г. (Стихотворения, Москва, 1915г.)

 

 

Н.И. Леонов

Памяти В.И. Сурикова

(Стихотворение студента Н.И. Леонова, произнесенное 8 марта 1916 г. на могиле великого сибиряка студентом В.Т. Завалишиным от имени сибирских землячеств г. Москвы)

 

Тому, кто возвратил ея гонимых,

Кто ей напомнил о ея сынах;

Чьи образы в лесах

необозримых

Ему являлись в ярких

вещих снах.

Тому, кто оправдал

страдания казненных,

Кто показал в протесте

красоту,

Тому, кто в творчестве,

правдивом и свободном

Страдание вознес

на высоту,

Охваченные горделивым

чувством,

Приносим мы,

сыны земли родной,

Тому, кто дорог нам своим

искусством,

Поклон земной…

 

Москва, 8 марта, 1916г. (Сибирские записки, №2, 1916г.)

 

Н.В. Федоров

К Енисею

 

Тебе, великий, бесконечный,

Краса и жизнь родной страны,

Привет горячий и сердечный

Несут всей Азии сыны.

Стихии грозной и прекрасной

Простер гигантский ты циклон,

Лобзая, как любовник страстный,

И гладь полей, и горный склон.

Тебя ласкает солнце юга,

Тебе челом бьет хвойный лес,

Поет зимы полярной вьюга

О ковах тундровых небес.

Ты необъятен вширь, где долы,

Бурлишь ты пеною в горах,

Ты – путь мечтательной гондолы,

Ты – кораблям греза и страх.

Веков грядущего вершитель,

Кормилец девственных равнин,

Зимы и зноя равный житель,

Сибири гордый властелин.

(Песни с берегов Енисея, СПб, 1908 г, 16 стр.)

 

 

И. САФЬЯНОВ

САЙОТИЯ

Красивый край – там всё цветёт,

Там степь широкая поёт,

Там Улу-хем громадой вод

Весь отражает небосвод!

Хребтов таинственная тень

Играет по степи весь день;

Цветов душистый аромат

Напоминает дивный сад!

Но интересней всех чудес

На Танну-ола темный лес,

В нем снег не падает зимой,

В мороз он зелен, как весной!

А летом на дремучий бор

Холодный ветер дует с гор,

И солнце в полдень не печет,

И по ущельям виден лёд!

Потоков шумная волна

Волшебной прелести полна,

Она легенду нам поёт

О прошлом нынешних сойт!

 

(Сибирский архив, №1, 1905г.)

 

 

ПЕТР ОРЕШИН

В СТРАНЕ СНЕГОВ

 

I.

Сквозь сосны – синь; в заре пурга.

Снег в ухо, в глаз – весёлый хруст.

Сух жар овчин; и на ногах –

Пимы: на каждом алый куст.

 

Звон хвой – рассказ. Я не могу:

Лес глух и некому сказать.

И прямо так вот – на снегу

Брусники красные глаза.

 

С ног сбился. Вот уж сторона!

Шум зелен – выйти не пути.

Звезд иглы шьют; ковром – стена…

В синь солнце надо бы ввинтить!

 

Крик жертв, и желт лесной туман.

Дым изб? – напрасно; всюду там

Лап когти, стужа, зорь бурьян,

Темь утра бродит по кустам.

 

Синей и суше сосен гул.

Я бахнул из ружья – но тишь.

Вдруг кочет голосом спугнул

Мой страх; в глазах сугробость крыш.

Бред. Сосны. Кедры. Синь и ель.

Глух посох, слепнет поводырь.

На соснах клочья, снег – кудель,

Гудит тайгой в душе Сибирь.

II.

Как сладок белкам туту орех!

Желт ветер – близок ли курень?

Заря в глазу пьяна, как грех –

Грех нужен; им зачался день.

 

Мне дик колчан. Ружье верней.

Визг стрел – ущерб и старина.

Шаман убит; поселок злей –

Зло пыжит сосен тишина!

 

Гор много белых; я один.

Шум птиц похож на бабий смех.

В сосне – суровый рокот льдин,

Тюлень и морж, заря и снег.

 

Стынь колет щеки, вьюжит грудь –

Строг путь бураном – чем дышать?

Сто верст – сосна, куда свернуть?

В карягах нечисть, сонь и гать.

 

Соль-море. Ветер – океан.

Кустарник сух, заря желта.

И сыплет в бороду шаман

Губ тряску: бум-бурум-тата!

 

Рвет ветер; хмур таежный круг.

Волк сыт; он пасмурен и зол.

Лед – сгусток рек, дождей и вьюг –

Я Лену храбро перешел.

 

Устал, стою. Скрипит сосна.

Костер спалить, живым ли лечь?

Как шаньга над сосной луна

И – степь в лесах блестит как меч!

III.

Лед, снег, сосна. Камчатка, ширь.

Ширь наша вся – куда Ермак!

Лед, снег, сосна, Бакал, Сибирь –

Русь гонит в даль свой каждый шаг!

 

Лес – сказка; снег из темных стен.

Смоль пахнет даже в лютый снег.

Сибирь – зимы сосновый плен

И зорь степных ночной разбег.

 

Путь крут: Восток, где горы волн

Качают солнце, где песок –

Лензолото, а ветер – соль,

Где шум сосновый так высок!

 

Люб лес и дятла четкий стук,

Лазурен день и чуден край.

Густ лес и зелен каждый сук,

Бьет в шапку шишкой: не зевай!

 

Толпа речушек, гор и скал.

В ушах плывет «бубновый туз».

Гром льдин – промчавшийся Бакал.

Утоп в снегах седой Иркутск.

 

И пахнет чаем. Желт Китай.

Глаз узких чайная тайга.

Сер наш мужик. Но чуден край.

Как топь – таежные снега!

IV.

Изб темный круг. Но весел день.

День – зорь крылатых перелет.

В окно – сосна, в крыльцо олень

Копытом выточенным бьет.

 

Изба в снегу. Крыльцо в резьбе.

Просторны сени. Пол скрипуч.

Гудит тайга в седой трубе,

Тайга темна, а день линюч.

 

Сух кедр; палят печную кладь,

Кот спит на лавке. Девка-бой

Мигнула, скрылась – и опять

В глухом окне туман лесной.

 

Тоска и сыпь в любом плече.

Изб новых в соснах сытый ряд.

За чаем дед о калаче

Мне долго с бабкой говорят.

 

Жар в кость ударил. Но хитры:

Москва сыта ль, да как в Кремле?

Пьют чай – один за семерых –

В глухой таежной вьюжной мгле.

 

В окне тайга: сосна к сосне!

Снег щерит белые клыки.

Дед в ночь лежанку отдал мне,

А дочь – кольцо своё с руки!

(Сибирские огни, 1922, №4).

 

 

ЭММАНУИЛ ГЕРМАН

 

И сеять вымыслов не надо

В степей вместительную ширь,

Когда кандальная Канада,

Пред взором стелется Сибирь.

Её лицо пятнают сыпи –

Золотоцветная руда.

Вдоль Оби, русской Мисиссипи,

Снуют железные суда.

И обогнав гагар и чайку,

Несёт расчетливый каприз

К Камчатке, русскому Клондайку,

Москвой воспитанную мисс.

Так, извивая строчек рельсы

Ведут к волшебнейшей из стран.

О, Русь! Грядущие Уэльсы

Еще напишут твой роман.