Российского уголовного законодательства (1813—1845 гг.)

К началу ХIХ в. в России возникли предпосылки для реализации четко обозначившейся тенденции к отраслевой кодификации и структуризации всей совокупности уголовно-правовых норм.

Несмотря на неблагоприятные особенности социально-экономического и политического устройства России (прочные позиции феодального сословия, существование крепостного права, наличие сильного бюрократического аппарата власти и т. д.), в ней, с одной стороны, постепенно укреплялись свойственные буржуазному государству отношения административной инкорпорации, унитаризма, а с другой, - возникала потребность в соответствующей правовой защищенности субъектов новых, капиталистических отношений, в обеспечении строгого правопорядка и придании закону прос­той и ясной формы выражения. При Александре I политика «просвещенного» абсолютизма, начатая Петром I и продолженная Екатериной II, получила новый импульс и особенно ярко проявилась в сфере реформирования и систематизации отечественного законодательства. Одним из элементов данной политики была ориентация (при сохранении национального менталитета и собственных правовых традиций) на научный и законотворческий опыт более развитых в экономическом и политическом отношении стран Западной Европы.

В 1804 г. Александром I была учреждена специальная комиссия (во главе с Г. А. Розенкампфом), которая имела целью создание новых уставов и уложений по всем отраслям права, в том числе уголовному. Согласно плану данной комиссии Устав уголовный должен был состоять из двух разделов (Общей и Особенной частей). Следует отметить, что при распределении обязанностей внутри комиссии за подготовку проекта уголовного законодательства были ответственны начальник отделения Дружинин и помощники Зальфельд, Цветков, Вронченко, Анненский, А. Тургенев и Г. Яценков. В 1806 г. в состав комиссии был зачислен О. Горегляд, который занимался составлением таблиц для проекта Уголовного уложения. В том же году помощник референдария Г. Яценков подготовил проект Уголовного уложения, который состоял из двух частей: Общей («Основания уголовного права») и Особенной («Уголовное право. Часть первая»), включавшей государственные преступления первой, второй и третьей степени. К сожалению, этот проект не публиковался и далее не обсуждался, хотя, по мнению И.И. Солодкина[29], Общая часть его в теоретическом отношении была разработана значительно лучше, чем в последующих проектах комиссии. В ходе дальнейшей своей деятельности комиссия стала все более ориентироваться на зарубежный опыт уголовного законотворчества. С этой целью М. М. Сперанский (член комиссии, а с 1808 г. – ее руководитель) организовал переписку с французским специалистом в области юриспруденции Дюмоном, английским правоведом И. Бентамом и немецким ученым-криминалистом А. Фейербахом, который ранее (1806 г.) был принят в члены-корреспонденты комиссии, а позднее прислал в комиссию составленный им в 1813 г. проект баварского Уголовного уложения. В 1810 г. для непосредственной работы над Уголовным уложением в комиссию были приглашены немецкие профессора Л. Г. Якоб и Феслер. За короткий период комиссия подготовила три варианта проекта Уголовного уложения - 1812, 1813 и 1816 гг., каждый из которых предусматривал его деление на Общую и Особенную части. Однако именно проект 1813 г. рассматривался как официальный, ибо в том же году он был внесен в Государственный совет и опубликован.

Указанный проект состоял из трех частей (585 параграфов): первая («Основания уголовного права») соответствовала Общей, а вторая (государственные и общественные преступления) и третья (частные преступления) - Особенной части уголовного права. Общая часть подразделялась на 5 глав (111 параграфов): гл. 1 «О преступлениях вообще», гл. 2 «О наказаниях вообще», гл. 3 «Об обстоятельствах, увеличивающих и уменьшающих вину преступника и наказание», гл. 4 «Об уничтожении производства дела и наказания за преступления» и гл. 5 «О подсудимости Уголовному уложению». В качестве приложений ко второй и третьей частям рассматриваемого проекта помещались две таблицы «Показание преступлений и наказаний», которые одновременно являлись своеобразным продолжением первой (Общей) части данного проекта. Указанные таблицы представляли собой подробное руководство по назначению рода и степени наказания за каждое конкретное преступление и тем самым как бы заменяли собой санкции соответствующих статей Особенной части проекта. Судьба проекта Уголовного уложения 1813 г. оказалась неудачной. Только в августе 1824 г. Государственный совет приступил к его обсуждению. До января 1825 г. была рассмотрена лишь Общая часть. Последовавшая в том же году кончина Александра I привела к тому, что проект так и не был принят и вскоре (в 1826 г.) был передан в архив.

В период царствования Николая I были определены иные приоритеты и задачи в области систематизации отечественного законодательства: требовалось упорядочить последнее, не меняя его по существу. В 1832 г. под руководством М.М. Сперанского был подготовлен и опубликован Свод законов Российской империи в 15 томах. В январе 1833 г. он был рассмотрен Государственным советом и утвержден Николаем I, а с 1 января 1835 г. вступил в силу. Книга первая («О преступлениях и наказаниях вообще») тома ХV Свода законов 1833 г. включала в свой состав 11 разделов (765 статей). Общая часть была представлена разделом первым «О существе преступлений и разных родах казней и наказаний» (181 статья), Особенная - остальными десятью разделами (584 статьи). С точки зрения структуризации нормативного материала, раздел I книги первой тома ХV Свода законов 1833 г. почти целиком базировался на первой (Общей) части проекта Уголовного уложения 1813 г. Однако при построении этого раздела законодателем была использована не трехуровневая (главы, отделения, параграфы), а четырехуровневая рубрикация его содержания (главы, отделения, подотделы, статьи). В итоге внутренняя композиция Общей части стала более сложной и складывалась (помимо 181 статьи, 30 отделений и 22 подотделов) из 7 глав: гл. I «О существе преступлений и разных степенях виновности»; гл. II «О разных родах казней и наказаний»; гл. III «Об изъятиях от телесного наказания по состоянию подсудимых»; гл. IV «О мере наказаний по мере вины»; гл. V «Об освобождении от наказания, отсрочке и отмене оного»; гл. VI «О последствиях наказаний и о гражданских взысканиях по преступлениям»; гл. VII «О пространстве действия уголовных законов».

В целом, с точки зрения архитектоники, раздел I книги первой тома ХV Свода законов 1833 г. ничем не уступал и даже превосходил некоторые западноевропейские аналоги того времени. Он выгодно отличался от последних более высоким уровнем консолидации и систематизации нормативного материала. Четкое воплощение в его построении нашел принцип, согласно которому нормативные предписания, раскрывающие общие признаки преступления, в противоположность уголовному законодательству многих зарубежных государств, формулировались раньше нормативных предписаний, посвященных наказанию. Благодаря этому подчеркивалось, что преступление имеет первичный по отношению к наказанию характер. К числу несомненных достоинств данного раздела следует отнести и то, что в его рамках нормативные предписания, посвященные преступлению, наказанию, назначению наказания, освобождению от наказания и пределам действия уголовного закона, были сгруппированы и выделены в самостоятельные главы. В этом плане указанный раздел явно выигрывал в сравнении, скажем, с Общей частью Уголовного кодекса Франции 1810 г., не предусматривавшей в своем составе подавляющего большинства из перечисленных рубрик.

Суммируя изложенное, можно заключить следующее. В России этап структурного обособления Общей части уголовного законодательства на официальном уровне продолжался 28 лет и состоял из трех периодов. Первый — официальное признание законодательной ценности этой идеи и включение подготовки Общей части уголовного закона в план работы специально созданной государственной комиссии (1804 г.). Второй период связан с появлением первого официального проекта Общей части — «Оснований уголовного права» (1813 г.) и его рассмотрением на заседании Государственного совета (1825 г.). Наконец, третий, завершающий период ознаменован окончательным юридическим закреплением Общей части (раздел I «О существе преступлений и разных родов казней и наказаний») в рамках книги первой («О преступлениях и наказаниях вообще») тома ХV Свода законов Российской империи 1833 г. В таком виде отечественное уголовное законодательство фактически обладало всеми основными признаками кодифицированного нормативного правового акта (прежде всего, за счет выделения в его системе Общей части), который отличался от классического (в современном понимании) кодекса лишь одним - отсутствием автономной формы внешнего выражения.

Важно особо подчеркнуть, что структурное обособление Общей части уголовного законодательства основывалось на трех теоретических источниках: немецкой пандектистике, просветительно-гуманистическом и «классическом» направлениях в науке уголовного права. Представители немецкой пандектистики (С. Штрик и др.), восприняв возникшую в римском частном праве пандектную систему изложения нормативного материала, довели ее до совершенства и «подарили» мировой юридической науке в виде новой систематизации гражданского законодательства саму идею о возможности выделения Общей части в качестве структурного компонента законодательства любой отраслевой принадлежности. Просветители-гуманисты (Ч. Беккариа, Ш. Монтескье и др.) сформулировали исходные начала и принципы уголовного права, создав тем самым концептуальную базу для выделения в этой системе Общей части, призванной отразить такие начала и принципы. Наконец, родоначальники «классической» школы в уголовном праве (А. Фейербах, И. Бентам, У. Блэкстон и др.), разработав основные понятия и институты его Общей части, придали указанным идее и концепции юридическую форму и предложили генеральную модель систематизации нормативных предписаний Общей части уголовного законодательства: от преступления - к наказанию. Структурному обособлению Общей части уголовного законодательства во многом способствовал также богатейший опыт законотворческой и правоприменительной деятельности[30]. Благодаря этому была осмыслена логическая закономерность всего предшествующего многовекового развития уголовного законодательства: по пути его движения от конкретного к абстрактному, от частного к общему - по пути генерализации признаков отдельных преступлений и наказаний.

Выделение Общей части в качестве структурного элемента уголовного законодательства явилось колоссальным достижением в области юридической техники. Оно позволило законодателю выразить многое в немногом, вынести «за скобки» общие, руководящие, принципиальные положения уголовного права и тем самым сделать кодифицированный уголовный закон компактным по форме, доступным по содержанию и удобным для применения.