Милосердие и любовь к ближнему

 

 

В о п р о с: Каков истинный смысл слова «милосердие» – так, как понимал его Христос?

О т в е т: «Благожелательность ко всем, снисходительность к чужим несовершенствам, прощение обид».

Комментарий. Любовь и милосердие суть дополнения закона справедливости, ибо любить ближнего – значит делать ему всё добро, какое в нашей власти и какое, как нам хотелось бы, сделали и для нас. Таков смысл слов Христа: «Человек человеку – брат».

Милосердие, в понимании Христа, отнюдь не ограничивается милостыней; оно охватывает все отношения, какие мы имеем с ближними нашими, будь они по положению ниже, равны нам или выше нас. Оно велит нам быть снисходительными, потому что сами мы нуждаемся в снисхождении; оно запрещает нам унижать несчастного, что, однако, слишком часто бывает на деле: если человек богат, то ему выказывают тысячу знаков внимания и почтительности, но если он беден, то словно бы и не имеют нужды с ним церемониться. Чем плачевнее его положение, тем больше должны бы, напротив того, бояться добавить к его несчастию через унижение.

Действительно добрый, хороший человек старается возвысить нижестоящего в своих глазах, сокращая дистанцию, их разделяющую.

В о п р о с: Иисус сказал также: «Любите даже врагов ваших». Но ведь любовь к врагам своим разве не противоречит естественным нашим склонностям, и не происходит ли враждебность из-за недостатка симпатии между духами?

О т в е т: «Несомненно, нельзя питать к врагам своим любви нежной и страстной, но он и не это желал сказать. Любить своих врагов – значит прощать им и воздавать им добром за зло: тем самым человек делается выше их, через месть же он ставит себя ниже их».

В о п р о с: Что думать о милостыне?

О т в е т: «Человек, доведённый до прошения милостыни, деградирует как нравственно, так и физически: оскотинивается. В обществе, основанном на законе Божьем и справедливости, жизнь слабого должна обеспечиваться без унижения его достоинства. Такое общество заботится о существовании тех, которые не могут трудиться, не оставляя их жизнь на волю случая или добрую волю людей».

В о п р о с: Так вы осуждаете милостыню?

О т в е т: «Нет, не саму милостыню, но то, как она обыкновенно подаётся. Человек добра, понимающий милосердие так, как тому учил Христос, опережает несчастного, не дожидаясь, чтобы тот протянул перед ним руку.

Истинное милосердие всегда исполнено добра и благожелательности. Оно заключается и в том, как его творят. Услуга, оказанная с деликатностью, обладает двойной ценностью; если же милосердствовать с высокомерием, то хотя нужда и заставляет такую помощь принять, но сердце остаётся ею не затронуто.

Нужно отличать собственно милостыню от благотворительности. Самый нуждающийся – это не всегда тот, кто просит: боязнь унижений удерживает действительно бедного, и он зачастую страждет без жалоб. Именно его-то истинно человечный человек и умеет найти, не выставляя того напоказ».

В о п р о с: Но нет ли людей, по собственной вине доведённых до попрошайничества?

О т в е т: «Конечно, но если бы они в своё время получили хорошее нравственное воспитание, которое бы научило их претворять на деле закон Божий, то они не впали бы в крайности, приведшие их к падению; от этого главным образом и зависит улучшение вашей планеты».

 

ЗАКОН САМОСОХРАНЕНИЯ

И ПОДДЕРЖАНИЯ ЖИЗНИ

 

 

В о п р о с: Бог, давая человеку жажду жизни, всегда ли доставляет ему средства к сохранению её?

О т в е т: «Да, и если человек их не находит, то это от того, что он их не понимает. Бог не может дать человеку жажду жизни, не предоставив ему средств для сохранения и поддержания её. Поэтому Он наделяет землю свойством производить материал, из которого её обитатели получают всё для себя необходимое, ибо только одно необходимое полезно, излишнее никогда не бывает таковым».

В о п р о с: С какой целью Бог наделил привлекательностью наслаждение матерьяльными благами?

О т в е т: «За тем, чтобы побудить человека к осуществлению его назначения, а также чтобы испытать его искушением».

В о п р о с: Какова цель этого искушения?

О т в е т: «Развить его разум, который должен уберечь его от излишеств».

В о п р о с: Есть ли у наслаждений пределы, очерченные природой?

О т в е т: «Да, чтобы указать вам пределы необходимого; но своими излишествами вы достигаете пресыщения и тем наказываете самих себя».

В о п р о с: Как может человек узнать предел необходимого?

О т в е т: «Мудрый знает его интуитивно, большинство же – по собственному горькому опыту».

В о п р о с: Разве природа не определила предел нашим потребностям самим нашим устроением?

О т в е т: «Да, но человек ненасытен. Природа наметила предел его потребностям в самом его устроении, но пороки исказили его конституцию и создали для него потребности, не являющиеся реальными нуждами».

В о п р о с: Достоин ли человек порицания за своё стремление к благосостоянию?

О т в е т: «Благосостояние есть желанье естественное. Бог запрещает лишь злоупотребленье, потому что оно противоречит самосохранению. Нет никакого преступления в том, чтобы искать для себя благосостоянья, при том условии, что оно достигается не в ущерб кому-то другому и если оно не должно ослабить ни ваши нравственные, ни ваши физические силы».

В о п р о с: Добровольные лишения в целях искупления равно добровольного, имеют ли они заслугу в глазах Божиих?

О т в е т: «Делайте добро другим – и вы заслужите большего».

В о п р о с: Но всё-таки, похвальны ли добровольные лишения?

О т в е т: «Да, если это – лишенье себя бесполезных удовольствий, потому что оно отмежает человека от материи и возвышает его душу. Что похвально, так это сопротивление искушению, каковое побуждало бы к излишествам или наслаждению вещами бесполезными. Это также отъятие у себя необходимого, чтобы дать тем, у кого недостаточно. Если лишение лишь суетная видимость, то это – насмешка».

В о п р о с: Если страдания этого мира возвышают нас в зависимости от того, как мы их переносим, то не возвышают ли нас также и те, которые мы добровольно создаём себе сами?

О т в е т: «Единственные страдания, которые возвышают, суть страдания естественные, потому что они идут от Бога. Добровольные же страдания ничего не значат, когда они ничего не делают для блага ближнего.

Думаешь ли ты, что те, кто укорачивают свою жизнь в сверхчеловеческих суровостях, как то делают бонзы, факиры и некоторые фанатики разных сект, тем продвигаются на своём пути? Лучше бы им работать на благо ближних своих. Пусть они оденут раздетого, пусть утешат плачущего, пусть трудятся ради немощного, пусть терпят лишения ради утешения несчастных, тогда их жизнь будет полезна и угодна Господу. Когда в претерпеваемых добровольно страданиях имеют в виду лишь себя, то это эгоизм; когда же страдают ради других, то это милосердие – таковы суть заветы Христовы».

 

ЗАКОН СВОБОДЫ

 

 

В о п р о с: Есть ли где в свете такие положения, где бы человек мог льстить себе, будто он пользуется полной свободой?

О т в е т: «Нет, потому что вы все нуждаетесь друг в друге – малые как и великие».

В о п р о с: Каким было бы состояние, в котором человек мог бы пользоваться полной свободой?

О т в е т: «Состояние отшельника в пустыне. Как только два человека оказываются вместе, они должны уважать права друг друга, а следовательно, и не имеют более полной свободы».

В о п р о с: Обязательство уважать права другого, отнимает ли оно у человека право принадлежать самому себе?

О т в е т: «Нисколько, ибо это есть право, данное ему природой».

В о п р о с: Есть ли в человеке что-либо, ускользающее от всякого принуждения, и в чём он пользуется полной свободой?

О т в е т: «В своей мысли человек пользуется неограниченной свободой, ибо она не знает преград. Можно остановить её выход, но не уничтожить её».

В о п р о с: Ответственен ли человек в своей мысли?

О т в е т: «Он ответственен в ней перед Богом; так как один Бог может знать её, то Он осуждает или прощает её в согласии со Своей справедливостью».

В о п р о с: Свободен ли человек в своих действиях?

О т в е т: «Поскольку у него есть свобода мысли, то есть и свобода действия. Без свободы воли человек был бы только машиной».

В о п р о с: Обладает ли человек свободой воли от самого своего рождения?

О т в е т: «Свобода действия существует, как только появляется воля к его совершению. На начальном этапе жизни человека свобода практически сводится к нулю, она развивается и меняет свою направленность вместе со способностями человека. Поскольку у ребёнка мысли находятся в связи с потребностями его возраста, то он направляет свободу своей воли на вещи, ему необходимые».*

 

* Кришнамурти говорит: «Свобода рождается из сознания того, что она совершенно необходима. Без свободы нет любви, без свободы нет творчества, без свободы невозможно найти истину. Что бы ни предпринимал ум, находящийся в рабстве, он никогда не найдёт истины, никогда не узнает красоты и полноты жизни». (Й.Р.)

 

 

В о п р о с: Свобода совести является ли следствием свободы мышления?

О т в е т: «Совесть есть задушевная мысль, принадлежащая человеку как и все прочие мысли».

В о п р о с: Имеет ли человек право ставить пределы свободе совести?

О т в е т: «Не более чем и свободе мысли, ибо одному только Богу принадлежит право судить совесть. Если человек через свои законы регулирует отношения человека к человеку, то Бог законами природы регулирует отношения человека с Богом».

В о п р о с: Каков результат сковывания свободы совести?

О т в е т: «Принуждать людей действовать не в согласии с тем, что они думают, значит превращать их в лицемеров. Свобода совести есть один из признаков истинной цивилизации и прогресса».

В о п р о с: Позволительно ли порочить веру того, кто думает не так, как мы?

О т в е т: «Это значит не иметь милосердия и покушаться на свободу мысли».

В о п р о с: Значит ли покушаться на свободу совести, если ставить препоны верованиям, природа коих такова, что они могут будоражить общество?

О т в е т: «Можно пресечь действия, но глубинная, сокровенная вера недоступна внешним посягательствам».

В о п р о с: Поскольку все учения имеют притязание быть единственным выражением истины, то по каким признакам можно узнать то из них, которое действительно имеет право считаться таковым?

О т в е т: «Это будет то учение, которое сформировывает больше людей добра и меньше лицемеров, то есть претворяет закон любви и милосердия в его наибольшей чистоте и в самом широком его приложении».

 

О МОЛИТВЕ

 

 

В о п р о с: Молитва угодна ли Богу?

О т в е т: «Молитва всегда угодна Богу, когда она идёт от сердца, ибо намеренье для Него – всё, и молитва, идущая от сердца, предпочтительней той, какую ты можешь прочитать из книги, как бы прекрасна та писанная молитва ни была сама по себе, особенно если ты читаешь её более глазами и языком, чем мыслью и сердцем. Молитва угодна Богу, когда она говорится с верою, устремлением и искренностью в сердце; но не подумай, будто Его может тронуть молитва человека суетного, спесивого и эгоистичного, если только она не будет у того выражением искреннего раскаянья и подлинного смирения».

В о п р о с: Какова вообще природа молитвы?

О т в е т: «Молитва есть действо поклонения. Молиться Богу – значит мыслить о Нём, значит приближаться к Нему, значит вступать в общение с Ним. Молитвой можно стремиться к трём вещам: хвалить, просить, благодарить».

В о п р о с: Становится ли человек от молитвы лучше?

О т в е т: «Да, ибо тот, кто молится с устремлением и верой, становится сильнее перед соблазнами зла, и Господь посылает в помощь ему духов добра. В такой помощи отказа никогда быть не может, если просить о ней искренно».

В о п р о с: Как происходит тогда то, что у некоторых людей, молящихся много, несмотря на это весьма скверный характер, они ревнивы, завистливы, сварливы, лишены доброжелательства и снисходительности, и более того, у них нет никаких добродетелей?

О т в е т: «Суть не в том, чтобы молиться помногу, но в том, чтобы молиться правильно. Эти же люди полагают, будто всё достоинство молитвы в её длине, и закрывают глаза свои на собственные недостатки. Молитва для них – лишь привычное занятие, препровождение времени, но не познание самих себя. Так что недейственно не само лекарство, а способ его применения».

В о п р о с: Является ли молитва действенным средством, чтоб исцелить от одержания?

О т в е т: «Молитва является надёжной опорой во всём; но будьте уверены, дело вовсе не в том, чтоб пробормотать несколько слов и получить желаемое. Бог помогает тем, кто сами заняты делом, а не тем, кто довольствуются одними прошениями. Нужно, стало быть, чтоб одержимый, со своей стороны, сделал то, что необходимо, для того чтоб разрушить в самом себе причину, привлекающую к нему злых духов».

В о п р о с: Можно ли молитвой добиться того, чтоб Господь простил нам наши ошибки?*

 

* «Ошибки» по церковной терминологии – «грехи». (Й.Р.)

 

О т в е т: «Бог умеет различить добро и зло: ваша молитва не скроет ваших ошибок. Тот, кто просил у Бога прощения в ошибках своих, добьётся его, лишь изменив своё поведение. Хорошие дела суть лучшие молитвы, ибо дела значат больше слов».

В о п р о с: Можно ли своей молитвой добиться прощения для другого?

О т в е т: «Дух молящегося действует своей волей творить добро. Молитвой он привлекает к себе благих духов, которые присоединяют свои усилия к тому добру, которое он желает совершить».

Комментарий. Мы обладаем в самих себе, через мысль и волю, действенной мощью, простирающейся далеко за пределы нашей телесной области. Молитва за другого человека является действием этой воли. Если она горяча и искрення, то она может призвать себе на помощь благих духов, для того чтоб внушить тому, за кого молятся, благие мысли и придать ему физических и духовных сил, в которых он так нуждается. Но и здесь всё решается тем, идёт ли молитва эта от сердца или же только от языка, ибо первая – всё, вторая же – ничто.

В о п р о с: Когда мы молимся о самих себе, могут ли молитвы наши изменить характер наших испытаний и течение их?

О т в е т: «Испытания ваши в руках Божиих, и есть среди них такие, которые должны быть пройдены вами до конца, но Бог тогда всегда принимает в расчёт ваше смирение. Молитва призывает к вам благих духов, которые придают вам силы вынести испытания ваши со смелостью, и тогда испытания эти не представляются вам такими мучительными. Мы уже говорили о том, что молитва, если молиться правильно, никогда не бывает бесполезной, поскольку она придаёт сил, а это уже большой итог. «Помогай себе сам – и Небо будет с тобой» – ты знаешь об этом. Но не может же Бог менять порядок вещей в угоду каждому, ибо то, что есть великое зло, с вашей мелкой точки зрения и для вашей призрачной жизни, зачастую оказывается великим добром в общем строе Вселенной; и затем, сколько есть таких бед, виновником коих является сам человек по собственной непредусмотрительности или из-за ошибок своих! Он наказан в том, чем он грешил. Праведные просьбы, однако, удовлетворяются чаще, чем вы полагаете; вы думаете, будто Бог не услышал вас, если Он не совершил для вас чуда, и это тогда, как Он способствует вам средствами столь естественными, что те представляются вам игрой случая или выражением порядка самих вещей. Часто также – даже чаще всего – Он подсказывает вам мысль, необходимую, чтобы выбраться из дела собственными силами».

В о п р о с: Полезно ли молиться об умерших и о страждущих духах, и как в этом случае молитвы наши могут доставить им облегчение или как-то сократить их страдания? Способны ли оне смягчить суд Божий?

О т в е т: «Следствием молитвы не может быть какое-либо измененье замыслов Божьих, но душа, за которую вы молитесь, может испытывать определённое облегченье от того, ибо вы свидетельствуете ей тем своё участие, а страждущий всегда испытывает утешение, когда встречает милосердные души, сочувствующие его страданиям. С другой стороны, молитва побуждает его к раскаянью и к желанию делать то, что нужно для счастья; в этом-то смысле и можно сократить его страдания, если только он, со своей стороны, по доброй воле идёт навстречу. Это желание стать лучше, вызываемое молитвой, привлекает к страждущему духу лучших духов, спешащих просветить, утешить его и вселить в него надежду. Так Иисус молился о заблудших овцах; он вам тем показывает, что вы были бы виновны, не молясь о тех, кто в этом всего более нуждаются».

В о п р о с: Что следует думать о мнении, которое отвергает молитву об умерших, мотивируя это тем, что в «Евангелии» о ней ничего не сказано?

О т в е т: «Христос сказал людям: «Любите друг друга!». Эта заповедь включает в себя также совет употреблять все средства, возможные для того, чтоб выказать людям свою любовь, хотя она и не вдаётся при этом ни в какие детали о способах этой цели достигнуть. И как верно то, что нет силы, могущей воспрепятствовать торжеству справедливости Божией, истоком каковой является сам Господь, в отношении ко всем действиям духа, так не менее верно и то, что молитва, с которою вы к Нему обращаетесь, прося за того, к кому питаете свои чувства, является для этого духа свидетельством того, что вы помните о нём, а это лишь может способствовать тому, чтоб облегчить его страдания и утешить его. Как только он выразит малейшее раскаянье, и только тогда, помощь оказывается ему; но никогда при этом он не останется в неведении того факта, что некая душа, симпатизирующая ему, заботилась о нём, и он сохранит в себе тёплую мысль о том, что вмешательство её и заступничество пошло ему на благо. А из этого с его стороны необходимо возникает чувство признательности и любви к тому, кто выразил ему свою привязанность и сострадание. Следственно, любовь, коию заповедовал людям Христос, меж ними всё возрастает; оба они, стало быть, повиновались закону любви и единства всех существ – закону божественному, коий является единственной и главнейшей целью каждого духа».

В о п р о с: Можно ли молиться духам, т.е. можно ли обращаться к ним с молитвой?

О т в е т: «Можно молиться благим духам, так как они суть посланцы Божьи, исполнители Его воли;* но сила, которою они обладают, находится в прямой зависимости от степени их совершенства и всегда зависит от Хозяина всех вещей, без позволения Коего ничто не совершается; поэтому молитвы, которые к ним обращают, действенны, лишь если оне угодны Богу».

 

* В действительности все молитвы, обращённые к святым, по сути дела адресуются благим духам, которые и есть эти святые, но число которых не ограничивается одними христианскими святыми, но значительно его превосходит. (Й.Р.)

 

 

Комментарий. Молитва есть призыв, вызывание; посредством её мы вступаем в мысленную связь с существом, к которому обращаемся. Она может иметь целью своей какую-либо просьбу, выражение благодарности или славословие. Можно молиться о себе и о другом, о живущих и об умерших. Молитвы, обращённые к Богу, слышны духам, облечённым исполнением Его воли; те, что обращены к благим духам, доносятся до самого Господа. Когда мы молимся не самому Богу, но другим существам, то мы обращаемся к ним лишь как к посредникам, заступникам, ибо ничто не может сделаться без воли Божьей.

Спиритизм даёт пониманье процесса молитвы, объясняя способ передачи мысли либо тем, что существо, которому молятся, приходит на наш зов, либо тем, что мысль наша достигает его. Чтобы понять, что происходит при этом, нужно представить себе, что все воплощённые и развоплощённые существа погружены во вселенский флюид, наполняющий собой космическое пространство, наподобие тот как здесь, на Земле, мы погружены в воздушную атмосферу. Флюид этот получает волевой импульс; он есть переносчик мысли, как воздух – переносчик звука, с той разницей, что колебания воздуха ограничены по своей пространственной протяжённости, тогда как колебания вселенского флюида продляются до бесконечности. Когда, стало быть, мысль направляется к какому-либо существу, на Земле или в Космосе, от воплощённого к развоплощённому или от развоплощённого к воплощённому, от одного к другому устанавливается флюидический ток, передающий мысль, как воздух передаёт звук.

Сила тока находится в прямой зависимости от силы мысли и воли. Таким именно образом молитва оказывается услышана духами, где бы сами они ни находились, таким именно образом духи сообщаются между собой, передают нам свои мысли и советы, и на расстоянии устанавливаются связи между воплощёнными.

Это объяснение дано прежде всего ради тех, кто не понимают полезность чисто мистической молитвы; оно не имеет целью «материализировать» молитву, но сделать понятным её действие, показывая, что она может иметь прямое и реальное влияние; но от этого она не становится менее подчинённой воле Божьей, ибо Господь – высший судия во всём, и только Он один может сделать её влияние действенным.

Молитвою человек призывает себе на помощь благих духов, кои приходят поддержать его в его благих решениях и вдохновить его благими мыслями; так он приобретает нравственную силу, необходимую чтобы победить трудности и вернуться на верный путь, если он сбился с него; тем самым он может также отвратить от себя зло, которое навлёк бы на себя своею ошибкой. Например, человек видит, что здоровье его расстроено злоупотребленьями, которые он совершил, и до конца дней он влачит жизнь, полную страданий; имеет ли он право жаловаться, если не добивается своего выздоровления? Нет, ибо в молитве он мог прежде найти силы сопротивляться искушениям.

Апостол Павел («Первое послание к Коринфянам», гл.ХIV, ст.11,14,16,17) говорит: «Если я не разумею значения слов, то я для говорящего чужеземец, и говорящий – для меня чужеземец. – Когда я молюсь на непонятном мне языке, то, хотя сердце моё и молится, но ум мой остаётся без плода. Если ты будешь славить Господа только сердцем, то человек, разумеющий лишь по-своему, как скажет в ответ тебе: «Аминь!» при славословии твоём, ибо ведь не разумеет он, что ты говоришь? – Не то, чтобы ты славословил плохо, но другие не понимают тебя».

Ценность молитвы лишь в мысли, её одушевляющей; между тем, невозможно одушевить мыслью то, чего не понимаешь, ибо то, чего не понимаешь, не может затронуть сердца. Для огромного большинства, молитвы на непонятном языке суть не что иное, как скопленье слов, ничего не говорящих уму.* Для того чтоб молитва трогала, нужно, чтобы каждое слово в ней вызывало определённую идею, и если молитва непонятна, она не может вызвать никакой идеи. Её твердят просто как заклинание, обладающее большей или меньшей силой в зависимости от того, сколько раз её повторили; многие вообще молятся только потому, что считают должным делать это, а некоторые – для того, чтобы не нарушать существующего обычая; так что они считают себя в расчёте, когда произнесут какую-то молитву определённое число раз и в том или ином порядке. Бог читает в сердцах; Он видит мысль и искренность, и полагать, будто Он чувствителен более к форме, нежели к сути, значит принижать Его.**

 

* Здесь прежде всего подразумевается то, что католики молятся на латыни, а православные – на древнегреческом или церковнославянском языках. Как для католиков, так и для православных языки эти – иностранные и плохо понятные; более того, эти языки, если пользоваться филологической терминологией, «мёртвые». (Й.Р.)

 

** Л.Дени говорит: «В беседах этих души с Высшей Силой слова всего менее должны быть подобраны и записаны заранее; в особенности же молитва не должна быть формулой, коей длина измеряется в соответствии с числом вписанных в неё слов, что становится уже извращением, почти святотатством. Слова молитвы должны меняться в зависимости от потребностей и настроения человека. Это – крик, жалоба, излияние или песнь любви, действо обожания или анализ своих поступков, нравственная опись, производимая под Божьим оком, или же просто – мысль, воспоминание, взгляд, обращённые к небесам». / Примеч.Й.Р. /

 

 

САМОПОЗНАНИЕ

 

 

В о п р о с: Каково наиболее действенное практическое средство к тому, чтобы улучшиться ещё в этой жизни и иметь силу сопротивляться привлекательности зла?*

 

* Ответы в этом месте даны духом Бл.Августина. (Й.Р.)

 

 

О т в е т: «Один античный мудрец уже сказал вам, каково это средство: «Познай самого себя!»

В о п р о с: Мы понимаем всю мудрость этого изречения; но трудность заключается как раз в том, чтобы знать самого себя; каково средство достичь этого?

О т в е т: «Делайте то же, что делал я, когда жил на Земле: с окончанием дня я вопрошал свою совесть; мысленно перебирая в уме, что сделал я за день, я вопрошал себя, не оставил ли я какой-либо свой долг неисполненным; не был ли кто обижен мною. Таким путём я достиг знания себя и увидел, что мне следовало исправить в себе. Тот, кто на вечер припоминал бы себе все дела, сделанные им за день, и спрашивал бы себя, что хорошего и что плохого было им сделано, моля Бога и своего ангела-хранителя просветить его, получил бы большие силы к самосовершенствованию; ибо, поверьте мне, Господь его поддержит. Так что задавайте себе вопросы и спрашивайте себя, что вы сделали и какую цель вы при этом преследовали; не сделали ль вы чего такого, что осудили б в другом; не совершили ль вы такого поступка, в котором не посмели б признаться. Спросите у себя ещё и следующее: «Если бы Богу было угодно призвать меня сей же миг, то должен ли был я, возвращаясь в мир духов, где ничто не сокрыто, кого-либо страшиться?» Рассмотрите, что могли вы совершить неугодного Богу, затем неугодного вашему ближнему и, наконец, – вам самим. Ответы будут отдохновением вашей совести или указаньем на зло, которое следует исправить.

Самопознание есть, стало быть, ключ к индивидуальному улучшению; но, скажете вы, как судить о себе? Разве не вводит нас в обман самолюбие, преуменьшающее ошибки и находящее им извинения? Скупой считает себя просто бережливым и предусмотрительным; обуянный гордыней полагает, что у него сильно развитое чувство достоинства. Всё это более чем верно, но всё же у вас есть такое средство контроля, которое не может вас подвести. Когда вы не уверены, как расценить то или иное своё действие, спросите себя, как бы вы его расценили, соверши его кто другой; если вы порицаете его в другом, оно не сможет стать похвальнее и у вас, ибо у Бога нет двух мер справедливости. Стремитесь узнать также, что думают об этом другие, и не пренебрегайте мнением ваших врагов, ибо у них нет никакого интереса в том, чтоб приукрашивать истину, и Бог зачастую помещает их рядом с вами как зеркало, чтоб они предупредили вас с большей откровенностью, чем это сделал бы друг. Так что пусть тот, у кого есть серьёзное желанье самоулучшения, расспросит свою совесть, чтобы вырвать из себя дурные наклонности, как вырывает он сорные травы в своём саду; пусть он подводит итог своего нравственного дня, как купец подводит итог своих потерь и прибылей за день, и я уверяю вас, что итог первого рода даст ему более, нежели итог второго. Если он может сказать себе, что его день был хорош, он может спать спокойно и безбоязненно ждать пробуждения в другой жизни.

Вопросы задавайте себе ясные и точные и не бойтесь задать их как можно больше: можно вполне пожертвовать несколько минут на то, чтоб завоевать вечное блаженство. Разве вы не работаете все дни с тем, чтоб скопить средства, которые дали б вам отдых в старости? Разве отдых этот не является предметом всех ваших желаний, целью, заставляющей вас претерпевать временные трудности и лишенья? Так вот! Разве может этот немногодневный отдых, обременённый к тому же болезнями тела, итти в какое-либо сравненье с отдыхом, уготованным человеку добра? Разве не заслуживает такой отдых некоторых усилий? Я знаю, многие скажут, будто настоящее есть, а грядущее смутно и неопределённо; но именно эту мысль нам и поручено разрушить в вас, ибо об этом грядущем мы желаем вам дать такое понятье, которое б не оставило в вашей душе ни малейшего сомнения.

Бл.Августин»

 

Комментарий. Если б какому-нибудь человеку, не пребывающему в крайней нужде, но всё же испытывающему лишения из-за скудости средств, сказали: «Вот вам огромное богатство, вы можете им пользоваться, но только для этого надо как следует потрудиться одну минуту, то будь он даже самым последним лентяем на свете, он скажет, не колеблясь: «Потрудимся минуту, две, час, целый день, если надо; невелика цена за то, чтобы провести остаток жизни в изобилии!» Между тем что такое длина всей телесной жизни в сравненье с вечностью? – меньше, чем минута, меньше, чем секунда.*

 

* А.Конан-Дойль говорит: «Свыкнитесь с неоспоримой очевидностью и примите её. Расширяйте и одухотворяйте свои мысли. Плоды этого покажите в своей жизни. Отсутствие эгоизма – вот движущая сила всякого нравственного развития. Осознайте не как вопрос отвлечённой веры, но как осязаемый предмет, столь осязаемый и явный, как, например, улицы города, по которым вы ходите, тот факт, что мы ступаем в иную жизнь, в которой счастье станет доступно всем, и что счастье это может быть задержано или даже отнято у нас лишь безумием и эгоизмом в течение этих немногих скоротечных лет. Проникнитесь этой величественной истиной!» / Примеч.Й.Р. /

 

 

О ДЕТСТВЕ

 

 

В о п р о с: Дух, оживляющий тело ребёнка, так же ли он развит, как и дух взрослого?

О т в е т: «Он может быть развит и более, нежели дух взрослого, если только он более прогрессировал; лишь несовершенство его органов препятствуют его проявлению. И он действует в согласии с природою того орудия, с помощью коего он может проявить себя».

В о п р о с: Но в малолетнем ребёнке дух, находящийся за пределами препятствия, которое несовершенство органов воздвигает перед его свободным проявлением, мыслит ли он как ребёнок или же как взрослый?

О т в е т: «Когда он ребёнок, то естественно, что органы ума, будучи недостаточно развиты, не могут дать ему всей интуиции, которою обладает взрослый; ум его действительно очень ограничен до той поры, пока время не сообщит зрелость его рассудку. Смятенье и неясность, сопровождающие воплощение, не прекращаются сразу же в миг рождения; они рассеиваются лишь постепенно, по мере развития органов».

Комментарий. Одно наблюдение приходит в поддержку этого ответа; дело в том, что сны у ребёнка не имеют той природы, что сны взрослого; предмет их почти всегда ребячлив, а это является показателем характера интересов духа.

В о п р о с: При смерти ребёнка сразу ли дух обретает свою первоначальную силу?

О т в е т: «Он должен бы это сделать, поскольку освободился от своей плотской оболочки; однако вновь он обретает первоначальную ясность ума, лишь когда отделение будет полным, т.е. когда более нет никакой связи между духом и телом».

В о п р о с: Воплощённый дух, страдает ли он в детстве от ограничений и давления, оказываемых на него несовершенством его органов?

О т в е т: «Нет, такое состояние является естественной необходимостью; оно в природе вещей и в согласии с видами Провидения; для духа это есть пора отдыха».

В о п р о с: Какова для духа полезность того, чтоб пройти чрез пору детства?

О т в е т: «Дух, воплощающийся с целью самосовершенствования, в это время более доступен впечатлениям, которые он получает извне и которые могут способствовать его продвиженью, каковому должны содействовать все, на кого возложено его воспитанье и образование».

В о п р о с: Почему первым звуком, какой издаёт младенец, родившись в этом мире, всегда бывает крик и плач?

О т в е т: «Чтобы привлечь к себе внимание матери и напомнить о нуждах, которые с ним связаны. Разве тебе не понятно, что если б он издавал только крик радости тогда, когда он ещё не умеет говорить, то окружающие бы мало интересовались тем, что ему нужно? Так что дивитесь во всём мудрости Провидения».

В о п р о с: Откуда появляется изменение, происходящее в характере с определённого возраста и в особенности по завершении юношеской поры; от того ли это, что сам дух меняется?

О т в е т: «Это происходит попросту от того, что дух вступает вновь во владение своей природой и показывает, чем он был прежде. Вы не ведаете тайны, каковую дети скрывают под покровом своей невинности; вы не знаете ни того, что они такое суть сейчас, ни того, чем они были, ни того, чем станут; и всё же вы любите их, вы пестуете, лелеете их, словно бы они были частью вас самих; и любовь матери к своим детям почитается самой великой любовью, какую только одно живое существо может питать к другому. Откуда берутся эти нежность, симпатия и доброжелательность, какие даже совсем посторонние испытывают по отношению к ребёнку? Знаете ли вы это? Нет; именно это я вам сейчас и объясню.

Дети суть существа, коих Бог посылает в новую жизнь; и дабы они не могли упрекнуть Его тем, будто Он слишком суров к ним, Он наделяет их всеми признаками невинности; даже у ребёнка с дурной сутью проступки прикрыты бессознательностью его действий. Эта невинность не есть какое-то реальное превосходство над тем, чем они были прежде; нет, она лишь образ того, чем они должны были бы стать, и если они не таковы, то вся ответственность за это вновь ложится лишь на них самих.

Но не только ради них Бог даёт им такой облик. Он делает это также, и в особенности, ради и их родителей, любовь которых необходима детской слабости, а любовь эта значительно бы ослабла, если б родителям были видны сварливость и неуживчивость их детей, тогда как, видя детей своих добрыми и нежными, они отдают им все свои симпатии и окружают их самыми чуткими заботами. Но когда детям уже не нужна их защита, их помощь, каковые им оказывались в течение 15-20 лет, то истинный и индивидуальный характер их проступает во всей своей наготе: он остаётся хорошим и добрым, если в основе своей был хорош и добр, но он расцвечивается оттенками, кои были сокрыты в детстве.

Можете видеть, что пути Божии всегда наилучшие из тех, какими только возможно итти, и если у человека чистое сердце, то объясненье этому недолго искать.

В самом деле, подумайте над тем, что дух детей, рождающихся среди вас, может притти из такого мира, в котором бы он усвоил себе совершенно иные привычки; каким бы тогда могло быть средь вас существо, пришедшее к вам со страстями, совершенно не похожими на ваши, с интересами, вкусами, целиком отличными от тех, коими вы обладаете? Как бы подобное существо могло ещё средь вас воплотиться, если не так, как того желал Бог, т.е. сквозь сито детства? В нём унифицируются все мысли, все характеры, всё многообразье существ, порождённых этой тьмою миров и планет, на которых растут и взрослеют живые существа. И вы сами, когда умираете, попадаете в своего рода детство, где оказываетесь среди новых братьев; и в новом вашем неземном существовании вы не ведаете обычаев, нравов, отношений, имеющих место в этом новом для вас мире; вы с трудом лепечете на языке, говорить на котором у вас ещё нет привычки, – языке более стремительном, нежели сегодня стремительна сама ваша мысль.

Есть у детства ещё и другая полезность: духи вступают в физическую жизнь только того ради, дабы усовершенствоваться, улучшиться; слабость детская делает их гибкими, податливыми, доступными советам и опыту тех, кто должны способствовать их прогрессу; именно в эту пору возможно исправить их характер и подавить дурные наклонности; таковы долг и обязанность, вверяемые Богом их родителям, священная миссия, об исполнении которой они должны будут держать ответ.

Таким-то вот образом детство не только полезно, нужно, необходимо, но и является ещё естественным следствием законов, установленных Богом и управляющих Вселенной».

 

ЗЕМНЫЕ СИМПАТИИ И АНТИПАТИИ

 

 

В о п р о с: Двое, знавшие и любившие друг друга прежде, могут ли они встретиться в другом физическом воплощении и узнать друг друга?

О т в е т: «Узнать друг друга – нет; но испытывать влечение один к другому – да; и зачастую интимные связ