Глава 20. Знакомство с Панченковым

 

Знакомство с Панченковым состоялось в день химика на туристической базе. Директорский корпус с женами и семьями выехал на природу отпраздновать профессиональный праздник. Жена Бураева по долгу службы традиционно укатила на республиканскую конференцию, и Прокофий оказался на празднествах один. Палычев - эффектный высокий парень с волнистой шевелюрой и красивым окающим выговором привлек внимание не одного Бураева. С ним наперебой заговаривали женщины, с удовольствием знакомились мужчины.

Однако Бураев не любил шумных компаний и по утренней зорьке скромно уединился на берегу реки с удочкой. Едва взошло солнце, с обрыва спустился Панченков.

- Можно я около вас постою? – вежливо спросил он.

- Вставай. Теперь вижу, не мог мой механик устоять перед таким красавцем и обаянием, - усмехнулся Бураев. Сам он был среднего роста и с нерусским обличием лица.

- Это вы о чем? – не понял намека Панченков.

- Да о своем я, – не стал вспоминать Бураев. Он видел, что Палычев даже не ведает, о чем он про себя подумал.

- Вы ведь директор завода удобрений? – уточнил Панченков, Бураев сразу понял, что подошел тот неспроста.

- Да. …Бураев моя фамилия, - немного подумав, представился он, - а вы что рыбачить не собираетесь? Мы всех пескарей распугали в заводи.

- Вы знаете, поздно уже. Пескари да и сорочки тоже в это время спят. Рыба, с другой стороны, здесь давно привычна к пьяным разговорам. …Я по делу поговорить хотел.

- Ну говори уж, коли хотел. Охота она пуще неволи.

- Я о вас слышал, но видеть не приходилось. Мы ведь от вас аммиачную воду берем. Я предложил схему переработки её с получением аммиака. Но нам аммиака мало требуется, а воды много потребляем. Не возьмете избыток?

- Чудак человек. Схему он разработал… - передразнил Бураев. - В таких делах утвержденный проект нужен. Все-таки не труба через коленку, межзаводская схема. А качество ты как, на уровне нашего поставщика дашь?

- Проект уже заказали и чертежи схем делаем, - ни сколько не обидевшись на едкое замечание, ответил Панченков. – Ваше принципиальное согласие требуется.

- Знаешь что, молодой человек. Такие дела на пальцах не решаются. Давай сегодня порыбачим, а в понедельник подойдешь ко мне с бумагами и обговорим конкретно.

Хотя он урезал молодого главного инженера, идея Бураеву приглянулась. Человек был он хваткий, и суть уловил мгновенно. Она обещала немалый куш заводу. Тем более поставщик постоянно держал завод на голодном пайке.

- Приходи в понедельник в десять, сразу после селекторной оперативки.

Палычев смолчал, в этот момент у него покачнулся поплавок, и он ловко подсек небольшого ерша.

- Ну вот, а ты говоришь сорочки спать легли, - засмеялся Бураев.

- Вот вы где прячетесь! - внезапно услышал он приятный женский голос. По круче обрыва, подбирая юбки, к рыболовам спускались две статные дамы.

- Так я же сорочек имел в виду, а то ерш попался, - довольный эффектом снимал рыбку с крючка Панченков.

- Сразу видно, везучий ты, - позавидовал Бураев. – Я уже почитай час стою, ни тебе ерша - ни сорочки.

- Ой, какая рыбка симпатичная! А как она называется? – заворковали женщины. – А кто её поймал?

- Он! - Бураев ревниво ткнул рукой с зажатым в ней крючком в напарника. – Он ловит, я пока зря время убиваю, - сказал он, насаживая нового червя на крючок.

Что-то больно кольнуло его в сердце. Он узнал в одной из подруг бывшую преподавательницу, но встречи не желал. Размахнувшись со всего плеча, закинул удочку и уставился на поплавок, выжидая исхода событий. Подошедшая с Панченковой женой женщина выглядела стройной и высокой, и Бураеву неудобно было выказать себя перед новым знакомым влюбленным юнцом. Сама она, томно скривив губы в заманчивой улыбке, рассматривала его с глубоким вниманием.

- Так я все-таки на Волге вырос, - тем временем беспечно отвечал Панченков, насаживая новую наживку.

Он был заядлый и опытный рыбак и немедленно увлекся рыбалкой. Его жена, стоя рядом, с откровенным восхищением любовалась его сноровкой.

Но подруга, словно загипнотизированная, не сводила глаз с Бураева. В конце концов она не выдержала.

- Вот вам благодарность к преподавателям, учишь их, учишь, а они даже не узнают! - неожиданно произнесла она.

Бураев, встрепенувшись на голос, оглянулся. Перед ним стояла статная женщина бальзаковского возраста не увядающей красоты. Настолько близкое и родное просвечивало в чертах её лица, что он сдался. «В третий раз нас участь не напрасно сводит, - отрешенно подумал он. – Знать судьба!»

- Мать честная, да никак Людмила? – будто бы не узнав бывшей пассии, воскликнул он.

- Что вы! Боже упаси! – возмущенно передернулась женщина. – Я вообще вас в первый раз вижу!.. – не выдержав игры, она улыбнулась. - Вернее в третий.

- Людмила, такая же едкая. Я вас узнал, да волос раньше каштановый был, он меня смутил! – притворно заулыбался Бураев.

- Да-а! Узнал. …Я вас уже полчаса как гипнотизировала, а вы хоть бы что. Хотя на природе могли бы уделить внимание одинокой женщине, с которой знакомы несколько месяцев. В общем-то с храбростью у вас с юности не очень, - намекнула она.

- Жизнь полна различных кульбитов, - глубокомысленно изрек Бураев. Ему стало до неприличия неудобно за проявленную в молодости слабость.

Помолчали. Говорить было не о чем, но расходиться не хотелось. День они простояли на берегу, в попытках поймать ершей. Но это не удалось, зато к вечеру стали друзьями.

А вечером посидели в домике Бураева. Жена Панченкова принесла с собой гитару. Мужчины набрали валежника и разожгли на улице костер. Вспомнив, что он тоже играет на гитаре, Бураев спел пару бардовских песен. До полночи горел костер на туристической базе и директора, забыв производственные невзгоды, как безусые юнцы весело напевали под гитарные переборы:

- …Знают все инженеры, к завершенью карьеры

Утомленные нервы, нас до срока сразят!

За былые азарты, лишь инсульты инфаркты,

Как крапленые карты нас угробить грозят!..

Расходиться не хотелось. Проговорив немного с Панченковым Бураев подсел к старой знакомой послушать романтические напевы, пока их бражка не разбилась по интересам. Жена Панченкова продолжала демонстрировать несложный цыганский репертуар. Потом Панченков, прихватив супругу, собрал принадлежности и ушел. Они, опустившись по пологому спуску к воде, попробовали заниматься ночной рыбалкой, а Бураев остался наедине с первой любовью. Он уже знал, что она работает технологом в одном из подразделений у Седаева. Заморосил редкий дождь.

- Лет десять с женщинами наедине не приходилось оставаться! – признался Бураев.

- Ладно оправдываться! Прикрой меня пиджаком да прижми посильней. Комары одолели и свежим ветерком потянуло! - подтрунила над ним Людмила, неожиданно для себя, выказав гибкую инициативу. Пары шампанского возбудили в ней плотские чувства, и она не скрывала их.

Прокофий сидел с чужой женщиной и чувствовал её горячее дыхание. Им постепенно овладевало желание, которое уже трудно было утаить. Чтобы что-то делать, он предложил даме прогуляться. Дождь прекратился, но травка была волглая и сырая. Гитарные переборы явственно слышимые от реки и выпитые три бакала шампанского, возбуждали самые сладострастные чувства. Побродив в окрестностях зоны отдыха по асфальтовым дорожкам, Прокофий вдруг услышал:

- Пойдем в домике посидим! Все ноги промокли уже.

- Пойдем, - согласился он, - да и спать давно пора.

Пластиковый домик, рассчитанный на двоих отдыхающих, стоял, притулившись к асфальтированной дорожке, и прижавшись правым боком к раскидистой ветле. Сочно пахло озоном и рыбой. Прокофий, прощаясь с дамой, чувствовал, что она нетерпеливо тянет его в дверь. Не имея сил отказать, он вошел следом. Войдя последним и закрывая дверь, скорее машинально, чем с умыслом накинул крючок и запер её. Людмила, покосившись на запор, села на заправленную шерстяным одеялом кровать. Прокофий, чувствую, как горячо забилось его пылкое сердце, присел рядом и, обхватив Людмилу за талию, плотно прижался к ней всей грудью.

- Отпусти, пожалуйста! Не надо, не надо! - жарким шепотом дыша прямо в лицо, пыталась оттолкнуть его Людмила, но этим возгласом лишь еще более разжигала внезапно запылавшую страсть.

- Сейчас, сейчас я, - бестолково прошептал он, отыскивая губами её приоткрытый рот.

Он прижался к её губам и поцеловал продолжительным поцелуем. Прогнувшись в спине и откинув голову, Людмила затрепыхалась упругим телом, как выброшенная на берег рыбка, но постепенно все больше затихая.

Вышел он глубокой ночью, когда ярко сверкающие, словно промытые августовские звезды весело подмигивали с небес, подтверждая нетленность вселенского мира.

 

Глава 21. Даешь миллион тонн!

 

- Прокофий Федорович, возьмите трубку, Сасин! – соединяя связь, привычно сообщила секретарь.

Бураев оторвал голову от сводной суточной ведомости и схватил трубку.

- Прокофий Федорович, ты не смог бы подъехать? У меня тут по твою душу люди сидят.

- Что-нибудь брать, отчеты, цифры?

- Нет, налегке приезжай, просто побеседуем.

Когда Бураев вошел в кабинет главного инженера, Сасин сидел глубоко задумавшись.

- Приглашали, Михаил Федорович? – вежливо спросил Бураев.

- Да. Приглашал, проходи садись, - жестом руки указал Сасин на стул.

Бураев сел в выжидательной позе.

-… Я вот сижу и думаю, - как бы беседуя сам с собой заговорил Сасин. - Только что от меня узбеки вышли. Разговор занимательный состоялся. «Мы положиль мочевин по один норма на гектар, спалиль хлопок»! – улыбнувшись, сковеркал он язык на узбекский манер. - На следующий год урезаль норму пополам – все равно сожгли! В этом году опять урезали пополам. Так знаешь, как на дрожжах хлопок пошел! Растет хлопок по часам. Ты понимаешь?

- Нет!.. Мы же знаем, что удобрения форсируют рост растений.

- Зря не слышал, как они рассказывали!.. Приезжали председатель колхоза и агроном. Из самого Узбекистана прикатили. Говорят волшебная у тебя мочевина, в три раза урожай поднимает!

- Михаил Федорович, мы ж рекомендации прилагаем по применению, пусть выполняют!

- Нет, ты только посмотри! Его хвалят, а он не понимает! Товарищ вот просит пару вагончиков срочно подкинуть. …Подумай, осилишь сверх лимитов?

- Уж коли хвалят, грех не помочь. А если чуть с отклонением? Есть у меня неликвидный продукт, ОТК не пропускает.

- Это с ОТК тет-а-тет решайте, как договоритесь. Я ведь совсем для других целей тебя пригласил. Спасибо, узбеки просветили меня немного. Большое издалека лучше видно! У них в Узбекистане еще две трети колхозов не слышали о мочевине, а ты уже не обеспечиваешь спрос. Расширяться надо!

- А я, по-вашему, что делаю? Каждый год по одной нитке реконструирую, уже полмиллиона тонн в год даю!

- Мало! Миллион давай, не меньше. …Мил-ли-он, ты слышишь? – четко по слогам повторил Сасин.

- Миллион это многовато! На этих мощностях я не вытяну.

- Я тебя не для того пригласил, чтоб нытье слушать! Ему говорят: - давай, страна просит! А он: – не вытяну! Это указание, не просьба. Вперед на вершок смотреть учись. Завтра уже по-другому спросят.

- На этих мощностях не вытяну, - подумав, поправился Бураев. - Если серьезно, то надо новое производство строить!

- Давай Прокофий! Бегом задание, готовь проект и новый цех строй. Ох, заклюет нас партия, как все вкус раскусят. На опережение будем с тобой работать. Не сиди - оборудование тащи. Завтра же посылай гонцов в Челябинск, Магнитогорск, в Тагил.

- Нарядов нет Михаил Федорович. Кто с нами из машиностроителей разговаривать без нарядов станет.

- Я же говорю, людей пошли. Да посмышленее. Ты им повязки на рукав повяжи, и удостоверение народного контролера выдай. Пусть пошукают по складам – в загашниках все запас держат. Кой разберутся, глядь мы кое-что выклянчим.

Всегда суровые глаза Сасина задорно блеснули под очками. Сумасбродная идея с повязками Бураеву приглянулась.

- А что!.. Завлекательная идея. Завтра же командирую. Задачу понял, Михаил Федорович! В следующей пятилетке дам тебе миллион. Слово мужика.

Вернувшись на завод, Бураев собрал помощников и подробно осветил весь разговор. Тертые и закаленные длительными реконструкциями и выводом технологии, помощники встретили его рассказ довольно оптимистично.

- Технические службы, я вижу, правильно поняли суть поручений. А ты, - обратился Бураев к секретарю парткома Гафарову, - собирай народ и принимай повышенные обязательства. Чтоб каждый человек задачу знал.

- И снова в бой труба зовет… - пропел, перефразируя известную песню, главный механик Арсланов.

В беспрерывных строительных и монтажных хлопотах подошел десятилетний юбилей завода. Юбилей праздновали широко и разнопланово. Операторные украсили лозунгами. Подразделения выставили на лобных местах образцы продукции, завком наградил цеха переходящими знаменами. Большую группу рабочих представили к правительственным наградам.

Бригадир женской бригады Маргарита Конюхова удостоилась звания героя социалистического труда с награждением Золотой Медалью и орденом Ленина.

- Наслышан, наслышан о твоих подвигах, - обнял Седаев Прокофия Федоровича при встрече. - Молодец. Не опозорил родную альма-матер. Всех наградил. А у меня с наградами как-то не получается – не одного героя не вырастил.

- У тебя Александр Иванович больно кухня таинственная, - отшутился Бураев. – Тебе нельзя светиться. Но заслуги не только по звездочкам на груди определяют, иногда об успехах судят по звездам на погонах, или по стремлению к звездам в небесах, - намекнул он на связь Седаева с космонавтикой.

Встречаясь с Седаевым, он испытывал борьбу двух ощущений – уважение как к земляку и товарищу и чувство подозрительной недоверчивости. Бывший красавец Саша Седаев чуть раньше назначен директором завода. Он немного раздался в теле, лицо округлилось и украсилось очками. Он даже вида не подавал на обиду за прошлые унижения и вел себя дружелюбно и раскованно. Бураев из уважения к чину тоже выказал признаки вежливости.

- Извини, брат - не в обиду за звездочки. Работа у каждого своя. …Как твоя Валентина поживает? – резко сменил тему разговора Седаев. - Чем занимается? Ты, кстати, имей ввиду, дочь у меня обустроена - замуж выдал. А сын школу заканчивает, скоро на работу устраивать придется. Понимаешь ли, неудобно к себе на завод устраивать, может возьмешь его на свой завод? Пусть похлебает рабочих щец, потом с институтом определимся.

- У нас работы всем хватает. Конечно, возьму. У самого-то обе дочки. Молодцы! В институт обое подались. А жена по профсоюзной линии пошла, инспектором недавно назначили. Дома права качает, на службе права качает - не житье, а каторга, - засмеялся Бураев.

- Ладно, забегай на досуге. Побеседуем.

- К тебе разбежишься, ты ворот наставил повсюду, проходных. Лучше уж ты ко мне.

- А-а! – безнадежно махнул рукой Седаев. - Тебя же не поймаешь на месте. Я давно пробовал тебя найти, так ты ж как гончая собака мечешься – то в одном цехе, то в другом.

Так и расстались друзья, не договорившись о встречах. Они работали, встречаясь лишь на оперативках.