Сретение Господне; пророчество Симеона и Анны

(Лк.2:22-38; Иерусалим, 4 г. до н.э.)

 

Женщина, родившая младенца мужского пола, по закону Моисея считалась нечистой в течение 40 дней (а если родилась девочка – в течение 80), и на 40-й день за новорожденного надо было принести в храм также жертвы: в жертву всесожжения – годовалого ягненка и в жертву за грех – молодого голубя или горлицу; в случае же бедности – двух горлиц или голубей, для каждой жертвы - по одному. Подчиняясь этому закону, Пресвятая Дева и Иосиф привели в Иерусалим Младенца, чтобы отдать за Него выкуп. Две горлицы, принесённые Святым Семейством, свидетельствуют о нищете.

 

Для чего же нужно было Богу приносить выкуп за Того, кто был у Него всегда? Зачем Пречистой Матери подчиняться закону об очищении?

Во-первых, чтобы этим «исполнить всякую правду» (Мф 3:15) и показать пример совершенного подчинения закону Божию. А во-вторых, это было необходимо для будущего служения Мессии в глазах Его народа: необрезанный, Он не мог бы находиться в обществе народа Божия, Он не смог бы входить ни в храм, ни в синагогу, не мог бы иметь влияния на народ, ни быть признанным Мессией. Равно как и Пресвятая Матерь Его, не очистившись, не могла бы считаться истинной израильтянкой. Обрезание – это еще одно из доказательств того, что Господь воплотился не призрачно[Alexey3].

При принесении выкупа за Младенца Иисуса в храме появился благочестивый старец Симеон, ждавший «утехи Израилевой», явление Которого должно было принести утешение израильтянам (Ис. 40:1). Симеону Святым Духом было предсказано не увидеть смерти до того пока это не случится[29]. По внушению Духа Божия он пришел в храм, и в принесенном Младенце узнал Мессию-Христа. Старец взял Его в объятия свои, и из его уст излилась вдохновенная молитва благодарности Богу за возможность узреть в лице этого Младенца спасение, уготованное для человечества. «Ныне отпускаешь раба Твоего, Владыко, по слову Твоему, с миром» произнес старец.

Евангелист подчеркивает, что спасение уготовано для всех народов: «пред лицом всех людей». Это спасение есть «Свет к просвещению язычников» и «слава народа Божия Израиля».

Возвращая Младенца Матери и благословив Ее и Иосифа, Симеон в пророческом вдохновении предрекает, что Младенец сей будет предметом споров и пререканий между последователями Его и врагами: «Да откроются помышления многих сердец», то есть, в зависимости от различности отношения людей к этому Младенцу, обнаружатся их сердечные расположения, настроения души: те, кто любит истину и стремится творить волю Божию, тот уверует во Христа, а те, кто любит зло и дела тьмы, тот возненавидит Христа и будет в оправдание своей злобы всячески клеветать на Него. Для уверовавших в Него Он лежит « на восстание », или на вечное спасение, а для не уверовавших – « на падение », на вечное осуждение. Симеон прозревает духом и те страдания, которые придется претерпеть и Пречистой Матери за Ее Божественного Сына: «И Тебе Самой оружие пройдет душу».

Присутствовала при этом и Анна, «дочь Фануилова», которую евангелист Лука называет пророчицей. Апостол хвалит ее, как честную вдовицу, посвятившую себя Богу, после того, как она, прожив с мужем всего 7 лет, дожила до 84-х летнего возраста, не отходя от храма, «постом и молитвою служа Богу день и ночь». Можно предполагать, что готовность Анны возвещать о Мессии наглядно демонстрирует то, что во всех коленах были люди, достойные принять Мессию.

Евангелист говорит далее, что исполнив все по закону, Святое Семейство вернулось в Галилею, «в город свой Назарет». Святой Лука опускает все, что случилось за Сретением, вероятнее всего потому, что об этом подробно повествует св. Матфей: о поклонении волхвов в Вифлееме, о бегстве святого семейства в Египет, об избиении младенцев Иродом и о возвращении святого семейства из Египта после смерти царя.

По блаж. Августину, напротив, посещение Святым Семейством Иерусалимского храма, встреча с Симеоном и пророчицей Анной, совершилось после ухода волхвов из Вифлиема. Августин полагал, что пастухи и волхвы посещали младенца Иисуса положенного в ясли сразу друг за другом (до обрезания Господня на 8-й день). После того как волхвы ушли иным путем Ирод подумал, что они ошиблись и не нашли младенца. Царь на какое-то время забыл о младенце и занялся своими делами. Но после принятия Симеоном младенца на руки, пророчеств Анны в Храме, молва о Мессии снова поднялась и вот тогда Ирод взялся за убиение Вифлиемских младенцев. Поэтому, после того как Иосиф с Марией ушли в Иерусалим они уже в Вифлием не возвращались, но, по блаж. Авгутину, прямо из Иерусалима бежали в Египет[30].

 

Поклонение волхвов

(Мф.2:1-12; Вифлеем, 4 г. до н.э.)

 

Когда родился Иисус «в Вифлееме Иудейском» [31], пришли в Иерусалим волхвы (ma,goi) с востока.

Рассуждая о пришедших волхвах свт. Иоанн Златоуст ставит следующие вопросы[32].

По звездам волхвы обычно определяли будущее, но в случае с Рождеством Христовым они идут смотреть уже случившийся факт. Зачем им идти к родившемуся Царю во младенческом возрасте? Если он еще Младенец, то все равно не запомнит тех, кто к нему шел на поклон. Если бы Он родился в царских чертогах, можно было предположить, что принесением даров они угодят отцу. Но, напротив, они, зная, что страной правит Ирод, и себя и Младенца подвергают опасности. Найдя Младенца, какие признаки царского достоинства они увидели? Разве было где-то установлено обходить всю вселенную и в каком бедняке узнается царь, тому сразу приносить дары прежде восшествия на престол? Волхвы идут узнавать во Младенце Царя Иудейского? Но Сам Он после Пилату сказал: «Царство Мое нет от мира сего» (Ин.18:36). Зачем Богу надо было, чтобы состоялся визит волхвов?

Общий ответ свт. Иоанн Златоуст дает такой: «Так как иудеи, непрестанно слыша пророков, возвещавших о пришествии Христа, не обращали на то особенного внимания, Господь внушил варварам прийти из отдалённой страны, расспрашивать о Царе, родившемся у иудеев», чтобы они от персов узнали то, чему не хотели научиться у пророков[33]. Волхвы показали смелость, т.к. честно доложили Ироду о цели визита, а иудеи, напротив, - упорство, т.к. не пошли за волхвами в Вифлием хотя бы из любопытства.

По другим святым отцам приход волхвов был символом конца языческой магии и призывом язычников ко спасению. Волхвы - «первые из язычников» уверовали во Христа (блаж. Августин). Следствием поклонения язычников Младенцу Иисусу стало «проклятие иудеев», которых в этом поклонении представляют царь Ирод, его книжники и народ, ибо волхвы шли за звездой, а иудеи не верили своим пророкам (свт. Иоанн Златоуст, Беда Достопочтенный).

Ни имена, ни число, ни происхождение волхвов в Евангелии от Матфея не названы. Это в свою очередь породило множество гипотех в древней христианской литературе.

Евангелие говорит, что волхвы пришли «с востока». Употребленное Евангелистом слово «маги» (ma,goi) – персидское, поэтому наиболее вероятно, что пришли они из Персии или же из страны, составлявшей прежде Вавилонское царство[34]. В Вавилоне во время семидесятилетнего пленения иудеев предки этих волхвов могли слышать от иудеев, что они ждут Великого Царя, Который покорит весь мир. Там жил пророк Даниил[35], предсказывавший о времени пришествия этого Великого Царя; там же могло сохраниться и предание о пророчестве волхва Валаама, предсказавшего восхождение звезды от Иакова (Чис. 24:17).

Долгое время количество волхвов, пришедших с востока, не было точно установленным. Число три впервые приводит Ориген, который связывает волхов с 3 мужами, которые встречают Исаака (Быт 26. 27-29), и в тоже время с числом даров, которые принесли волхвы Младенцу Иисусу. Постепенно установилось именно это число три, хотя в других произведениях христианской литературы древности иногда говорится о 2, 4, 6, 8, а в сирийской Церкви даже существовало предание о 12 волхвах, которые пришли в Иерусалим с большой свитой.

Ориген также первым попытался дать магам с востока точные имена: Авимелех, Охозат, Фикол. С другой стороны, в одном из сирийских анонимных источников V века вохвам были приписаны имена персидских властителей династии Сассанидов: Хормизда, Йесдегерд и Перосадх. При этом, оба последних царя якобы происходили из Савы (видимо, во исполнение пророчества Ис. 60:3-6). В другом сирийском источнике царям-волхвам были даны имена: Хор из Персии, Басандор из Савы и Карсудас, царь восточный. Самым древним письменным источником с привычными для нас именами считается армянская рукопись «История детства Иисуса» (ок. 500 г.). В ней трех волхвов зовут: Мелкон из Персии, Гаспар из Индии, Валтасар из Аравии.

Имена Каспар, Мельхиор и Валтасар закрепляются в преданиях Западной Церкви только в раннем средневековье (VI - VII в.). Утверждение о царском достоинстве волхвов впервые настойчиво проводил в жизнь Кесарий, еп. Арелатский (VI в.). До него в большинстве случаев говорилось о волхвах как о мудрецах, астрологах[36] или астрономах[37], ищущих истину. Их задачей было – приоткрыть знания о будущем. Они не вызывали духов и не вопрошали мертвых, что осуждалось Законом Моисея (Исх. 7:11 или Втор. 18:11), но по звездам судили о будущем. Такие «волхвы» в Вавилоне и в Персии пользовались уважением, бывали советниками царей (см.кн.Даниила).

Окончательно представление о волхвах как о восточных царях сложилось в средневековой Европе начиная с IX в. В это же время стали считать, что волхвы были потомками или представителями всей земли: Сима, Иафета и Хама, т. е. прообразовали Вселенскую Церковь. Постепенно в западном народном благочестии праздник Богоявления стал ассоциироваться с праздником «Трех царей».

Прибытие волхвов в Иерусалим не могло остаться незамеченным. Как людей уважаемых, их принимал сам царь Ирод. Волхвов мог сопровождать и обоз со слугами. Ясно, что иудейскую элиту охватил ужас, когда высокие гости объяснили им, что прибыли поклониться «родившемуся у вас Царю». Этому способствовало то, что, согласно хронологическим расчетам, в эту эпоху подходили к концу 69 седмин, указанных в Книге пророка Даниила как срок от восстановления Иерусалима (483 г.) до явления Христа (Дан 9:25). При властном и деспотичном Ироде такое заявление «о новом царе» ставило под угрозу и жизнь «родившегося Царя» и самих волхвов.

Ирод знал пророчества, однако решил перепроверить у знатоков: «собрав всех первосвященников и книжников народных, спрашивал у них: где должно родиться Христу?» (Мф.2:4). Он задаёт собравшимся конкретный вопрос: где Христос должен родиться? Книжники указали на всем известное пророчество Михея: «ты, Вифлеем-Ефрафа [38], мал ли ты между тысячами Иудиными? из тебя произойдет Мне Тот, Который должен быть Владыкою в Израиле и Которого происхождение из начала, от дней вечных» (Мих 5:2). Но цитируют знатоки Закона этот текст не целиком. Из-за страха перед Иродом они говорят о родившемся Мессии не как о Владыке- Царе, а как о Вожде- Пастыре: «ты, Вифлеем, земля Иудина, ничем не меньше воеводств Иудиных, ибо из тебя произойдет Вождь, Который упасет народ Мой, Израиля» (Мф.2:6). Ответ устроил Ирода, ибо мысль о новом Царе была для него непосильной. В подлинном же пророчестве Михея замечательно указание, что Мессия только «произойдет» из Вифлеема, но нет указаний, что Он будет там жить, ведь Его действительное происхождение «от начала, от дней вечных» (Мих. 5:2).

Ироду на всякий случай захотелось узнать и о времени рождения Царя Иудейского. Он тайно призывает волхвов, спрашивая о времени явления звезды, а затем отпускает их в Вифлеем, надеясь, что они, вернувшись, расскажут все, что узнают о Новорожденном.

Когда волхвы отправились в Вифлеем, то звезда, которую они увидели на востоке, шла перед ними, указывая верный путь, пока согласно Евангелию от Матфея не остановилась «над домом», где находился новорожденный Младенец.

 

Что это была за Вифлиемская звезда до сих пор остается загадкой.

В силу того, что по сообщению Евангелия от Матфея, звезда «остановилась над тем местом, где был Младенец», некоторые древние христианские писатели считали, что это была не планета, а - некая ангельская сила.

Сщмч. Игнатий Антиохийский полагал, что это была некая новая звезда. Он, в частности, писал, что «некая звезда воссияла на небе ярче всех звезд. Ее свет был неописуем, а ее новизна вызвала изумление. Все остальные звезды вместе с солнцем и луною составляли хоровод вокруг этой зведы. Однако сама она превосходила по блеску все остальные вместе взятые. И господствовало смущение по поводу того, откуда могло бы появиться это несравнимое новое небесное явление»[39].

Свт. Иоанн Златоуст считал явившуюся звезду невидимой силой, принявшей вид звезды[40]. В отличие от обычных звезд, которые двигаются по небосводу с востока на запад, эта звезда вела волхвов с севера на юг (из Персии в Иудею); она светила в древнее время; она на время исчезла, когда волхвы пришли в Иерусалим и вновь появилась, когда волхвы отправились из Иерусалима в Вифлеем. Без явления особой чудесной звезды волхвы могли бы не признать в незнатной Марии Матерь Великого Царя, а в беззащитном Младенце – Того, поклониться Кому они прибыли из далёкой страны. Звезда точно указала, «остановилась над [местом], где был Младенец» (Мф 2:9). Следовательно, по Златоусту, цель явления Вифлиемской звезды была исключительно назидательная, «чтобы освободить их (волхвов), наконец, от занятия звездами и прекратить власть астрономии». Он также специально подчеркивал служебный характер этой звезды на пути волхвов ко Христу: «Побудивший их идти и руководствовавший ими в пути, после того как поставил пред яслями, наставляет их уже не чрез звезду, а чрез ангела; таким образом понемногу они восходили к высшему». «Магов чрез звезду и чрез ангела, а нас чрез Самого Единородного Он научил возвышенному, таинственному и превосходящему наш разум». Призвание же волхвов, по мнению святителя, «было делом не одной звезды, но Сам Бог подвиг их сердце».

В этом свете важно мнение и Тертуллиана (кон. II - нач. III в.), для которого явление Вифлиемской звезды означало не оправдание, а прекращение занятия астрологией, терпимой лишь до Рождения Христа, после которого никто уже не должен дерзать исчислять дни человека по течению звезд. Традиции истолкования Иоанна Златоуста следует блж. Феофилакт Болгарский (XI-XII вв.), считавший, что в образе звезды божественная сила стала для волхвов «знакомым знаком, подобно как рыбака Петра, изумив множеством [пойманных] рыб, [Господь] привлек ко Христу».

Свт. Григорий Двоеслов (VI в.) подчеркивал, что звезда была явлена для язычников, поскольку «иудеям, как имеющим разум, долженствовало проповедовать разумное существо, т. е. Ангел, а язычники, как не имеющие разума, приводятся к познанию Господа не гласом, но знамениями».

Ориген (1-я пол. III в.) одним из первых христианских экзегетов соотнес явление звезды с пророчеством Валаама из Числ 24. 17: «Восходит звезда от Иакова, и восстает жезл от Израиля...». При этом он считал Вифлиемскую звезду «новой, не похожей на обыкновенные звезды», а именно кометой, знаменующей «рождение Того, Кто должен был произвести обновление в человеческом роде и возвестить Свое учение не только иудеям, но и грекам, и многочисленным варварским племенам». Впоследствии это предание также разделял и прп. Иоанн Дамаскин (VIII в.), который, ссылаясь на мнение свт. Василия Великого (IV в.) заявлял, что звезда не могла быть обычной звездой, но она могла быть кометой.

В европейской науке астрономическое объяснение небесного явления, описанного у евангелиста Матфея, впервые дал Иоган Кеплер в работе 1614 г. «О годе Рождества Христова». Он произвёл расчёты, которые указали на возможность соединения Юпитера и Сатурна в Рыбах за 6 лет или за 2 года до Рождества Христова. Так, Кеплер наблюдал в 1603 г. совпадение планет Юпитера и Сатурна, которое весною 1604 г. стало еще заметнее, благодаря тому, что к ним присоединилась также планета Марс. 10-го октября того года он заметил вблизи них неподвижную звезду, необыкновенного блеска, которая некоторое время сияла, «как ослепительно яркий факел, раздуваемый сильным ветром, пламенеющий и искрящийся». Все это явление, которое он называл безмерным чудом Божиим, дало ему повод для продолжительных исследований и исчислений. Этим путем он пришел к тому, что подобное совпадение Юпитера с Сатурном и Марсом и еще с какой-то необыкновенной звездой имело место в 747-748 гг. от основания Рима. Это небесное явление, известное в астрономии под названием соединение (парад) планет, по мнению Кеплера, совпало с великим событием рождения на земле Сына Божия.

Такой же научный «астрономический» подход занимал и австрийский ученый XX века Конрадин Феррари д’Оккьеппо, который пытался доказать, что перед евангелистом Матфеем был некоторый оригинальный рассказ одного из учавствовавших волхвов, который пришел из Вавилона через Дамаск. Звезда не была величественной кометой, как полагал Ориген, поэтому о времени ее появления Ироду нужно было вопросить специалистов (иудейских мудрецов). По мнению, д’Оккьеппо эффект «Вифлиемской звезды» был связан с естественным астрономическим явлением: сближением планет Юпитера и Сатурна, имевшим место в созвездии (или знаке) Рыб по современным вычислениям в 7 г. до н.э. Согласно вавилонской астрономической традиции, соединения Юпитера и Сатурна в определенном сегменте зодиака происходят с периодичностью в 854 года (т. н. великий период), в силу чего троекратное соединение Юпитера и Сатурна в Рыбах в 7 г. до Р. Х считалось эпохальным. Об особом внимании месопотамских астрологов к «великому схождению» 7/6 г. до Р. Х. (305 г. эры Селевкидов) свидетельствуют найденные близ Вавилона клинописные таблички. Древние вавилоняне считали, что любые события в жизни народа находят отражение в движении небесных светил в некотором созвездии, которое «закреплено» за этим народом. Под «Звездой Мессии» в Вавилоне мог пониматься Юпитер[41], а Сатурн[42] мог быть символом еврейского народа. Анализируя сведения святых отцов древности на основании вавилонских и александрийских календарных систем, а также сохранившиеся вавилонские таблички с планетарными циклами, д’Оккьеппо пришел к выводу, что Рождество Христово было 17 января 7 г. до н.э., а ок. 12 ноября 7 г. до н.э. вавилонские астрономы могли видеть над Вифлиемом кажущийся Зодиакальный свет[43] который словно указывал им на пространство где находился дом с проживавшим в то время Святым Семейством.

Существуют и иные астрономические теории, объясняющие феномен Вифлиемской звезды как утреннее стояние Юпитера 23 сентября 5 г. до н.э. или как вспышку новой звезды в 5 г. до н.э. В любом случае, многие астрономы после И.Кеплера, которые защищали подлинность Евангельского повествования о «звезде с востока» придерживались мнения, что явление волхвам неподвижной яркой звезды было лишь внешним средством, которое Бог употребил для того, чтобы привести ищущих мудрецов к Великой звезде, Родившейся в Вифлееме в промежутке между 7 и 5 гг. до н. э[44].

 

Волхвы пришли в «дом» (oivki,a, Мф.2:11) и там, «падши, поклонились» Новорожденному. Следовательно, волхвы пришли уже не в тот загон для скота (ясли, fa,tnh,Лк.2:7), в котором Христос родился. Уже прошло достаточно времени чтобы Младенец с Матерью переселились в обыкновенный дом. Получив во сне откровение не возвращаться к Ироду волхвы иным путем ушли «в свою страну».

По преданию, волхвы были крещены апостолом Фомой и затем послужили Церкви проповедью о Христе[45]. Мощи волхвов были обретены в Персии равноапостольной Еленой и перенесены в Константинополь. А в V веке - перенесены в Милан. В 1164 г. по желанию имп. Фридриха I Барбароссы мощи были увезены в Кёльн архиеп. Рейнальдом, где 24 июля был установлен местный праздник «Трех царей». В наст. время они хранятся в Кёльнском кафедральном соборе во имя Пресв. Богородицы и ап. Петра. В XIII в. о гробницах волхвов в персидском городе Сава (совр. Саве, к юго-западу от Тегерана) сообщал Марко Поло.

Дары волхвов до IV в. хранились в Иерусалиме. Затем император Аркадий перенес их в Константинополь, где впоследствии они были помещены в храме Св. Софии. После падения Константинополя (1453 г.) Мария (Мара) Бранкович, вдова турецкого султана Мурада II и дочь сербского деспота Георгия Бранковича, привезла их на Святую Гору Афон.

Золото, ладан и смирна даров волхвов в христианской письменности получили символическое значение. По отцам, дары волхвов указывали на царское, божественное и человеческое достоинство Иисуса Христа. По Клименту Александрийскому золото подобает Иисусу как Царю, ладан - как Богу, смирна - как человеку. Начиная со святого Иринея Лионского и Оригена смирна понималась как указание на предстоящую смерть и погребение Иисуса Христа (Мк 15:23; Ин 19:39). В тоже время, для неизвестного автора толкования на Евангелие от Матфея V в. (Opus imperfectum in Matthaeum) дары символизировали некие духовные качества: веру, разум и добрые дела. Для Евфимия Зигабена (XII в.) «дары волхвов» в приложении к христианам - это добрые дела, молитва и умерщвление страстей. Для папы Григория I Великого (кон. VI в.) - мудрость, молитва и умерщвление плоти. Начиная с позднего средневековья существует толкование, что золото могло указывать на на бедность Святого Семейства, ладан - на зловоние в стойле, смирна была дана для здоровья Младенца (Фома Аквинский, Эразм Нотердамский).

 

Бегство в Египет

(Мф.2:13-15; из Вифлеема, 4 г. до н.э.)

 

После ухода волхвов Ангел Господень, явившись во сне Иосифу, повелел ему, взяв Младенца и Матерь Его, бежать в Египет, что тот и исполнил, отправившись туда ночью.

Почему Христос не спас Сам Себя от иродовых убийц? Свт. Иоанн Златоуст: « Если бы Господь с первого Своего возраста начал творить чудеса, то Его не стали бы признавать за Человека». В том, что Младенец-Иисус должен был бежать именно в Египет и затем вернуться оттуда, св. Евангелист Матфей видит исполнение пророчества Осии: «из Египта вызвал Сына Моего» (Ос 11:1). У пророка слова эти относятся, собственно, к исходу еврейского народа из Египта, но так как избранный Богом народ еврейский был прообразом истинного первородного и единственного Сына Божия Иисуса Христа, то вывод еврейского народа из Египта послужил прообразом воззвания из Египта же Иисуса Христа.

Избиение младенцев

(Мф.2:16-18; Вифлеем, 4 г. до н.э.)

 

Ирод разгневался, когда волхвы не вернулись в Иерусалим, счел себя «поруганным», осмеянным ими. Это привело его в еще большую ярость, и он издал жестокий указ избить в «в Вифлееме и во всех пределах его» (Мф.2:16) всех младенцев «от двух лет и ниже», в расчете, что в числе их окажется и Иисус. По преданию, убито было 14 000 младенцев. Современные историки сомневаются в том, что жители Вифлеема могли иметь такое количество младенцев. Скорее всего, речь идёт обо всех младенцах, которые принесены были на праздник или на перепись подобно Христу. Недоумение вызывает также молчание летописей о том неистовом сопротивлении, которое должны были оказать отцы, матери и старшие братья убиенных войскам ненавидимого всеми иноплеменного царя. Эти люди могли воздерживаться от мести за любое другое дело, но не за противоречащее закону убиение своих же невинных детей в угоду политическому расчёту царя, который и сам поставлен был вопреки закону. Иосиф Флавий умалчивает об избиении младенцев. Противники Церкви указывают на это обстоятельство как признак вымышленности Евангельских событий. Однако истинная причина умолчания заключается вероятно, в нежелании самого Иосифа Флавия беспристрастно писать о вражде Ирода к Истинному Мессии, Который не был принят Своим народом.

В избиении младенцев Матфей видит исполнение пророчества Иеремии: «Голос слышен в Раме; вопль и горькое рыдание» (Иер. 31:15). В этих словах пророк Иеремия описывает бедствия и скорбь иудейского народа, отводимого в вавилонский плен и собранного предварительно в Раме (Иер.40:1), в небольшом городке колена Вениаминова, расположенного на север от Иерусалима (Ис.Нав.18:25; Суд.4:5). Пророк Иеремия, очевидец этого события, изображает его, как безутешный плач праматери Рахили о чадах своих (она – как праматерь израильтян), ибо они – отводимые в плен больше не вернутся. Рахиль была погребена вблизи Вифлеема (Быт.35:19; 48:7). По Матфею от убийств Ирода ее покой как бы нарушается – она поднимается и возвышает плач о несчастных детях, убитых в Вифлиеме и окрестностях.