма, эти люди готовы были ежегодно жертвовать обществу по десять крон.

Поощренный поддержкой общественности, Лист написал серию «Ариогерманских исследовательских отчётов» («Guido-List-Bücherei»), которые в основном содержали оккультные интерпретации национального прошлого. Шесть отчётов из этой серии были изданы в виде буклетов под покровительством «Общества Листа». Эти публикации включали в себя объяснения смысла и магической власти рун (GLB-1), изучение политической власти и организации жрецов Вотана (GLB-2 и 2а), эзотерические толкования фольклора и местных на­званий (GLB-3 и GLB-4), словарь тайных арийских письмен в иероглифах и гербовых знаках (GLB-5). В 1914-ом Лист опубликовал свой коронный труд по лингвистике и символологии (GLB-6).

Идеи Листа распространялись тремя основными путями. Его идеология, основанная на конфликте не­мецких и славянских национальных интересов, привлекла народнические кружки Германии, которые также стремились к шовинистической мистике в целях защиты германизма от либеральных, социалистических и "еврейских" политических сил.

Второй путь распространения связан с не­сколькими теневыми народническими фигурами в Германии, чья публицистическая деятельность обеспечила широкую аудиторию идеям Листа во время и после войны. В ноябре 1911-го Лист получил письмо, подписанное псевдонимом Тарнхари; автор утверждал, что является потомком или воплотившейся душой вождя древнего племени Вользунген. Тарнхари сообщал Листу, что его родовые вос­поминания-видения подтверждают реконструкцию ариогерманских традиций и иерархических институтов, выполненную Листом. Во время войны Тарнхари издал две патриотические брошюры и открыл народническое издательство в Лейпциге. Впоследствии Тарнхари окажет определённое влияние на Дитриха Эккарта — человека, воля которого преобразит и Германию, и весь мир.

Третий путь связан с теми, кто подробно разрабатывал его идеи оккультного арийско-германского наследства и размышлял над муд­ростью рун, пророческих наук и тевтонской ас­трологией. Именно это направление деятельности последователей Гвидо фон Листа породило так называемое "ариософское движение", которое получило расцвет в конце 20-х годов [23].

Сам Лист оставался мистическим мыслителем, далёким от проблем организации кружков и обществ своего имени. Единственной структурой, которая обязана ему своим существованием, является небольшая группа "посвященных" внутри «Общества Листа», обозначенная буквами НАО («Hoher Armanen-Orden»). НАО возникла на празднике летнего солнцестояния 1911-го, когда наиболее деятельные и посвященные члены «Общества Листа» в Берлине, Гамбурге и Мюнхене отправились навестить своих австрийских коллег в Вене. Лист принял решение совершить паломничество к избранным местам "земли Остара, где ещё жив дух Хари—Вотана".

23 июня группа посетила катакомбы собора, где юный Гвидо впер­вые ощутил "присутствие языческого бога", и затем на­правилась к другим признанным "святыням", в том числе и в Карнунтум. Предполагалось, что НАО будет форпостом строительства "новой духовной Германии", однако её сектантская природа достаточна очевидна.

Всю войну Лист предавался изучению оккультных и расовых проблем. Его последний "исследовательский отчёт", озаглав­ленный «Арманизм и Каббала» содержал в себе намерение развить разрабатываемую ещё в юности систему оккультных соответствий между различными объектами и качествами физического мира, включая животных, растения, мине­ралы, цвета, звуки, музыкальные знаки, числа, и снабдить их эзотерической интерпретацией. Отчёт так никогда и не был подготовлен к публикации.

И во время войны идеи Листа по-прежнему привле­кали тех, кто искал мистических объяснений трудностям и лишениям. Лист получал множество писем с фронта, в которых его благодарили за утешительные открытия; руны и древние арийские символы находили на камнях, далеких от домашнего очага; они помогали верить в окончательную победу арио-германцев. Книги Листа передавались из рук в руки в окопах и полевых госпиталях.

Из-за голода в Вене, вызванного войной, здоровье семидесятилетнего ариософа было подорвано. Не спасло Листа и любезное предложение Эберхарда фон Брокхузена отдохнуть в его имении около Бранденбурга. По прибытии на вокзал в Берлине, Лист почувствовал себя очень утом­ленным путешествием. Врач диагностировал воспаление лёгких. Утром 17 мая 1919-го года Гвидо фон Лист скончался в берлинской гостинице. Его кремировали в Лейпциге, а урну с прахом захоронили на Центральном Кладбище Вены.

 

* * *

Теперь поговорим об идеях, которые Гвидо фон Лист, излагал в своих работах и которые пользовались самой широкой популярностью как в Австрии, так и в Германии начала XX-го века. Начнём с истории.По мнению Листа, древние тевтонцы обладали гностической религией, позволявшей людям проникать в тайны природы. Вотан (Один) занимал место главного бога в немецком пантеоне. Основными источниками для древней религии служили руны и Эдда (древнеисландский сборник мифологических и героических песен, бытовавших в устной традиции германских народов).

В Эдде Вотан почитался как бог войны и покровитель умерших героев Валгаллы. Он также считался магом и некромантом. Вотан предавался ритуальному самоистязанию, чтобы овладеть магическим видением тайн природы. Если верить оккультистам XIX-го века, эти действия являются формой шаманизма. Ценою боли исполнитель ритуалов приобретает магическую и физиче­скую силу.

Однажды Вотан был ранен копьем и, без­защитный, привязан к дереву на девять ночей без воды и питья. На вершине страданий к нему внезапно приходит понимание рун. Спустившись с дерева, он со­ставляет восемнадцать рунических заклинаний, заклю­чающих в себе тайну бессмертия, способность к враче­ванию себя, искусство побеждать врага в бою, власть над любовными страстями.

Руны общеизвестны как форма древнего северного письма — выразительные, отделённые друг от друга знаки — написанные или вырезанные в дереве, металле, камне; но они также высоко ценились за их "магические" свойства, за способность служить амулетами и заклинаниями. Каждая руна имеет имя и собственную символику, выходящую за пределы её фонетики и бук­вального смысла. Надо признать, что Лист вы­ступил пионером оккультного чтения рун, поскольку он первым связал рунический алфавит с руническими заклинаниями. Лист сопроводил каж­дый стих Вотана особой руной, присовокупив также её оккультный смысл и окончательную формулу заклинания.

Предполагалось, что эти оккультные смыслы и формулы составляют основное содержание вновь откры­той религии "вотанизма". Её классические максимы были таковы: «Познав себя, ты познаешь мир!»; «Заключи в себе мир и ты станешь творцом универсума!»; «Не бойся смерти — она не может убить тебя!»; «Твоя жизнь в руке Бога, доверься ему!»; «Брак — корень арийской расы!»; «Человек — одно с Богом!».

Ударение в этих максимах неизменно падало на внутреннюю силу человеческого духа и его единство с Богом, открывающее гностическую природу вотанизма [23].

Но вотанизм также подчеркивает мистическое единство человека с миром и его магическую власть над ним. Мир здесь описывается как непрерывная череда превращений, как путь через "рождение", "бытие", "смерть" и "возрождение". Вращение планет, смена вре­мен года, процветание и упадок всего живого подтвер­ждают истинность простой циклической космологии. За этой цепью перемен и превращений Лист видел "первичные законы природы". Законы говорили о сокро­венном присутствии Бога в природе. Все вещи Лист представлял себе как проявления духовной силы. Человек оказывался неотъемлемой частью единого космоса и пото­му был вынужден следовать простому этическому правилу: жить в согласии с природой. Расовая чистота выглядела естест­венным следствием верности природе.

Для воссоздания древнего знания Лист использовал понятия современной ему теософии. В поздних его произведениях постоянно встречаешь ссылки на «Тайную доктрину» Елены Блаватской и «Ут­раченную Лемурию» Вильяма Скотта Эллиота с описанием сказочного континента и исчезнувших цивилизаций. Лист больше не употребляет привычное "немцы" и "народ", но пользуется словами "арио-германцы" и "раса", как бы подчёркивая совпадение с пятой корневой расой в исторической схеме Блаватской. Жре­цы Вотана, вопрос о которых Лист впервые поднял в 90-х годах, теперь превратились в просветленную гностическую элиту посвященных (Armanenschaft), что в полной мере соответствовало «Тайной доктрине».

В статье Листа «Таинства ариогерманцев» (1908) основные элементы теософской космогонии в их предполагаемом отношении к арийской вере хлынули потоком. Скрытые и явные божества, рождение мира божественным дыханием, первичный огонь как источник силы, постепенная эволюция космоса в соответствии с подчинением этой силы "законам природы" — всё это получило здесь детальную проработку. Заголовки разде­лов сопровождались теософскими надписями и знаками:

 

 

Лист проявил хорошее знание учения Блаватской, при этом полностью его германизировав. Теософские понятия неявного и явного божества, пяти первоначальных сфер, историю корневых рас и появления человечества Лист сопро­водил мифологическими эквивален­тами, взятыми из германских эпосов. Так, в его описании арио-германцы представляли пятую действующую расу в нынешнем кру­ге, а имена мифических тевтонских гигантов приписывал четырём предшествующим расам. Атланты были признаны родственными титану Бергельмиру, пережившему потоп в северной мифологии, а третья раса — титану Трудгельмиру.

Соглашаясь с Еленой Петровной, Лист полагал, что третья раса (лемурианцы) первой перешла к половому размножению. Две первые расы, родственные Имиру и Оргельмиру, были андрогинами и соответствовали астральной и гиперборейской расам в схеме Блаватской [23].

 

* * *

Политическая мифология Листа о сословии служите­лей Вотана опирается на идею политической власти пос­вященных как в старом, так и новом обществе. Впервые эта идея была сформирована им в лекциях и статьях 90-х годов, но как принципиальный элемент его во­ображаемого мира определилась в 1908-ом.

Термин Armanenschaft, которым Лист определил древнюю иерархию, восходит к адаптации тевтонского мифа, изложенного римлянином Тацитом в «Германии». Римский автор со­общает. что история происхождения древних германцев сохранилась в обрядовых песнях. Этими песнями встре­чали рождение земного бога Твиско и его сына Мануса — основателей расы. В них также пелось о том, что Манус имел трёх сыновей, по имени которых были названы три главных племени древних германцев: племена, жившие на побережье, получили имя «Ингевонов», жившие на континенте — «Гермионов» а прочие — «Истевонов».

В пику Тациту и другим классическими историкам, пытавшимся связать эти имена с географией, Лист ут­верждал. что они указывают на социальные сословия внутри ариогерманского племени. Он полагал, что Ингевоны, Гермионы и Истевоны представляют сельскохо­зяйственное, интеллектуальное и военное сословие соот­ветственно. Интеллектуальное сословие, клан королей-священников, послужило Листу основой для всех дальнейших политических построений. Он гер­манизировал слово Гермион в «Armanen», имея в виду наследников солнечного короля, а их сообщество опре­делил термином «Armanenschaft».

Короли-священники были ответственны за все дела правления и образования древнего общества. Эти обязан­ности были возложены на них по причине их глубокой мудрости. Мудрость состояла в знании германской теософии. Обла­дание этим знанием рассматривалось как абсолютное и священное право политической власти для посвященных, тогда как общество расслаивалось в соответствии с тем, насколько каждый класс причастен к знанию. Лист под­чёркивал, что указанное знание не было одинаково доступно всем членам общества. Он ука­зывал на двухъярусную систему экзотерического и эзо­терического обучения знанию. Экзотерическая доктрина — вотанизм — предполагала популярную форму мифов и притч, предназначенных для низших социальных классов; эзотерическая доктрина — арманизм — имела дело с тайными знаниями и ограничивалась учениками из высшего круга.

Лист описывает Armanenschaft, пользуясь концепциями франкмасонов и розенкрейцеров. Элита свя­щеннослужителей разделялась на три ранга в соот­ветствии с рангами иерархии ложи: ученики, братство и мастера-масоны. Помня о масонских ритуалах, Лист каждый ранг древних священников снабдил особыми знаками, рукопожатиями и паролями.

Поскольку и король, и знать происходили из коллегии мастеров, это сословие абсолютно доминировало в делах правления. Знание священников сочетало в себе науку, религию и право, что позволяло им пользоваться абсолютной властью как учителям, жре­цам и судьям. Органы правления, школы и суды являлись арманистскими центрами или «высшими зонами» (Halgadome). Всякая власть, таким образом, выступала как средоточие законности и святости [23].

Рассказывая историю Armanenschaft, Лист опирался на оккультные материалы розенкрейцеров, военных религиозных орденов и франкмасонства. Он утверждал, что Armanenschaft, подвергнувшееся преследованиям в древней Германии, выжило до насто­ящего времени лишь в силу того, что его таинства тща­тельно оберегались в обществах розенкрейцеров и франк­масонов, рыцарскими орденами и учеными магами Ре­нессанса. Связь между этими различными группами скрывается за запутанной мифологией теософов и атмосферой тайны, окружающей такие общества с момента их основания. Утверждая, что Armanenschaft никогда не умирало, но существовало в тайных сектах, Лист мог допустить, что его собственный культ является продолжением политической традиции, которая должна быть восстанов­лена в Ордене, чтобы слава пангерманизма воцарилась над Европой.

Проекты новой пангерманской империи были разра­ботаны Листом подробно и недвусмысленно. Они пред­полагали безжалостное подчинение неарийцев арийским мастерам в жестко организованном иерархическом госу­дарстве. Определение кандидата на образование или дол­жность в общественных службах, в профессиональной и коммерческой сферах опиралось исключительно на признак расовой чистоты. Героическая ариогерманская раса освобождалась от всякого наёмного труда и прочих унизительных занятий для того, чтобы управлять в ка­честве просвещённой элиты рабскими кастами не­арийских народов.

Лист был уверен в том, что открыл несомненные следы универсального "золотого века" арманизма, причём именно там, где он жил все эти годы. Он искал эти следы в археологических памятниках (насыпных хол­мах, мегалитах, укреплениях и замках, расположённых на древних языческих территориях); в местных названиях лесов, рек и гор. Этими "открытиями" в сфере краеведения и фольк­лористики Лист пытался убедить своих читателей в том, что западная или "австрийская" часть Габсбургской империи могла бы рассматриваться в историческом кон­тексте национального прошлого, как принадлежащая языческой Германии с незапамятных времен.

Представления Листа о национальном прошлом в малой степени опирались на классические методы изучения истории. Скорее, его догадки возникали в результате "пророческих" откровений, которые австрийские и немецкие ландшафты будили в его душе. Так, после прогулки в Гейзельберге (к северу от Вены) Лист пережил состояние транса, в процессе которого стал свидетелем религиозных битв, произошедших в этих местах много веков назад.

Наиболее же плодотворными источниками, подтвержда­ющими существование древней арманистской культуры в Австрии, служили многочисленные народные сказания, легенды и эпосы, которыми Лист, как мы помним, интересовался с раннего детства. Он утверждал, что такие основные персонажи и мотивы волшебных сказок и приговоров, как людоед, спящий король, вольный охотник и крысолов отражают некоторые сюжеты религии Вотана.

Доказав при помощи этих свидетельств факт суще­ствования языческой немецкой культуры, Лист пытается придать большее значение мифу о золотом веке, объясняя при этом падение идеального арманистского мира конк­ретными историческими причинами. Вину за разрушение этого патриархального мира он возлагает на христианство. Его версия христианизации германских земель говорит об ослаблении тевтонских законов и морали, о разрушении немецкого национального сознания. Лист утверждает, что церковная проповедь любви и мило­сердия расшатала строгие евгенические правила "старой арийской сексуальной морали", что новые духовные объединения размыли границы традиционных этнических провинций — и всё это было сделано для того, чтобы принудить немцев к политической лояльности и повино­вению. Наконец, лишив побежденных германцев прежних религиозных ценностей и путей к самоопределению, уда­лось превратить их в рабов.

Все эти моральные и политические преступления могли быть совершены только при условии уничтожения лидеров нации. В соответствии с Листом, деятельность христианских миссионеров началась с унижения Armanenschaft и завершилась его тотальным преследо­ванием. Святилища были уничтожены — как центры ве­роисповедания, образования, управления — и тем самым устранены институциональные основания арманистской власти. Ограбленные и нищие, короли-священники были вынуждены скитаться по стране, в которой никто не признавал их положения и не ценил их священного знания. Многие из них отправились в Скандинавию или Исландию, а те кто остался в Центральной Европе пополнили собой касту отверженных, добывая себе пропитание как медники и лудильщики, странствуя с цыганами и бродячими актерами.

Христианство за­вершило свое преследование Armanenschaft его публичным поношением. Новая вера называла старую орудием Сатаны. Развалины древних храмов обходили стороной; королей-свя­щенников называли "колдунами", руны трактовались как знаки чародейства; а древние праздники — как шабаши. Тех же, кто упорствовал в старой вере, жгли на кострах.

Начиная со средних веков, порабощенные немцы уз­навали свою историю только со слов иностранцев. Лживые хроники римских, греческих и французских авторов убеждали немцев, что до пришествия христианства они существовали в крайне жалком и примитивном состоянии. Пос­кольку христианский заговор уничтожил все следы арманистского прошлого, для большинства людей подлинная история их страны сде­лалась недоступна. Вот тут, более чем где-либо, проявляется оккультный характер философии Листа. Лист приписывал многим культурным феноменам тайный смысл. Эти фак­ты культуры были вполне обыкновенны, но сопровожда­емые тайным значением, они подтверждали его фан­тастические образы былого арманизма. Мы уже имели случай увидеть, как в список арманистских реликвий Лист включает памятники старины, географические названия, народные сказания и обычаи. Но эти останки традиции предполагались существующими бессознательно, в иска<