Барабинская степь (дорожный набросок) — КиберПедия 

Архитектура электронного правительства: Единая архитектура – это методологический подход при создании системы управления государства, который строится...

История развития пистолетов-пулеметов: Предпосылкой для возникновения пистолетов-пулеметов послужила давняя тенденция тяготения винтовок...

Барабинская степь (дорожный набросок)

2017-10-16 326
Барабинская степь (дорожный набросок) 0.00 из 5.00 0 оценок
Заказать работу

I

Не забыть мне, как ранней весною,

Чуть растают снега на полях,

Я, бывало, родной Барабою

Проезжал по зарям на дружках. [1]

При волшебном румянце природы

Путь в степи чародейски хорош!

Как спросонок зардеются воды

Озерков. Точно бодрая дрожь

Пробежит по сухому бурьяну

От весеннего ветра, — а там

И уйму нет степному буяну, —

Он как вихорь несется к холмам,

Где задвигались странные тени:

Это ветряных мельниц ряды,

Пробудясь от его нападений,

Начинают дневные труды.

Так и ждешь, что сейчас Дон-Кихота

Привиденье мелькнет на холмах…

И дремать припадает охота,

Cозерцая лишь крыльев размах.

Но картины мгновенно не стало,

Унеслась и дремота за ней.

«Жги, малютки!» — кричит разудало

На проворных дружок лошадей.

Он к бичу не дает им повадки:

Не для красного молвить стишка,

Барабинские знают лошадки

Рукавицу да голос дружка.

Под дугой колокольчик обычный

Так и замер, не трогая слух, —

И во мне от езды непривычной

Замирает томительно дух.

Из-под ног лошадей, без оглядки,

В белых брючках мохнатых, гурьбой

Удирают в ковыль куропатки,

Точно школьницы резво домой.

II

И чем дальше, тем лучше картины…

Впереди — перелесок пошел.

На верхушке громадной лесины

Восседает, топорщась, орел.

А вдали, посредине дороги,

Как хозяева полные тут,

Косачи без малейшей тревоги

Совещанье о чем-то ведут.

«Глуповатая птица весною, —

Замечает дружок про себя. —

Уж была бы винтовка со мною,

Не видать бы тетерькам тебя!»

И, прикрикнув: «Держись, мол, левее!» —

Разгоняет он птиц. А заря

Так и пышет всё ярче, алее.

Вдруг — ее же лучами горя —

Развернулося озеро. Слышен

Где-то издали крик лебедей.

Вон плывут они парами!

Пышен, Розоватый теперь от лучей,

Их наряд белоснежный. И глухо,

Точно исповедь, слышится мне:

«Тоже бьют их немало… для пуху…

Вот уж это так птица вполне!»

И дружок, покраснев, как девица,

Продолжает, сдержавши коней:

«Королевна прямая — не птица!

Ишь, у нас полюбилося ей.

Здесь места — благодатное дело,

Не другим, не Рассей чета…

Аль тебе уж трястись надоело?

Погоди! — остается верста.

Не верста хоть — побольше немного,

Да ведь кто их здесь мерял? Допрежь

Тут была столбовая дорога,

А теперече — волк ее ешь! —

Попадаются, значит, гнилые

Верстовые столбы посейчас, —

Старики и толкуют седые:

Семисотные версты у нас!

Ну, малютки! вздохнули с натуги?» —

Речь заводит он с тройкой лихой,

И, прикрикнув: «Работайте, други!» —

Уж несется, как вихорь степной.

III

Вот и станция. Снова рядами

Возвышаются мельниц холмы.

Подъезжаем к пристанищу мы

В три окошка с резными ставнями.

Вся семья высыпает вперед

К растворившимся настежь воротам.

«Седока, мол, господь вам дает,

Так примайте-ка гостя с почетом», —

Говорит, поклонившись, дружок.

И пойдут по-сибирски приветы,

Да поклоны, да с солью ответы,

Точно здесь — твой родной уголок.

Но хоть он и чужой, а с охотой

За порог переступишь его:

Там всё дышит хозяйством, заботой,

Чистоплотностью прежде всего.

Входишь в горницу. Пахнет приятно

Лиственничного леса смолой;

Пол лоснящийся вымыт с дресвой,

И особенно как-то опрятно

Смотрят голые стены кругом.

А к стенам прислонились рядами,

Под накрышкой тюменским ковром,

Сундуки с дорогими вещами.

Тут же с грудой подушек кровать

Манит путника пышной периной

За цветистый свой полог старинный —

На лебяжьем пуху полежать.

И мигнуть не успеешь, раздевшись,

Как накроется в горнице стол;

А хозяйская дочка, зардевшись,

С устремленными взорами в пол,

Расстановит на скатерти чистой

Угощений обильный запас, —

И невольно разлакомят вас

Самый вид их и пар их душистый.

И чего-то, чего-то здесь нет!

За обилием яств и солений,

Как сибирского кушанья цвет,

Подаются ржаные пельмени.

Но когда из-под длинных ресниц

Любопытные выглянут очи

С глубиною и сумраком ночи,

Как у зорких встревоженных птиц,

И послышится звук мелодичный:

«На здоровье покушай-ка всласть», —

Так и дрогнет душа необычной

Симпатией, похожей на страсть.

О, степные красавицы наши!

На расцвете житейской весны

Навевали чудесные сны

Мне глаза темно-карие ваши…

Но довольно. Мечты о былом

Заковали в незримые цепи

Расходившийся стих мой — и в нем

Не осталось простора для степи.

Не порвать мне волшебную цепь,

Я не в силах разрушить былого…

Ты простишь мне бессилие слова,

Барабинская чудная степь!

 

Леонид Мартынов

Адмиральский час

Парад. Толпы нестройный гул. Бомонд вокруг премьер-министра. «Шеренги, смирно! На к’раул!..» Колчак идет, шагая быстро. И помнишь — рейд. Республиканцы. «Колчак, сдавай оружье нам!» Но адмирал спешит на шканцы Оружье подарить волнам. И море страшно голубое: «Жить, умереть, не всё ль равно? Лети, оружье золотое, Лети, блестящее, на дно!» А после — Омск. И пыльный май. Киргиз трясется, желт и глянцев. Его узорный малахай — Экзотика для иностранцев. Моторов шум, торговцев крик... Капризничают интервенты. Коверкать английский язык Пытаются интеллигенты. Самарцы в каждом кабаке Свой «шарабан» горланят хором. И о «великом» Колчаке Бормочет пьяный под забором.   Над зданиями флаги ярки, Но город сер и немощен. За кладбищем, в воздушном парке, Французских аппаратов стон. Идут белогвардейцев взводы, Перекликаясь и шумя; Сторожевые пароходы Плывут по Иртышу, дымя. Вот к набережной мирный житель Спешит, сопутствуем женой, Смотреть, как черный истребитель, Шипя, вползает в Омь кормой. Стремительный автомобиль Сбегает с наплавного моста. Соленая степная пыль Покрыла город, как короста... И всюду — беженская тля. Сенсации ей надо громкой: «Вечерний выпуск! Близ Кремля Пристрелен Троцкий незнакомкой!» «Мсье Нулланс царскую семью Увез в автомобиле крытом» — Так уверяет интервью С архангельским митрополитом... А в общем — гниль. Эсерский вздор. Конец бы этому кагалу! И вот крадется, словно вор, Посол казачий к адмиралу. О том узнавшие — молчат. Лишь шепчут старые вояки, Что волк морской степных волчат Готовит к предстоящей драке.   А в «Люкс», «Буффало» и «Казбек» И в залы дорогих гостиниц Глядит прохожий человек С таким же чувством, как в зверинец. Возможен ли народный гнев, Дерзнут ли выступить повстанцы, Когда туземок, опьянев, Взасос целуют иностранцы? Таков неписаный закон! И коль француз угоден даме, То русский хоть и возмущен, Но удаляется задами... Жара. И в дорогих мехах Сопят красотки, как зверухи. Делец хлопочет, впопыхах Жилет не застегнув на брюхе. Купить-продать он всё готов: Валюта, спирт, медикаменты, Не покупает лишь домов,— Спокойней есть апартаменты. Какие? — Например, экспресс. Вы помните судьбы уроки? В Самаре сел, а после слез Ну, скажем, во Владивостоке... Ах, стала б Хлоя в этот час Беспутнее, чем Мессалина! Ведь плата страсти: первый класс От Омска прямо до Харбина. А те, кто, честью дорожа, Удобный пропускают случай, Пусть путешествуют, дрожа, В теплушке вшивой и вонючей. Вот юноша (неловок он В шинели длинной, офицерской), Насилует здоровый сон Он по ночам в таверне мерзкой. Но юноша идет туда Не пить и не забавы ради — Поэтов сонных череда Там проплывает по эстраде. И песенка у всех одна — Читают медленно и хмуро, Что к гибели присуждена Большевиками вся культура... Вот девушка, она мила. Из Мани превратилась в Мэри. Она присуждена была Чекой Московской к «высшей мере». За что? — Не всё равно ли вам! И тень на личике невинном: Она недоедала там И... торговала кокаином. Теперь: наряды, хлеб в избытке, Театр, купанье в Иртыше, Наикрепчайшие напитки И жуть какая на душе.   Но алый пламень не погас,— Он в хижинах мерцал нередко. Угрюмых слов и дерзких глаз Не уследила контрразведка. И ночь была, и был мороз, Снега мерцали голубые, Внезапно крикнул паровоз, Ему ответили другие. На паровозные гудки Откликнулся гудком тревожным Завод на берегу реки В поселке железнодорожном. Центральный загудел острог. Был телефонов звон неистов: «Приказ: в наикратчайший срок Прикончить пленных коммунистов!» И быстро стих неравный бой. Погибла горсть нетерпеливых. И егеря трубят отбой. У победителей кичливых Банкеты, речи и вино. И дам, до ужасов охочих. Везет гусар в Куломзино Смотреть расстрелянных рабочих.  

Был день последний бестолков.

«Падет ли Омск?» — кипели споры

Пьянчуг, а внутрь особняков

Уж заглянули мародеры...

А вечером, часам к восьми,

Просторы степи стали мглисты,

И, чтоб под Омском лечь костьми,

Вооружились гимназисты.

Но мягким снегом замело

И боя не произошло.

Без боя отдали былое.

Киргиз-погонщик закричал,

Затерянный в лохмах метели.

И, потянувшись на вокзал,

Обозы четко заскрипели.

Бегут вассалы Колчака,

В звериные одеты шкуры,

И дезертир из кабака

Глядит на гибель диктатуры.

…………….

 

Морозным утром город пуст.

Свободно, не боясь засады,

Под острый, звонкий, снежный хруст

Вступают красные отряды.

Буржуй, из погреба вылазь!

С запасом калачей и крынок,

Большевиков слегка страшась,

Идут молочницы на рынок.

Обосновавшись у лотка,

Кричит одна, что посмелее:

— Эй, красный, выпей молока,

— Поди-кось нет его в Расее!

(Сибирские огни, №5, 1924 г).

 

 

Николай Михайлович Ядринцев

Родина

 

Я рожден в стране далекой,

К чьим гранитным берегам

Вечно хладною струею

Плещет грозный океан.

Я рожден в земле обширной,

Где границ пространствам нет,

Где от моря и до моря

Разостлался белый свет.

Я из той страны привольной,

Где начала нет рекам,

Где зелеными морями

Лес бушует по долам.

Я из той земли, где горы

Тонут в белых облаках

И извилисты, как змеи,

Расползаются в степях.

Все, кажись, в стране той диво,

Вся она полна чудес:

Горы с розами близ снега

И зимой зеленый лес.

Вверх стремящиеся реки,

В бездну бьющий водопад,

Рай, раскинутый в долине,

И ущелий темный ад.

Я из стран, в которых соболь

С давних пор ведет свой род,

Где лисица с горностаем

Драгоценный мех дает.

Где олень стадами бродит,

Где бобер родится сед;

Я из той страны, где краше

И пушистой белки нет.

Я оттуда, где роскошно

Расстилаются луга,

Что со временем поточат

Реки меда и млека.

Я из той земли, где недра

Драгоценный держат клад –

Для дворцов порфир и мрамор,

Малахиты для палат.

Я из той страны, что людям

Дорогой металл дала,

Для царей венцы сковала

И в порфиры облекла.

К той стране сыздавна зависть

В людях жгучая живет.

К почве девственного края

День за днем маня народ.

И за дальними горами

Край пустынный и немой,

Постепенно оживляясь,

Блещет новой красотой,

………………………….

………………………….

И я слышу чутким сердцем,

Что великою судьбою

Начинает уже веять

Над моим далеким краем,

Над страной моей родною.

(«Сибирские мотивы», сборник, изданный М.А. Сибиряковым, СПб, 1886 г, стр. 14-16).

 

И. Ерошин

 

***

Светло, светло. В глаза до боли

Сияет шелковая синь.

Все тот же лес и то же поле

Качают пьяную теплынь.

И также тихо хаты дремлют

Обозом скученным вдали.

Благословляя, все приемлю,

Недолгий гость святой земли.

Душа полна восторгом нежным,

Исходит песней голубой.

Недавно здесь в бреду мятежном

Металась месть и пушек вой.

И будто сон… Под дымкой кроясь,

Ушли за дальний косогор –

Гречихи белопенный пояс,

Полос картофельных узор.

Встав от мук, ты вновь смиренно

Цветешь, израненная мать.

И я, как ты, цвету нетленно,

Хочу гореть и не сгорать.

(Власть труда, №7 (956).

 

Весеннее

 

Светлеет в глубине небесной,

Тревожится в лугах туман.

День резвый, громкий, день чудесный

Обрызнул темный океан.

И жизни золотое знамя

Взыграло над земным челом,

Лазурный ветерок волнами

Над синим росным хрусталем.

Как праздник дружбы, многозвучно

Растет весенний ранний гул.

Как радость в старом неразлучна,

Как мир, в сияньи потонул!

Сквозною зеленью душистой

При ветре серебрится лес,

Недавно гулкий, дымно-глистый,

Под легкой муровой воскрес.

День ото дня густеют тени,

Звучнее гам, прозрачней луч.

О, солнце! О, разгул весенний!

О, легкость волокнистных туч!

И слышу я земли зачатье,

И не хочу я ничего,

Когда весь мир в моих объятьях

И я в объятии его.

(Власть труда, 27/V, 1928, №121).

 

 

Николай Иванович Леонов

«Звон имен»

Звон имен – Туран, Иран!...

А много ль было в мире стран,

Где б человечий океан

Так бушевал как в Азии?

Нам видно, стоя на корме:

Еще ведь Запад тлел во мгле,

Но, словно солнце, Шах-Наме

Взошло над бурной Азией.

Душил кровавых битв угар,

И пусть безумным был Омар,

Но кто нам спас, презрев пожар,

Наследство греков? – Азия.

Эллада погрузилась в сон,

Италию топтал тевтон,

Но Аристотель и Платон

Сохранены нам Азией.

Европа тяжким сном спала,

Дым ел глаза, душила мгла,

Нам свет науки сберегла

И книги греков – Азия.

Пусть власяница и ремни

Врезались в тело, но в те дни

Вселенной тайны Бируни

Пытал в далёкой Азии.

И не забудется вовек,

Как не смыкал усталых век,

Блуждая в безднах Улугбек,

Сын древней мудрой Азии.

Звон имен – Туран, Иран!

А много ль было в мире стран,

Где б человечий океан

Богат был жемчугом, как в Азии?

 

 

Н. И. Леонов

Саяны. Тайга.

 

В небе тонут и тают вершины,

На вершинах снега,

В темной хвое деревьев долины.

Спуск. Подъем. Перевал.

На вершинах ковры из горящих цветов.

Луч блеснул, заиграл

По алмазным узорам хребтов.

Не колышет.

Извивается в чаще мой путь.

Жадно дышит

Истомленная городом грудь.


Поделиться с друзьями:

История создания датчика движения: Первый прибор для обнаружения движения был изобретен немецким физиком Генрихом Герцем...

История развития пистолетов-пулеметов: Предпосылкой для возникновения пистолетов-пулеметов послужила давняя тенденция тяготения винтовок...

Наброски и зарисовки растений, плодов, цветов: Освоить конструктивное построение структуры дерева через зарисовки отдельных деревьев, группы деревьев...

Автоматическое растормаживание колес: Тормозные устройства колес предназначены для уменьше­ния длины пробега и улучшения маневрирования ВС при...



© cyberpedia.su 2017-2024 - Не является автором материалов. Исключительное право сохранено за автором текста.
Если вы не хотите, чтобы данный материал был у нас на сайте, перейдите по ссылке: Нарушение авторских прав. Мы поможем в написании вашей работы!

0.131 с.