Комментаторы Талмуда в городах Северной Франции и Западной Германии. Гершом. Раши. Тосафисты

Название европейского иудейского Средневековья «раввинизм» происходит от наименования авторитетного в галахическом и ри­туальном законодательстве духовного руководителя еврейской общины — раввин (евр. рав — учитель, почтенное лицо). Равви­низм начал формироваться к X в. среди еврейства Центральной Европы — в городах Эльзаса, Лотарингии и прирейнских облас­тей (Майнц, Вормс, Шпейер, Кельн). В отличие от евреев Испа­нии — сефардов, евреи Германии и соседних стран стали назы­ваться ашкеназами (от еврейского средневекового наименования Германии — страна Ашкеназ). Основателем европейской талму­дической традиции может считаться раббену (наш учитель) Гер­шом (960-1040), которого называют также Светоч изгнания (евр. Меир га-Гола). Он жил в городе Меце (позднее Майнце), где ос­новал свою талмудическую школу. Его авторитет знатока Талму­да делал излишним обращение к гаонам вавилонским и вообще к законоучителям за пределами Европы. В народной памяти он ос­тался как автор установлений и уставов (евр. таканот), приня­тых раввинскими съездами и соборами представителей различных иудейских общин Европы.

Хотя все установления Гершома соответствовали развивавше­муся в течение веков иудейскому законодательству, они все же учитывали реалии жизни ашкеназских иудеев в раннесредневе­ковой Европе. Например, Гершом считается автором закона, за­прещающего многоженство и развод без согласия жены. Надо сказать, что в реальной жизни полигамия у иудеев была редким явлением, и, судя по найденным документам, даже в мусульман­ском Египте вторую жену можно было заводить с согласия пер­вой. Однако только после постановления Гершома полигамия бы­ла законодательно запрещена и установлено равноправие обеих сторон в браке. Другим законом членам иудейских общин запре­щалось без разрешения читать чужие письма. Дело в том, что, по­скольку в средневековой Европе не было почтовой службы, вся корреспонденция, в том числе и деловая, пересылалась со случай­ными лицами. Гершом считается также автором постановления, запрещающего упрекать иудеев, которые были принудительно крещены, но потом вернулись к вере отцов. К ним следовало от­носиться как к полноправным членам общины.

Однако самым знаменитым знатоком и комментатором Танаха и Талмуда был Соломон сын Ицхака (именуемый также Раши — аббревиатура по первым буквам его еврейского имени — рабби Шломо Ицхаки) (1040-1105). Его родной город Труа был бога­тым торговым городом провинции Шампань, но местная еврей­ская община не имела своей религиозной школы. Проявив с юно­го возраста исключительные способности, Раши посетил талму­дические центры в прирейнских немецких городах Вормс и Майнц. В 25-летнем возрасте он вернулся в родной город и занял там должность раввина и религиозного судьи. Раши основал свою ре­лигиозную школу, и вскоре ее слава распространилась по Герма­нии и Франции, а Раши стал самым знаменитым из всех мудре­цов Лотарингии. Его главный метод толкования Талмуда основы­вался на точном понимании слов. Дело в том, что арамейский язык Гемары был непонятен ашкеназским иудеям, что чрезвычайно за­трудняло изучение Талмуда без учителя. Раши изложил свой об­стоятельный комментарий на простом еврейском языке, причем он умел ясно и коротко излагать самые сложные логические по­строения мудрецов Гемары. Раши удалось также установить пра­вильное чтение текста Талмуда на основании изучения многих рукописей. Комментарий Раши благодаря своим достоинствам стал образцовым и доступным для изучения даже в элементар­ных школах. Ученики Раши записывали его комментарий на по­лях каждой страницы текста Талмуда. Печатные издания этого кодекса сохраняют традицию такой организации текста.

Не меньшей заслугой Раши считается составление им толко­вого комментария к большинству книг Танаха. При этом он, про­сто и доступно комментируя текст, вставляет пояснения на осно­ве легенд и преданий, почерпнутых из талмудической Агады и мидрашей. С этого времени в иудейских религиозных школах для детей Танах изучается только с комментариями Раши. Показа­тельно, что после начала еврейского книгопечатания в Италии в 1475 г. одной из первых печатных еврейских книг было Пятикни­жие с комментарием Раши. Выработался даже особый курсивный шрифт, которым печатается его комментарий, так называемый шрифт Раши. Поскольку при объяснении некоторых слов он ис­пользовал слова местного языка, то неожиданно его комментарии оказались весьма важным источником и для изучения старофран­цузского языка.

После смерти Раши его труды продолжили его зятья (у него было трое дочерей) и внуки. Их дополнения и уточнения (евр. — тосафот) к комментариям также печатаются на страницах Тал­муда рядом с комментариями Раши. В связи с этим законоучите­лей из школы Раши стали именовать тосафисты. Всего их насчи­тывается примерно 150 человек. Среди них можно назвать внука Раши Самуила сына Меира, составившего комментарии к Пяти­книжию, в которых он в отличие от Раши не привлекал агадический материал, а пытался установить подлинный смысл самих слов. Еще более знаменит его брат раббену Яков Там (1100­1171), живший в г. Рамерю, недалеко от Труа. Он прославился способностью диалектического толкования Гемары, успешно за­нимался грамматикой и даже был первым во Франции автором еврейских стихов. Под его руководством проходили раввинские съезды, где решались конкретные проблемы все усложняющейся жизни в феодальной средневековой Европе. В частности, было принято постановление, запрещающее иудею брать в залог или покупать предметы церковной утвари. Он не должен был обра­щаться с жалобой на иудея в суд местного феодала. Нарушение этих правил влекло за собой исключение из общины. Постепенно иудеев вытесняли из всех профессий, и они вынуждены были за­ниматься мелочной торговлей и торговлей деньгами, то есть рос­товщичеством, которым формально было запрещено заниматься христианам. Объясняя несоответствие между практикой иудеев и запретом Талмуда брать проценты даже с язычника, Яков Там го­ворил: «Мы платим такие большие налоги королям и владетелям, что, даже взимая самый высокий процент, не можем прокормить себя».

Следует отметить, что наряду с талмудической наукой в среде тосафистов процветало и поэтическое творчество, находившее свое выражение в сочинении особых гимнов, пиутов, а их авторы назывались пайтаны. Среди пайтанов были сами раввины, вклю­чая Гершома и Раши. Темами пиутов были благочестивые элегии, содержащие обращения к Богу с мольбой защитить своих привер­женцев от бедствий, обрушившихся на иудейские общины в свя­зи с Крестовыми походами, о чем речь пойдет далее.

Германские хасиды XIII в.

Помимо тософистов из среды иудейских общин выделилось осо­бое моралистическое направление мистического характера, по­лучившее название Хасидей ашкеназ (евр. — Благочестивые ашкеназы). Оно зародилось в конце XII в. в Регенсбурге, быстро рас­пространилось в Майнце, Шпейере и других городах рейнской об­ласти Германии. Это идеологическое движение представляет со­бой нечто среднее между иудейской философией и каббалой. Его главными идеологами были выходцы из одной семьи Кало- нимус, переселившейся в Германию из Италии: Самуил Калонимус жил в Шпейере в середине XII столетия, его сын Иегуда, уро­женец Вормса, скончался в 1217 г. в Регенсбурге, родственник и ученик последнего — Элеэзер из Вормса — умер между 1223 и 1232 г. Их основные идеи изложены в «Книге благочестивых» («Сефер Хасидим»), автором которой считается Иегуда. Привер­женцы этого направления утверждают, что сам Бог настолько возвышен, что человеческий разум не в состоянии его постичь. Все антропологические проявления его, встречающиеся в Священ­ном Писании, на самом деле представляют собой не самого Бога, а его сияние — кавод (евр. — слава). Кавод — это первозданный свет Божественной славы, раскрывающийся пророкам и мисти­кам в различных образах и формах. Узреть кавод — цель бла­гочестивых, но чтобы достичь этого, необходимо культивировать и соблюдать особый образ жизни — хасидут (жизнь в благоче­стии). Благочестивая жизнь должна протекать в молитве, смире­нии, в полном равнодушии к любой насмешке и даже оскорбле­нию. Они полагали, что лучше быть «оскорбленным, чем оскор­бителем». При этом ни ученость, ни традиция не имели особого значения. Хасид (благочестивый) должен возвышаться над всем заимствованным из интеллектуальной сферы. Они утверждали, что жизнь в хасидуте — это путь для достижения чистой любви к Богу, которая не знает другой цели, кроме выполнения Его воли. Но любовь к Богу неразрывно связана с любовью к человеку.

В связи с этим важнейшее значение придается и социальным отношениям. По мнению германских хасидов, Небесный суд (евр. — Дин шамаим) требует гораздо большего альтруизма и предъявля­ет гораздо более высокие требования, чем правовые нормы, опи­санные в Торе и Талмуде. Это в полной мере касается как иудеев, так и иноверцев. В отношениях с последними требуется быть осо­бенно щепетильным: «если иноверец ошибся (в какой-нибудь торговой сделке), предупреди его, дабы он не спохватился сам, и тогда опозорилось бы через тебя имя Божие, ибо скажут: все иу­деи — обманщики». Хотя немецкие хасиды стремились к религи­озному обособлению от окружающих, все же считается, что под влиянием христиан у них возникли хорошо разработанные идеи покаяния и меры наказания за прегрешения. Такое стремление к социальной справедливости привело к тому, что хасиды XIII в. занимали активную позицию по отношению к руководству общи­ны, выступая против своеволия, корыстолюбия и чванства неко­торых законодателей и руководителей. Они утверждали, что зем­ные блага и богатство даны человеку только для того, чтобы он мог оказывать добро и благодеяния неимущим и жертвовать сред­ства на благотворительные цели.

Вместе с тем германские хасиды большое значение придавали молитвенной мистике. Для этого они высчитывали количество слов в каждой молитве и пытались найти в Торе объяснение по­лученному результату. На первый план вышли гематприя — нахо­ждение численного значения еврейских слов и поиски их связи с другими словами и предложениями с такими же численными зна­чениями; нотарикон — истолкование отдельных букв слова как сокращения целых предложений; тмура — перестановка букв в слове в соответствии с определенными правилами. В произведе­ниях германских хасидов большое значение придается магии и вере в чудеса. В них много говорится о привидениях, появлении мертвецов в пустых синагогах для богослужений, заговорах про­тив нечистых сил и чертовщины. Много внимания уделено также знахарству и народной медицине.

Германский хасидизм XIII в. не получил широкого распростра­нения и скоро был вытеснен испанской каббалой. Как полагает ведущий исследователь иудейской мистики Г. Шолем, германский хасидизм имеет мало общего с хасидизмом XVIII в., возник­шим в Восточной Европе. И все же между ними имеется опреде­ленное сходство. Оба они стремились воспитать крупные нацио­нальные коллективы в духе мистического морализма.