Временные рамки переходного периода

Итак, многие положения раздела второго Конституции предназначены для урегулирования специфичных вопросов, актуальных именно для переходного периода. Сроки переходного периода четко не зафиксированы: в одних случаях установлено определенное количество лет (например, для первого созыва палат Федерального Собрания), в других случаях имеется отсылка к срокам, определенным ранее действовавшей Конституцией РФ 1978 г. (например, срок полномочий Президента РФ, занимавшего этот пост на момент вступления в силу Конституции 1993 г.), а в иных случаях закреплено требование наступления определенных условий (например, принятие нового уголовно-процессуального законодательства). При внимательном анализе всего этого напрашивается вывод, что переходный период составляет приблизительно от двух лет (окончание полномочий Государственной Думы первого созыва) до семи лет (окончание конституционного срока пребывания в должности Президента РФ, впервые избранного в 1991 г.) после вступления в силу Конституции 1993 г. Естественно, эти временные рамки переходного периода являются оценочным суждением ученого, но не законодательно установленным периодом.

Что касается введения в действие общего закона о суде присяжных и приведения уголовно-процессуального законодательства в соответствие с положениями Конституции (с тем, чтобы содержание п.6 второго раздела Конституции стало юридически исчерпанным), то его следовало бы завершить не позднее 1999 г., когда должны закончиться полномочия Государственной Думы второго созыва (если Дума не будет распущена досрочно). Здесь следует исходить из того, что переходный период, предназначенный для формирования новых конституционных органов федеральной власти, действующих в соответствии с законами, принятыми на основе новой Конституции, завершился в 1996 г. избранием Президента РФ. После этого федеральные государственные органы стали в полной мере конституционными (в смысле требований раздела первого Конституции) и в той же мере легитимными, в которой сама Конституция является таковой. Следовательно, они уже в полной мере несут ответственность за выполнение обязанности Российского государства – признавать, соблюдать и защищать права и свободы человека и гражданина. Разумеется, они ответственны и за принятие других законов, предусмотренных Конституцией. Но если законодатель, в полной мере конституционный и легитимный, до истечения срока полномочий в 1999 г. не успеет принять законы, касающиеся защиты прав и свобод человека и гражданина, предусмотренные в Заключительных и переходных положениях, то это будет означать, что он чрезмерно затянул переходный период и не выполнил свою обязанность, сформулированную в статье второй Конституции.

Но и после завершения переходного периода ряд норм Заключительных и переходных положений (например, даты принятия Конституции РФ и вступления ее в силу, применимость законов и других правовых актов, принятых до вступления Конституции РФ 1993 г. в силу) будут сохранять свою значимость и актуальность для правоприменительной практики.

 

 

[1]Перечисление этих принципов не отрицает и не умаляет значение других принципов, которые также входят в Основы конституционного строя, но могут рассматриваться как частные, составляющие содержание названных здесь более общих принципов. Так, верховенство Конституции будет рассмотрено не как самостоятельный принцип, а как элемент принципа правовой государственности.

[2]Преамбула Конституции несет чисто идеологическую нагрузку. Большинство понятий, содержащихся в преамбуле (общая судьба, гражданский мир и согласие, исторически сложившееся государственное единство, вера в добро и справедливость и т.д.), являются юридически неопределенными. Поэтому варианты толкования такого рода положений преамбулы могут быть диаметрально противоположными. Юридически значимые понятия, употребляемые в преамбуле, следует понимать в контексте их употребления в дальнейшем тексте Конституции.

[3]Этот вывод косвенно подтверждается, например, частным высказыванием судьи Конституционного Суда РФ В.О.Лучина: “Действующая Конституция Российской Федерации впервые предусмотрела иерархию собственных норм. Однако установление о том, что никакие другие ее положения “не могут противоречить основам конституционного строя Российской Федерации” (ч.2 ст.16), на мой взгляд, не означает различий в их юридической силе, а свидетельствует лишь о приоритете положений главы 1 в системе конституционных норм. Все они обладают высшей юридической силой. Это свойство принадлежит Конституции в целом (ч.1 ст.15)” (Лучин В.О. Конституция России: анализ нормативного состава // Конституционный строй России. Вып. III. М., 1996. С.25).

[4]В декабре 1997 г. Конвенция еще не была ратифицирована.

[5] Ко­неч­но, эти пра­ва не яв­ля­ют­ся ес­те­ст­вен­ны­ми в том смыс­ле, что они вы­те­ка­ют из со­цио­био­ло­ги­че­ской или ду­хов­ной или ка­кой бы то ни бы­ло иной при­ро­ды че­ло­ве­ка, веч­ной и не­из­мен­ной. Это пра­ва, воз­ни­каю­щие лишь на оп­ре­де­лен­ной ста­дии ес­те­ст­вен­но­го раз­ви­тия об­ще­ст­ва, в оп­ре­де­лен­ной куль­ту­ре. Они при­над­ле­жат ка­ж­до­му не от ро­ж­де­ния че­ло­ве­ком, а в си­лу ро­ж­де­ния в таком об­ще­ст­ве, в котором возможны безусловные притязания индивидов на свободную самореализацию в общественно-политической жизни, описываемые как естественные и неотчуждаемые права и свободы. “Ведь с рождением человека как естественным явлением Конституция связывает момент принадлежности, а не происхождения прав и свобод человека.... Антиэтатический смысл данной конструкции очевиден: основные права и свободы принадлежат каждому по безусловному естественному основанию (в силу природного факта рождения), а не в зависимости от диктуемых государством условий, не по усмотрению, воле и решению властей. Определенная стилизация под естественное право призвана здесь продемонстрировать исходную и безусловную свободу, правомочность и правосубъектность любого индивида в его отношениях со всеми остальными – государством, обществом, другими индивидами” (Нерсесянц В.С. Философия права. М., 1997. С.375-376).

[6]Абз.5 п.6 мотивировочной части Постановления Конституционного Суда РФ от 2 февраля 1996 г. по делу о проверке конституционности п.5 ч.2 ст.371, ч.3 ст.374 и п.4 ч.2 ст.384 УПК РСФСР в связи с жалобами граждан

[7] Maritain J. Man and the state. L., 1954. P.36-48.

[8]Например, ог­ра­ни­че­ния не­при­кос­но­вен­но­сти жи­ли­ща или свободы передвижения тре­бо­ва­ни­ем обес­пе­че­ния обо­ро­ны стра­ны, не мо­гут вызывать ни­ка­ких воз­ра­же­ний, ибо речь идет о за­щи­те гра­ж­дан от уг­ро­зы ли­шить­ся вся­ких прав во­об­ще. Так, да­же по­прав­ка III к Кон­сти­ту­ции США, не­по­сред­ст­вен­но свя­зан­ная с со­бы­тия­ми вой­ны за не­за­ви­си­мость, гла­сит, что лишь в мир­ное вре­мя ни один сол­дат не дол­жен по­ме­щать­ся на по­стой в ка­кой-ли­бо дом без со­гла­сия его вла­дель­ца, а во вре­мя вой­ны это до­пус­ка­ет­ся в по­ряд­ке, ус­та­нов­лен­ном за­ко­ном. Со­глас­но ст.17-а (абз.2) Ос­нов­но­го За­ко­на ФРГ не­при­кос­но­вен­ность жи­ли­ща и сво­бо­да пе­ре­дви­же­ния мо­гут быть ог­ра­ни­че­ны “за­ко­на­ми, пред­на­зна­чен­ны­ми для це­лей обо­ро­ны, в том чис­ле для за­щи­ты гра­ж­дан­ско­го на­се­ле­ния”.

[9] “Законные интересы, т.е. интересы, которые прямо не закреплены в юридических правах и обязанностях, едва ли необходимо выделять в качестве самостоятельного элемента правового статуса. Интерес предшествует правам и обязанностям независимо от того, находит ли он прямое закрепление в законодательстве или просто подлежит “правовой защите со стороны государства”. Интерес – это категория внеправовая, или “доправовая” (Общая теория прав человека/Отв. ред. Е.А.Лукашева. М., 1996. С.30)

[10]Ненадлежащий с точки зрения идеологии прав человека характер формулировки ст.25 Конституции в доктрине подвергается убедительной критике (см.: Конституция Российской Федерации: Научно-практический комментарий. М., 1997. С.220).

Бо­лее удач­ная фор­му­ли­ров­ка со­дер­жит­ся в Рос­сий­ской Дек­ла­ра­ции прав и сво­бод че­ло­ве­ка и гра­ж­да­ни­на (ст.11): “(1) Жи­ли­ще не­при­кос­но­вен­но. Ни­кто не име­ет пра­ва про­ни­кать в жи­ли­ще про­тив во­ли про­жи­ваю­щих в нем лиц. (2) Обыск и иные дей­ст­вия, со­вер­шае­мые с про­ник­но­ве­ни­ем в жи­ли­ще, до­пус­ка­ют­ся на ос­но­ва­нии су­деб­но­го ре­ше­ния. В слу­ча­ях, не тер­пя­щих от­ла­га­тельств, воз­мо­жен иной ус­та­нов­лен­ный за­ко­ном по­ря­док, пре­ду­смат­ри­ваю­щий обя­за­тель­ную по­сле­дую­щую про­вер­ку су­дом (вы­де­ле­но мною – В.Ч.) за­кон­но­сти этих дей­ст­вий”. От­сю­да вы­те­ка­ет, что за­кон­ное ог­ра­ни­че­ние не­при­кос­но­вен­но­сти жи­ли­ща до­пус­ти­мо лишь в том слу­чае, ес­ли за­кон свя­зы­ва­ет про­ник­но­ве­ние в жи­ли­ще с пред­ва­ри­тель­ной или по­сле­дую­щей про­вер­кой за­кон­но­сти по­ли­цей­ских дей­ст­вий су­дом. При­чем Дек­ла­ра­ция ог­ра­ни­чи­ва­ет за­ко­но­да­тель­ное ре­гу­ли­ро­ва­ние слу­чая­ми, не тер­пя­щи­ми от­ла­га­тельств.

[11]О воз­мож­ных ва­ри­ан­тах со­от­но­ше­ния кон­сти­ту­ци­он­ных идеа­лов и ре­аль­но­сти см.: Яков­лев А.М. Кон­сти­ту­ци­он­ный строй: со­ци­аль­ный и пра­во­вой ас­пект//Во­про­сы фи­ло­со­фии. 1995. № 10. С.3-13.

[12]Подробнее см.: Четвернин В.А. Идеология прав человека и принципы разделения властей в Конституции Российской Федерации//Становление конституционного государства в посттоталитарной России. Вып.1. М.,1996. С.4-6.

[13]” В новой Конституции Российской Федерации нашли свое признание и нормативное закрепление все три основных компонента (аспекта, характеристики и свойства) правовой государственности – гуманитарно-правовой (права и свободы человека и гражданина), нормативно-правовой (конституционно-правовая природа и требования ко всем источникам действующего права) и институционально-правовой (система разделения и взаимодействия властей)” (Нерсесянц В.С. Указ. соч. С.372-373).

[14]”Правовое государство” и “либеральное государство” – это синонимы. Поэтому социальное правовое государство (см. 1.3.3.) следует рассматривать не как разновидность правового государства, существующую наряду с “либеральным правовым государством”, а как отклонение от правовой (либеральной) государственности, ограничение либеральной природы правового государства, характерное для постиндустриального общества.

[15] Нерсесянц В.С. Указ. соч. С.376.

[16]См.: Нерсесянц В.С. Указ. соч. С.378.

[17]”В этом своем общерегулятивном значении конституционные положения о правах и свободах человека и гражданина являются наиболее важным и, в конечном счете, единственным настоящим критерием наличия или отсутствия, соблюдения или отрицания права вообще, критерием правового характера действующего законодательства (законов и всех других источников “позитивного права”), правового типа организации и деятельности различных государственных властей и государства в целом ” (Нерсесянц В.С. Указ. соч. С.378).

[18]Например, право граждан на замену военной службы альтернативной гражданской службой включает в себя право на отказ от несения военной службы по мотивам, указанным в ч.3 ст.59 Конституции. Отсутствие закона об альтернативной военной службе не может ограничивать право на отказ от несения военной службы (см. 2.2.6.3.).

Если упоминаемые в Конституции права объективно не могут быть реализованы без принятия соответствующего закона, то это не естественные и неотчуждаемые права человека, а октроированные права, которые не принадлежат каждому от рождения (см. 2.4.1.; 2.4.5.).

[19]Законы, действовавшие на территории Российской Федерации до вступления в силу Конституции РФ 1993 г., применяются в части, не противоречащей Конституции (п.2 Заключительных и переходных положений) – в частности, поскольку они не нарушают права человека.

[20]См.: Четвернин В.А. Демократическое конституционное государство: введение в теорию. М., 1993. С.108 и сл.

[21]Федеральные конституционные законы, федеральные законы, акты палат Федерального Собрания, Президента РФ и Правительства РФ публикуются в “Российской газете” и в Собрании законодательства Российской Федерации. В соответствии с Указом Президента РФ от 23 мая 1996 г. “О порядке опубликования и вступления в силу актов Президента Российской Федерации, Правительства Российской Федерации и нормативных актов федеральных органов исполнительной власти” нормативные акты федеральных органов исполнительной власти, “затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина”, подлежат опубликованию в газете “Российские вести” и в “Бюллетене нормативных актов федеральных органов исполнительной власти”. Субъекты РФ сами определяют порядок опубликования своих законов и иных нормативных актов.

Нормативные акты, затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, вступают в силу после их опубликования, а не с момента их подписания. В Постановлении от 10 июля 1995 г. о проверке конституционности части 2 ст.42 Закона Чувашской Республики “О выборах депутатов Государственного Совета Чувашской Республики” в редакции от 26 августа 1994 г. Конституционный Суд установил, что введение нормативного акта в действие со дня его подписания, а не с момента опубликования, противоречит статье 15 (часть 3) Конституции, предусматривающей, что любые нормативные акты, затрагивающие права, свободы и обязанности граждан, могут применяться лишь при условии их официального опубликования для всеобщего сведения (абз.6 п.5 мотивировочной части Постановления).

 

[22]Такое ограничение предполагается федеральными конституционными законами о чрезвычайном положении и о военном положении (см. 4.4.2.1.).

[23]Например, см.: Комментарий к Конституции Российской Федерации / Отв. ред. Л.А.Окуньков. Изд. 2-е. М., 1996. С.14; Поленина С.В. Законотворчество в Российской Федерации. М., 1996. С.42.

[24]В задачу данного Комментария не входит объяснение содержания общепризнанных принципов и норм международного права. Достаточно указать, что они признаются большинством государств, а главное – для России, как и для любой другой страны, общепризнанными являются те, которые признаются таковыми в самой России (подробнее см.: Даниленко Г.М. Применение международного права во внутренней правовой системе России: практика Конституционного Суда // Государство и право. 1995. № 11. С.115-125; Поленина С.В. Указ. соч. С.28-41).

[25]Конституция Российской Федерации: Научно-практический комментарий. С.159.

[26]Конституция Российской Федерации: Научно-практический комментарий. С.161-162 (автор раздела – Г.М.Даниленко).

[27] Поленина С.В. Указ. соч. С.34-35.

[28]В сегодняшнем политическом дискурсе в России с необычайной легкость выдвигаются популистские требования социальной государственности, что сказывается даже в практике Конституционного Суда РФ (см. 1.3.3.2.).

[29]В постиндустриальном обществе, во-первых, эффективность производства становится качественно более вы­со­кой, а на­цио­наль­ный до­ход – дос­та­точ­ным для удов­ле­тво­ре­ния по­сто­ян­но рас­ту­щих по­треб­но­стей прак­ти­че­ски всех чле­нов об­ще­ст­ва (воз­ни­ка­ет “об­ще­ст­во по­треб­ле­ния”). Во-вто­рых, ка­че­ст­вен­но боль­шая, чем в индустриальном обществе, часть членов общества реально исключается из процесса производства и потенциально – из сферы экономической активности вообще (постепенно значительная часть малоквалифицированной рабочей силы перетекает в сферу услуг). Между первым и вторым результатами перехода к постиндустриальному развитию существует противоречие. Второй сдерживает развитие производства, так как наращивать производство при отсутствии доходов у все большей части населения бессмысленно – некому покупать производимую продукцию. Кроме того, рост числа людей, выключенных из сферы экономической активности означает рост люмпенских маргинальных слоев, угрожающих уничтожить такое возникающее общество, в котором им не находится места. Происходят кризисы перепроизводства и жестко подавляемые государством массовые акции протеста (например, в 20-30-е годы в США и Западной Европе). Между тем опыт большевистской России показывает, чем может обернуться возникновение в обществе критической массы маргинальных люмпенских слоев.

 

[30]См.: Тео­рия пра­ва и го­су­дар­ст­ва / Под ред. Г.Н.Ма­но­ва. М., 1995. С.272-274.

[31]Постановление Конституционного Суда РФ от 4 апреля 1996 г. по делу о проверке конституционности ряда нормативных актов города Москвы и Московской области, Ставропольского края, Воронежской области и города Воронежа, регламентирующих порядок регистрации граждан, прибывающих на постоянное жительство в названные регионы.

[32]См.: Комментарий к Конституции Российской Федерации / Отв. ред. Л.А.Окуньков. Изд. 2-е. С.147-149; Конституция Российской Федерации: Научно-практический Комментарий. С.127-128, 259-260.

 

[33]Данное условие несет в себе возможность весьма широкого его толкования: от установления правовых режимов использования земель, находящихся в частной собственности, до запрета приватизации природных ресурсов на определенной территории, поскольку это будет признано разрушительным для естественной среды обитания населения; от передачи определенных природных ресурсов в собственность коренных малочисленных народов, особые права которых гарантированы в ст.69 Конституции, до преимущественного права лиц, проживающих на соответствующей территории, приобретать право собственности на используемые ими природные ресурсы и т.д.

Поскольку природные ресурсы – это базовый источник экономического существования общества в целом, то “народы” в смысле ч.1 ст.9 Конституции – это не просто население конкретной территории (иначе использовался бы термин “население”). Прежде всего подразумеваются коренные малочисленные народы (в смысле ст.69 Конституции) или иные национальные или социально-экономические меньшинства, для которых естественная среда обитания – это экосистема, в которую они сами включены настолько, что иное экономическое существование для них невозможно. Но в ч.1 ст.9 говорится о народах вообще, а не о коренных малочисленных народах. И поскольку в преамбуле Конституции говорится, что Конституцию РФ принимает многонациональный народ, и в ч.1 ст.3 носителем суверенитета объявляется также многонациональный народ России, а не народы, проживающие в России (на соответствующих территориях), то понятие “народы” в смысле ч.1 ст.9 оказывается юридически неопределенным и допускает широкое толкование.

[34]Принцип социальной государственности означает, что на основе государственной собственности не только защищаются права и свободы, но и обеспечиваются экономические привилегии части членов общества. Поэтому здесь равная защита частной и государственной собственности оборачивается неравной защитой экономических интересов фактических собственников и неимущих (малоимущих).

[35]”Никто не может быть судьей в своем деле” – это правовая аксиома, с применения которой в решении по делу врача Томаса Бонхэма против Врачебной Палаты (Dr. Bonham’s Case, Co Rep. 1135 (1610)) началось развитие судебного контроля за правовым характером законодательства.

[36]”Причина, по которой мы в результате проводимых реформ неизбежно оказываемся в докапиталистической (можно сказать, неофеодальной) ситуации, кроется в природе складывающихся у нас общественных и политических отношений, в типе собственности и права. Эта типология предопределена постсоциалистическим огосударствлением собственности, т.е. созданием такой собственности, которая еще не свободна от государственной власти, и такой государственной власти, которая еще не свободна от собственности. В социально-историческом измерении подобная ситуация характерна для феодальной стадии, когда экономические и политические явления и отношения в силу их неразвитости еще не отделились друг от друга и не образовали две различные сферы относительно независимого, самостоятельного бытия. Такой симбиоз власти и собственности, политики и экономики означает, что общественно-политическое целое еще не дозрело до дифференциации на частно-правовую и публично-правовую области, на гражданское общество и политическое государство (Нерсесянц В.С. Указ. соч. С.393).

[37]При социализме (жестком тоталитаризме) нет свободы и, следовательно, собственности; здесь существует “общенародное достояние”, часть которого тотальная власть распределяет для личного потребления членов общества, сочетая при этом уравниловку и привилегии. Государственная собственность существует там, тогда и постольку, где, когда и поскольку существует частная собственность. Разрушение советского тоталитаризма означало легализацию частной собственности. “Но главное и определяющее во всем этом процессе состояло в том, что именно в ходе т.н. “разгосударствления” и приватизации была изменена природа социалистической собственности и она впервые на самом деле – в экономико-правовом смысле – была огосударствлена. И только с помощью приватизации (и, следовательно, признания частной собственности и допущения неопределенного множества частных собственников) постсоциалистическое государство как раз создало экономико-правовые условия, необходимые для самоутверждения в качестве настоящего собственника. По смыслу этого процесса основная масса объектов государственной собственности остается у государства, а какая-то часть на тех или иных условиях... переходит к некоторым членам общества...” (Нерсесянц В.С. Указ. соч. С.391).

[38] Нерсесянц В.С. Указ. соч. С.395.

[39]Использование в названии партии слова “коммунистическая” еще не означает, что эта партия ставит цель установления диктатуры. Большинство “коммунистических” партий в посттоталитарной России открыто не придерживается большевистской идеологии.

[40]Например, Уголовный кодекс РФ предусматривает наказание за действия, направленные на насильственный захват власти или насильственное удержание власти в нарушение Конституции РФ, а равно направленные на насильственное изменение конституционного строя (ст.278 УК РФ), публичные призывы к таким действиям (ст.280 УК РФ), вооруженный мятеж в целях свержения или насильственного изменения конституционного строя либо нарушения территориальной целостности РФ (ст.279 УК РФ).

[41]См.: Государственное право Германии. Т.1. М., 1994. С.40-43.

[42]Интересно отметить, что Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод 1950 г. вообще умалчивает об избирательных правах, а в ст.3 Протокола № 1 к Конвенции (1952 г.) содержится лишь требование свободных выборов законодательной власти при тайном голосовании, но нет требования всеобщего и равного избирательного права. Известно, что в этой Конвенции сформулированы лишь наиболее фундаментальные положения европейского права в области прав человека, отклонение от которых недопустимо. Это наводит на мысль, что в 1952 г. всеобщее и равное избирательное право не считалось обязательным по стандартам европейского права, в то время как тайное голосование считалось таковым как обеспечивающее свободу волеизъявления на выборах.

[43]Комментарий к Конституции Российской Федерации. С.415 (автор раздела – А.Е.Постников).

[44]Государственное право Германии. Т.1. С.36.

 

[45] Палиенко Н.И. Суверенитет. Историческое развитие идеи суверенитета и ее правовое значение. Ярославль, 1903. С.439.

[46]Приходится приводить здесь эти тривиальные положения о суверенитете в федеративном государстве, поскольку они оказались неочевидными для российского посттоталитарного политического сознания. В частности, существует весь­ма уяз­ви­мая точ­ка зре­ния, соглас­но ко­то­рой су­ве­ре­ни­тет в фе­де­ра­тив­ном го­су­дар­ст­ве “де­лит­ся” ме­ж­ду фе­дера­ци­ей и ее субъ­ек­та­ми. Так, говорят о “внут­рен­нем пуб­лич­но-вла­ст­ном го­су­дар­ст­вен­ном су­ве­ре­ни­те­те, осу­ще­ст­в­ляе­мом в рам­ках сфе­ры раз­де­ле­ния пол­но­мо­чий ме­ж­ду Фе­де­ра­ци­ей и ее субъ­ек­та­ми”. В частности, имеется в виду формулировка ст.73 Конституции, согласно которой субъ­ек­ты Фе­де­ра­ции в рамках своей исключительной компетенции “об­ла­да­ют всей пол­но­той го­су­дар­ст­вен­ной власти” (см.: Деев Н.Н. О евразийстве российской государственности // Становление конституционного государства в посттоталитарной России. Вып.1. М., 1996. С.78-79). Ме­ж­ду тем, “внут­рен­ний су­ве­ре­ни­тет” – это по­ня­тие, оз­на­чаю­щее та­кую “всю полно­ту го­су­дар­ст­вен­ной вла­сти”, ко­то­рая ис­клю­ча­ет дей­ст­вие на тер­ри­то­рии го­су­дар­ст­ва ка­кой-ли­бо иной кон­ку­ри­рую­щей с ней вла­сти. И по­сколь­ку суве­ре­ни­тет Рос­сий­ской Фе­де­ра­ции рас­про­стра­ня­ет­ся на всю ее тер­ри­то­рию, то пол­но­мо­чия субъ­ек­тов Фе­де­ра­ции не опи­сы­ва­ют­ся по­ня­ти­ем “су­ве­ре­нитет” – не­смот­ря на то, что фе­де­ральная власть не впра­ве вме­ши­вать­ся в сфе­ру ис­ключи­тель­ной компетенции субъ­ек­тов Федерации. В фе­де­ра­тив­ном го­су­дар­ст­ве де­лится не су­ве­ре­ни­тет, а вла­ст­ные пол­но­мо­чия, при­чем так, что у субъ­ек­тов феде­ра­ции пол­но­мо­чий не­дос­та­точ­но для то­го, что­бы го­во­рить об их су­ве­ре­ните­те. Ес­ли го­во­рить кон­крет­но о Кон­сти­ту­ции РФ, то прак­ти­че­ски все мысли­мые пред­ме­ты ре­гу­ли­ро­ва­ния на­хо­дят­ся как ми­ни­мум в со­вме­ст­ном ве­дении Фе­де­ра­ции и субъ­ек­тов РФ. Так что “вся пол­но­та го­су­дар­ст­вен­ной власти” субъ­ек­тов РФ – это очередная конституционная фик­ция.

Также существуют представления о “двух взаимно ограниченных суверенитетах” в федеративном государстве, которые вообще несовместимы с понятием государства: “... принципиальное значение приобретает пересмотр статуса как федеральной власти, так и субъектов Федерации. При определении нового статуса как первого, так и второго элемента этой пары необходимо выйти за рамки концепции дележа “единого суверенитета” и распределения полномочий между уровнями... Альтернативой может быть концепция двух взаимно ограниченных суверенитетов. В рамках этого подхода и субъект Федерации, и федеративное образование признаются суверенными государствами... Эти суверенитеты должны быть совместимыми, то есть лежать в разных непересекающихся плоскостях”(Пастухов В. Политический режим и конституционный кризис в России // Конституционное право: восточноевропейское обозрение. 1997. № 2 (19). С.149-150).

 

 

[47]”Прежде всего сама формирующаяся постсоветская российская государственность в силу огосударствления собственности оказывается – в духе феодализма (отсутствие внутригосударственного суверенитета, общего правопорядка и единой законности, партикуляризм и разнобой в действующем праве, тенденции к сепаратизму и автаркии) – совокупностью множества фактически достаточно независимых друг от друга государственных образований, наглядно демонстрирующих отсутствие подлинного внутреннего государственного суверенитета. Причем это не обычная, характерная для развитого государства, децентрализация единых государственных полномочий и функций, не их частичная передача от государственного центра местам. Напротив, в нашей центробежной ситуации места сами претендуют на роль независимых центров. С этим и связана тенденция к формированию множества самостоятельных центров власти-собственности, по своей сути запрограммированных и ориентированных на утверждение, в меру возможности, своего суверенитета, на отрицание или хотя бы максимальное ограничение суверенитета объединяющего их государственного целого” (Нерсесянц В.С. Указ. соч. С.393).

[48]Имеется в виду “победа” Президента РФ в политическом противостоянии осенью 1993 г. и, как результат, возможность принятия президентского варианта Конституции без политических компромиссов (см.: Варламова Н.В. Российская Конституция: опыт трехмерной интерпретации // Становление конституционного государства в посттоталитарной России. С.36).

[49]В Конституции не говорится, что края, области и города федерального значения – это субъекты РФ, созданные именно русским этносом, а не “российским многонациональным народом” (понятие из преамбулы Конституции). Но отрицание русской этнической основы этих субъектов РФ и в то же время признание национальной природы республик, автономных округов и Еврейской автономной области (хотя в большинстве этих субъектов РФ русские составляют большинство населения) означало бы отрицание существования русской нации, ее “растворение” в “российском многонациональном народе”.

[50]См.: Нерсесянц В.С. Указ. соч. С.394.

[51]Го­су­дар­ст­вен­ное пра­во Гер­ма­нии. Т.2. М., 1994. С.80.

[52] Эн­тин Л.М. Раз­де­ле­ние вла­стей: опыт со­вре­мен­ных го­су­дарств. М., 1995. С.114.

[53] Там же.

[54] Имен­но та­кой вы­вод на­пра­ши­ва­ет­ся из рас­су­ж­де­ний Л.М.Эн­ти­на. На­при­мер: “... со­вер­шен­но яс­но, что ес­ли уч­ре­ди­тель­ная власть, ес­ли на­род, при­ни­мая Кон­сти­ту­цию, воз­ла­га­ет мис­сию обес­пе­че­ния со­гла­со­ван­но­го функ­цио­ни­ро­ва­ния и взаимодействия ор­га­нов го­су­дар­ст­вен­ной вла­сти на Пре­зи­ден­та, то ас­со­ции­ро­вать его толь­ко с од­ной из ее вет­вей бы­ло бы не­вер­но. По­лу­чи­лось бы, что од­на ветвь вла­сти, ви­ди­мо, ис­пол­ни­тель­ная, ко­ор­ди­ни­ру­ет дея­тель­ность двух дру­гих” (Эн­тин Л.М. Указ. соч. С.168). Од­на­ко та­кой вы­вод ав­тор от­вер­га­ет, а из даль­ней­ших рас­су­ж­де­ний Л.М.Эн­ти­на яв­ст­ву­ет, что он пре­сле­ду­ет со­всем иную цель – до­ка­зать, что в РФ раз­де­ле­ние вла­стей на за­ко­но­да­тель­ную и ис­пол­ни­тель­ную впол­не при­ем­ле­мое, и не от­но­ся­щий­ся к ис­пол­ни­тель­ной вла­сти Пре­зи­дент в слу­чае кон­флик­та за­ко­но­да­тель­ной и ис­пол­ни­тель­ной вла­стей вы­сту­па­ет в ка­че­ст­ве не­за­ви­си­мо­го ар­бит­ра и, рас­пус­кая Го­су­дар­ст­вен­ную Ду­му, он вы­но­сит ее спор с Пра­ви­тель­ст­вом на суд на­ро­да, из­би­ра­те­ля (см.: там же. С.170), что это Вер­хов­ный Со­вет в 1993 г. не за­хо­тел вы­не­сти свой спор с Пре­зи­ден­том на суд на­ро­да, за­хо­тел быть судь­ей в сво­ем де­ле, за что и был ра­зо­гнан (quod licet Jovi, non licet bovi), а в ре­зуль­та­те про­изош­ли тра­ги­че­ские ок­тябрь­ские со­бы­тия (см.: там же. С.168).

[55] К сожалению, в научной литературе это положение оспаривается (например, см.: Энтин Л.М. Указ. соч. С.173-174). Рассуждения о парламентской ответственности Правительства РФ не заслуживают серьезных комментариев.

[56] См.: Ве­де­не­ев Ю.А. По­ли­ти­че­ская ре­фор­ма и из­би­ра­тель­ный про­цесс в Рос­сии//Ре­фор­ма из­би­ра­тель­ной сис­те­мы в Ита­лии и Рос­сии. М., 1995. С.91.

[57] Эн­тин Л.М. Указ. соч. С.170.

[58]См.: Конституция Российской Федерации: Научно-практический комментарий. С.140-145 (автор раздела – М.А.Краснов).

[59]”...Государственная власть и местное самоуправление находятся в единстве, их противопоставление неправомерно... Нормы конституционного права в форме Конституции и законов Российской Федерации, Конституций (Уставов) и законов субъектов Российской Федерации осуществляют в ряду других функцию учреждения государства в целом,... системы органов государственной власти и местного самоуправления и т.д.... Полномочия органов государственной власти и органов местного самоуправления в рамках административно-территориальных единиц и муниципальных образований проистекают не от воли населения указанных территориальных образований, а от воли народа, выраженной и закрепленной в Конституции и законе. Отсюда следует, что граждане отдельных территориальных образований не могут ликвидировать местное самоуправление на этих территориях... Конституция Российской Федерации не закрепляет право граждан на местное самоуправление в главе 2 “Права и свободы человека и гражданина”. Конституция... весьма осторожно формулирует право населения в сфере местного самоуправления в статьях, непосредственно посвященных местному самоуправлению (часть 2 статьи 130, статья 131). В них говорится о праве на осуществление местного самоуправления. Это подтверждает, что источником создания и реорганизации местного самоуправления является Конституция и закон, а не соглашение и воля населения, которое имеет право лишь участвовать в осуществлении местного самоуправления” (Судебная защита прав местного самоуправления в Российской Федерации. Сборник решений федеральных судов / Сост.: Л.В.Гильченко, А.Н.Дементьев, Л.Е.Лаптева. М., 1997. С.47-48).

[60]Так, в преамбуле Европейской хартии местного самоуправления, принятой Советом Европы 15 октября 1985 г., говорится о праве граждан на участие в управлении общественными делами, которое “наиболее непосредственным образом... может быть реализовано именно на местном уровне” (Цит. по: Бондарь Н.С., Чернышев М.А. Муниципальное право и практика его реализации в городском самоуправлении. Ростов-на-Дону, 1996. С.195).

[61]Комментарий к Конституции Российской Федерации. С.50.

[62] См.: Конституция против священного долга//Неделя. 1996. № 35.

Судья Конституционного Суда РФ А.Л.Кононов подчеркивает, что Конституционный Суд неоднократно ссылался на принцип непосредственного действия прав и свобод человека и гражданина, настойчиво обращая судебные органы и других правоприменителей к необычному для них ранее стандарту. “Так, в постановлении от 23 июля 1995 года по делу о проверке конституционности статьи 60 ЖК РСФСР Конституционный Суд отмечал, что правоприменительные органы при решении вопросов вселения в жилое помещение вопреки непосредственному действию конституционных норм руководствуются отмененными актами о прописке. В постановлении от 11 марта 1996 года Конституционный Суд с той же точки зрения оценил как не соответствующее Конституции формальное ограничительное истолкование местными органами Закона о льготах и компенсациях пострадавшим от радиации. В... постановлении от 13 июня 1996 года, имея в виду пробельность в урегулировании института содержания под стражей, Конституционный Суд прямо указал на возможность непосредственного применения статьи 46 Конституции о праве на судебное обжалование любых нарушений прав и свобод. Наконец, в определении от 22 мая 1996 года в связи с проблемой привлечения к уголовной ответственности за отказ служить в армии в условиях отсутствия федерального закона об альтернативной гражданской службе, Суд записал следующее: “буквально закрепленное в названной конституционной норме и не нуждающееся в конкретизации право граждан, чьим убеждениям или вероисповеданию противоречит несение военной службы, на замену ее альтернативной гражданской службой, как и все другие права и свободы человека и гражданина является непосредственно действующим и должно обеспечиваться независимо от того, принят или не принят соответствующий федеральный закон” (Кононов А.Л. Защита прав и свобод человека и гражданина//Конституционный Суд Российской Федерации: Постановления. Определения. М., 1997. С.188).

[63]Так же см.: Кононов А.Л. Указ. соч. С.192-193.

[64]”Положения статьи 19 Конституции о юридическом равенстве всех перед законом и судом, – отмечает судья Конституционного Суда РФ А.Л.Кононов, – также один из самых распространенных аргументов в решениях Суда, касающихся прав человека. Этот фундаментальный принцип права... неисчерпаем в разнообразии его конкретных проявлений... Приведем лишь несколько примеров, где Конституционный Суд усмотрел нарушение принципа равенства:

– установление пресекательных сроков обжалования в порядке судебного надзора решений о восстановлении на работе (постановление от 22 июня 1992 года);

– ограничение времени оплаты вынужденного прогула при незаконном увольнении (постановление от 27 января 1993 года);

– выселение граждан из самоуправно занятых жилых помещений государственного и муниципального (в отличие от частного) жилого фонда в адми