Ф.Шлейермахер: герменевтический круг.

Ф.Шлейермахер указывает на две разновидности герменевтического круга:

1) часть текста соотносится со всем текстом как целым: для понимания фрагмента текста необходимо понимать смысл текста в целом, но смысл текста определяется смыслами его фрагментов;

2) конкретно-исторический текст как часть соотносится с культурой, в котором он возникает и функционирует, как целым.

Диалектика части и целого в рамках герменевтического круга указывает, что при понимании произведения как факта языка часть понимается через целое, а целое через часть.

В процессе понимания текста при последовательном переходе от первой части ко второй, от второй к третьей и т.д. всякий раз понимание целого изменяется, оно не одинаково при прохождении частей целого. Адекватное понимание текста конструируется в процессе такого движения из множества промежуточных пониманий (гипотез о понимании целого). Но здесь нужно иметь ввиду и обратное влияние: каждое промежуточное (гипотетическое) понимание целого влияет на понимание (изменяет понимание) уже пройденных частей. Происходят как бы «возвратные движения» – переосмысление и обновленное понимание частей.

Рассматривая так понимание текста, Шлейермахер указал на две взаимосвязанные стороны процесса понимания – объективную и субъективную. Предмет объективного понимания – речь как факт языка. Объективное понимание (языковая интерпретация) обусловлено владением языком, на котором изложен текст. Предмет субъективного понимания – речь как факт мышления, то есть предмет понимания – автор («ход» мысли автора) текста. Субъективное понимание (психологическая интерпретация) обусловлено, по Шлейермахеру, «внутренней и внешней сторонами жизни автора», «вживанием в другого человека».

 

Г.Г.Шпет: объективно-рационалистический смысл текста. Русский философ Густав Густавович Шпет (1879 – 1937?) полагал, что смысл слова (текста) объективен и может быть познан непсихологическими методами. Отсюда герменевтика как искусство постижения смысла должна опираться на семиотические, логические и феноменологические методы. При этом герменевтика как самостоятельное философское направление связана с интерпретационной, диалогической природой философии. Таким образом, Шпет соединяет объективно-рационалистическую (идеалистическую) позицию и интерпретационные приемы.

Слово представляет собой, во-первых, всеобщий универсальный знак культуры и, во-вторых, надындивидуальное образование с присущими ему внутренними константами значения и смысла. Слово интерпретируется Шпетом не как воспроизведение объективно-общего при помощи абстракции, но как носитель сущности (сущность содержится как в вещи, так и в слове).

Герменевтика занимается анализом понимания и должна отвечать на вопрос «Как возможно понимание?» Акт понимания, по Шпету, структурно объединяет 1) разум и 2) объект познания (знак, текст), содержащий в себе интерпретируемую «сущность». Познание, ориентированное на «понимание» культурно-исторической действительности, рассматривает предмет исследования как знак. Поэтому Шпет предложил называть познание, ориентированное на понимание, «семиотическим». Знак как объект культурно-исторического познания подлежит интерпретации как средство уразумения смысла существующего. Понятие «текст» при этом предельно расширяется. Текст – это знаково-символическая информационная система. При таком понимании текста проблематика языка смыкается с проблематикой сознания, что приводит, к новому понятию «языковое сознание»[127].

В мышлении, полагал Шпет, соединены герменевтика (функция понимания и интерпретации смысла), логика (функция выражения смысла), прагматическая телеология (функция рациональной мотивации), феноменология (функция обнаружения смысла).

 

Х.Г. Гадамер: герменевтическое значение вопроса. Немецкий философ Ханс Георг Гадамер, ученик Хайдеггера, является ведущим представителем современной герменевтической философии. В книге «Истина и метод: Основы философской герменевтики» (1960) он рассматривает герменевтический метод как универсальный философский метод понимания текста.

Важнейшей структурной единицей герменевтического метода (подхода к объекту понимания) у Гадамера является категория «предпонимание». Предпонимание – это совокупность предрассудков и «предсуждений», определяющийся традицией «горизонт понимания». Центральным, обусловливающим всё остальное здесь является понятие «предрассудка». Предрассудок – это суждение, которое наличествует до окончательной проверки всех фактически определяющих смысл моментов. Следовательно, предрассудком не называют ложное суждение; в предрассудке заложено как негативное, так и позитивное содержание. Гадамер отмечает, что традиция – одна из форм авторитета, связывающая историю и современность. Предрассудки, определяющие предпонимание, являются элементами традиции.

Гадамер рассматривает предрассудки как идеи, вплетенные в культурную традицию. Предрассудки формируются культурно-исторической реальностью, в которой живет человек. При этом между традицией и разумом нет абсолютной противоположности. Напротив, традиция – это момент сохранения, находящийся в структуре процесса исторического изменения. Сохранение, по Гадамеру, прежде всего – разумный акт, утверждающий свободу в истории не в меньшей степени, чем разумный акт творческого обновления. Понимаемые таким образом «предрассудки» и «традиция» служат основанием трактовки понятия «опыт» и сущности герменевтического опыта[128].

Гадамер указывает на общепринятое понимание структуры опыта: опыт есть то, что сохраняет свою ценность, пока новый опыт не докажет нечто противоположное. Человек в своих действиях опирается на предпонимание, выраженное в предрассудках. Предрассудки, сталкиваясь с отрицающими их примерами, образуют опыт. По существу, опыт ориентирован на непрерывное подтверждение (представлений-предрассудков) и при необходимости изменяется, сталкиваясь с противоречиями и недостаточностью прошлого опыта.

Процесс опыта – это негативный процесс формирования универсальных обобщений. Обобщения непрерывно входят в противоречие с опытом, и некоторые элементы перестают считаться универсальными. Истинный опыт всегда негативен (содержит отрицание). Негативность опыта порождает его продуктивность, что позволяет Гадамеру назвать истинный опыт «диалектическим опытом»: в опыте человек преодолевает предыдущее понимание предмета. Предмет получает иное понимание в новом «горизонте универсальности» и отрицание предыдущего представления делает более ясным и понятным то, что раньше казалось универсальным. Гадамер пишет: «Подлинный опыт есть то, в чем человек сознает свою конечность. Могущество и самоуверенность его планирующего рассудка находят здесь свою границу. Убежденность в том, что все можно переделать, что для всего есть время и что все так или иначе повторяется, оказывается простой видимостью. Скорее наоборот, живущий и действующий в истории человек постоянно убеждается на собственном опыте, что ничто не повторяется. Признание того, что есть, означает здесь не познание того, что есть вот сейчас (einmal da ist), но осознание тех границ, внутри которых будущее еще открыто для ожидания и планирования... Подлинный опыт есть, таким образом, опыт собственной историчности»[129].

Открытость опыта определяет открытость герменевтического сознания (мышления). Гадамер ставит вопрос о логической структуре открытости, обращая внимание на понятие «вопрос». «Открытость» есть с логической точки зрения логика постановки вопроса, содержащая «радикальную негативность» – знание незнания («Я знаю, что ничего не знаю», – как сказал Сократ). Сущность вопроса характеризуется 1) смыслом и 2) формальной «открытостью».

1. Вопрос имеет смысл. Смысл вопроса – это направленность мысли; это направление, в котором только и может последовать ответ, если этот ответ претендует быть осмысленным. То есть, по Гадамеру, вопрос вводит опрашиваемое в определенную перспективу: бытие (постановка) вопроса как бы «вскрывает» (делает очевидным для мышления) бытие опрашиваемого. Смысл, раскрывающий это «вскрытое» бытие опрашиваемого (текста), появляется как ответ на вопрос. При этом ответ приобретает (имеет) смысл лишь в определенной смысловой перспективе вопроса.

2. Итак, всякое знание (ответ) проходит через вопрос. «Открытость» вопроса – это указание на незнание, недостаточность имеющегося знания. «Спрашивать – значит выходить в открытое», – утверждает Гадамер. Открытость вопроса состоит в неустановленности ответа.

При этом открытость вопроса не безгранична. Вопрос становится вопросом лишь тогда, когда расплывчатая неопределенность направления, которое он указывает, превращается в определенную альтернативу – «либо-либо», «так или этак». Именно в ограничение неопределенности вопроса, указание направленности открытости вопроса является постановкой вопроса. Следовательно, постановка вопроса предполагает открытость, но одновременно и ограничение этой открытости.

3. Постановка вопроса содержит ясную фиксацию предпосылок вопроса, которые указывают на сомнительное, противоречивое, проблемное, – то, что открыто для поиска решения (ответа). Поэтому, утверждает Гадамер, постановка вопроса может быть правильной или ложной, в зависимости от того, проникает или нет сформулированный вопрос в сферу действительного противоречия, открытого для решения. Предпосылки вопроса оказываются взаимопротиворечивыми: «поскольку вопрос выводит в открытое, постольку он всегда охватывает и то, что высказывается в положительном, и то, что высказывается в отрицательном суждении» (Рис. 46).

 

В О П Р О С

Предпосылки вопроса СМЫСЛ ОТВЕТ

ВОПРОСА (СМЫСЛ)

Положительное Отрицательное как направление в перспективе

суждение суждение поиска ответа вопроса

(тезис) (антитезис)

Рис. 46.

 

«Подлинная сущность прозрения, – пишет Гадамер, – заключается, пожалуй, не столько в том, что нам приходит в голову решение, подобное решению загадки, сколько в том, что нам приходит в голову вопрос, выталкивающий нас в сферу открытого и потому создающий возможность ответа. Всякое прозрение имеет структуру вопроса. Однако прозрение, приводящее к постановке вопроса, есть уже вторжение в тихую гладь распространенных мнений.... С логической точки зрения негативность опыта имплицирует вопрос»[130].

Оригинальность герменевтического метода у Гадамера состоит в том, что он рассматривает текст как содержащий некоторый ответ на вопрос, который должен быть выявлен из самого этого текста. Адекватное понимание текста возможно только в том случае, если будет правильно понят и выявлен вопрос, на который данный текст является ответом. Соответственно, если мы воспринимаем текст как ответ на произвольный вопрос, понимание текста не будет адекватным.

Трудность состоит в том, что вопрос, на который текст является ответом, не содержится в тексте явным образом. Именно реконструкция вопроса, диалектика вопроса и ответа образуют «структуру герменевтического опыта»: понять текст – значит понять его как ответ на вопрос, который реконструируется из самого данного текста.

Герменевтический метод как метод «герменевтической реконструкции вопроса», действительно заключенного в тексте, достаточно сложен. Гадамер дает следующее описание герменевтического опыта (то есть герменевтического метода) как диалектики вопроса и ответа, диалектической связи вопрошания и понимания.

«Однако реконструкцию вопроса, ответом на который является данный текст, нельзя понимать как простой результат применения исторической методики. Скорее напротив, сначала стоит вопрос, с которым текст обращается к нам, – стоит наша затронутость словом предания, так что понимание этого последнего изначально включает в себя задачу исторического самоопределения современности преданием. Таким образом, отношения вопроса и ответа переворачиваются. Содержание предания, которое к нам обращается – текст, произведение, историческое свидетельство, – само задает нам вопрос и тем самым выводит наши мнения в сферы открытого. Чтобы ответить на этот заданный нам вопрос, мы, вопрошаемые, должны сами начать спрашивать. Мы стремимся реконструировать вопрос, на который данное содержание предания было бы ответом. Однако мы не в состоянии этого сделать, если, спрашивая, не выйдем за пределы намеченного при этом исторического горизонта.... Реконструированный вопрос не может оставаться в границах своего изначального горизонта. Ведь описанный путем реконструкции горизонт еще не является по-настоящему всеохватывающим. Он сам, скорее, объят горизонтом, охватывающим нас, спрашивающих и затронутых словом предания.

Поэтому герменевтика всегда должна быть выше простой реконструкции. Невозможно уклониться от продумывания и выдвижения на уровень открытости вопроса того, что для данного автора было несомненным и потому осталось им непродуманным. Тем самым мы вовсе не распахиваем двери для произвола интерпретатора, но лишь описываем то, что всегда происходит....Реконструкция вопроса, в свете которого смысл текста понимается как некий ответ, переходит в наше собственное спрашивание. Ведь текст должен быть понят как ответ на действительное спрашивание»[131].

 

Контрольные вопросы

 

1. Сформулируйте методологическую дихотомию объяснения и понимания.

2. Сформулируйте принцип историзма.

3. Расскажите о двух моментах исследовательской программы историцизма, задающих стратегию «понимания» в познании.

4. Сформулируйте дедуктивно-номологическую модель объяснения.

5. Что означает принцип подобия в рамках герменевтического метода?

6. Сформулируйте три основания метода «понимания» в гуманитарных науках.

7. Что такое герменевтический метод?

8. Что такое «герменевтический круг»?

9. Укажите две разновидности герменевтического круга.

10. Поясните объективно-рационалистический смысл текста (по Г.Г.Шпету).

11. Поясните герменевтическое значение вопроса.

12. Дайте характеристику герменевтического метода (по Х.Г.Гадамеру).

 

Тема 21. Проблема построения системной модели.

 

Понятие «система». Типология систем. Системное целое и закон композиции. Модельное отношение и понятие «модель». Типология моделей. Соотношение понятий «модель», «частная теория», «фундаментальная теория».

Понятие «система». Идеи системности, возникшие в рамках философии, в ХХ веке были актуализированы при разработке различных системно-ориентированных методологических подходов. Складывается и «общая теория систем», претендующая на статус междисциплинарной и общенаучной теории[132]. Что представляет собой система? Общий подход к ответу на этот вопрос состоит в следующем.

Полагается, что системой целесообразно называть некоторую совокупность объектов, рассматриваемую как единое целое, если при этом соблюдаются следующие условия:

1) сформулирована цель, стоящая перед системой, а также критерий качества ее функционирования;

2) в системе могут быть выделены части, также являющиеся системами и называемые подсистемами данной системы;

3) существует некоторая другая, большая система, содержащая данную как подсистему[133].

Следовательно, при рассмотрении какого-либо целостного объекта как системы, необходимо помнить о трех уровнях системности:

1) уровень, на котором существует исследуемый (описываемый, конструируемый, моделируемый) объект как целостность, – уровень рассматриваемой системы;

2) уровень, на котором части (элементы) рассматриваемой системы являются, в свою очередь, системными образованиями, то есть могут быть рассмотрены как состоящие из частей целостности, – уровень подсистем;

3) уровень, на котором рассматриваемая система оказывается лишь частью (элементом) большей системы, – уровень надсистемы.

Таким образом, понятие системы сопряжено с понятиями целого и части. Проблемы системного описания (построения системной модели) связаны с так называемыми «антиномиями целостности»[134]. В трактовке соотношения целого и части есть две прямо противоположные позиции. Первая позиция, – меризм,– абсолютизирует во взаимоотношении целого и части роль частей. Вторая позиция, – холизм, – абсолютизирует роль целого. Первая антиномия целостности: целое есть сумма частей (меризм) – целое больше суммы частей (холизм). Вторая антиномия целостности: части предшествуют целому (меризм) – целое предшествует частям (холизм). Проблема, стоящая перед общей теорией систем, в упрощенном виде сводится к проблеме преодоления указанных антиномий.

Для понимания того, что такое система, особое значение имеют понятия «элемент» и «структура». Элемент –это часть системы,которая при данном способе рассмотрения системы далее не разлагается. Понятие «элемент» достаточно строго определил еще Аристотель: «Элементом называется первооснова вещи, из которой вещь слагается и которая по виду не делима на другие виды... Поэтому элементом называют и простое, и неделимое». Данное определение достаточно банально, если не учитывать критериальное свойство элемента как части системного целого. Критериальное свойство элемента – его необходимое непосредственное участие в создании системы, то есть без какого-либо одного, но необходимого, элемента система не может существовать.

Структура – это совокупность устойчивых отношений между элементами системного целого (системы). Структура необходимым (закономерным) образом определяет специфику (качественную определенность) данного целостного объекта. Вопрос о том, какова роль элементов и структуры в организации данного целого, в определении качества системы, – дискуссионный вопрос. Вообще говоря, материальный субстрат, то есть материальная качественная определенность элементов системы не влияет на качественную определенность системы, ибо решающая роль принадлежит именно структуре как способу организации элементов в составе целого. Например, радиоприемник как некоторая «качественно определенная вещь» существует благодаря структуре связей между элементами, а каковы эти элементы – радиолампы или транзисторы – не имеет решающего значения. С другой стороны, «чистая структура» возможна скорее в абстракции, поскольку материальные системы представляют собой единство структуры и ее элементов. Поэтому, рассматривая материальные системы, так или иначе приходится принимать во внимание и их «элементарный состав».

 

Типология систем. Типы систем можно определить на основе дихотомистического деления систем по их свойствам[135].

Открытые и закрытые системы. Различаются на основе дихотомии «открытость – закрытость». Л.фон Берталанфи обратил внимание на взаимоотношения систем разных типов с потоками энергии (информации). Открытая система обладает способностью перерабатывать приходящую извне энергию, использовать внешнюю энергию для построения собственных структур. Закрытая система строит свои структуры и поддерживает свое существование за счет внутренней энергии, энергии собственных подсистем. Поэтому закрытая система прекращает свое существование вместе с истощением заложенной при ее формировании энергии.

Жесткие и дискретные системы. Различаются на основе дихотомии «жесткость – дискретность». А.А.Малиновский полагал важным различение системных структур двух типов. Жесткие пассивные системы – это системы, характеризующиеся структурой, при которой каждый элемент является необходимым и незаменимым. Отметим, что устойчивость и функционирование жесткой системы определяется «слабым звеном» – наименее прочным и жизнеспособным ее элементом. Дискретные системы – это системы, состоящие из более или менее эквивалентных элементов, характеризующихся относительной взаимозаменяемостью, способностью к свободной комбинаторике (переструктурированию). В случае выпадения одного из элементов в дискретной системе его функции может выполнять другой элемент, так что система в целом продолжает устойчивое существование.

Статические и динамические системы. Различаются на основе дихотомии «стабильность – изменчивость». Статическая система имеет стабильную (неизменную) структуру и в целом не способна к самоизменению и саморазвитию. Динамическая система отличается относительно устойчивой структурой, функционирование которой допускает самоизменение и, в некоторых условиях, саморазвитие системы как целого. Динамические системы, таким образом, могут менять свои свойства и поведение во времени. Начиная с XX века решающее значение приобретает построение моделей динамических систем[136], поскольку моделируемые объекты рассматриваются как самоизменяющиеся системные целостности.

Приведенные типы систем не исчерпывают возможные основания типологизации («простое – сложное», «материальное – идеальное» и т.д.). Однако некоторая конкретная система может быть классифицирована как специфическое сочетание указанных типов. Например, город представляет собой дискретную динамическую систему открытого типа.

 

Системное целое и закон композиции. Если система – это некоторая целостность, то что и как объединяет элементы в систему? Как уже отмечалось, в трактовке соотношения целого и части существую две противоположные позиции – меризм и холизм. Меризм – это принцип (позиция), согласно которому решающее значение в системном целом принадлежит частям, так что в генетическом аспекте «части предшествую целому», в функциональном (количественном) аспекте – «целое есть сумма (равно сумме) частей». Холизм – это принцип (позиция), согласно которому решающее значение в системном целом принадлежит целостности (целому), так что в генетическом аспекте «целое предшествует частям», в функциональном (количественном) аспекте – «целое не равно сумме частей (целое больше суммы частей)». Поскольку позиции данные принципы выражают типичные антиномии, постольку они нуждаются в конструктивно-синтезирующем переосмыслении.

Действительно, исходя из принципа меризма любая сумма рядоположенных частей есть целое, то есть с позиции меризма проблема композиции (вопрос о гармоническом сочетании частей) просто не возникает. С другой стороны, если целое однозначно предшествует частям, то, вероятно, такое целое может трактоваться только в объективно-идеалистическом, платоновском смысле.

И.У.Ачильдиев предложил рассматривать принцип объединения множества элементов в систему как закон композиции. Понятие закона композиции в качестве принципа, объединяющего элементы в системе, удовлетворит, по его мнению, как кибернетиков, так и системщиков, как математиков, так и биологов и социологов[137]. Далее он утверждает, что закон композиции должен раскрываться через близкие друг другу категории:

(1) взаимоотношение;

(2) взаимоположение;

(3) взаимосвязь;

(4) взаимодействие.

Родовое понятие здесь – «взаимоотношение». Взаимоотношение – наиболее общее философско-методологическое понятие, охватывающее все законы системной композиции и включающее в себя остальные свои виды, то есть любые отношения между любыми элементами любых систем.

Таким образом, исходными понятиями системной методологии будут следующие понятия. Элемент – не разложимый без существенного преобразования своих свойств компонент системы. Закон композиции – принцип объединения множества элементов в систему; системообразующий фактор, который может быть представлен как структура. Система – множество элементов, выделенных законом композиции; целокопнусть объединенных структурой элементов. Граница системы – предел закона композиции. Структура (или организация) – форма проявления закона композиции в системе. Развитие системы – изменение сущности (структуры) системы. Ритм – повторение типа структуры (организации) системы в пределах одного этапа развития. Применяя данные категории к анализу системных объектов, можно убедиться в том, что не обнаружится ни одного системно-целостного объекта, который не был бы структурирован (организован) определенным образом согласно некоторому закону композиции.

 

Модельное отношение и понятие «модель». Обратим внимание, что термин «модель» имеет несколько различных смыслов:

1) образец;

2) воспроизведение предмета в измененном масштабе;

3) предмет изображения в искусстве (например, натурщик, позирующий художнику);

4) геометрический чертеж, дающий наглядное представление о каком-либо физическом объекте или процесс;

5) «письменный вербальный текст» (вербальное описание), репрезентирующий некоторое реальное состояние дел, и др.

В самом широком гносеологическом смысле, модель – это аналог подлинного объекта, воспроизводящий некоторые его характеристики. В эпистемологическом аспекте моделирования (отношение модели к моделируемому объекту) возникают те же проблемы, что и в отношении знания (мысли о предмете) к предмету знания (существованию предмета). Идеальная модель (в широком смысле) – это условный образ (изображение, схема, описание и т.п.)[138], удовлетворяющее требованиям репрезентативности, подобия, трансляции[139].

Репрезентативность означает, что модель определенным образом представляет изучаемый объект и выступает в качестве его заместителя в исследовании. Гносеологический смысл репрезентации состоит в том, что модель позволяет выявить сущность объекта и абстрагироваться от тех сторон и свойств объекта, которые являются несущественными исходя из научно-исследовательских задач. Подобие означает соответствие модели объекту в том отношении, которое является репрезентирующим. Концептуальные модели отражают объект, а их построение возможно при условии некоторых эмпирических и теоретических представлений об объекте. Это предварительное знание об объекте моделирования, достаточно многообразное и разноуровневое, является необходимым условием построения модели. Трансляция – возможность переноса знания, получаемого на основе изучения модели, на сам объект.

Моделирование основано на приеме познавательной деятельности, называемом «гносеологическое замещение». Процедура гносеологического замещения состоит в следующем: если изучаемый объект слишком сложен, недоступен непосредственному экспериментированию (например, в силу удаленности), не существует и только подлежит созданию (например, в архитектуре) и т.п., то обращаются к другому объекту, объекту-заместителю, то есть модели. Объект-заместитель иногда находят в готовом виде, но чаще создают (конструируют).

Поскольку класс явлений, рассматриваемых в качестве моделей, очень широк, существует некоторая неупорядоченность во взглядах на существо моделирования а различных областях знания. Возникает вопрос о содержании самого термина «модель», а также вопрос о применимости этого термина и модельного подхода для той или иной области познания.

По Вартовскому[140], построение модели предполагает задание следующей ситуации:

1) установление существования (указание на существование) объекта моделирования (Y) и объекта, рассматриваемого как модель (X);

2) установление модельного (существенного) отношения;

3) построение модели (X) в виде структуры некоторым системным образом.

В формализованном виде модельное отношение (Рис. 47) может быть записано так:

М (S, X, Y) & (X) < (Y), т.е.

 

субъект (S) рассматривает X как модель (M) объекта (Y) и область релевантных свойств или степень богатства релевантными свойствами модели (X) меньше, чем область релевантных свойств или степень богатства релевантными свойствами объекта (Y).

 

Субъект (S)

Модель (X) Модельное отношение Объект (Y)

Рис. 47.

 

Данное представление о модельном отношении учитывает как его объективно-субъективный характер, так и критерии моделирования. Вопрос о критериях моделирования возникает потому, что, вообще говоря, существует тривиальная истина: всё, что угодно, может быть моделью всего, что угодно (вспомните получивший мировую известность кинофильм «Чапаев», где В.И.Чапаев объясняет тактику ведения боя при помощи вареных «в мундире» картофелин).

Утверждение, что «всё, что угодно» может быть моделью неожиданно лишь на первый взгляд, поскольку за этим утверждением лежит общефилософское понимание мышления как проникновения в особенное: каждый предмет – особенный, то есть похож на все другие и вместе с тем не похож на них. Любые две вещи в природе имеют общие для них свойства и, следовательно, существует некоторое отношение, связывающее их между собой – отношение подобия. Отсюда именно субъект решает, что он полагает моделью.

Иначе говоря, некоторый объект сам по себе не становится моделью, не содержит в себе достаточных оснований для возникновения «модельного отношения». Некоторый предмет полагается как модель именно субъектом. В модельное отношение необходимо включен субъект. Таким образом, модельное отношение носит объективно-субъективный характер. Объективно существующее подобие между объектом и его моделью необходимое, но недостаточное условие для построения модели (установления модельного отношения). Модель создает субъект, выражая свою позицию и внося субъективный момент в моделирование посредством указания (выбора) релевантных свойств.

Вопрос о критериях моделирования возникает потому, что определение релевантных свойств не является полностью произвольным и подчинено функциям модельного отношения (функциям моделирования). Простое предположение, что чем больше релевантных свойств связывает моделируемый объект с его аналогом, тем лучшую модель мы имеем, ведет к логическому парадоксу, сформулированному Н.Винером: «Лучшая материальная модель кошки – это другая кошка, хотя желательно, чтобы она была той же самой кошкой». Чтобы избежать этого парадокса, в моделировании существует запрет: ничто не может рассматриваться как модель самого себя или чего-то тождественного себе. Данный запрет определяет первый критерий модельного отношения – критерий ограниченности существенных свойств объекта, представленных в модели: набор релевантных свойств у модели должен быть «беднее» по сравнению с моделируемым объектом.

Критерий ограниченности релевантных свойств модели определяет второй критерий – критерий асимметричности модельного отношения: если из двух «вещей» одна принята за модель другой, то эта вторая «вещь» не может рассматриваться как модель первой, то есть модель и объект моделирования принципиально не могут поменяться местами.

Итак, модель не может быть столь же «богата» теми же свойствами, что и моделируемый объект, поэтому модельное отношение ограничено и асимметрично. При этом, поскольку набор существенных свойств модели всегда «беднее» по сравнению с объектом моделирования, постольку модель выступает в качестве абстракции. При этом модель как аналог моделируемого объекта должна быть все-таки достаточно «богата» релевантными свойствами, чтобы выполнять две функции моделирования:

1) репрезентативная функция – отображение свойствами и структурами модели свойств и структур объекта;

2) гносеологическая функция – отображение в релевантных свойствах модели как уже известных субъекту существенных свойств объекта (на их основании устанавливается модельное отношение), так и непознанных, неизвестных субъекту существенных свойств объекта (предполагается, что эти свойства объекта будут открыты путем исследования свойств модели).

 

Классификация моделей. Типологию моделей можно задать по разным основаниям. М.Вартовский предлагает классифицировать модели по степени экзистенциальных притязаний, то есть по степени адекватности (соответствия) модели реально существующему объекту.

Вопрос об адекватности модели реальному предмету достаточно сложен. Здесь отметим, что не всякая репрезентация указывает на реально стоящий за ней материальный предмет. Например, «лунный город» – это понятие, не имеющее денотата (реальных предметов, описываемых данным понятием). Однако можно допустить существование «лунных городов» в концептуальном (смысловом) пространстве человеческого воображения. Можно также провести конкурс на проектирование поселения на луне – «лунного города». Модели воображаемых объектов, существующих только в концептуальном пространстве, строит «бумажная архитектура». Однако вопрос об экзистенциальном (онтологическом) статусе моделей «бумажной архитектуры», казалось бы, очевидный, не так прост: открытие новых искусственных материалов может значительно повысить степень их экзистенциальных притязаний.

Таким образом, под степенью экзистенциальных притязаний модели понимается степень приближения модели к реальному объекту. Приведем типологию моделей, несколько отличающуюся от предложенной Вартовским, но построенную на том же основании. Типы моделей располагаются, начиная с минимальной степени экзистенциальных притязаний по линии ее наращивания.

1. Модели – аналогии. В основе модели-аналогии лежит какое-либо очевидное, легко доступное пониманию свойство между моделируемым объектом и объектом- моделью. Такие модели широко известны и бывают двух видов.

Качественные модели-аналогии – это модели, фиксирующие очевидные, но изолированные релевантные свойства. Например, жилье уподобляется раковине улитки (релевантные свойства – обеспечение безопасности, ограждение от окружающей среды и т.п.). Эти модели характеризует предельная простота. Объект моделируется настолько упрощенно, что качественная модель-аналогия почти никогда не содержит в себе системных свойств, т.е. не предназначена для описания системных свойств объекта. Функция такой модели – репрезентация одного или нескольких существенных признаков объек