Антиправославно и соборно осуждено как ересь

Во-первых, как замечает митрополит Иерофей, возможно, что при принятии термина «церковь» для инославных конфессий, по всей видимости, участвующими иерархами было потеряно одно важное различие [в вероисповедании]. Святой Григорий Палама четко определил этот вопрос в Синодальном Томосе Константинопольского Собора 1351 года. Он пишет: «Одно дело использовать контраргументы в пользу благочестия и другое – чтобы исповедовать веру». То есть, при противодействии чему-либо нужно использовать каждый аргумент в развернутом виде, в то время как исповедание должно быть кратким и догматически точным. Следовательно, в этом контексте, на соборе, использование термина «церковь» для инославия явно недопустимо ради догматической точности.

Мы можем только надеяться вместе с митрополитом Иерофеем, что иерархи на Крите «были введены в заблуждение» теми, кто утверждал – без обширных ссылок – что в течение второго тысячелетия православные характеризовали еретические группы как «Церкви». Правда в том, что до 20-го века западное христианство не характеризовалось как церковь, когда православная терминология и богословие отличались от терминологии и богословия прошлого, особенно со времени Окружного послания Константинопольского Патриархата 1920 г. «Церквам Христа, везде сущим» [и после]. Следует только напомнить, что святой Григорий Палама уподобил латинскую ересь арианству, а латинян – послушным органам лукавого.

Термин «Церковь» используется не просто как описание или образ. Он, скорее, указывает на действительное Тело Господа нашего Иисуса Христа. Церковь отождествляется с самим Богочеловеческим Телом Христа, и как Он является Единой Главой, Его Тело – едино. Как писал апостол Павел:

которая есть Тело Его, полнота Наполняющего все во всем» (Еф.1, 22-23).

«Одно тело и один дух как вы и призваны к одной надежде вашего звания; один Господь, одна вера, одно крещение, один Бог и Отец всех, Который над всеми и через всех и во всех нас» (Еф.4, 4-6).

Хотя утверждается, что вредоносная фраза, относящаяся к «церквям», особенно в ее последней форме, согласуется с православной экклесиологией и апостолом Павлом, правда состоит в том, что она скорее согласуется с новой «всеобъемлющей» экклесиологией. Как утверждал митрополит Иерофей: «В то время как на первый взгляд это кажется безобидным, это антиправославно».

Почему «антиправославно»? Во-первых, нельзя говорить «просто» о «признании исторического наименования» «других инославных христианских церквей», поскольку нет наименования без существования, потому что, в противном случае, выражается экклесиологический номинализм.

Во-вторых, в отличие от внимающего «устам Христовым» апостола Павла, фраза «Православная Церковь принимает историческое наименование других инославных христианских церквей», когда она понимается в контексте, напоминает одну из теорий Кальвина и Цвингли о «невидимой церкви», которые Владимир Лосский назвал «несторианской экклесиологией». Эта экклесиология предполагает, что Церковь расщепляется на невидимые и видимые части, так же как Несторий воображал, что божественную и человеческую природу во Христе нужно разделить. Из этой идеи возникли и другие еретические теории, такие как «теория ветвей», «крещальное богословие» и «экклесиологическая всеобъемлемость». Эта теория «невидимой Церкви» фактически уже была соборно отвергнута Православной Церковью.

Идея о том, что церковь может быть охарактеризована как инославная (еретическая), была осуждена Соборами 17-го века по случаю так называемого «Исповедания Лукариса», которое, как предполагается, было написано или принято Патриархом Константинопольским Кириллом (Лукарисом). Осужденная фраза гласила: «Не подлежит сомнению, что Церковь в земном ее состоянии может заблуждаться и вместо истины избирать ложь». Напротив, Соборы Церкви в то время осуждали это неверие Христу, заявляя, что Церковь ошибаться не может.

Это соборное учение очень важно, и его нужно снова подчеркнуть в наши дни, потому что оно исцеляет заблуждение тех гуманистов в нашей среде, которые потеряли веру во Христа и продолжение Воплощения. Именно это неверие скрывается за нежеланием многих осознать так называемый «скандал исключительности», таинство Воплощения и объявить, что Церковь — такая же Единая и Единственная, как и Христос, и Она во всякое время и во всяком месте является продолжением Воплощения и Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви. Такое неверие означает отказ от православия как предпосылки экклесиальности, и это не просто кризис убеждений, но, как писал о. Георгий Флоровский около 60 лет назад, это говорит о том, что люди «покинули Христа».

Разумеется, современные формы, которые принимает теория «невидимой церкви», имеют несколько больше нюансов, чем те, что были в XVI веке, но их отличие не так уж и велико. Давайте снова рассмотрим эту фразу, являющуюся камнем преткновения, в контексте, и мы увидим сходство более четко. Соборный документ гласит:

«Единство, которым обладает Церковь по своей онтологической природе, не может быть нарушено. Тем не менее, Православная Церковь признает историческое наименование других не находящихся в общении с ней инославных христианских церквей и конфессий, и в то же время верит, что ее отношения с ними должны строиться на скорейшем и более объективном уяснении ими всей экклезиологической тематики, особенно в области учения о таинствах, благодати, священстве и апостольском преемстве в целом» (Пункт 6).

Он начинается с того, что, согласно онтологическому характеру Церкви, Её единство не может быть нарушено. Здесь подразумевается невидимая, объединенная Церковь на небесах. В этом смысл слова «онтологический». За этим сразу следует «тем не менее...» и упоминается внешняя раздробленность Церкви, с признанием других «инославных церквей».