О системном характере современной рыночной экономики: «Свободный» рынок как совокупность законов

Каждый (в условиях конкуренции. — Петер Ульрих) действует экономически рационально, не нуждаясь в приказе или принуждении законом, ему придется плохо, если он будет действовать по-другому, и несмотря на это каждый чувствует себя свободным. Хотя каждый зави­сим от всех, эта зависимость является объективированной взаимозависимостью и каждым отдельно взятым осозна­ется через цены, т.е. через математические символы, пе­ред которыми он спокойно может снять шляпу, не чувст­вуя себя при этом униженным⁴⁸.

В сущности, политическая программа экономического либера­лизма, набравшего силу к началу XIX в., была структурным резуль­татом обозначенного культурного переворота⁴⁹. Старая цеховая ор­ганизация рынка повсеместно разрушалась, рынки открывались («свободный рынок»), и хозяйственная жизнь в целом все больше подчинялась «высвободившейся» всеохватывающей конкуренции — процесс, еще не завершенный и по сей день, который не только идет не прекращаясь с тех пор, но и поглощает все новые сферы эконо­мики и жизни. Сначала это коснулось торговли, ремесла и промыш­ленного производства, но со временем создавались и вводились рынки, имеющие дело со все более абстрактными факторами произ-

⁴⁸ Bohm F. Die Idee des Ordo im Denken Walter Euckens / Ordo, Bd. Ill (1950), S. XV-LXIX; переиздано: Bohm F. Freiheit und Ordnung in der Marktwirtschaft. Baden-Baden, 1980. S. 11 и далее (выделено Петером Уль­ рихом).

⁴⁹ Наряду с США, Швейцария была страной, где либерализм получил такую политическую власть, как ни в какой другой стране XIX столетия, в культурном отношении опираясь на оба радикально протестантских города Цюрих и Женеву. О центральной роли Цюриха в европейском либерализме XIX в. см.: Craig G.C. Geld und Geist. Zurich im Zeitalter des Liberalismus 1830 1869. Munchen, 1988.

 

водства, которые уже не носили характер производимых товаров: рынок рабочей силы, земли, недвижимости, жилья, капиталов, денег и финансовых услуг⁵⁰.

При этом решающим переворотом стал переход от традицион­ных норм и правил к принципу координации рынком: житейские смысловые ориентации и системы ценностей теряли свою непо­средственную ценность для экономического процесса. Определяю­щей идеей, которой теперь должны были руководствоваться хозяй­ствующие субъекты во всех своих действиях, удачных или неудач­ных, было только их экономическое самоутверждение в соревнова­нии конкурирующих продавцов товаров и факторов производства (включая собственную рабочую силу) и их покупателей (в случае рынка рабочей силы — «работодателей»). Хозяйствующие субъек­ты нацелены на самоутверждение в конкуренции ровно настолько, насколько они экзистенциально зависимы от беспрерывного извле­чения прибыли, будь то предприниматели, которым надо обеспечить стабильную платежеспособность и рентабельность фирмы, или на­емные работники (т.е. продавцы собственной рабочей силы), кото­рым надо «зарабатывать» регулярную зарплату, чтобы содержать себя и свою семью, приобретая товары на рынке. Причем учитыва­ется не потребительская стоимость того, что каждый в отдельности предлагает рынку, а исключительно .меновая стоимость его пред­ложения, т.е. вычисляемая самим рынком цена. Не субъективная или межсубъектная точка зрения, а объективные «сигналы рынка» управляют индивидуально-хозяйственными стратегиями: на свобод­ном рынке ценится только то, что выгодно.

До тех пор, пока хозяйствующие субъекты хотят «оставаться на рынке», им приходится ориентироваться по возможности не на личные мотивы и пристрастия, а только на чисто деловые безличные сведения, которые определяются «силами рынка» (так, например, для предпринимателя: количество и кредитоспособность потенци­альных клиентов, разделение рынка и доля в нем, цены и структура расходов важнейших конкурентов в сравнении с данными собст­венного предприятия и т.д.), чтобы всегда знать и держать под кон-

⁵⁰ См.: Polanyi К. The Great Transformation. Politische und okonomische Ur-sprunge von Gesellschaften und Wirtschaftssystemen. Frankfurt, 1978. S. 102 и далее; Ulrich P. Transformation der okonomischen Vernunft. Fortschrittsperspek-tiven der modernen Industriegesellschaft, 3. revid. Aufl. (первое издание 1986 г.). Bern-Stuttgart-Wien, 1993. S. 92 и далее.

 

 

тролем свои «стратегические факторы успеха», как и соответст­вующие конкурентов («Benchmarking*»)⁵¹.

Это тривиально, но в результате складывается своеобразное положение вещей: хотя каждый участник рынка заинтересован только в «личной» позиции в конкуренции, своей стратегией ус­пеха он оказывает пусть иногда почти незаметное, чисто марги­нальное, но давление на своих конкурентов, не контактируя с ни­ми лично. Поскольку каждый оказывает давление на каждого и этот процесс на свободном рынке ничем не ограничен, отмеченные взаимодействия в пределах рынка с достаточным количеством участников в конечном итоге кумулируются в безлично функционирующий механизм: закон конкуренции не вменяется никому персонально, он действует скорее как постоянно меняющаяся конъюнктура всех участников рынка, как продавцов, так и покупателей, и все они принуждены вступить в указанные отношения. То, что экономический либерализм провозгласил как «свободный» рынок и что он более или менее, в зависимости от культурной среды и расклада политических сил, исторически осуществил во всех современных обществах, в глазах подчиненных ему хозяйствующих субъектов оказывается анонимной совокупностью законов, которая характеризуется как система современной рыночной экономики: обязанность быть конкурентоспособным.

Конкурентоспособность означает: уметь предложить сравни­тельные преимущества в соотношении расходов и выгоды (т.е. тот же результат при меньших расходах или дополнительную пользу за ту же цену) по сравнению с возможно большим числом конкурен­тов, также рассчитывающих со своим предложением товаров, услуг или рабочей силы на покупательную способность потенциальных покупателей. Каждый продавец (так же, как наемный работник), ко­торый хочет «выжить» на рынке, должен как минимум вытеснить тех наименее конкурентоспособных конкурентов, которые — из-за ограниченности спроса покупательной способностью потенциаль-

* Benchmarking (англ.) — сравнительная оценка; проверка эффективности системы по эталонному тесту.

⁵¹ Это практический предмет общей концепции и инструмент стратеги­ческого анализа окружающей среды и предпринимательства в учебниках по стратегическому менеджменту; в качестве вводного обзора см.: Ulrich Р., Fluri Е. Management. Eine konzentrierte Einfuhrung, 7. Aufl. Bern-Stuttgart-Wien, 1995. S. 114 и далее.

 

Критика экономизма

ных клиентов (недостаточного «объема рынка») — не могут больше найти покупателей и в результате элиминируются с рынка. Предприниматель выставляет свое предприятие на конкурс, наемный работник вместе с рабочим местом теряет заработок. Другими словами, рынок сам избирает для себя хозяйствующих субъектов, «послушных» ему наиболее последовательно. Первым, кто ясно распознал эту селективную функцию рынка, был опять же М. Вебер

«Современный капитализм, добившийся господства в экономиче­ской жизни, таким образом воспроизводит себя путем экономического отбора хозяйствующих субъектов — предпринимателей и рабочих, — в которых нуждается»⁵².

Система рыночной экономики вознаграждает тех персон, кото­рые — «на основе строгого расчета»⁵³ — категорически и без оглядки на побочные житейские издержки устремлены к максимальному личному успеху, поскольку только так они могут в жесткой конкуренции добиться решающего сравнительного превосходства над своими конкурентами в соотношении прибыли и затрат, которое делает их победителями, а их соперников проигравшими. Тот, кто прошел этот «отбор», удивительно напоминающий кальвинистское представление о божественной «избранности», может оставаться на «свободном» рынке в качестве свободного хозяйствующего субъекта. Кто не может уклониться от этой своевольной специфической логики конкурентной системы благодаря получению нетрудовой прибыли (от собственности), должен ей подчиниться. По меткому замечанию Вебера, которое явно актуально сегодня так же, как и в его время:

«Современный капиталистический экономический порядок --- это чудовищный космос, в котором каждый в отдельности рождается и ко­торый дан ему, как отдельно взятому, фактически в качестве неизме­няемого футляра, внутри которого ему предстоит жить. Он навязыва­ет индивиду свои нормы экономического поведения в той степени, в какой тот переплетен рыночными связями. Фабрикант, действующий наперекор этим нормам, будет так же неминуемо элиминирован, как рабочий, не способный или не желающий к ним приспосабливаться, будет безработным выброшен на улицу»⁵⁴.

⁵² Weber М. Die Protestantische Ethik und der Geist des Kapitalisrnus / Weber M. Gcsammelte Aufsatze zur Religionssozioiogie I, 9. Aufl. Tubingen, 1988. S. 17-206, здесь s. 37.

⁵³ Там же, с. 61.

⁵⁴ Weber M. Die Protestantische Ethik und der Geist des Kapitalisrnus / Weber M. Gcsammelte Aufsatze zur Religionssozioiogie I, 9. Aufl. Tubingen, 1988. S. 17-206, здесь s. 37 (выделено Петером Ульрихом).

«Законы» конкуренции? Критика экономического детерминизма 35

Имеющий историко-религиозное объяснение, высвобожденный кальвинизмом мотив стремления к деловому успеху отныне упро­чивается в безличном принуждении к успеху:

«Кто в своей жизни не приспосабливается к требованиям капита­листического успеха, идет вниз или не поднимается высоко»⁵⁵.

Так логика успеха в конкуренции насильственно внедряет себя. Личная свобода хозяйствующих субъектов, будь то фабрикант или продавец собственной рабочей силы (и конкурент на рынке труда), в этой своеобразной совокупности законов выступает как свобода хотеть быть лучше конкурентов — а это всегда означает только одно: быть успешнее на рынке — и воспринимать этот экзистенциальный закон как предоставленную возможность. Или, говоря авторитетными словами инициатора «белой книги»*⁵⁶ неолиберализма:

«Целью должно быть желание быть лучшим....Не все могут выиг­рать, но все могут попытаться»⁵⁷.

Желание и долженствование тем самым объявляются тождест­венными — доктрина «свободной» рыночной экономики, кажется, дышит здесь как раз тем детерминистским духом «осознанной необ­ходимости», который ее приверженцы обычно приписывают давно уже «осужденной» историей марксистской идеологии. И все же единство должного и желаемого, идеологически удерживаемое в пу­ританском этосе свободно-предпринимательского образа жизни, при трезвом взгляде на скрытую за ним структуру закономерности, кото­рый Макс Вебер реализовал уже почти сто лет назад, распадается:

«Пуританин хотел быть человеком дела (т.е. «призванным» к ус­пешному самоутверждению на рынке. — Петер Ульрих), — мы должны быть им»⁵⁸.

⁵⁵ Там же, с. 56.

* «Белая книга» — в Швейцарии и Германии этот термин применяется к программным трудам, значение которых признано практически официально, То же в Австрии «красная книга», в Англии «синяя», во Франции «желтая», в Италии «зеленая книга».

⁵⁶ Mut zum Aufbruch. Eine wirtschaftspolitische Agenda fur die Schweiz, hrsg von D. de Ригу, H. Hauser und B. Schmid. Zurich, 1995. Эта «белая книга» вы­ звала в стране небывало широкие и острые дебаты о неолиберальной эконо­ мической и социальной политике.

⁵⁷ Ригу D. II David de Ригу und wie er die Welt sieht (Interview), Tages-Anzei- ger, Zurich, 2. Februar 1996. S. 7 (выделено Петером Ульрихом).

⁵⁸ Weber M. Die Protestantische Ethik und der Geist des Kapitalisrnus / Weber M. Gesammelte Aufsatze zur Religionssozioiogie I, 9. Aufl. Tubingen, 1988. S. 17-206, здесь s. 203.

 

 

3 6 Критика экономизма

К тем, кто не «хотел» осознавать «должное», или при всем жела­нии проигрывал в жесткой конкурентной борьбе — а многие, есте­ственно, должны проиграть, — рынок «безжалостен» (!). Он быстро показывает им «красную карточку». Чтобы пройти отбор, продавцы стараются постоянно улучшать свою позицию в конкуренции — а только от нее отбор и зависит. Особенно когда конкуренция ужесточается, предприниматели так или иначе улучшают свою «основную компетенцию»59, усердно развивают новые виды производства, по возможности ранее свободные от конкуренции (инновации), улучшают качество своей признанной продукции и «рационализируют» окупаемость, чтобы сэкономить на издержках и вопреки давлению рынка сохранить уровень нормы прибыли. Наемные работники делают в принципе то же самое, повышая свою профессиональную квалификацию посредством хорошего базового образования, продолжающегося дополнительного образования, планомерно выстроенной профессиональной карьеры; поэтому рабочие места они выбирают в первую очередь по их ценности в качестве трамплина для дальнейшего роста.

Своим ориентированным на успех поведением каждый отдельно взятый участник рынка не только улучшает свои конкурентные по­зиции, но и, конечно, ухудшает сравнительную конкурентоспособ­ность своих потенциальных соперников, что заставляет их по воз­можности отвечать тем же. На этом и ни на чем другом покоится присущая рынку функция повышения эффективности, а на ней — столь мистифицируемое экономическое «преимущество свободной рыночной экономики» по сравнению с менее «либеральными» хо­зяйственными системами или формами; поэтому все они со време­нем элиминируются в международном и межкультурном «соревно­вании систем». По тем же принципам селекции и повышения эф­фективности в процессе конкуренции силы рынка овладевают все новыми сферами жизни общества, если только их не пресекает сильная власть. Рынок процветает как стихийный результат интен-ционального поведения (стремления к самоутверждению) хозяйст­вующих субъектов, как самобытная «внутренняя закономерность» экономики, которая признает «только авторитет силы, а не автори-

⁵⁹ Prahalad С.К., Hamel G. Nur Kernkompetenzen sichern das Uberleben // Harvard Manager, Heft 2/1991. S. 66-78, здесь s. 66: «Глобальная конкуренция на выживание вынуждает предпринимателей концентрировать все силы на том, что они особенно хорошо умеют» (выделено Петером Ульрихом).

«Законы» конкуренции? Критика экономического детерминизма 37

тет личности»⁶⁰. Сугубо «реальные», квазиприродные законы рынка по отношению к «опутанным»⁶¹ конкуренцией индивидам высту­пают в качестве упрямой функциональной логики рынка, от которой они могут уклониться тем меньше, чем сильнее «господство» рынка и интенсивнее конкуренция. То, что по культурному происхожде­нию являлось или хотя бы выдавалось за религиозный мотив сво­бодной личности, обособилось в качестве того безлично действую­щего закона, который Вебер без обиняков назвал рыночным «рабст­вом без господ»⁶², в той же степени, в какой безличное рыночное регулирование стало неограниченным, над всем доминирующим организационным принципом рыночного общества.

Кальвинист или пуританин мог вкладывать в это рыночное «гос­подство без господина» еще больший смысл. Он был уверен, что под видом детерминизма рыночных законов царит свободная воля Творца, что внутренние закономерности рынка служат в конечном итоге выражением божественных законов и соответствующего им правильного порядка в космосе, в том числе и в «экономическом космосе»⁶³, и что поэтому «ход событий в мире, по крайней мере в той части, где он затрагивает интересы людей, наполнен каким-то смыслом»⁶⁴. Однако, если уж рынок достаточно действенен, чтобы иметь «в конце концов непреодолимую власть над человеком», он больше не нуждается в религиозной мотивации: господствует от­пущенный на свободу естественный закон⁶⁵.

Как уже сказано, метафора Вебера о «рабстве без господ» свиде­тельствует в пользу не чего иного, как системного характера рыноч-

⁶⁰ Weber М. Wirtschaft und Gesellschaft, 5. Aufl. Tubingen, 1972. S. 383.

⁶¹ Там же, с. 709.

⁶² Там же.

⁶³ Weber М. Die Protestantische Ethik und der Geist des Kapitalismus / Weber M. Gesammelte Aufsatze zur Religionssoziologie I, 9. Aufl. Tubingen, 1988. S. 17-206, здесь s. 172.

⁶⁴ См.: Weber M. Die Wirtschaftsethik der Weltreligionen (первое издание 1906 г.) / Weber M. Gesammelte Aufsatze zur Religionssoziologie I, 9. Aufl. Tubingen, 1988. S. 237-573, здесь s. 567. Подробнее об этом «провиденциа- листском толковании экономического космоса» (Weber М. Die Protestantische Ethik und der Geist des Kapitalismus / Weber M. Gesammelte Aufsatze zur Reli­ gionssoziologie I, 9. Aufl. Tubingen, 1988. S. 172) следует ниже.

⁶⁵ Ср. с Вебером, который говорит в этом смысле о «твердом как сталь корпусе» «победоносного капитализма»: (Weber М. Die Protestantische Ethik und der Geist des Kapitalismus / Weber M. Gesammelte Aufsatze zur Religions­ soziologie 1, 9. Aufl. Tubingen, 1988. S. 17-206, здесь s. 203 и далее).

 

 

ной конкуренции⁶'¹. Что касается теорий систем, уже у классиков политэкономии, в особенности у Адама Смита, начавшееся очище­ние законообразной специальной логики рыночной конкуренции от религиозных и метафизических обоснований заявило о себе как о моменте просветительского «расколдовывания мира»⁶⁷: безличной внутренней закономерностью рыночного процесса определялись не запланированные кумулятивные последствия (увеличение произво­дительности, экономический рост, повышение благосостояния), ко­торые могли совершенно «логично» толковаться как совокупное действие безличных факторов. Но стоит обратить внимание на то, что сначала и в «простой системе естественных свобод», как Адам Смит обозначал координационный механизм рыночной экономики, непременно видели знак благого действия божественной «незримой руки»⁶⁸. Характерная для общества раннего Нового времени либе­рально-экономическая «теория системы» покоится на метафизике системы69. С тех пор это было и остается общественно-полити­ческой интенцией либеральной политэкономии — теоретически до­казать, что рыночный детерминизм, который большинством людей воспринимается как закон, одновременно должен пониматься как гарант свободного общества, наибольшая эффективность которого достигается через «дерегулирование», дающее ему возможность со­вершить свое благое действие помимо воли отдельных хозяйст­вующих субъектов. Ведущий познавательный интерес «либераль­ной» теории рынка, в сущности, всегда заключался в разъяснении этого стихийного образа действий, направляющего рынок таким об-

⁶⁶ О системном характере рынка см. также изложение Тилеманна: Thiele­mann U. Das Prinzip Markt. Kritik der okonomischen Tauschlogik. Bern-Stutt-gart-Wien, 1996. S. 27 и далее, s. 160 и далее, s. 288 и далее.

⁶⁷ Weber М. Die Wirtschaftsethik der Weltreligionen (первое издание 1906 г.) / Weber M. Gesammelte Aufsatze zur Religionssoziologie 1, 9. Aufl. Tubingen, 1988. S. 237-573, здесь s. 564; Weber M. D\e Protestantisehe Ethik und der Geist des Kapitalismus / Weber M. Gesammelte Aufsatze zur Religions­soziologie 1, 9. Aufl. Tubingen, 1988. S. 17-206, здесь s. 94.

⁶⁸ Smith A. Der Wohlstand der Nationen, hrsg. v. H.C. Recktenwald (первое издание 1776 г., An Inquiry into the Nature and Causes of the the Wealth of Na­tions). Miinchen, 1978. S. 582 (выделено Петером Ульрихом). Еше до Смита Томас Гоббс понимал рыночную экономику как систему договоров обмена между преследующими эгоистические интересы индивидами, хотя и не называл ее так открыто; ср.: Wieland. /. Okonomische Organisation, Ailokation und Status. Tubingen, 1996. S. 49 и далее.

69 Систематически и основательно мы обратимся к этой теме ниже.

 

 

«Законы» конкуренции? Критика экономического детерминизма 39

разом, как будто он действует осмысленно и целенаправленно. По­лучающая такое мнимое теоретическое объяснение чудесная спо­собность рынка к системному саморегулированию в своей основе до сегодняшнего дня скрывает натуртелеологию разумно устроенного Богом космоса⁷⁰.

Нормативное содержание такого рода натуралистической тео­рии системы вкладывается в телеологическую фикцию своеобраз­ной бессубъектной «системной рациональности»⁷¹, которая совер­шенно лишена гуманной разумности и тем не менее, как кажется, ведет рынок сообразно некому смыслу и цели. Она была приписана безличной специальной логике саморегулирующегося рынка. Но от кого же должны исходить эта разумность и эти благие цели, если не от надчеловеческого, божественного разума и вместе с ним предо­пределения, заложенного Творцом в «простой системе естествен­ных свобод»?

Натуралистический системный взгляд на «свободный» рынок «естественен», соответственно, для тех, кто хочет обосновать нор­мативную правильность и присутствие смысла в экономически де­терминированном рыночном обществе, поскольку верит в имма­нентный смысл и эволюционную способность организованного «не­зримой рукой» экономического космоса порождать из самого себя прогресс. Сначала это были шотландские «просветители» эпохи раннего Нового времени (Давид Хьюм, Адам Фергюсон, Адам Смит и т.д.), а сегодня это арьергард палеолиберальных и ультралибе­ральных экономистов. На удивление часто обращается к теме само­регулирующегося положительного эффекта эгоистического пове­дения людей в условиях «свободного» рынка Фридрих А. фон Хай-ек, не менее поражает его глубокий скепсис, собственно, даже не­приязненная враждебность, по отношению к любым попыткам ка­кого-нибудь другого этико-политически рационального формирова­ния общества, нежели наблюдаемый «естественный» порядок⁷².

^!) Натуралистические теории системы всегда заключают метафизически-телеологические предпосылки самоустанавливающегося порядка («само­организации»). Ср.: Keil (V. Kritik des Naturalismus. Berlin, 1993. S. 119 и далее, s. 145 и далее.

⁷¹ Определение «системная рациональность» впервые в немецкоязычном пространстве употребил, кажется, Никлас Луманн, см.: Luhmann N. Zweckbe-griff und Systemrationalitat, 2. Aufl. Frankfurt, 1977 (первое издание 1968 г.).

¹¹ Hayek F.A. Ergebnisse menschiichen Handelns, aber nicht menschlichen Entwurfs / Hayek F.A. Freiburger Studien. Tubingen, 1969. S. 97-107. Хайек no разным поводам ссылается на одно известное место из Адама Фергюсона, где

 

 

Критика экономизма

Само собой разумеется, что эта пока только обозначенная мета­физика рыночной системы производит впечатление и убеждает осо­бенно тех людей, которые сами хотят вести жизнь, нацеленную на предпринимательский успех. Несколько иначе дело обстоит с точки зрения тех, которые не особо благоволят к этому образу жизни, хотя и принимают его как необходимость, подчиняться которой они должны, чтобы обеспечить свое существование. Для них «свобод­ный» рынок, не связанный никакими другими этически обоснован­ными принципами организации общества, является реальной сово­купностью законов, которые препятствуют реализации их жизнен­ного плана. Здесь зарождается сомнение в бессубъектной «систем­ной рациональности» и допускается мысль о том, что специальная логика рынка это вовсе не обязательно воплощение надчеловече­ского разума, а всего лишь эвфемизм для выражения, буквально, неразумности системной динамики высвобожденных рыночных сил. Жизненный опыт, служащий основным мерилом, говорит о том, что общие практические результаты конкуренции хороши не для всех, а для неуспешных участников и вовсе проблематичны. Практическим выводом является постулат о необходимости осоз­нать действие рыночного механизма как проблему этико-полити-ческого обустройства и встроить рынок в по-настоящему осмыс­ленный, «высший» общественный порядок.

Первым, кто в своей критике капиталистической экономики разработал проблему универсальной совокупности законов, за­трагивающей и «капиталистов», и рабочих, в критической сис­темной перспективе, а также попытался привести систематичные доказательства их негативных стихийных последствий, был Карл Маркс⁷³. Вере в саморегулирующуюся «системную рациональ­ность» и основанному на ней доверию к натуртелеологии, которая, в сущности, культивируется в либерально-экономической идеаль-

 

он объявляет: «Нации наталкиваются, будто в потемках, на учреждения, которые хотя и представляют собой результат человеческой деятельности, но никак не являются следствием человеческого плана» (Ferguson A. Versuch uber die Geschichte der biirgerlichen Gesellschaft. Frankfurt, 1986. S. 258, первое издание 1767 г.). Нормативных оснований позиции Хайека мы в дальнейшем коснемся глубже.

⁷³ Marx К. Das Kapital. Kritik der politischen Okonomie, 1. Bd. (первое изда­ние 1867 г.), Marx-Engels-Werke Bd. 23. Berlin, 1970; там же следующая важ­ная мысль в связи с проблемой закономерности (с. 286): «Свободная конку­ренция делает имманентные законы капиталистического производства непре­рекаемым законом для отдельных капиталистов».

«Законы» конкуренции? Критика экономического детерминизма 41

ной теории «свободного» рынка, он противопоставил политическую программатику преодоления самобытно развившейся совокупности законов рыночного общества⁷⁴.

Мы не будем детально останавливаться на особенных, проблем­ных признаках марксовой критики политэкономии⁷⁵. В изложенном контексте значение имеет только сама просветительская идея прин­ципиального примата политики над «системной рациональностью» и подхода к экономической системе в ее основе — не углубляясь в метафизику системы — как к «проблеме» общественно-политичес­кого устройства. Но это принципиально предусматривает обсужде­ние «рационализации» общества по ту сторону проблемы систем­ной функциональной рациональности:

«Систему нельзя изучать нормативно, объясняя возникшие внутри этой системы моральные суждения исключительно ее социально-экономическими условиями»⁷⁶.

Вместо этого необходима дуалистичная теория общества, в ко­торой может быть систематично проведено различие между «сис­темной рациональностью» и жизненной, этико-практической ра­зумностью, и принципиальное преимущество отдано последней. Соответствующую дуалистическую концепцию рационализации общества, в развитие теории рационализации и модернизации Мак­са Вебера, предложил Юрген Хабермас⁷⁷. Основополагающее раз­личие между системой и жизненным миром* в схематичной форме

⁷⁴ Ср. об этом, а также о соотношении рыночной философии Хайека и Маркса: Hinkelammert F. Determinismus und Freiheit /Jacob W., Moneta J., Seg- bers F. (Hrsg.). Die Religion des Kapitalismus. Die gesellschaftlichen Auswirkun- gen des totalen Marktes. Luzern, 1996. S. 86-108.

⁷⁵ Краткую критику марксовой парадигмы политической экономии см.: Ulrich P. Transformation der okonomischen Vernunft. Fortschrittsperspektiven der modernen Industriegesellschaft, 3. revid. Aufl. (первое издание 1986 г.). Bern- Stuttgart-Wien, 1993. S. 351-353.

⁷⁶ Tugendhat E. Vorlesungen iiber Ethik. Frankfurt, 1993. S. 16 (выделено Пете­ ром Ульрихом).

⁷⁷ Habermas J. Theorie des kommunikativen Handelns, 2 Bande, Frankfurt, 1981; отдельно об этом: там же, т. 2, с. 171 и далее; более детально во введе­ нии Хабермаса в: Honneth A., Joas Н. (Hrsg.). Kommunikatives Handeln. Bei- trage zu Jurgen Habermas' «Theorie des kommunikativen Handelns». Frankfurt, 1986. S. 327-405, здесь s. 377 и далее. См. об этом также: Ulrich P. Transfor­ mation der okonomischen Vernunft. Fortschrittsperspektiven der modernen Indus­ triegesellschaft, 3. revid. Aufl. (первое издание 1986 г.). Bern-Stuttgart-Wien, 1993. S. 68 и далее.

* жизненный мир — термин происходит из феноменологии Э. Гуссерля.

 

42 Критика экономизма

«Законы» конкуренции? Критика экономического детерминизма

43

 

Ценой одномерной «системной рационализации» становятся рас­тущие многомерные вопросы гуманитарной, социальной и эколо­гической переносимости экономического развития. Это угрожает прогрессирующей потерей жизненно-практического смысла: по­требности людей, которые нельзя выразить в покупательной силе

und Okologie. Stuttgart-Wien, 1991. S. 83 и далее; системное объяснение концепции давления экономического роста см.: Thielemann U. Das Prinzip Markt. Kritik der okonomischen Tauschlogik. Bern-Stuttgart-Wien, 1996. S. 312 и

далее.

показано в табл. 1, причем здесь заложена идея о политическом происхождении экономической системы. Тем самым она теряет свой «законообразный», самобытный характер и превращается в подлежащую рациональному общественному конструированию субсистему, т.е. в «функционально специфицированную сферу по­ведения», включенную в организацию общества и поэтому всегда лишь отчасти системно координированную⁷⁸.

Исходя из этих дуалистичных позиций, в более или менее после­довательном отделении экономики от обыденных норм и поведен­ческих ориентации и переключении ее на механизм системной ин­теграции — что получило у Хабермаса название «разъединение жизненного мира и системы»⁷⁹, — а также в развитии «своенрав­ной» субсистемной внутренней культуры функциональной рацио­нальности, можно усмотреть Центральный момент половинчатой экономической рационализации и модернизации. Ее проблематич­ный жизненный эффект состоит в продолжительном усилении «давления конкуренции», под грузом которого индивиды ощущают себя на рынке. Это ведет как к нарастающей интенсификации кон­куренции (давление рационализации и инноваций), так и к экс-тенсификации рынков в пространственном отношении (глобали­зация) и в качественном отношении (экономический рост). В этом проявляется не только закон рационализации, но и закон роста для конкурирующих предпринимателей и для всего народного хо­зяйства, если оно хочет участвовать в глобальной конкуренции⁸⁰.

⁷⁸ Habermas J. Theorie des kommunikativen Handelns, 2 Bande, Frankfurt, 1981. Bd. 2. S. 175. Хотя концепция политически конституированной общест­ венной субсистемы и делает возможной, как уточняет Хабермас (Honneth А., Joas Н. (Hrsg.). Kommunikatives Handeln. Beitrage zu Jurgen Habermas' «Theorie des kommunikativen Handelns». Frankfurt, 1986. S. 377 и далее), аналитическую системную перспективу, зато она исключает употребление понятия системы «по существу», в том смысле, что система рыночной экономики по отно­ шению к любому внешнему политическому образованию остается авто­ номной, неинтегрируемой и действительно «своенравной».

⁷⁹ Habermas J. Theorie des kommunikativen Handelns, 2 Bande, Frankfurt, 1981. Bd. 2. S. 229 и далее; см. об этом также: Ulrich P. Transformation der okonomischen Vernunft. Fortschrittsperspektiven der modernen Industriegesell- schaft, 3. revid. Aufl. (первое издание 1986 г.). Bern Stuttgart-Wien, 1993. S. 68 и далее; Ulrich P. Sozialokonomische Entwicklungsperspektiven aus dem Blick- winkel der Lebenswelt / Schweizerische Zeitschrift fur Volkswirtschaft und Statis­ tic 119(1983). S. 237-259.

80 О тезисе «давления экономического роста» см.: Binswanger Н.С. Geld und Natur. Das wirtschaftliche Wachstum im Spannungsfeld zwischen Okonomie und Okologie. Stuttgart-Wien, 1991. S. 83 и далее; системное объяснение концепции давления экономического роста см.: Thielemann U. Das Prinzip Markt. Kritik der okonomischen Tauschlogik. Bern-Stuttgart-Wien, 1996. S. 312 и далее.

 

 

Ценой одномерной «системной рационализации» становятся растущие многомерные вопросы гуманитарной, социальной и экономической переносимости экономического развития. Это угрожает прогрессирующей потерей жизненно-практического смысла: потребности людей, которые нельзя выразить в покупательной силе

44 Критика экономизма

рыночного спроса, только мешают имеющему свой собственный смысл процессу экономической рационализации.

Решающий вопрос заключается в том, могут ли в жизни быть положены границы разрастанию структурно заложенных «реальных закономерностей» конкуренции. Если наш анализ системных при­чин феномена закономерностей такого рода верен, это вряд ли воз­можно в рамках «чистой» системной логики, поскольку давление конкуренции, как мы видели, по своей «природе» стремится к бес­конечному росту; разве только изменение параметров системы мо­жет повлиять на направление динамики экономической рационали­зации и экономического роста. «Место» в системе для возможности ограничить давление конкуренции надо искать среди жизненно-практических оснований, скрывающихся за определенной формой «оправданной» социальной практики рыночной экономики. Господ­ствуют ли законы рыночной системы в качестве общественного по­рядка (рыночное общество), или, наоборот, существует обществен­ный порядок, который господствует над ними и их контролирует (примат политики над логикой рынка), надо понимать как практи­ческий вопрос политической воли: экономический (и системный) детерминизм всегда распространен настолько, насколько он допу­щен общественно-политически. Абсолютных законов рынка, полно­стью очищенных от вносимых жизнью корректив, не существует, любые действующие закономерности следует большей частью по­нимать как момент кем-то желаемого и политически заведенного экономического и общественного порядка. И это означает, что все законы, не детерминированные природой, являются выражением подлежащих критическому осмыслению институционализирован­ных «непреложных» норм.

Насколько рыночный механизм институционально «свободен», настолько же спокойно он использует описанный эффект принуж­дения по отношению к личности каждого, кто экзистенциально свя­зан с ним. Именно поэтому общественно-политическое решение, где должен господствовать рынок, а где нет, всегда нуждается в обосновании и легитимации, и именно поэтому в действительно свободном обществе преследуемые регулированием рынка интен­ции и цели (вопрос — преследуемые кем?) должны постоянно под­вергаться критике.

Хозяйственно-этически подходить к проблематике закономерно­сти означает при этих обстоятельствах — не останавливаться в сво­ей рефлексии перед заданными эмпирическими «условиями» само­утверждения каждого участника конкуренции, а настойчиво выяв-

«Законы» конкуренции? Критика экономического детерминизма 45

лять нормативные основания, стоящие за самобытно проявляю­щимся «собственным смыслом» экономической системной динами­ки, и вводить в его обсуждение этико-критическую аргументацию.