Господь перед синедрионом в доме Каиафы

(Мф.26:57-67; Мк.14:53-65; Лк.22:54,63-65; Дворец первосвященника в Иерусалиме, В ночь с Четверга, 6 апреля, на Пятницу, 7 апреля 30 г.)

Анна послал Иисуса связанным к первосвященнику Каиафе. Вероятно, Господа провели только через внутренний двор того же самого дома, где был разложен огонь и где стоял и грелся Петр, уже раз отрекшийся от Господа. У Каиафы собрались первосвященники, старейшины, книжники и весь синедрион[455]. Выражение Марка «весь синедрион» (Мк.14:55) сообщает, вероятно, не столько полноту численности, сколько единодушие собравшихся. Несмотря на глубокую ночь, все они спешили скорее собрать свидетельства против Иисуса, чтобы подготовить все необходимое для другого, утреннего официального заседания Синедриона, на котором они могли бы официально изречь Ему смертный приговор. Для этого они стали искать лжесвидетелей, которые могли бы обвинить Иисуса в каком-либо уголовном преступлении, «и не находили».

Наконец, пришло два лжесвидетеля необходимых для законности обвинения (Числ. 35:30; Втор 17:6). Они указали на слова, произнесенные Господом в Иерусалиме при первом изгнании торгующих из храма, причем злонамеренно эти слова переиначили. Господь говорил: «Разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его» (Ин. 2:19), но не говорил: «могу разрушить». «Разрушьте» предполагает, что не сам Иисус будет разрушать; лжесвидетель переиначивает, усугубляя «вину» Иисуса - «Он говорил: Я разрушу» (Мк.14:58). Говорил «в три дня воздвигну (evgerw/, разбужу, подниму) его» (Ин. 2:19), но не говорил - «создам (oivkodomh/sai, построю)» (Мф. 26:61). Вполне возможно, что лжесвидетели были из членов Синедриона, т.к. они «встав… говорили» (Мк.14:57). Вряд ли могли сидеть перед первосвященником лица низкого ранга.

Иисус молчал, Его тишина говорила о невиновности (см. Ис.53:7)[456]. Это раздражило Каиафу, и он решил вынудить у Господа такое признание, которое дало бы повод осудить Его на смерть, как богохульника. По судебным обычаям того времени, он обратился к Господу с решительным требованием: «Заклинаю Тебя Богом живым, скажи нам, Ты ли Христос, Сын Божий?». Заклинание «Богом живым» могло быть употреблено когда суд требовал, чтобы обвиняемый непременно отвечал на вопрос говоря правду как пред Богом. На прямо поставленный вопрос, под заклятием, Иисус не мог не ответить. Поскольку Ему уже не было надобности скрывать Свое Мессианское достоинство, Он утвердительно ответил - «Ты сказал». Удивительно то, что два важнейших христологических исповедания в Евангелии от Марка вложены в уста лиц, ответственных за смерть Спасителя: первосвященника (Мк. 14:61) и сотника при кресте (Мк. 15:39).

«Отныне узрите (a;rti o;yesqe) Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных» (Мф.26:64, см.Пс. 109:1; Дан 7:13-14). Сидение одесную Всемогущего описано теми же чертами, что в Пс. 109:1: «седи одесную Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих». Сила – сила Божия (см.Лк.22:69). Как же увидят сидение Сына Человеческого одесную Отца враги Христовы? Конечно, не в чудесном явлении, как видел Даниил: «вот, с облаками небесными шел как бы Сын человеческий, дошел до Ветхого днями и подведен был к Нему. И Ему дана власть, слава и царство...» (Дан. 7:13-14). Враги Христовы увидят явление Духа и силы (1 Кор.2:4), шум с небес в день Пятидесятницы (Деян. 2:2), богодухновенные проповеди апостолов, сопровождаемые чудесами, победоносное распространение Церкви Христовой. Псалмопевец, воспевая шествие Бога с израильским народом из Египта, говорил: «Да восстанет Бог, и расточатся враги Его, и да бегут от лица Его ненавидящие Его… превозносите Шествующего на небесах; имя Ему: Господь, и радуйтесь пред лицем Его» (Пс. 67:2,5). Не менее славным было шествие воскресшего и вознесшегося Господа во главе Церкви, освобожденной от рабства дьяволу. В соответствии с прообразом о выходе израильтян из Египта, в словах Христовых шествие Сына Человеческого изображается как шествие на облаках небесных.

«Тогда первосвященник разодрал одежды свои и сказал: Он богохульствует!». Наказание за богохульство или дерзость говорить именем Божиим то, что Он не повелел, – смерть (Лев.24:15-16; Втор. 18:20). Раздирание одежд было у евреев народным выражением скорби и сетования (Быт.37:29, 44:13; Суд. 11:35; 1Цар.4:12; 2Цар.1:2,11; 3:31; 3Цар.21:27; 4Цар.5:8; 6:30). Первосвященнику запрещалось раздирать свою одежду (Лев 10:6; 21:10). Разорвав одежду, Каиафа хотел повлиять на присутствующих, якобы выражая особую скорбь, которая заставила его забыть запрещение. «Как вам кажется?» – Каково ваше мнение об этом? – спрашивает Каиафа присутствующих, и получает желанный ответ: «Повинен смерти».

С судом над Иисусом связаны два глумления – при суде Синедриона (Мф. 26:67; Мк. 14:65; Лк. 24:63-65) и при суде Пилата (Мф.27:27-30; Мк. 15:16-19; Ин.19:2-3).

Первое глумление является эхом осуждения Христа за пророчество о разрушении храма, носит религиозный характер. Над Осужденным как уже над преступником начали ругаться и издеваться: плевали Ему в лицо, заушали, и, закрыв Его, били по щекам со словами: «Прореки нам (profh,teuson h`mi/n), Христос, кто ударил Тебя?». Христу, как Пророку, предлагают изречь пророчество не о событиях будущего, а унизительного настоящего: «кто ударил Тебя?». Но Господь, уничиживший Себя до зрака раба, смиривший Себя даже до смерти (Фил.2:7,8) все перенес с терпением, чтобы быть искушенным во всем кроме греха (Евр. 4:15). В этом молчаливом терпении нельзя не увидеть исполнение пророчества: «Я предал хребет Мой биющим и ланиты Мои поражающим; лица Моего не закрывал от поруганий и оплевания» (Ис. 50:6).

Второе глумление связано с политическими обвинениями в царском достоинстве Иисуса. Политическая власть Иисуса осмеивается римскими солдатами: воины Пилата «становясь пред Ним на колени, насмехались над Ним, говоря: радуйся, Царь Иудейский!» (Мф.27:29).

Отречение Петра

(Мф.26:58-75; Мк.14:54, 66-72; Лк.22:54-62; Ин.18:15:27; Дворец первосвященника в Иерусалиме, в ночь с Четверга, 6 апреля, на Пятницу, 7 апреля 30 г.)

Св. Иоанн говорит, что за Иисусом следовал Петр и «другой ученик», который был знаком первосвященнику (Ин.18:15),вошел внутрь первосвященнического двора, а затем сказал придвернице, чтобы она пустила Петра внутрь.

Через некоторое время привратница, всмотрелась в греющегося у огня Петра, и спросила: «И ты не из учеников Этого Человека?». Петр отвечал «Нет». После первого отречения, запел петух (Мк.14:68). Как свидетельствует ап. Марк, Петр, видимо, желая избавиться от неотвязчивой привратницы, ушел от огня в переднюю часть двора, на преддверие, к воротам, чтобы в случае необходимости бежать.

Однако эта же служанка не оставила его в покое и утвердительно заявила бывшим там: «этот из них» (Мк 14:69). К ней присоединилась и другая служанка, тоже говорившая «и этот был с Иисусом Назареем» (Мф 26:71). Еще кто-то обратился к Петру: «И ты из них» (Лк 22:58). Возможно, сразу несколько человек спрашивали греющегося у огня Петра: «не из учеников ли Его и ты?» (Ин.18:25). Но Петр с клятвою отрекся, что не знает Сего Человека. Это было второе отречение, происшедшее как раз в то время, когда Иисуса от Анны вели в Каиафе (так можно думать на основании Ин.18: 24-25).

Прошло около часа (Лк 22:59). Приближался утренний рассвет, и с ним обычное «пение петухов» (Мк 13:35). Оканчивался суд над Господом у первосвященника Каиафы. Тогда один из рабов, родственник Малха, которому Петр отсек ухо, сказал Петру: «Не я ли видел Тебя с Ним в саду?» (Ин 18:26), а другой добавил: «точно и этот был с Ним, ибо он Галилеянин» (Лк 22:59), и вслед за тем многие начали говорить: «Точно ты из них; ибо ты галилеянин, и наречие твое сходно» (Мк 14:70), «… и речь твоя обличает тебя» (Мф. 26:73). На Петра напал страх, и он начал «клясться и божиться: не знаю Человека Сего, о Котором говорите. Тогда петух запел во второй раз» (Мк.14:71-72). Это свидетельствует ап. Марк, несомненно, со слов самого Петра (Мк 14:71-72).

«Тогда Господь, обратившись, взглянул на Петра: и Петр вспомнил слово Господа – и вышед вон, плакал горько» (Лк 22:61-62). Так совершилось третье отречение, которое, видимо, совпало с моментом, когда Господа, уже осужденного и подвергнутого поруганиям и избиениям, вывели из дома Каиафы во двор, где Он под стражей должен был ожидать утра (Лк 63-65) и нового, уже официального заседания Синедриона, на котором был вынесен формальный приговор. От пения петуха и взгляда, брошенного на него Господом[457], в душе Петра возникло раскаяние: он бежит наружу и горько оплакивает свои поступки.

Блаж. Августин считал, что первое предостережение об отречении Петра «трижды» у всех евангелистов по сути совпадает. При этом Марк уточняет: «прежде нежели дважды пропоет петух…» (Мк. 14:30). Из чего можно сделать вывод, что Петр начал свое отречение до первого пения петуха, как об этом предсказывается по Мф., Лк. и Ин., а закончил отречение – до второго пения петуха, как об этом уточняет Мк[458]. Ночью Петром овладел такой страх, что еще задолго до второго пения петуха он душей уже почти отрекся от Иисуса[459].